Мой любимый младший брат

      Гарри скучающе прислушивался к собранию Кроведушцев, которым в основном руководил Малфой. Сам парень сидел в стороне от большого стола, отодвинув стул к стене. Часть детей успели отпустить, что привело к еще большей панике: правительство не могло понять, чего добиваются темные маги. Школьники не знают, где их держали и кто инициировал похищение, с какой целью их вообще сняли с поезда. Некоторые семьи уехали из страны, некоторые навесили на дома дополнительные чары защиты, опасаясь всех и всего одновременно. — Также Министерство в курсе возвращения Темного Лорда, — между тем продолжал говорить Люциус. — Мои люди пока не могут определить доносчика или свидетеля. Возможно нужным следом оказался сгоревший особняк с трупом Диггори внутри. До этого мальчишку уже подозревали в непосредственной причастности к нашей организации, а незадолго до смерти он наложил на отца Империус и похитил несколько слабых укрывающих магию амулетов. — Что они знают о бомбе? — подался вперед Крауч. — Аврорат? — Разумеется, единственный вариант для них — заполучить маггловскую взрыв-силу, — вместо Малфоя подал голос Кэрроу. — Без нее война не имеет смысла. Они проигрывают. — Я бы так не сказал. Численность готовых сражаться против нас волшебников возросла, а защита претерпела изменения. Теперь так просто воспользоваться магией крови Темного Лорда не получится. На открытый поединок высовываться глупо даже с поддержкой американцев. Но дата переговоров уже назначена. Через пять дней будет встреча на защищенной от магии территории. — И какие выдвинем требования? Мой Лорд? Колдуны посмотрели в сторону парня, который открыл глаза и едва слышно вздохнул. Затем поднялся со стула и подошел к Люциусу. — Распустить Орден. Убрать влияние Дамблдора, подчинить себе Ежедневный Пророк, — медленно перечислил обговоренные ранее с Томом планы. — Связать нужных людей Непреложными Обетами, внедрить на значимые посты в Министерстве своих людей. Также сместить министра. На первое время требования вполне просты и несложны. Нам не нужна ответная агрессия. — Не похоже на окончание революции. Не слабоваты ли условия? В обмен на жизни их отпрысков. — Кто сказал, что мы их отпустим? — Гарри улыбнулся. — Лишь дадим им связаться с семьями. Светлые до сих пор понятия не имеют, что с их детьми. Мистер Малфой, вы знаете, кто будет на переговорах с их стороны? Выберите нужных людей, на кого есть возможность надавить. Приведите туда их детей. И еще несколько посторонних, у кого среди родственников нет влиятельных волшебников. Постарайтесь, чтобы светлые заранее не узнали никого из пленников. — Что ты задумал? — приподнял брови Люциус, недовольный поправками в тщательно продуманном плане. А так же в том, что его в это не просветили. — Это разумно, дать им понять, что школьники в безопасности? Парень улыбнулся шире и покачал головой. — Если среди нас есть предатель, не думаю, что будет правильным раскрывать все детали плана. Дети должны присутствовать на переговорах. Это послужит светлым жестоким примером их возможного отказа. Когда собрание объявили законченным и в зале остались лишь сам Лорд и его правая рука, последний подошел к собравшемуся было уходить парню и негромко произнес: — Не убивай их. Это увеличит ненависть к Темному Лорду и Кроведушцам. Это лишние ненужные жертвы, они не принесут мира. Гарри, не трогай детей. Он повернул голову к мужчине, но на лице Люциуса не было ни единой эмоции. — Я не собирался наносить вред невинным, они не будут страдать. Я заставлю страдать их родителей. Так нужно. Мы не добьемся мира бумажными подписями и обещаниями, я не собираюсь играть в политика. Это война. А на войне умирают. С этими словами Гарри вышел прочь, оставив Малфоя наедине со своими мрачными мыслями и догадками. — Ты так и не рассказал. Том оторвался от тренировочного манекена и опустил палочку, глянув на младшего брата, что сидел в сторонке и лишь наблюдал. — Ничего, стоящего внимания, поверь мне. — Да? Любая вещь, связанная с