Мой любимый младший брат

      Действовать нужно было немедленно. Гарри понимал, что на этот раз авроры не позволят им уйти, и одолела их лишь чистая неожиданность. Они недооценили противника, растеряли осторожность. Посчитали, что вшестером справятся с простыми студентами. И хотели они лишь изловить их, лишь прочитать воспоминания. Напади всерьез — Гарри бы просто не отделался путами.       Поэтому парень решил действовать самостоятельно. Том — сумасшедший, и неизвестно, что еще ему может взбрести в голову. Что еще он мог подстроить ради проверки его и своей тьмы. И плевать ему на жизни других людей, невинных детей и будущее темной магии. Восхитительной, таинственной, запретной, могущественной, древней. Гарри не хотел втягивать посторонних, но... В одиночку справиться просто невозможно. И он не собирался.       Первым делом написал письмо своей лучшей подруге, посчитав, что через сквозное зеркало связываться опаснее: могли подслушать, подсмотреть. А в письме не было ничего странного, парень постоянно переписывался с Мародерами. Том тоже иногда чиркал друзьям семьи и отцу несколько строк, но лишь для того, чтобы поддерживать свою роль любящего и милого студента-отличника.       Питер... Теперь Гарри относился к нему с опаской. Выбирал выражения, когда общались по камину. Мужчина все еще не знал о его причастности к темной магии, а Том отчего-то не желал это никому раскрывать. И Гарри поддерживал его решение. Конечно, излишне тихий и дерганый дядюшка был добр и ласков, но... Он темный маг. И тоже притворщик. Кто знает?...       Джинни ответила незамедлительно. Они уже успели проплакаться после смерти Лили, успели обговорить действия авроров. Но Гарри так и не поведал подруге о своем новом текущем статусе мага крови. Было страшно увидеть другое отношение в ее глазах. Хотелось оставить все, как есть. Он понимал, что скоро Уизли обо всем узнает сама и будет страшно ругаться, но... Парень привык все скрывать.       Том не подавал признаков, что хоть как-то интересуется этой ситуацией. Отмахивался на вопросы младшего брата, не готовил никаких планов, не обсуждал их с другими слизеринцами на тренировках. Те стали куда жестче, а значит будущие Кроведушцы были в курсе ситуации. Но ничего, абсолютно. Это выводило из себя. Поэтому Гарри отвечал той же монетой — не делился своими приготовлениями, не говорил Тому, что готовится к атаке самостоятельно. Иначе он вновь выдал бы что-нибудь отвратительное. С него станется обездвижить и запереть где-нибудь.       Нарыл в Выручай-Комнате кучу артефактов, что укрывают сознание, выслал их Белле и Джинни, выдал Седрику, сам же пока не надевал: Том учует. И тогда точно расшаркиваться не будет, сдерет амулет и врежется в сознание, распотрошив все секреты, которые от него могут утаить.       Диггори от друга немного поотстал в своем желании вправить нездоровую сексуальную жизнь на место. Гарри старался не слишком долго находиться рядом с ним в одиночестве и чуть что крепко бил за любые посягательства на личное пространство. Поэтому Седрик ходил в последнее время в злобном расположении духа, отпугивая от себя даже самых верных фанаток. Чжоу вела себя как обычно. Гарри не знал, что его друг опять наворотил в мозгах своей девушки, но никаких попыток на него наброситься Чанг не предпринимала. Хаффлпаффовец иногда пользовался ее телом, парень отчего-то приходил в восторг от настолько запрещенной магии. Гарри лишь качал головой, отчетливо жалея, что сотворилось с другом. Ведь именно он был виноват в состоянии ловца, он втянул его в темную магию. Именно он виновен в крушении и без того странного сознания.       