Мой любимый младший брат

      Проснулся парень от бьющего в лицо солнечного луча ранним утром.       Гарри болезненно скривился, когда с пробуждением тело отозвалось тупой болью и легкой тошнотой — привычное состояние из-за прерывистого голодания. С трудом разлепив веки, он лежал неподвижно некоторое время, разглядывая светлый и немного размытый потолок. Воспоминания прошедшей ночи приходили медленно и неохотно. Никакой вины волшебник за собой не ощутил. Эмоции были спокойны и неторопливы, как и вяло текущие мысли.       Сев и вновь поморщившись, Гарри с трудом размотал тугую цепь с шеи, чары которой развеялись со смертью заклинателя. Отбросив уже бесполезную вещь в сторону, парень призвал очки и отцовскую волшебную палочку. Очистив тело заклинанием, гриффиндорец повернул голову, натыкаясь взглядом на уже остывший труп на второй половине кровати. В голову лениво скользнула мысль, что он всю ночь проспал возле залитого кровью мертвеца. — Доброе утро, Седрик, — без всякого веселья хмыкнул маг, разглядывая безобразную рваную рану на горле. — Все как ты и хотел: провели мой день рождения вместе. Мечты сбываются? Ты теперь счастлив? Разумеется, ответом ему послужила тишина. Гарри с трудом перелез через мертвое тело и собрал свои вещи, переодевшись. Даже после применения заклинания, темный маг все еще ощущал себя грязным и испорченным, как разлагающийся труп в нескольких сантиметрах от него.       Ноги почему-то сами привели парня в комнату старшего брата. Гарри остановился, разглядывая аккуратно сложенные вещи, книги, заправленную постель. Никаких фотографий, картин, обычного легкого беспорядка, что был присущ давно обжитой комнате живого человека. Подойдя к книжному шкафу, он провел пальцем по корешкам книг, стирая с них пыль, пока не наткнулся на выделяющуюся из общей картины ошибку: старый потрепанный переплет. Это не походило на аккуратиста Тома.       С неким трудом вытащив из плотно забитой полки заинтересовавший его предмет, Гарри удивился больше. Это был дневник. Скорее всего, его заставила вести мать, дабы Том хоть чем-то походил на нормального человека, пытался подражать обыкновенным людям, не выбиваться из толпы. Гарри пролистал несколько страниц, вздрагивая от накативших странных чувств. Первые рисунки брата были… Безобразны. Абстрактные пятна, геометрические фигуры, судорожные чирканья ручки. Писал словами старший родственник мало. Кажется, он попросту нашел альтернативу: Лили наказала вести дневник, и Том выполнял, просто чиркая там всякую чушь. Но, быть может, воспаленный сумасшествием мозг видел в этом какой-то свой смысл. Быть может, это были не просто бесформенные пятна, а вполне себе определенные предметы, люди. Гарри не знал. Том никогда не рассказывал, что вел личный дневник.       Гриффиндорец присел на чужую кровать, листая пожелтевшие от времени страницы, пока не наткнулся на собственное имя, выведенное неровным детским почерком. Заинтересовавшись, парень пролистал назад, разглядывая самое первое написанное в дневнике слово: «нет».       С какой-то исступленной жадностью Гарри призвал из ящика письменного стола ручку и стал подчеркивать каждое различимое слово, но, запутавшись, попросту выдрал из книжки все исписанные листы и разложил по временному возрастанию на полу, рассматривая их. С каждой страницей оттенок и эмоция изменялись, пока не перешли в одно единственное слово. Нет. Пус-то НетненеттнетНЕТ раненный ритуал? неприятноуйди пустота. МНЕ не-нужно имя уходите оставьТЕ одного. нетнеправильный? бессмысленный уходите.оставьте.нет. я НЕ ХОЧУне-улыбайтесь МНЕдушно мнедушно нетПУЛЬСА смерть я бессмысленный. оставьтеМЕНЯ-одного пустые ячейки почему я здесь???????? зачем? (нет) неприкасайтесь ко мне. ХВАТИТХВАиВХХВАХВАТИТ не улыбайтесь НЕТ роды? эксперимент убейего мне не нужен новый человЕК гарри?ГАрри? ребенок? что такое брат? оставьтеменя вПОКОЕ когда-родится-я-его-убью хватитХВАТИТ бессмысленныеПУСТЫЕчернотаНИКОГОНЕТ-УХОДИТЕ-убить их всех божестваОСТАВЬТЕОДНОГО нет выколите глаза пока спят мать принесла домой эксперимент. яубьюего брат? он такой же как и я. Гарри неМОГУубить оннебессмысленный ГаргРиГАРРИ Гарри-Гарри болят губы ему нравится улыбка наблюдаяЗАматерью. Гарри матьзабота?