тобой, стоит моего внимания. Или, быть может, мне вернуться обратно в лечебницу и посмотреть воспоминания санитаров? Прихвачу Кроведушцев, они с этим справятся, — Гарри ответил пристальным вниманием. — Тебе плевать на это, но мне нет. Темный маг ухмыльнулся, подходя ближе. Он смерил родственника долгим взглядом, погладив его щеку кончиками пальцев. Это было восхитительно. Все идет так, как парень и хотел. Даже больше: Том не собирался останавливаться на достигнутом. — Тебя сейчас вовсе не это волновать должно, любимый, — бывший слизеринец склонил голову, наслаждаясь румянцем на щеках второго мага. — Со мной связался Хвост. Тебя собираются выманить из базы. — Что же, удачи им в этом, — Гарри фыркнул, боднул головой торс стоявшего рядом брата. Том улыбнулся шире. — А ты подумай. Что они могут использовать для этого? Я — здесь. И вряд ли без моего желания они сумели бы меня изловить. Даже в ущербном состоянии, живым бы не дался. — Детей у них больше нет. Все мои родственники мертвы, крестные пропали без вести. Диггори мертв, — заметив разрастающуюся в глазах угрозу, Гарри поспешно добавил: — Да, он был мне дорог. До предательства. И нет, Том, ты не… — Закрой свой рот, — холодно прервал его старший волшебник, легко сжав тонкое горло рукой. В глазах уже стояла не просто угроза, а самая настоящая ярость. Сдавив пальцы, он медленно произнес: — Я сожгу тебя дотла, если посмеешь подумать о нем еще хоть раз. Больше никогда. Тебе нужен только я, никто больше. Никогда. Теперь нет матери, что могла бы помешать. Нет отца, который пытался нас разделить. И нет твоего щенка, кого ты так страстно трахал в своей же постели, — Том оскалился, сжав чужое горло сильнее, не позволяя кислороду попасть внутрь легких. — Ничего из этого больше нет. Я отберу последние крохи, если ты посмеешь сбежать. — Куда я могу сбежать от тебя? — одними губами прошептал Гарри, даже не пытаясь ослабить чужую хватку — это вызвало бы лишь агрессию от мстительного родственника. Том никогда не прощал его, если считал в чем-то виновным. — Ты делаешь это каждый раз. Выбирая борьбу за судьбы людей, на которых тебе, птенчик, должно быть безразлично. Хочешь спасти их? Детишек. Собираешься оставить их себе как ручных верных зверушек? Быть может, в твоем сердце найдется место и для них? Том не отдернул руки, когда его ладонь обожгло — лицо младшего брата от нехватки воздуха успело покраснеть. Склонившись над ним, парень жестко накрыл чужие губы ртом, вовлекая в насильственный поцелуй безо всякой отдачи, впрочем, в подобной ситуации Гарри не собирался раззадоривать спятившего колдуна, это могло привести совсем к плачевным последствиям. Оторвавшись от его лица с недовольным и более помрачневшим видом, Том убрал руку, наблюдая, как второй волшебник судорожно вдыхает. — Им не нужно пытаться выкрасть Темного Лорда напрямую. Достаточно использовать тех, кто ему дорог. Именно поэтому у тебя должен оставаться лишь я, — уже ласково добавил он, прижимая к себе судорожно кашляющее тело. — В итоге и стать должны одним существом, одним дышащим организмом. Разделить нашу кровь и кости, создать идеальное существо с едиными желаниями, мыслями и чувствами. Твои нынешние слабости — твои враги. Наши враги. Я уничтожу их. И ты сделаешь так, как я хочу, любимый. — Что?… — Эта метафора… — Том задумчиво пригладил темные волосы, запустив в них длинные пальцы. — Обретает иной смысл. Теперь. Ведь это по-настоящему логичный итог нашему существованию, нашему одиночеству. Одно существо, не ты и не я. Ты никому не нужен, как и я сам. Это наша проклятая кровь, проклятая абсурдная кровь. Нам нигде нет места, и я помогу, я оборву твое существование сам. Младший волшебник вздрогнул всем телом, когда в воспоминания словно раскаленный штырь ввинтились болезненно знакомые слова. Он тряхнул головой, прогоняя наваждение. Оно порождало смертельную тоску глубоко внутри. — Мы не можем стать одним человеком, — прохрипел, наконец, Гарри, успокаивая дыхание и осторожно ощупывая горло. От сильного