Гарри уходил в Запретный Лес в одиночестве все чаще, разумеется, когда предоставлялась возможность. И изводил себя до магического истощения, тренируясь в магии крови. Точнее, используя лишь один ее раздел — руны. Парню было плевать на предупреждения брата и друга, что на поле сражения у него будет лишь одна возможность использовать магию Небытия на полную: в случае внезапности. Чем больше магии требовалось применить, тем дольше ее нужно было накапливать, сосредотачиваясь на ощущениях боли и смерти. Разумеется, во время атаки будет необязательным брать немыслимое количество, образуя метеоритный кратер на земле, достаточно лишь подорвать группу тел. Но Гарри собирался выжать из рун все, что мог. И чем дольше тренировался, тем дальше углублялся в лес, скрывая масштабные повреждения. Однажды нарвался на группу кентавров, что решила его атаковать. Парень пытался с ними поговорить, но в него полетели стрелы. Получив ранения в обе ноги, Гарри сделал вид, что потерял сознание. Когда кентавры приблизились, он убил их всех. В голове стучали барабаны пульсирующей крови, уничтожая сожаление и жалость к волшебным существам.       Гарри возвращался после очередной изматывающей тренировки в подземелья, машинально сообщая пароль. Слизеринцы проводили его пристальным вниманием, но ничего не сказали, и парень убрался в комнату мальчиков, рухнув на свою постель. Двигаться не хотелось совершенно. Ощутив, как матрас прогнулся под весом второго тела, Гарри лениво повернул голову в сторону волшебника. — Неужели ты настолько устаешь на парах? — приподнял брови Том, опустив руку на спину брата. — На моих тренировках ты блистаешь. Условно, так и не приспособился к темной магии, помимо своих рун. — Весна действует на меня угнетающе, — сонно улыбнулся парень. — А насчет моей магии не переживай, ведь я не был рожден темным волшебником. Вообще чудо, что подобное мне доступно. И... Снейп вновь начал странно на меня коситься. Думаю, скоро опять заведет волынку о новых Темных Лордах. Кому вы вообще подчиняетесь сейчас? Кто отдает приказы? — Официально именно Снейп. Но он продолжает бездействовать, никто не устраивает собраний. Все сами по себе, и в рядах Кроведушцев неспокойно. Им нужен Повелитель хотя бы ради сообщенности. И сплоченности. Древние рода и сильные волшебники ненавидят друг друга по большей части, даже если они в родственном союзе. Тут дело в дурацкой привычке выпятить свою магию, власть и богатство. Они легко шли за Лили: ей была доступна магия крови, магия души. Мать не была чистокровной, и всем было легко принять это, ведь никакой враждующий древний род не занимал главенство. Это другое. Темная Леди обладала немыслимой силой. Я не о той, что может поработить мир, нет, не смотри так. Мать не была монстром. Просто ей было доступно то, о чем другие и не мечтали. Она могла излечивать смертельные раны, возвращать мертвых людей к жизни, если после их смерти не прошла пара часов. Что весьма не точно, чем сильнее волшебник хочет жить, чем яростнее его борьба, тем легче вырвать душу обратно. И тем дольше его тело может быть мертво с возможностью обрести стук сердца. — А Драко?... — Ей нужно было тело. Не голем, не ритуальное тело, а живорожденное, кровное, настоящее. У нее не было шанса вернуть Малфоя-младшего к жизни. — Но почему она никого не научила этой магии? — Научила. Меня. Но лишь кровной, она запретила мне изучать магию души, скрыв все книги. И я не зациклен на магии крови, слишком дикая и прямолинейная. Магия животного начала, слишком древняя для скрытности или совершенствования. Никакого изящества. Она мне