улыбка?ятебялюблю?странные звуки?мать я не умею Гарри, Гарри нравится сказки у меня НЕполуЧается мать Гарригарри Гарри мы не бессмысленные такойкакя Гарри КАКНАУЧИТЬСЯ? НАБЛЮДАЮ ЗА МАТЕРЬЮ янепомнюкак улыбка? ГАРРИУЛЫБАЕТСЯМНЕ!!!!! мать наблЮДаю я пытаюсь. НЕ ВЫХОДИТ. Гарри! Гарри? как любить? любовь Гарри теперьНАСдвое нравится УЛЫБКА я не умею не пустой. ГАРРИбратик Гарри и Том ГарриЛЮБОВЬ ГАрриГр ГАрри Гарри. Гарри и Том Гарригарри гарри? Гарри-Гарри-Гарри Гарри и томГАРРИ ГАРРИ гарри гарритом младшийБРАТ любовь ГАРРигарриГарри-гарри-ГАРРи Гарри Гарри. Гарри ГарригарриГАРРИ Гарри. Гарри Гарри гаррирагари Гарри Гарри ГАРРИгарриитом Гарри гарри-Гарри!!! Гарри Гарри ГАРРИГАРРИ ГАРРИ. гарри гарри ГАРРи Гарри ГАрриГАРРИ гарри Гарри Гарригарри-Гарри-Гарри Гарри. ГарриГАРРИ Гарри — Твою мать, — прошептал Гарри, ноги которого подкосились, и он рухнул на пол, отчего сложенные страницы разлетелись. — Блять, Том, я не… От нахлынувших чувств запульсировало в висках, и парень спрятал лицо в ладонях, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. На какие-то секунды волшебнику стало нестерпимо любопытно, веди Том дневник и сейчас, что бы там написал? Теперь, когда он мог связно писать предложения и имитировать нормальное поведение. Теперь, когда научился выражать мысли как настоящий человек. Вряд ли маленькому ребенку важно было сохранить написанное до поздних времен, вряд ли Том вообще тогда понимал смысл личного дневника.       Аккуратно собрав раскиданные листы, Гарри сложил их вместе, будто они драгоценность, и применил «Репаро» к дневнику. Взгляд зацепился за маленький сложенный вчетверо листочек, приклеенный к внутренней обложке задней стороны книжки. Развернув его, темный колдун нахмурился, пытаясь разобрать детские каракули. На перепачканном и мятом листочке изображены два прямоугольника, зеленые пятна и обведенный несколько раз кружок возле меньшего прямоугольника. Повертев рисунок и так, и эдак, Гарри просиял от догадки: это была карта дворика. Что такого Том мог спрятать в землю в далеком детстве? Какой секрет?       Кинувшись на улицу, прижимая личный дневник к груди, к самому сердцу, Гарри добежал до ветхого сарая, обходя его со всех сторон. Сверившись еще раз с детской неумелой картой, парень принялся разрывать землю голыми руками, аккуратно отложив книжку в сторону. Перекопав буквально все пространство вокруг сарая, Гарри с удручением понял, что доверился детской, нарисованной вручную карте. Быть может, уже взрослый Том успел избавиться от маленького секрета? Или это вообще находилось не в земле, а на поверхности. А со временем родители попросту выкинули ненужный хлам, едва на него наткнувшись. Так он думал, пока пальцы не ударились о нечто твердое в земле.       Гарри предвкушающе улыбнулся и поспешно разрыл… Шкатулку. Чем-то она напоминала материнскую, и парень даже приободрился: так значит Том нашел нечто темномагическое в далеком детстве и решил припрятать? Теперь было понятно, почему слизеринец сохранил дневник. Хотя, глупо было оставлять столь ценные знания у всех на виду. Или это очередной продуманный ход? Ведь шкатулка все еще на месте.       Гарри отряхнул вещицу от комьев земли и расщелкнул замок, подрагивая от любопытства. Когда темная от времени и сырости шкатулка была раскрыта, парень осторожно поставил ее на землю, недоуменно разглядывая выцветшие бумаги и какие-то дряблые перевязанные мешочки.       Взявшись за первый мешок и потянув его на себя, Гарри расстроенно зашипел: ткань просто рассыпалась, и оттуда в шкатулку высыпались желтоватые птичьи косточки и гнилые перья. — Какая мерзость, Том, кто бы сомневался, — поморщился волшебник, решив больше не трогать мешочки.       Взявшись за верхнюю бумажку, Гарри покрутил ее со всех сторон, вглядываясь в непонятного вида цветные пятна. Что за чертовщина? Выхватив оттуда уже ворох старой бумаги, он стал медленно перебирать его в руках, осматривая с разных сторон. С каждым новым листком руки тряслись сильнее, а глаза расширялись: открытие поразило парня в самое сердце, едва его не разбив.       Это были его детские рисунки. Все до единого. Все, что Гарри когда-либо рисовал.       