удушения недавние раны от зубов надорвались, выпуская наружу кровь. — Есть законы, которые нельзя преступать ни в коем случае. Ты не можешь соединить две души, даже если с телом что-то бы и вышло. Нет, не выйдет. Магия накажет даже за попытку. Мать прятала от тебя все книги по магии души не просто так. — Я сделаю это, — тихо ответил Том через некоторое время молчания. Он все еще не мигая смотрел на макушку брата, не позволяя ему разорвать объятия и встать на ноги. — И тогда мы соединимся навсегда. Мне плевать на магию, если честно. Мне плевать, даже если мы умрем от этого. Твоя кровь будет моей кровью, и твои кости будут моими костями. И душа одна на двоих. — Это запретная тема! Мать подчеркнула это и не раз! — жарко заспорил Гарри куда-то в пахнущую кровью и мятой мантию. — Уж лучше сожри живьем, если тебе так важно чертово «объединение». Нет, этого не будет. Только не так. Мы попросту разрушимся, наши личности и память — это будет отвратительное противоестественное существо, которое и секунды не проживет. Я не позволю тебе умереть. — В итоге нас что-то разделит. Твоя человечность, наша смертность или чужие люди, о которых ты так сильно волнуешься. Гарри промолчал. Потому что едва в мозг ударил кислород, все недавние слова брата вспыхнули там с новой силой. Его собираются выманить, выманить чем-то значимым и важным для него. Кем-то значимым и важным. Родители мертвы. Дядюшки пропали. Седрик мертв. — Постой, Том. Остановись, — парень поднял взгляд на лицо старшего мага, и Том ослепляюще улыбнулся, легко считав мысли. Мертвые родители. Пропавшие где-то Ремус и Сириус. Убитый Диггори. А значит… — Джинни. О, Мордред, Джинни. — Люди, что нас разделят, должны понести наказание, — прошептал старший брат, глядя вслед убегавшему в свою комнату брату.       Сквозное зеркало было не просто теплым. Оно пылало от непрерывного вызова.       Гарри рухнул на колени возле сумки и быстро защелкал ногтем по стеклу — их привычный метод связи друг с другом. Несколько минут напряженного ожидания ничего не происходило. Парень успел краем глаза уловить силуэт родственника в дверном проеме, что молча за ним наблюдал. Наконец, отражающая поверхность зеркала зарябила и в ней появилось незнакомое женское лицо. — Кто вы? — резковато спросил Гарри, разглядывая взрослую волшебницу. — Откуда у вас эта вещь? — О, так слухи оказались верны, — немного напряженно ответила та и кивнула кому-то. — Он отозвался. Зовите Сокола, началось. Итак, малыш-Лили. Как поживает твой отец? Давненько его не видели в аврорате. Том вышел прочь, вызывая патронусом Малфоя, и сразу вернулся обратно, встав возле брата так, чтобы его не было видно в зеркале. Ощутив молчаливую поддержку, Гарри быстро взял себя в руки. — Где Уизли? — У нас, — спокойно произнесла колдунья, а ее отражение съехало в сторону — она развернула сквозное зеркало, показывая парню оба тела обездвиженных девушек. Джинни смотрела на свою похитительницу свирепо. — Их никто не тронет, мы не убиваем детей. — Докажите, что это они. Мелькнула вспышка, и рыжеволосая ведьма, обретя вновь речь, взорвалась угрожающим матом в сторону авроров, а затем резко повернула голову к бывшему другу. — Тупой ушлепок, так и знала, что нас втянут в это дерьмище! Бери жопу в руки и возвращай на место чертову бомбу. Сюда не лезь. Это самая тупая ловушка, такая же тупорылая, что и ты! — Докажи, Мордред тебя разорви! Сколько акромантулов ты убила в первый раз? — Пошел нахуй, — с удовольствием протянула та и сцепила зубы от боли — на нее наслали что-то неприятное. — Джин. Какого цвета было зелье, которым ты растворила мои очки? — Хм, зеленого? — издевательски огрызнулась девушка, будто называя первый попавшийся цвет. — Каждый идиот знает, что подобное зелье имеет болотный оттенок. — Ты сделала это порошком, — беззвучно пробормотал Гарри и устало прикрыл глаза. Затем заговорил громко, обращаясь к похитителям. — Чего вы хотите? Каковы условия? Отражение изменилось на лицо той же женщины. — Разумеется, местоположение