не подходит. Другие ей были не интересны. Зачем ей создавать армию, что способна уничтожить ее детей? Что способна будет свергнуть уже не нужную Повелительницу? И выбрали мать главной без ее ведома, без ее согласия. Но зачем ей было отказываться от предложенных власти, денег и древних книг? Любимый, она была умна и расчетлива. Забудь о благородстве. Никого она, помимо меня, не обучала. — Но Седрик может использовать магию крови. Руны. Том прохладно улыбнулся. — И многое он может? Выпустить в пространство клубок темной энергии, не способной причинить существенного вреда. И получить откат. А ты? Маленькая бомба, — слизеринец ласково погладил спутанные волосы и вдруг нахмурился, замерев. — Какого блядского Дьявола у тебя с магическим резервом? — Что? — Что. С твоей. Магией, — Том опасно оскалился, рывком переворачивая брата на спину. Выглядел он все более разъяренно. — Ты что, тренируешься без моего ведома?! Сколько магии ты тратишь за раз?! Как часто пользуешься рунами?! — Я всего лишь... Старший волшебник сдавил его шею, не позволив оправдываться. — А теперь слушай сюда. Если еще хоть раз выйдешь в лес без моего ведома, я накажу тебя так, что ты пожалеешь о своем существовании, — Том разжал пальцы, позволив брату кашлянуть и ответить. — Я всего лишь готовлюсь отразить атаку авроров, — с твердостью во взгляде сказал гриффиндорец. Он не собирался мириться с жестким характером второго волшебника и постоянно ему подчиняться. — Это уже мое дело, чем мне и когда заниматься. И я буду продолжать свои тренировки, хочешь ты этого или нет. Том улыбнулся знакомой улыбкой, заставив Гарри напрячься. — Ты будешь слушаться. — Нет. Это моя жизнь, Том. Мои ошибки и мои решения. И если что-то пойдет не так, расплачиваться буду сам. Мне не нужен постоянный контроль, не ребенок уже. — Но ведешь себя даже хуже. Тебе мало было? Мало пережитой боли? Или — ох, тебе она так понравилась? — Разумеется я против отрезанных и переломанных конечностей! — рявкнул Гарри, напрягаясь от сладкого добродушного голоса. В голове зашумело, сердце обливалось злобной яростью неповиновения. — Какой нормальный адекватный человек будет наказывать любимого подобным омерзительным способом?! — Любой, у кого младший брат — эмоционально-неустойчивый и буйный на голову темный волшебник. Я сделаю все, чтобы уберечь тебя от большей беды. Ты, блять, просто не понимаешь, чем это все может кончиться. — Ты излечил меня. Ты просто не посмеешь причинить больший вред, — зло ухмыльнулся Гарри, подрывая самоконтроль слизеринца — его мягкая улыбка дернулась. — Я переживу боль. Но не переживу бессильного безучастия в войне, где страдают невинные. — О, я найду, чего лишить тебя на этот раз. И уже навсегда, — Том придвинулся ближе, обхватывая лицо младшего брата ладонями и не отводя от его глаз немигающего взгляда темноты и безумия. — Я говорил, что легко перенесу твое искалеченное тело, но не смерть. Авроры выжгут твой разум, превратят в живой труп. Или убьют насовсем. Матери больше нет, тебя никто не вернет к жизни, — волшебник немного смягчился. — Я не прошу тебя оставаться в стороне. Не прошу быть безвольным рабом ситуации. Мы будем вместе, мы будем противостоять этому миру вместе. И мы всех убьем, всех. Доверься мне и моим решениям, птичка. Гарри устало прикрыл глаза, чувствуя, что гнев и упрямство ослабевают под нежными поглаживаниями пальцев на его лице. Бешеный бой барабанов в ушах начал смолкать. — Прости меня, Том. Но... Ты же бездействуешь. Ты не оставляешь мне никакого выбора, я просто не знаю, как быть. Что мне делать. Просишь довериться, но продолжаешь молчать, утаивать. Ты