Волшебник прижал ладонь ко рту, голова сильно кружилась. Его буквально колотило от шока и понимания. Сердце сдавливалось от этой любви, от этого горя, оно полыхало огнем и обливалось ледяной водой поочередно, Гарри едва ли в тот момент мог соображать. Вот она, ценность старшего брата. Не украшения, не артефакты, не знания матери, не деньги. И парень мог поспорить на свою жизнь, что кости принадлежали птице, которую дети когда-то «лечили» вместе. Гарри думал об этом, не понимая, что дурацкий старый дневник Тома был для него самого не меньшей драгоценностью и подарком на день рождения. Пожалуй, лучшим за всю жизнь.       Парень запрятал свои рисунки обратно в старую шкатулку, положив туда и личный дневник старшего брата. Затем очистил заклинанием руки от земли и полоснул волшебной палочкой по ладони, разрезая кожу, и начертал на крышке уже закрытой шкатулки несколько защитных рун. Уменьшил ее и спрятал в карман, надежно сшив его чарами, чтобы та не выпала.       Гарри медленно подошел к дому и поднялся в свою комнату, нависнув над телом бывшего друга. Он не успел с ним попрощаться. До предательства. Отчего-то казалось важным проститься с ушедшим другом, умершим задолго до этой ночи. Диггори помог справиться со смертью матери, благодаря его настойчивости Гарри стал темным магом, даже глупая ошибка с зельем сблизила со старшим братом. Парень больше не жалел о произошедшем. Об этих отношениях, которые для него стали истинно правильными. Элис помогла разобраться в себе. Это началось еще в детстве, с самого рождения, с мгновения, когда Том увидел его. Когда Гарри впервые ему улыбнулся. Когда старший брат улыбнулся в ответ. Это кровь, проклятая материнская кровь, что связала их воедино навсегда. Все вело к моменту этого понимания, к этому дню. — Ты был прав в одном, Седрик, — тихо произнес Гарри, погладив слипшиеся от уже засохшей крови светлые волосы. — Я был болен. Болен непониманием настоящего. Ты смог излечить меня. Ты привел меня к этому моменту, к Элис и дневнику, к спрятанным в земле рисункам. Будто я сам до этого дня покоился под толщей земли, не ощущая и не видя своего солнца. Мою пылающую радиацией и теплом звезду, вокруг которой я вращаюсь. Это так… Мысли спутались. Гарри потерянно оглянулся в сторону окна, куда били солнечные лучи. В голове крутились важные слова, до которых парень все никак не мог добраться. Расстояние между ним и Томом делало тело смертельно больным. Мысли путались. — Знаешь, я иду за ним, — продолжил волшебник, вновь взглянув в синеватое восковое лицо. Он улыбнулся. — Мы погребем этот мир в крови. Прощай, Седрик. И… Спасибо. Гарри склонился и оставил невесомый поцелуй на приоткрытых ледяных губах трупа. Затем стащил с запястья браслет и положил на неподвижную грудь.       Парень вышел из дома и окинул здание последним безэмоциональным взглядом. У них больше нет дома. Нет места, куда можно было вернуться и остаться навсегда. Нет семьи, нет друзей. Одни в целом мире. Но у Томаса и не было этого никогда. Он всегда, всегда, всегда был одинок. Только младший брат, к которому всегда возвращался. У них больше нет дома.       Гарри поднял руки, направив их в сторону здания, почувствовав, как в висках вновь запульсировало, но уже от напряжения. — Экспекто Патронум! Лети к Лорду Малфою и передай: Мистер Малфой, следуйте по координатам, что я вложил в патронус. Если не сможете появиться прямо сейчас, вышлите весть.       Гарри прикоснулся к серебристому оленю, оставляя на нем ментальную метку координат, и выслал патронус прочь. Обхватив пальцами второй руки метлу поудобнее, парень повернулся к полыхающему огнем дому, в молчании наблюдая пляску желтых языков, плотный черный дым и яркие искры. Стоял громкий треск, пахло гарью.       