спрятанной боеголовки. Имена и лица всех Кроведушцев. И твой брат. Вы же теперь вместе? Уверена, что да. — А почему бы мне просто не напасть на вас? — мягко произнес парень. — Почему бы мне не перебить вас как скот во время голода? И забрать моих друзей. Как вам такое? — Именно поэтому во время того, как ты передашь нам все перечисленное, нас окружат опытные бойцы, и их будет много. Место встречи будет окружено таким букетом чар, что ни крупицы темной магии не сможет вырваться даже от воскресшего Мордреда, — с удовольствием ответила аврор. — И назначим время и дату за час до сбора, выслав портключ. Ни один волшебник не протянет в долгих днях ожиданий сражения, а чтобы подготовиться к неизвестной дате вам придется быть постоянно начеку. Как тебе такое? — И вам кажется, что жизнь двоих ведьм стоит всей моей организации? Моего брата? — Твоей постельной игрушки? — женщина скривила губы в улыбке. — Нас очень хорошо проинформировали об этих… Специфических отношениях. Интересно, насколько опустится статус нового Темного Лорда, когда о его инцесте с кровным родственником узнают в прессе? — Это угроза? Кстати, вы только что подтвердили наличие в наших рядах доносчика и предателя, — парень рассмеялся. — Мне нравится этот разговор. Он посмотрел влево, заметив вошедшего в спальню Малфоя. — Нам это не интересно. Не страшно растерять уважение среди простого народа? Защитник детей, убивающий и похищающий их. Убивший отца и друга. На наших условиях имя возможно очистить. И если твои Кроведушцы начнут действовать по указу Министерства Магии, мы позволим существованию Темного Лорда. Запросили переговоров и выдвинули свои требования? Мы тоже умеем действовать жестко. — Я повторюсь. Чем две жизни важнее многочисленной организации? — Ты любишь их. Пытаешься играть роль безжалостного Темного Лорда, но чувствительного подростка так просто не спрятать. Ты не позволишь друзьям страдать. А их не просто убьют. Замучают до смерти, так же, как ты это сделал с несчастными детьми. — Ах, дорогая моя леди, — в той же театральной манере улыбнулся Гарри, хотя в глазах не было и намека на доброжелательность. — Вы так правы. Я люблю их. И согласен на ваши условия, но если хоть один волосок упадет с головы мисс Блэк и мисс Уизли — аврорат будет в ответе за последствия. — Мы договорились? — прищурилась аврор. — Где гарантии? — Я отпущу из плена часть детей. И взятые в заложники политики обретут свободу. Этим же днем. Также рассмотрим корректировку наших условий Министерству. Это подтвердит мои намерения идти навстречу? — Вполне. Мы свяжемся с вами перед встречей. Гарри некоторое время смотрел на зарябившее зеркало, на котором проступило собственное отражение. В висках стучало кровью уже давно. Ощутив на плече ладонь, он повернулся, глянув на брата. Том, рассмотрев нечто в глазах родственника, медленно и широко улыбнулся, обнажив зубы. Малфой же дернулся в их сторону, выглядя крайне напряженным и рассерженным. — Я не позволю тебе нарушить наши планы ради каких-то сопливых малолеток. — Твоя подружка не ответила ни на один вопрос, — заметил брат с интересом. — Это были не они? — Авроры заполучили сквозное зеркало и части тела Беллы и Джинни для предполагаемого Оборотного. Неужели они не смогли бы найти нужные воспоминания? Подчинить их своей воле? — Гарри поднялся на ноги. — Это была она. И она не хотела, чтобы я приходил. — Я не позволю, — повторил Люциус с явственной угрозой. Он вооружился, готовый к молниеносной атаке. — Забудь свои глупые детские фантазии о благородстве. Это война! Я потерял своего сына, но все равно стою здесь. Мы все здесь ради светлого будущего. Ради твоих благих целей, мальчишка. Которые стали и нашими. Забыл свои слова? Свои планы? — Не забыл, — чуть помедлив, произнес младший волшебник и жестоко мрачно улыбнулся. — И мы действительно подкорректируем их. Убейте всех взятых в плен политиков. У половины детей сотрите память до младенчества. Освободите их от плена воспоминаний. Малфой ошарашено попятился назад, опуская