ведь даже не продумал никакого плана. — Что тебе до моих планов, любимый? — мягко возразил старший брат, скользнув большими пальцами рук за очки и нежно погладив прикрытые веки, снимая усталое напряжение с глаз. — Все, что от тебя требуется — учиться контролировать магию, изучать, становиться сильнее. Ты бесконтролен. Впускаешь в свои вены войну, в которой не одержишь победы. Я не вынесу твоего поражения. — Мне дается именно бесконтрольная магия, — грустно протянул гриффиндорец, обхватив руками чужую талию, приобнимая. — И только. Ты прекрасно видишь, я физически не способен развить в себе ничего другого. Лишь грубая сила, основанная на боли и разрушении. — Ты сам виноват, — строго одернул его Том. — Руны не терпят дружеского соседства посторонней магии. Ты сразу на них зациклился, ты начал свой путь с Хагалаз, и она тебя поглотила. Щенок не предрасположен к магии крови, ему не навредила эта практика никоим образом. Рунам на него плевать. А ты становишься второй... Нет. Не бывать этому. Это поглотит тебя, если продолжишь. Вот, что значит ослушаться меня и поступать по-своему. — Ты вырезал на мне Хагалаз. И только ее. — Что мне оставалось делать? — недовольным тоном вопросил слизеринец, испустив шипение. — Выбора не было. Тебя бы попросту однажды раздавило, не будь в тебе выхода для темной энергии. На куски разорвало в худшем случае. Твоя вина. Гарри вновь вздохнул, соглашаясь. Но какая теперь разница? Война уже объявлена. Министерство Магии и аврорат знают, кто выступил против них. Все знают, чей он сын. "Малыш-Лили". Он больше не светлый маг, и ему не избавиться от власти руны над его магией. Руны, мощь которой он так любит. Какая теперь разница? — Хорошо, — кивнул Гарри. — Я поступлю так, как ты скажешь. — Ложь, — резко и холодно откликнулся Том. — Ты собираешься вновь поступить по-своему. И сделать все наперекор. Я не прощаю тебя. И резко надавил большими пальцами на глаза. Гарри дернулся всем телом, вцепившись руками в бока брата, пытаясь вырваться. Но тот продолжал давить, даже предупреждающе обжег, заставив гриффиндорца громко взвыть от боли и замереть под ним, как кролик перед удавом. — Ты не лишишься ног и не лишишься глаз, — спокойно произнес старший брат, продолжая давить на закрытые глаза, не позволяя парню вырваться или ослабить хватку. — И я даже позволю тебе восстановить зрение, если буду удовлетворен результатом наказания за непослушание. Но сейчас — можешь орать так громко, как только можешь. Тебя никто не услышит. И вдавил пальцы в глазные яблоки, раздавливая их, настолько сильно, что из них обильными струями брызнула кровь. Гарри закричал от ужасной боли, а когда Том прожег веки насквозь, дернулся и канул в темноту.       Гарри застонал от боли и тут же накрыл горевшие огнем глаза руками, сотрясаясь от ужасных ощущений. От ударившего в голову воспоминания затошнило. Дернувшись, парень скатился к краю кровати, и его обильно вырвало. — Гарри? — запястья накрыли прохладные руки. — Гарри, что с тобой? — М-мои глаза, — пробормотал парень и испустил очередной мучительный стон. — Блять. Блять! Его ладони насильно отняли от лица. Гриффиндорец скривился, когда веки осторожно ощупали холодные пальцы. — С ними все в порядке. Открой глазки, любимый, — нежно произнес Том. Гарри неверяще распахнул налитые свинцом веки, все еще вздрагивая от жгучей боли. И действительно, он увидел перед собой старшего брата. Тот улыбался. — Тебе приснился дурной кошмар?       