Падение

Густые клубы горячего пара заботливо укутывали хрупкую фигуру юноши. Его тёмные глаза смотрели вроде бы на бадью с горячей водой, но и при этом как будто сквозь неё. Но тянущая боль в пояснице заставила Мэн Яо выйти из транса и аккуратно залезть в ёмкость для мытья. В любом сидячем положении дискомфорт не оставлял его, но в воде становилось легче — мышцы немного расслаблялись, поэтому боль становилась сносной. Хотя спустя пару дней после течки физическое состояние омеги значительно улучшилось. Как только Гуанъяо очнулся после четырёх дней забытья, первое, что ощутил он, была боль. Она пронзала его уставшее тело при каждом движении. Синяки, засосы, укусы, царапины тоже давали знать о себе, красуясь красными и жёлтыми цветами на руках, бёдрах, спине, животе, шее и даже лице. Юноша перестал смотреть в зеркала, потому что не хотел снова и снова видеть каждый сантиметр своего тела в таком состоянии. Уже на следующий день эти увечья начали бледнеть и заживать, но боль в пояснице, кажется, совершенно не сходила на нет. Наверняка только благодаря большому количеству смазки более плачевных последствий удалось избежать, потому что из-за своей грубости и несдержанности Не Минцзюэ мог легко порвать девственного омегу. Тем не менее, что-то он всё-таки сделал не так, раз анус Мэн Яо опух и не переставал болеть. Юноша понимал головой, что по-хорошему нужно сходить к лекарю и понять, в чём там дело. Но это значит, что кто-то вновь будет трогать его там, где ему неприятно, а это, в свою очередь, приведет к тому, что придётся невольно вспомнить всё то, что делал с ним муж все эти ненавистные четыре дня. Он этого не хотел, потому надеялся, что всё в итоге пройдёт так же, как и повреждения на коже. «Надеялся?» — несмотря на то, что вокруг было очень жарко, Мэн Яо пробил холодный пот. Мелко подрагивая, он притянул мокрые колени к груди, пряча в них искажённое болью лицо. Точно так же омега «надеялся», что не станет просто предметом для удовлетворения потребностей альфы и воспроизводства наследников. «Надеялся» на долгожданную спокойную жизнь без постоянного презрения, нескончаемой грязи, колких оскорблений и гнусной лжи. «Надеялся», что хотя бы в Цинхэ в нём будут видеть не сына проститутки и омегу-шлюху. Но вышло всё с точностью, да наоборот. Все «надежды» с самого начала не имели никакого смысла. И при чём только лишь потому, что Мэн Яо родился омегой, а это, можно сказать, решало абсолютно всё. Хотя, с другой стороны, что было ещё делать Не Минцзюэ? Юноша в агонии возбуждения не мог контролировать себя, даже всё происходящее запомнил плохо. Альфа точно находился в похожем состоянии. Винить его за природные инстинкты нет смысла, это равносильно упрёкам в сторону омег из-за сезонных периодов течки. Гуанъяо понимал это, но заставить себя не думать об этом не получалось. Ведь... Ведь мужчина мог быть нежнее и аккуратнее хотя бы в первый раз! И таких моментов будет ещё много — кулаки юноши непроизвольно крепко сжались, впиваясь острыми ногтями в нежную кожу ладоней. Моменты близости он толком не помнил благодаря затуманенному сознанию, но супруг будет приходить к нему не только, когда природная сущность омеги будет этого требовать. Мэн Яо не хотел этого… Но разве его кто-то спросит? То, что Минцзюэ не порвал его сразу же, как только вошёл — уже чудо. Но на вряд ли юноше повезёт так же и в следующий раз. Хотя мужчина сам не приходил к нему за эти два дня. Но и омега из своей комнаты не выходил, виделся только со слугами, и то не всегда, и говорил с ними же, и только, чтобы приказать приготовить ванну или унести давно остывшую еду. К сожалению, рано или поздно вода теряла уютное тепло, тянущая боль возвращалась с новой силой, мешая спокойно сидеть в одном положении. Гуанъяо накинул на худые плечи ночные одеяния и, кое-как, на ватных ногах добравшись до постели, уже хотел вновь опуститься на мягкие простыни, но до замирания сердца знакомое чувство пристальной слежки заставило его остановиться. Непонятный панический страх захватил юношу своими холодными руками, мешая мыслить здраво. Быстро оглядевшись в полумраке комнаты, он так никого и не нашёл, но чужое присутствие тяжёлым грузом давило в спину, не давая успокоиться. Ему же не могло просто показаться? — А-Яо, — стоило так