палочку. — До младенчества?.. — мужчина перевел расширенные глаза на второго парня, но тот лишь безразлично улыбался, покровительственно глядя на родственника. «Идти за Темным Лордом во имя его желания кровавой расправы? А что потом? Что нам самим делать дальше? В мире, где Кроведушцы будут ассоциироваться не с могущественной и величественной магией древности, а с геноцидом и безумием!» — Чем это лучше смерти? Это убьет в них все осмысленное и человеческое. Это породит бесконтрольные выбросы, учить заново существовать в мире так сложно, что уйдут бесконечно долгие годы. Я не… Вы уверены? Исправить сделанное уже будет невозможно. — Они станут свободны от страха и гнева, от жажды мести. Все предрассудки растают, смоются, — Гарри растерял показную улыбку и обратился к Кроведушцу уже на полном серьезе. — Я не жесток, это мое милосердие. Они решили, что шантажировать Темного Лорда продажей Организации и брата, угрожать его единственным друзьям — хорошая идея. Что перечеркнет мой статус, убийства или трусость? Что удержит организацию на вершине, страх или же презрение к ней? Еще учась в школе, я осознал, что благие цели достигаются грубой силой. Ни убеждениями, ни обманом или переговорами. А войной. Тот, кто сильнее — тот и прав. Малфой едва заметно поморщился от такого прямолинейного и резкого заявления. Ничего лживого или завышенного, но чересчур топорно. Госпожа высказалась бы иначе. Любой из Кроведушцев подобрал более уклончивые от правды слова. Отчего-то вспомнился и Северус. «На что ты нацелен? Твои благородные благие планы включают в себя геноцид волшебников?» — Война теряет смысл, если победитель будет стоять над опустевшим городом и трупами под ногами, — через несколько минут тишины тихо заметил темный волшебник. Он не собирался давать советы. Не собирался вмешиваться столь явно. Но слова Снейпа набатом звучали в голове. «Не доброта. Не сострадание. Не благо. Ничего из этого.» — Сила не имеет значения, если порождает не уважение, а ненависть. И война будет идти вечно, пока темных не свергнут. Это не благо. Это бесконечный и беспричинный геноцид. — Это мое милосердие, — нахмурился Гарри от вспышки яростного гула барабанов в висках. Он не понимал, при чем тут геноцид? — Дети останутся живы, их отпустят. Пострадают немногие, но не по вине моей якобы беспричинной агрессии, конечно, нет. Смерти будут. И количество жертв напрямую зависит от светлых. Парень отвернулся и без стеснения притянул брата в объятия, скользнув по острому кадыку сухими губами. Том выглядел практически торжествующим, когда приподнял вверх чужое лицо и впился в приоткрытый рот ведущим поцелуем, получая незамедлительный ответ. Малфой закатил глаза на бесстыдное представление подростков, которым уже было нечего скрывать. — Мы выберем наименее именитых детей, — собрался с мыслями Люциус, тут же набрасывая новые планы. Он не смотрел на целующихся волшебников, уже свыкшийся с этим развратом. — Иначе последующие переговоры с Министерством Магии станут бессмысленными. И Темный Лорд не должен демонстрировать на публике свои постельные отношения, даже если их афишируют. Используем… Ложный след, ложную информацию. Подберем невесту или жениха, раз уж на то пошло. Спрячем на базе, дабы никто не выведал правды. — Используйте Диггори, — отозвался Гарри, разорвав поцелуй и отстраняясь от нового. Его глаза блеснули, когда он посмотрел на зверевшего от его отказа и предложения брата. — Которого я убил за измену. Он с детства таскался следом, это подтвердит любой. Будет несложно поверить, что мы были любовниками. И гораздо сложнее, что это мой родной брат, верно, Томми? — Быть может, мне и тебя убить за измену? — он крепко сжал ягодицы усмехавшегося родственника. — Знаешь, ревнивый партнер — очень опасный спутник для своей болтливой и ветреной пары. — Измена? Разве мы встречаемся? — Малфой, когда займете министерский трон, состряпайте брачный контракт для нас, при нарушении которого ждет казнь, — фальшиво-насмешливо ответил Том: в глазах читалась