Он не обернулся в сторону хлопка аппарации, следом за которым послышались неторопливые ровные шаги. Малфой остановился сбоку от волшебника, тоже рассматривая горевшее здание. — С возвращением, мой Лорд. — Мистер Малфой, база Кроведушцев все еще доступна? — Разумеется. Есть приказы, Повелитель? Гарри посмотрел на мужчину. Тот улыбался. — Не нужно разыгрывать комедию, мистер Малфой. Я неокончивший школу юнец. Приказы? «Мой Лорд»? — Гарри, — уже без бравады прервал его колдун, развернувшись к говорившему всем корпусом. — Твоя мать была «коронована» нами в восемнадцать лет. Роли, что мы распределяем между собой, столь незначительны и глупы, сколько и важны. Значимы. Так же как и мой титул Лорда. Что он мне дает? Уважение? За него можно выручить богатства и золото? Лишь за одно слово. Можно вернуть моего сына? Можно получить древние знания предков? — К чему вы ведете? — Это слова, — Люциус кивнул на родовое поместье семьи Гарри, и его голос вновь обрел театральные возвышенные нотки. — Сколько еще волшебников способны в вашем возрасте уничтожить древний дом, что держался на сложнейших чарах и ритуалах веками? — Будто вы на самом деле рассчитываете, что я поведусь на лесть, — пробормотал парень, чувствуя нарастающее раздражение от бессмысленной беседы. Ему просто не хотелось слышать эти глупые прозвища, участвовать в политических игрищах. — Я пытался послать вас всех нахуй, вот ведь прицепились со своими коронациями… — Я хочу объяснить, агрессивный ты подросток, — закатил глаза сиятельный Лорд, растеряв все чары проникновенного разговора и аристократичной безупречной вежливости. Упертый новоиспеченный Темный Лорд казался ему интересным. Забавным раньше, но не после моментального убийства стольких волшебников разом. — Я к тому, что у каждого человека своя роль. Уж кому как не мне разбираться в этом? Потенциала и упорства вполне достаточно, чтобы возложить на плечи подающего надежды подростка роль Темного Лорда. Мы выбрали твою мать, когда она не знала ни единого ритуала. И лишь через пять с лишним лет просветили Темную Леди в ее новое положение. Учитывая, какой в тот раз поднялся шум… Мы посчитали разумным расставить все точки над «i» сразу. — Что, заставила она вас поволноваться? — усмехнулся Гарри почти с нежностью. — Предпочитаю не вспоминать, — процедил холодно Малфой, едва заметно передернувшись. — Твоя натура больше подходит к нужной нам революции, нежели научные стремления Лили. Все взаимосвязано, мальчик. Салазар Слизерин, первый Темный Лорд, что создал из открытой Мордредом темной магии первые ритуалы и напитал руны магией. Гриндевальд, что развил боевое искусство до запредельных высот. Твоя мать, что систематизировала знания предков и восстановила древнюю запретную магию, совершенствовала ее. И ты. — Я? Я ничего не создал, ничего не привнес. — Так сделай это, — высокомерно хмыкнул мужчина, изящно вскинув руку. — Твоя кровь уже играет на поле боя. Твое имя знают, а силу боятся. И она растет. Кто из существующих волшебников еще мог подорвать увешенное чарами здание и лишить жизни около ста человек? — Мой старший брат? — рассмеялся Гарри, заставив Люциуса скривить лицо и помрачнеть. — Ваш бесценный любовник, мой Лорд, развязал войну, — сухо ответил темный маг, растеряв интерес и веселье дальше вести разговор в столь непринужденном и личном ключе. — Мне удалось заключить выгодный союз с темными волшебниками Американского магического сообщества. Британия уже однажды вырастила угрозу в лице Гриндевальда, и они не собираются упускать из виду столь ценный мир с новым Темным Лордом, у которого в руках ядерная бомба простецов. Никого не напоминает? — Что вы можете мне посоветовать, сэр? — вежливо спросил Гарри, и Малфой немного оттаял. — Не отказываться от помощи опытных бойцов. Они… Весьма специфичны. — Кому они подчиняются? — Официально — вам. Пока приказы Британского Темного Лорда не идут вразрез с их основными требованиями, что те выдвинули на переговорах. И они так же лаконичны. Заполучить поддержку темных родов и Кроведушцев, дабы совершить переворот и в своей стране. Доступная британским колдунам магия весьма мощна, а знаниями мы делиться так просто не собираемся. Наш союз основан на сделке — они помогают с революцией нам, мы — им. — А выбрали нас из-за атомной бомбы, как я понимаю, — со вздохом подытожил бывший гриффиндорец, пнув ногой камешек. — Только есть небольшая загвоздка, мистер Малфой. А если быть точнее: громадная трагедия. — И в чем же, не побоюсь спросить? — Я понятия не имею, куда мой брат спрятал боеголовку. Люциус прошипел ругательство, сжимая свою трость пальцами. Гарри