Все повторялось. Гарри избегал родственника всеми возможными правдами и неправдами, всеми путями. Потому что Том вновь свихнулся в своем желании контролировать его жизнь. И способы его разрушительнее, чем сама Хагалаз. Слизеринец вел себя как ни в чем не бывало, только постоянно улыбался, что уже говорило о его абсолютной причастности к мучениям младшего брата. Гарри воспринимал его искреннее недоумение сложившейся ситуацией крайне омерзительным. Новая игра Томаса была тем хуже, что брат изображал абсолютную невинность. Однако Гарри существовал с ним всю жизнь. И он знал его, действительно знал. Пытался не обращать внимание на пристальный взор залитых тьмой глаз, его безумие. Было больно видеть столь дорогого человека в таком отвратительном образе. Было больно подчиниться ему и отступить от своей жизни, от своих целей, разрушить себя.       В Больничном Крыле мадам Помфри ужаснулась состоянию глаз парня: опухшие, слезившиеся, а белки абсолютно красны от полопавшихся капилляров. Выписав капли, женщина нехотя выпустила гриффиндорца из своего кабинета. На следующий день все пришло в норму, но избегать Тома его младший брат меньше не стал. Он знал, что ему за это воздастся, но приближался конец года. И Том выпустится из Хогвартса навсегда. И Гарри не посмеет позволить брату забрать его из школы. В конце концов, на крайний случай можно попросить помощи у Дамблдора.       Гарри сидел в компании Джинни, Беллы и Чжоу, рассеянно улыбаясь. Эта немыслимая компания показалась бы любому постороннему странной, невозможной, тревожной. Но гриффиндорец излучал наслаждение этим воссоединением. Разумеется, он не был близок с Блэк, но она была частью Джинни, а значит и частью его семьи тоже.       Он тихо переговаривался с мрачной Чанг, когда поблизости раздался хлопок аппарации, заставив равенкловку напрячься и выхватить палочку. Но это были Уизли и Блэк. Джинни высоко вздернула брови, завидев Чжоу, а Белла зло окрысилась. — Джин! — Гарри подлетел к подруге и крепко ее обнял, поцеловав в висок. И с удивлением отступил на шаг: она оказалась ниже его самого на голову. — Да ты выхуярился вверх, — тоже заметила девушка, хмыкнув одобрительно. — Только немощным стал. Ублюдок постарался? — У братца всегда были довольно неэстетичные методы воспитания, — уклончиво ответил парень, подтаскивая колдунью ближе к костру и указывая на мрачную Чжоу. — Это Седрик. Теперь следует представить вас друг другу, как полагается. И уже без утайки. Повисла тишина. — Ебу дал что ли? — Мисс Уизли, — неприязненно ответила Чжоу. Ей был неприятен тот факт, что хрупкий цветок оказался извращенным темным магом, который знал об отношениях ее лучшего друга и чокнутого родственника. — Нет никакого шанса, что мы подружимся. — Я не позволю тебе даже на метр приблизиться к моей девушке, Чанг, — разозленно произнесла Блэк, мигом оказавшись рядом и приобняв рыжеволосую колдунью. Гарри слегка покраснел. Он помнил ту неприятную историю, когда Джин призналась в любви Чжоу, а та ее отвергла. — Мисс Блэк, — гриффиндорец запнулся. Нет, так уже нельзя. — Беллатриса, в теле этой девушки сейчас Седрик Диггори. Это... — Что, и он туда же? — Уизли села на второй из расстеленных пледов, утягивая за собой Беллу. — Тебя окружают сплошные ублюдки. Такая мерзость, какого хуя? У всего должны быть пределы. Хотя бы нормы приличия. — О, и это ты ему? — Гарри весело расфыркался. — Все присутствующие здесь далеки от нормы морали. Джинни внимательно посмотрела на парня, вникая в смысл его слов. Они сказали ей о многом. — Том добился своего. Вижу, — она хмыкнула, когда друг вновь залился краской, но ничего сказать ему не дала: — Что происходит? К чему приготовления? — Я хочу попросить вас о помощи. И Гарри рассказал все, что знал о