угроза и предостережение. — Ты не посмеешь, — вновь рассмеялся парень, шлепнув рукой по чужой груди. — Это слишком даже для тебя. Мистер Малфой, вы же не станете потакать безумцу? — Он станет, — с ухмылкой перебил открывшего было рот ахуевшего от подобных разговоров мужчину. — Мы собираемся вернуть к жизни его наследника. Он станет, о, еще как. — Мистер Малфой, он же меня сожрет на полных правах во всех смыслах. Темные Лорды не женятся, — расфыркался Гарри, у которого от смеха выступили слезы на глазах. — Как и матери не выходят замуж за своих детей, даже не вздумайте. Я не разрешаю. — Высокие отношения, — веско пробормотал Люциус, не собираясь вмешиваться во флирт психопатов. Это безумие его не касалось. — Что нам делать с девчонками? — Мы не станем ждать официального приглашения, когда их будет окружать толпа авроров и защитный купол, — парень немного отстранился от брата, который покрывал его шею медленными поцелуями. — Позовите вашу жену, Нарциссу.       Едва мужчина покинул комнату, Том махнул рукой, запирая дверь, и толкнул Гарри к небольшому диванчику, заставляя его упасть туда, и сразу оседлал его бедра. Младший волшебник откинулся на спинку, окидывая парня долгим взглядом. — Это сделал ты. — Сделал что? — довольным тоном поинтересовался Том, с наслаждением огладив покрытую засосами, синяками и воспаленными укусами шею. — Как далеко ты собираешься зайти в своем стремлении изменить меня? Ты правда думаешь, что я позволил бы Джинни умереть? — Конечно, нет. Любимый, твоя мамочка заботится о благополучии разума. Я всего лишь подтолкнул к нужным мне решениям, разве не прекрасно? Том обнажил зубы в улыбке на мрачное раздражение родственника. Вообще-то смерть девчонки также была в планах. После разрушения глупых и детских «благих намерений» на светлый мир вечного дружелюбия между волшебниками. Страдания — вот, что заслужили идеальные ячейки общества, среди которых им не было места.       Словно уловив его мысли, Гарри покачал головой. Он предполагал подобное. Том всегда толкал брата в болото сумасшествия. Они делали это друг с другом поочередно. Избавляясь от всего человечного Гарри, от масок Тома. И если первый поступал на фоне инстинктов, почти животных желаний, что вызывал брат, то второй с холодным ясным расчетом. Насколько такой мог быть у чудовища. — Не нам меняться нужно, а миру вокруг. Мы идеальны от рождения, мы созданы не для того, чтобы ломаться и стачиваться. И все что есть в нас — правильное. Идеальное. Тебе не нужно искать во мне самого себя, не нужно превращать две идеальные ячейки в неестественную, искаженную попыткой вместиться в неидеальный мир. — Никогда не замечал у тебя страсти к философии. Это что, твой колдомедик надоумил? Или ты сделал такие странные выводы из дневника глупого ребенка? Гарри мягко обхватил бедра старшего брата ладонями. — У меня тоже было время на размышление в изоляции от внешнего мира. И нет, никакой любви к философии. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас посмотрел мои воспоминания. Том помедлил, перед тем, как склониться к лицу темного волшебника, вглядываясь в зеленые глаза. Они смотрели друг на друга достаточно долго. Гарри печально улыбнулся, когда старший брат резко отпрянул, пораженно выдохнув: — Oh, meningsløs guder, hva er dette?! (нор) — Зелье матери, порождающее кошмар. Я бы назвал это другой реальностью. Теперь ты видишь, откуда я взял эти мысли? Почему я понимаю тебя? Эти пустоты болезненны и для меня. Ты и я — мы сломались под весом безразличного к нам мира, а ты собираешься разломать нас вновь, мечтая соединить две ячейки в одну. Изменить их. Ты пытался сделать это с собой по велению матери, и что произошло? Получилось? Ты не породил просветы? — немного насмешливо спросил Гарри. — Поэтому мы сделаем иначе. Картина мира — вот, что должно быть сломанным. Все умерли, умрут или умирают прямо сейчас. Всю свою жизнь умирают. Мама собиралась провести ритуал, изменить это. Чтобы мы сотворили хоркруксы. — Я не вижу сопротивления, — сощурился