сочувственно покачал головой: все политические пляски держатся именно на плечах стоящего рядом мужчины. — И вряд ли у кого-то получится пробраться в воспоминания Тома. Хаос и сумасшествие — вот что те получат. На менталиста не подействует Веритасерум как полагается, как и не действует Империо. Мы… — Гарри запнулся, не зная, следует ли ему говорить подобное постороннему человеку. — Мы игрались с зельями в детстве. Том пил зелье правды. Оно… Вообще-то действовало, но брат… Парень нежно улыбнулся, заставив Малфоя в отвращении искривить рот. — Отвечал на все вопросы, но вместо речи выдыхал беззвучно воздух. Губы едва шевелились, и даже мать не могла понять, что он говорил. Это поразительно. Но дело не в зельях и непростительных. Не добившись ответов от Тома, они попытаются воздействовать на него через меня. — Именно. Им вовсе не обязательно пытать, если способ шантажа уже известен каждому проходимцу. Томас, что ради безопасности брата выкрал и угрожал использовать бомбу, отдаст ее лично в руки, если вашей жизни вновь будет угрожать опасность. — Здесь-то и вся трагедия, мистер Малфой. Гарри вздохнул, вновь посмотрев на мужчину. Тот в ожидании ответа изящно приподнял бровь. — Что будет, начни они шантажировать сумасшедшего? Вы же помните, что случилось в тот вечер. Хогсмид уничтожен. И Том едва переборол желание покончить с собой и мной. Ему не интересна жизнь, не интересно существование. И просчитать поступки сумасшедшего волшебника вряд ли кто-либо сможет. Потребуют бомбу? И он нас всех взорвет, нисколько не задумываясь. Или поступит по-своему. Что дальше? Потравит реки? Уничтожит все посевы, домашнюю скотину и запасы еды? Выпустит на свободу новую чуму? Вы понимаете, к чему может привести шантаж? — Ваш любовник — одна сплошная головная боль, — пробормотал мужчина, устало потерев высокий лоб. — Хорошо. Я донесу эту мысль нашим союзникам в нужной мере. Есть еще неожиданные новости, о которых меня, правую руку, забыли предупредить? — С моей смертью вязь защитных рун падет, и ядерная бомба неминуемо взорвется. Люциус некультурно выругался, выместив на старом сарае злобу и негодование — тот ярко заполыхал подстать поместью. Правление нового Темного Лорда — чертовы горки. То они в сто крат увеличивают влияние и мощь, то, оказывается, с возможной смертью Повелителя погибают все. — Наша следующая цель — Министерство Магии, — негромко произнес Гарри после нескольких минут напряженной тишины. И незаметно для собеседника поежился, вспоминая свои давние слова. «Моим вторым приказом будет захват Министерства Магии. Перебьем их всех, пока они за столами свои бумажки заполняют. Интересно, почему мама до этого не додумалась?» — Собирайте бойцов, Лорд Малфой. Я собираюсь вернуть своего брата, и после начать переговоры с правительством. Дети у нас? — Да, мой Лорд, — с усмешкой ответил Люциус, наслаждаясь раздражением и угрозой в глазах юнца. И все же забавляет. — Пятьсот пятьдесят четыре ребенка. Сняли с поезда по «официальному» разрешению Министерства для проверки волшебных палочек на темномагические заклинания. Также с предлогом поиска союзников нового Темного Лорда. Никто не оказал сопротивления. Заняли маггловский поселок, огородили чарами, лишили магии и средств нападения. Выбраться или связаться с внешним миром не смогут. Ход разыгран четко по плану: родственники пропавших готовы на все ради их возвращения. — Усилим их тревогу, — жестоко улыбнулся Гарри. — Верните обратно тех, чьи семьи никак не связаны с политикой, авроратом, учеными. Верните тех, чьи родственники не поддерживали режим Министерства Магии. Жизнь остальных будет зависеть от результатов переговоров. Это послужит уроком. Уроком для светлых, кто считает Темного Лорда безумным тираном, что крадет детей. — Вряд ли насчитается хотя бы две сотни подобных школьников. Сделаем. Я оповещу о месте и дате переговоров. Но не думайте, что министр и его приближенные так просто высунут нос из своего убежища. — Есть люди из его близкого окружения, безопасность детей которых заставит выдать его схрон. Сомневаюсь, что Фадж никого не предупредил о местоположении своего убежища, это не безопасно, — Гарри задумчиво покрутил в руках