текущей ситуации с авроратом и Министерством. Рассказал, что увел из замка детей, об охоте на него, о готовящемся новом нападении. Ведьмы слушали внимательно и хмурились, мрачнея все больше. Под конец разъяренная Уизли прорычала, а костер вспыхнул огромным ярким пламенем: — Суки! Да я им глаз на жопу натяну и моргать заставлю! Чего твой папаша задницу свою не оторвет и не прекратит этот балаган? Добьется ведь, что его реально сместят! И тогда точно объявят тебя преступником. — Это очевидно, — спокойно ответила Блэк. Ее тоже задели новости, девушке было не плевать на будущее темных магов. — Глава аврората убил любимую жену. Да, он поступил по закону и чести, но это его разрушает. Винит себя, что недоглядел. И продолжает дальше своего носа не видеть. Чего ты хочешь от нас? — Правды. Раскрыть миру глаза на этот беспредел, — откликнулся Гарри решительно и поднялся на ноги. Его голос звучал громко и уверенно. — Мы должны поймать авроров на их преступлениях, уличить Министерство во лживости их законов. Это должно прекратиться. Волшебники до сих пор считают темных магов монстрами, прокаженными. Они верят власти. И если авторитет политиков подорвется, им придется менять свои законы. Уже на те, которые устроят нас. А вместе с этим аврорат прекратит охоту на темных магов. Джинни. Твой отец служит в Министерстве Магии. Белла, твоя семья — чистокровные темные волшебники, более того, члены Кроведушцев, вхожие в штаб. Семья Седрика тоже из министерских, а мой отец все еще глава аврората. Кто если не мы? — Я — член Кроведушцев, — холодно произнесла колдунья и торжествующе улыбнулась, поправив парня. — И я тоже туда вхожа. Где твой брат? Почему не с нами? — Я не позволю этому психопату быть рядом с моим Гарри, — прорычала Чжоу, стиснув кулаки. — Он сдохнет. Как только хоть на секунду ослабит бдительность — сдохнет мучительной смертью. — Твой Гарри? — Джинни встала на ноги. — С каких пор это ты смеешь распоряжаться его личным пространством? Он всегда тебя ненавидел. — Я его лучший друг! — Нет, это Я его лучшая подруга, а ты — навязчивая уеба. — Мы с ним весьма близки в этом году. Может, это и было не так раньше, но это раньше. Сейчас у него нет никого, ближе меня. Ты кинула его, помешаная сука! Променяла на девчонку! — Ребята, остыньте, вы оба мои лучшие друзья, — нахмурился Гарри, не совсем понимая их внезапную ревность. Блэк согласно закатила глаза. — Иди нахуй со своим миротворством и мнением, очкарик, — отозвалась в его сторону Уизли, усаживаясь обратно на плед. — Предаст тебя он. Светлым родился, светлым и помрёт. — Не смей разговаривать с ним в подобном тоне! — вскричала в конец разъяренная Чанг и выхватила волшебную палочку. — Кру!... Гарри мгновенно перехватил ее руку, сильно обжигая: — Нет. Спортсменка еще некоторое время враждебно скрежетала зубами и поигрывала мускулами на руках, словно готовясь броситься на обидчика, перед тем как разоружиться и оскорбленно отвернуться в сторону темного Запретного Леса. Уизли не сдержала злобного веселья, но по спине пронесся холодок — девушка ярко ощутила теперешнюю силу запертого в женском теле мага. И он был гораздо мощнее ее самой. — Какая послушная псинка, — она даже удивилась. Какого черта кто-то с такой силой слушается такого, как ее друг? — Но мы отвлеклись. Что ты предлагаешь, Гарри?       