Том, сжав подбородок второго мага пальцами. — Сотворение хоркруксов — изменение нас, а не мира. — Нет. Это привязка к нему. Заполнение просветов, нас из этой реальности ничто не способно вырвать, если мы не будем способны вырваться. Понимаешь? Но мир разорвется, если ты пойдешь против его существующих законов, нарушишь их, сделаешь из нас несоразмерно огромное звено. Это разорвет и нас. — Быть может, я хочу быть разорванным? Быть может… — парень перешел на чувственный шепот, вновь приблизив свое лицо к чужому. Он медленно облизал его. — Мы не должны быть здесь? Никто не должен. Мне нравится слово «распад». И все, что связано с уничтожением системы лжи, обыденности и фальшивых надежд. Мне нравится слово «разрыв». Слово «противоестественный». Все из этого — я сам, верно? Вечно обманывающий, живущий под чужой, придуманной матерью личиной. Зачем мне вписываться в чей-то идеальный мир? — Потому что создам его Я? — Гарри улыбнулся уголком губ и ответно провел языком от ключиц до подбородка, ощущая неровность зажившего ожога от его руки. Том шумно вздохнул, прижимая к своей шее его голову. — И затяну тебя в него, так же как ты выталкиваешь меня за собой. Играть в твои игры способен и я. — Когда-то я сказал, что создал монстра, — возбужденным голосом пробормотал Том, до боли сжимая в пальцах черные волосы кровного родственника. — И мое маленькое чудовище восхитительно в своей правильности. Даже твое отличие от меня в этом стремлении жить, разве не прекрасно? — Прекрасно тем, что желаешь это сломать? Еще одно любимое тобой слово. — А твое? — он оторвал от себя голову брата за отросшие непослушные пряди, чтобы заглянуть в глаза. — Скажи это. Я должен услышать, как ты скажешь его вслух. Твое любимое слово. Назови мое имя, Гарри, давай. — Том, — ласково отозвался парень. — Том, Том. И всегда им бы… Его прервал звон защитных чар, возвещавших о госте на пороге комнаты. Гарри махнул рукой, разрушая их, несмотря на явные и бескомпромиссные посягательства старшего волшебника на тело под собой. Том озлобленно прорычал ругательства в сторону вошедших внутрь Кроведушцев. Те несколько неловко помялись, когда он и не подумал слезать с чужих колен. Нарцисса Малфой, стоявшая во главе магов, выглядела отстраненно-невозмутимой, как и привыкший к постыдному безумию Лорда Люциус. Он только поджал губы, отходя к стенке. — Звали, мой Лорд? — невозмутимо спросила женщина, легко склонив голову на пару секунд. — Беллатриса, ваша сестра, миссис Малфой, — вежливо отозвался Гарри, попытавшись сдвинуть с места Тома, но тот непресекаемо сжал его руки. Младший волшебник вздохнул, глазами извиняясь за невозможность правильного приветствия леди. — Ее похитили вместе с возлюбленной. Мне нужна ваша кровь для ее поиска. — Моя Бель? — женщина грозно нахмурила тонкие брови, а ее глаза потемнели. — Люциус, и ты молчал? Блэки растерзают их, как только узнают. Мою семью убивают, и ты пытаешься уклониться от войны? Я поговорю с тобой позже, — затем вновь обратилась к Гарри. — Я сделаю это. Если, конечно, ее не обвешали нужными артефактами. Когда начнем? Она растеряла свою показную отстраненность, исходя злостью. Том едва слышно цыкнул, самостоятельно слезая с Гарри и присаживаясь рядом с ним на диван. Теперь его лицо излучало лишь безразличие к присутствующим Кроведушцам. На него самого поглядывали с опаской и отвращением. — Сейчас, миссис Малфой. Мне неизвестно, когда их переправят под усиленную защиту. Мистер Малфой, часть Кроведушцев и наших новых союзников должна заняться детьми немедленно, это отвлечет авроров, — парень оживленно встал на ноги и призвал из сумки старую маску матери с трещиной на лбу. — Том, останешь… — Нет. Нарцисса не стала дожидаться окончания назревавшей ссоры. Наколдовала изящный кинжал и уколола кончик указательного пальца, прикрывая глаза и сосредотачиваясь на зове крови. Через пару минут на ее тонкие губы скользнула жесткая улыбка, а голова повернулась в сторону. Крючок дернул за ребра точно на северо-восток.