метлу. — Никому не нужен министр, что не может организовать защиту своего народа. Как думаете, Лорд Малфой, из окна его кабинета хороший вид? — Великолепный, — самодовольно ухмыльнулся мужчина, расправив плечи. — Однако расцветка мебели выдает дурной вкус. — Думаю, с новым министром это недоразумение быстро исправится, — рассмеялся Гарри и покачал головой. — Мистер Малфой, как только вы получите нужную вам революцию, я и брат покинем страну. Мы переведем дневники матери и передадим в руки Кроведушцев, когда закончится война. — Нас это устраивает, мой Лорд, — медленно кивнул Малфой, прощупывая все наметившиеся в голове планы. — С некими поправками. Появляться в нужном обществе вам все же придется. Исчезновение победителя войны вызовет ненужные вопросы и реакцию побежденных. Далее: если в дневниках Госпожи не найдете ритуалов, что расположило ее волшебство к магии крови и магии души, ее записи станут для нас бесполезны. И тогда оставить свой пост вы не сможете. Никто вам этого не позволит. Гарри промолчал. Он думал о том, что если Кроведушцы начнут угрожать, то они с Томом перебьют их всех. Одного за другим. Любыми способами. Всех, кто пытается выставить марионеткой свое новое знамя в лице нового Темного Лорда. Теперь понятна реакция матери. И ее нежелание начинать войну.       Гарри чувствовал, что другой. Он так же ненавидел участь выставленного напоказ флага, но… Цели Кроведушцев его устраивали. Они совпадали с желаниями самого парня. Только теперь что-то изменилось, что-то было не так. Гарри напрягал память, пытаясь понять, что именно. Да, его устраивала революция. Более того, жесткая революция. Его методы даже жестоки, но до сих пор действенны. Только…       Он чувствовал их. Барабаны крови в голове. Эту постоянную пульсацию. Жажду войны, жажду действий, жажду доказать свою правоту, свою правду. Свои лучшие благие цели. Только… — Мне пора уходить, мистер Малфой. Пригласите на базу Снейпа, но не сообщайте о моем возвращении. — Не доверяете? — Я никому не верю, помимо брата. И вы, Лорд Малфой, никому не верьте, помимо семьи. — Всенепременно, — усмехнулся мужчина и кивнул на прощание, исчезнув в хлопке аппарации. Гарри бросил последний взгляд в сторону догорающего здания, и пламя танцевало под звуки барабанов в крови. Он движется вперед, по зову своих желаний, своих целей. Конечно же, благих и верных для окружающих людей. Благие намерения, вызванные самыми искренними желаниями. Только вот Гарри больше не помнил какими.       Парень посмотрел на метлу в руках, на до боли знакомую метлу, покрытую старыми пятнами крови и подпалинами сырой темной магии. Метла, на которой прилетел за ним старший брат. Почему-то хотелось сделать все правильно.       Волшебник пустил себе кровь и оседлал старую материнскую метлу, ощутив слабый магический отклик. Будто она узнала его, радуясь наконец исполнить свое предназначение в последний раз.       Крючок дернул за грудную клетку в сторону запада. Гарри широко улыбнулся. Он возвращается.       Он летел два долгих дня, пока не наткнулся на небольшое поселение, неподалеку от которого возвышались невысокие башни замка-лечебницы. Довольно большая территория для больницы, но с некоторыми родовыми поместьями древних семей не сравнить. С метлы ссаживаться не стал, следуя за неумолимо тянущим вперед зовом крови до конца — небольшого окна третьего этажа. Гарри практически бесшумно ступил на каменный подоконник и отбросил метлу на землю, в кусты. Заклинанием распахнул окно и шагнул внутрь, натыкаясь на просторное помещение, забитое невообразимым количеством кроватей, на каждой из которых находился маггл. Измученные, грязные, в оборванных ночнушках, больше похожие на инферналов, полусонные и едва живые. Это был настоящий ужас. Те, на удивление Гарри, не особо поразились нежданному гостю, даже внимания не обратили. Вот только вошедший внутрь санитар (как позже узнал парень) разбил все спокойствие: — Это еще кто?! Какого… Эйб, у нас тут попытка побега! — рослый здоровенный мужик стал медленно подбираться к изумленному происходящим волшебнику. И вот это — доктор?! — Парниша, давай без глупостей, отойди от окна. — Да я не собирался прыгать, — приподнял брови темный