Гарри подходил к Хогвартсу, когда его попросту смело в сторону волной магии. Пару раз перекувыркнувшись с матом через голову, волшебник приземлился на траву, моментально выхватывая волшебную палочку. На том месте, откуда его так легко сдунуло, дымилась от заклинаний земля. На него не напали. Его спасли от нападения. Рядом стоял тяжело дышащий Том. Похоже, слизеринец уже некоторое время отбивался от нападавших авроров. Он не мог выдать свою настоящую силу врагу и показать себя во всей красе в сражении. А используя школьные заклинания, в драке особо не поучаствуешь. — Гарри! — его вздернули на ноги и вновь оттолкнули, сбивая с конечной цели красного луча. — Хватит ворон считать, птенец, щит! Гриффиндорец опомнился и применил чары, которые тут же разбились о второй луч, но уберегли от него. Не прекращая укрывать себя щитами, братья помчались в сторону школы, даже не надеясь отбиваться: волшебников было слишком много, а атаковать их темной магией в ответ в такой близости от Дамблдора слишком опасно. Простые же заклинания опытные в боях авроры отобьют моментально. На этот раз они были готовы к битве.       Быстро проскользнув в приоткрытые ворота, парни не сбавляли темпа до самых подземелий. Преследования никакого не было. Привалившись к стене, братья посмели отдышаться и немного расслабиться. — Почему они напали раньше срока?! — Планы поменялись. Петтигрю предупредил меня, поэтому я успел. Том скривился от яростной злобы, а его пальцы затряслись. С высокого потолка и стен посыпалась каменная крошка. Гарри быстро приблизился к брату и обнял его, испытывая немалое облегчение и наслаждение от долгожданной близости. Том едва вздрогнул и так же крепко обнял в ответ. — Идем, нам нельзя быть одним, — через некоторое время произнес Том и осекся. — Твою в душу мать, Гарри! Слизеринец отдернул его от себя и посмотрел на свою руку — та была в крови. В черных глазах горела безумная ненависть. Второй парень недоуменно попытался посмотреть, что у него со спиной. Боли пока не было от пережитого стресса. — Тебя все таки ранили. Идем, у меня в спальне есть кроветворное и заживляющая мазь. Они поспешили в сторону гостиной Слизерина. На полпути Гарри ощутил, что спина начала гореть огнем: в него попало что-то неприятное. Боль разрасталась по мере затухания адреналина, отчего парень тихо зарычал сквозь плотно сжатые зубы. Гарри смотрел на идеально прямую спину брата, что тащил его по коридору. Том буквально был на грани разрушения всего земного.       Толкнув младшего брата на пустующий диван и лишь взглядом пригвоздив его к нему, Том скрылся в спальне. Слизеринцы недоуменно таращились на побледневшего и вспотевшего от быстрой ходьбы парня, чувствуя волны ярости от своего учителя.       Старший брат вернулся быстро, вздергивая младшего с дивана и разворачивая к себе спиной. Скинул с него мантию, стянул следом и рубашку с галстуком. Гарри настороженно замер в его руках. — Ничего страшного, — в гневном голосе слышалось облегчение. — Терпи. Выпей. Он протянул из-за плеча обезболивающее, и Гарри с благодарностью быстро выпил зелье. Между тем Том уже начал втирать в рану остро пахнущую мазь. Боль быстро стихла, не оставив за собой даже малых отголосков. Том резковато развернул парня к себе лицом, внимательно осматривая на наличие иных повреждений. Затем кинул острый взгляд прямо в зеленые глаза. Кивнул сам себе. — Ты ходил в Запретный Лес. Снова. В гостиной повисла тишина. Студенты отчего-то смотрели на Тома с неодобрением. — Я... Встречался с Джинни и Блэк. — Там была и мисс Чанг. Девчонка твоего щенка. Что вы обсуждали? Что планировали за моей спиной? Отвечай! Гарри мучительно прикрыл глаза. Не мог он видеть это безумие, просто не мог. Сердце сдавила знакомая боль. — Предупредил их об опасности, попросил о помощи в случае чего. Никаких планов не было, никаких тайных... — Говори правду! — Я... Я решил, что нужно раскрыть преступления правительства перед нашим миром. Сказал друзьям, что нужно сделать, если положение ухудшится. Что хотя бы попытаться сделать. Отец Джинни, знаешь, он... Старший брат прервал его, коснувшись впалого живота. Гарри вновь открыл глаза. Том выглядел хмуро, но уже не так сумасшедше. Пронесло? Может, направленные на них взгляды слизеринцев подействовали?       