маг. — Вообще-то я не беглец. Совсем наоборот, я к вам через окно и залез. — Вор, значит. Эйб, блять! Зови сюда всех наших ребят, здесь грабитель и, возможно, опять не один! — крикнул амбал в медицинском халате, разглядывая незнакомца внимательнее, не упуская ни глубоких фиолетовых кругов под запавшими глазами, ни острых болезненных скул, ни уродливой худобы тела, что не была скрыта легкой футболкой. — Еще один наркоман! Да еб вашу мать! Не получишь ты лекарства, убожество. Здесь с такими как ты обращаются по-свойски. — А с такими? — Гарри с мрачной улыбкой наколдовал себе огромные ветвистые рога. Мужчина оторопело замер и попятился назад, выпучив от шока и ужаса глаза. В палату залетело еще несколько таких же крепких мужиков с дубинками. При виде вторженца они точно так же замерли на месте, уставившись на него как на восьмое чудо света. Бывший гриффиндорец оскалился совершенно по-звериному. Затем подцепил пальцами все еще текшую из руки кровь и начертал на горле руну убеждения. Жестоко улыбнувшись, Гарри запрыгнул на ближайшую койку, отпнув ногой лежащего там простеца, и закричал усиленным «Сонорусом» голосом: — Тем, кто перебьет больше людей в белых халатах, позволено получить тройную порцию ужина и выйти на свободу! Больше никаких лекарств! Уничтожьте весь персонал больницы, выпустите на свободу своих сотоварищей, разбейте оковы жестокости и пыток! Убейте их всех! Повисла тишина. Все пациенты, что были в сознании, замерли. Те, кто был способен проснуться, продрал глаза. Все посмотрели на говорившего. Потом медленно, неравномерно, но все как один перевели взгляды на замерших у входа санитаров.       Гарри весело рассмеялся, когда обезумевшая толпа больных, хрипло улюлюкая и раздразнивая друг друга, ломанулась в сторону входа. Один из санитаров, очнувшийся первым, злобно выругался и вытеснил коллег наружу, намертво запирая двери перед не особо поворотливыми и измученными пациентами. Те припали к массивным дверям, подвывая и скуля, хлопая скелетообразными руками по дереву и камню. Волшебник продолжал веселиться, взмахом палочки заставляя двери распахнуться. — Что же, революция в маггловской психиатрической лечебнице, Гарри. Так держать, ебаное знамя, — пробормотал парень, направляясь к выходу за вновь потянувшим вперед крючком. Он оборвался перед неприметной дверью в конце коридора. Замок не был проблемой, волшебник просто взмахнул отцовской волшебной палочкой, и дверь порывисто распахнулась. Однако войти внутрь ему не позволили. Кто-то схватил Гарри за плечи и отдернул от прохода, а в голову прилетел тяжелый кулак. Выругавшись сквозь зубы, парень со злобой посмотрел на нападавшего: взмыленный борьбой и не менее разъяренный мужчина в белом халате. — Мерзкое животное! Чертов клоун, какого хуя ты сделал?! — он встряхнул хрупкое в его больших руках тело колдуна как игрушку. — Это из-за тебя весь этот балаган! Ребята, я нашел эту суку! — Я к пациенту, что в этой палате. И я пройду внутрь. — Чего? — санитар наморщил лоб, а в глазах просквозил такой дикий ужас, что Гарри на несколько мгновений растерял свою злобу. — К этому людоеду?! — У моего любовника весьма нестандартный выбор блюд, — скривил губы в жестокой улыбке парень. — Вы... Вы мерзкие психопаты!... Я вас!... — Вам лучше отпустить меня, — холодно и тихо ответил Гарри, а улыбка стекла с вновь разбитых губ. Он услышал топот ног неподалеку. — Отпустить, иначе я вас убью. Санитар разозленно выматерился и отвесил еще один удар в висок слишком болтливого парня. Тот, к удивлению работника больницы, не спешил терять сознание даже при всей своей физической слабости. Голова дернулась, но тот сразу повернул ее обратно, уставившись в ответ огромными черными глазами, где плескалось лишь безумие. — Что же, — прошептал волшебник и поднял руку, повторяя судьбу старшего брата, прикасаясь к красному от злости лицу мужчины. — Значит, ты умрешь. Голова санитара воспламенилась, и он громко закричал, пока потоки огня не пожрали кислород. Гарри упал на пол, когда чужие руки разжались. Подбегающая к трагической сцене подмога немного замедлилась, но затем оперативно разделилась — часть пошла в атаку на незнакомца, часть кинулась на помощь горевшему магглу, чтобы халатами попытаться сбить языки пламени. Волшебник поднял руки, поджигая их всех. Со всех сторон доносился грохот, крики взбесившихся пациентов, одиночные выстрелы, звуки борьбы.       Уже не обращая внимания на метавшихся по коридору простецов, Гарри скользнул в палату, сразу натыкаясь на одинокую койку, на которой лежал Том. Изо рта вырвался облегченный выдох, а сердце сбилось с ритма, и темный маг в единый миг оказался рядом, прижимая тяжелую гудящую голову ко лбу старшего брата. Жив. Он жив. Жив! Жив!       Темный волшебник пожирал глазами лицо родственника, опустив одну ладонь ему на грудь, нащупывая слабое, редкое и неровное сердцебиение. Руки слизеринца сплошь покрыты следами уколов и синяков, и были холодны как лед. Том не выглядел одним из самых сильных волшебников Британии, перед Гарри в бессознательном состоянии лежал едва живой маггл — младший колдун не чувствовал ни крупицы магии. Несмотря на это посиневшие от холода пальцы были увенчаны кольцами-амулетами. Такие же артефакты украшали шею и грудь.       И выглядел протравленный препаратами родственник даже хуже самого Гарри. Болезненно тощий, с коротко остриженными волосами, запавшими щеками и синяками-ранениями от ударов по всему лицу и шее. Кожа по цвету была как у мертвеца, покрыта легкой испариной, грязью и запекшейся кровью. На губах поблескивала тонкая леска, сцепившая их намертво.       Волшебника затрясло от всепоглощающей ненависти, и стоявшие на небольшом столике флаконы и бутылочки разбились. — Давай, Томми, пора просыпаться. Я пришел забрать тебя.       Первым делом парень снял с брата все амулеты, некоторые из которых уже стали бесполезны после смерти отца. Разлившийся по палате магический выброс едва не добил его, но Гарри немыслимой реакцией успел выставить щит. Отдышавшись, ошарашенный произошедшим и состоянием брата колдун трансфигурировал из первого попавшегося предмета острые маленькие ножницы, аккуратно распоров тонкую нить прозрачной лески на зашитых губах. Убрать нитки не решился без обезболивающего и заживляющей мази — ранки были воспалены и гноились. — Нужно уходить, Том. Том!       На вид старший брат казался спящим, но на свое имя никак не реагировал, как бы громко Гарри ни звал его. Даже встряска не привела в чувства. Насмерть перепугавшись, волшебник направил дрожащую палочку на измученного пациента: — Энервейт! С кровати раздался едва слышный стон, и аккуратные темные брови на болезненном лице надломились. Младший волшебник упал на колени перед койкой и прижал к губам ледяную кисть старшего. — Том, любимый, очнись, — сбивчиво зашептал парень, покрывая поцелуями чужие пальцы. Его трясло от паники. Вспомнились все слова Элис. — Ну же, мамочка, давай, я верю в тебя. Том, пожалуйста. — Гарри?.. — ладонь в чужих руках дернулась, и он слабо простонал, на несколько секунд приоткрыв воспаленные глаза. Израненные губы едва шевелились, а севший от долгого молчания голос был очень тих. — Гарри, ты олень. — Чего?! — воскликнул волшебник и едва не расплакался от облегчения: брат его узнал. — Сам ты олень! Я прилетел спасти тебя, ебаное ты чудовище, а ты!.. — Нет, — Том тяжело прерывисто вздохнул, белея от затраченных на разговор усилий, вновь проваливаясь в темноту. — Ты... В буквальном смысле олень... Гарри вздрогнул, когда затуманенное тревогой и яростью сознание прошила догадка, и руки потянулись к голове, где все еще красовались великолепные оленьи рога. Ладонь моментально прихлопнулась ко лбу. «Замечательно. Вместо того, чтобы первым делом увидеть прекрасное лицо спасителя-героя, Том, едва глаза открыв, наткнулся на разбитую и ноющую безобразную рогатую морду. Браво, Темный Лорд, коронованный рогоносец, мир вас не забудет.»       Вздохнув от собственной недалекости, парень снял чары, убирая наколдованные рога, и скинул с бессознательного тела брата грязную рваную простынь. Подхватив одной рукой под коленями, а вторую запустив под спину, Гарри с трудом поднял Тома на руки и заботливо прижал к себе, позаботившись о том, чтобы голова брата легла на его плечо. Поцеловав влажный холодный лоб, парень аппарировал прочь, оставляя беснующихся магглов в одних воспоминаниях.