И внезапно родственник улыбнулся той самой невменяемой улыбкой, а сердце Гарри упало. В черных глазах клубилась знакомая пустота. Он ошибся. Бесконечно крупно ошибся. Больше не было никаких сомнений, брат спятил окончательно. — Ты уже начал отдавать приказы своим верным рыцарям? Вступил в права правления на законных основаниях безо всяких преград? — Чего? Том! Я просто попросил их о помощи! Ничего такого не было! — Так ничего и не понял, да? — Давай не... здесь. Прошу, умоляю. — О, ты всегда так переживаешь за других. Тебя так волнует мнение других людей, их жизни, их судьбы, — Том обвел глазами настороженно притихших студентов и повысил голос. — Взгляните, наш малыш-Лили, наш новый Темный Лорд развязал войну, в которой и вам придется участвовать. Пойдете за своим новым королем? Сложите головы за его жизнь? За его новый мир? Повисла еще более оглушающая тишина. Слизеринцы решительно и мрачно переглянулись друг с другом. Гарри нервно сглотнул, боясь такого брата больше всего на свете. — Какое единогласное молчание, — мягко продолжил еще более озверевший слизеринец, не встретив ни единого звука протеста. — Похоже, твое благородное заступничество удовлетворяет всех, кроме меня. — Никакого Темного Лорда! — испуганно подал голос Гарри, сердце которого тяжело ухало в груди. По виску скатилась капелька пота. Слух уловил какой-то странный звук и глухой стук падающего предмета. Звук разбитого сердца? — Очнись, умоляю. Том, очнись! — Я-то здесь, всегда здесь, с тобой, птенчик. Это ты рвешься навстречу чужому миру, где тебя встретят болью и смертью. Может, ты и действительно в своей глупости и наивности не понимаешь, что происходит. Пока ты ведешь себя как Повелитель, тебя будут считать Повелителем, даже если ты сам того не попросишь, даже если слаб. Не заметишь. Не углядишь, когда это произойдет. Произошло. Весна твоего восхождения окончится зимой поражения. Так всегда бывает. Так случилось с нашей матерью. С Гриндевальдом. Так было и будет всегда. — Да не собираюсь я становиться никаким Предводителем, черт бы тебя побрал! — вскричал гриффиндорец в отчаянии и обвел глазами столпившихся полукругом студентов, на лицах которых плескался ужас, отвращение и отчего-то священное восхищение. Гарри в непонимании нахмурился, побледнев. Сердце забилось еще заполошнее. — Том, что происходит?... Старший брат болезненно и безумно улыбнулся, а Гарри уловил краем глаза какое-то движение. Перевел туда взгляд и пошатнулся на ногах.       Его тело было вскрыто от живота до грудной клетки, а штаны и пол залит кровью. На полу неподвижным кошмаром лежал упавший нож. Том продолжал улыбаться, абсолютно белый как мел, с черными пустыми глазами и отчаянной лаской на губах. Его рука все еще была вытянута вперед, и на его кулак были намотана кишка, тянувшаяся из тела младшего брата. Рука вновь погрузилась в его тело, что-то сжимая изнутри. Гарри не чувствовал из-за принятого ранее обезболивающего ничего. Только колотящееся в неистовстве сердце предупреждало, что что-то было не так. Он медленно поднял на Тома полный бессильного ужаса взгляд и пошатнулся на ослабевших ногах вновь. — Ч-что?... Т... — Твоя коронация, любимый, — прошептал старший брат и дернул руку на себя, вырывая органы наружу.