подумать, как откуда-то сзади раздался на удивление тихий и спокойный голос Минцзюэ. Он стоял примерно в пяти шагах от юноши, но тот всё равно отступил ещё на два. Будто это могло как-то защитить его, неосознанно Мэн Яо вжал голову в плечи и обхватил себя руками, стиснув в кулачки белоснежную ткань. — Ты ничего не ел всё это время? Омега поднял на альфу свой грустный и одновременно заинтересованный взгляд. Они не виделись несколько дней и это всё, что спрашивает Не Минцзюэ? Раньше он точно не был таким внимательным к людям. — Я не голоден, мой господин, — только может выдавить из себя юноша. Не похоже, что мужчина намерен делать с ним что-то, это очень успокоило Мэн Яо, но облегчённо выдохнуть он себе не позволил, ведь предугадать действия Главы Ордена Не ему толком никогда не получалось. — Ты будешь обедать вместе со мной. Будь готов через пятнадцать минут, — очевидно, вид Гуанъяо не внушал уверенности в его здоровом состоянии, потому препираться не было смысла. Да и слушать отказ Чифэн-цзунь точно бы не захотел, а злить альфу юноша хотел в самую последнюю очередь. Однако для Мэн Яо стало неожиданной новостью то, что сейчас был почти полдень. Ему казалось, что уже глубокий вечер. Возможно, виной всему была царившая в комнате полутьма, которая ввела омегу в заблуждение. Гуанъяо попытался хоть как-то исправить свой внешний вид, но получилось всё не так уж хорошо: неестественную бледность кожи и тёмные круги под глазами скрыть было нечем; густые волосы ещё не высохли, потому, сколько бы их ни расчёсывай, они в некоторых местах продолжали неопрятно топорщиться. Ещё совсем недавно юноша ни за что не вышел бы на люди в таком потрёпанном состоянии, но тут не Башня Кои и никто не станет выискивать в его внешности повод унизить. Так или иначе, но делать было нечего, ведь назначенное время неумолимо утекало. Выйдя из комнаты, Мэн Яо в сопровождении слуги неторопливо направился, к его большому удивлению, на улицу. Яркое солнце беспощадно било по отвыкшим от света глазам, из-за этого, чтобы видеть куда идти, юноша прикрыл ладонью лицо. День выдался тёплый, но привычный лёгкий ветерок всё равно не прекращался. Как оказалось, с самого начала Гуанъяо вели к той самой беседке, возле которой он с молодым господином Не недавно «шалил». Но понял это омега только после того, как увидел маленькие ростки белоснежных лилий. Не сумев сдержать едва заметную улыбку, Мэн Яо признал, что эти цветы действительно будут самыми красивыми. — Брат Яо! — радостный возглас Не Хуайсана заставил юношу поторопиться. — Тебя так долго не было, что мы уже начали волноваться! Не Минцзюэ своим хмурым видом мог опровергнуть слова младшего. Продолжая пить чай, мужчина снова по старой «привычке» начал прожигать взглядом дырку в фигуре омеги. Для Мэн Яо было настоящим мучением сидеть практически не ёрзая, слушать быстрый лепет Второго господина Не и ещё при этом держать на лице подобие доброжелательной улыбки. Само собой юноше кусок в горло не лез, но хотя бы для приличия он сумел проглотить немного риса и выпить не одну пиалу чая. По большей части в разговоре с Не Хуайсаном омега не поддерживал, только кивал и угукал при необходимости. Глава всё это время вообще не проронил ни слова, но при этом складывалось впечатление, что так всё и должно быть. Все же он никак не стал бы поддерживать разговор о новых шелковистых тканях, расписанных золотом или о видах росписи вееров. Но Гуанъяо казалось, что младший Не ещё ни разу так открыто и оживлённо не рассказывал о своих увлечениях при старшем. Тем более, учитывая недавний «арест» Хуайсана, это вполне можно было назвать странным. Спрашивать про учёбу юноша не стал, опасаясь разрушить неожиданно воцарившееся спокойствие. Под конец трапезы Мэн Яо уже практически не мог держать приветливое выражение лица, его страдальческий взгляд не заметил бы разве что слепой. Даже Не Минцзюэ всё сильнее хмурил брови, наверняка, пытаясь понять причину. Но всё же Второй молодой господин догадался быстрее, он ведь омега как никак. — Дагэ, — Хуайсан вовремя отвлёк Главу, ведь тот уже, кажется, собирался что-то спросить у супруга, — позволишь мне с братом Яо пройтись немного? Я в прошлый раз ещё не всё ему показал. Дожидаться ответа младший Не вовсе не собирался, потому, пока Чифэн-цзунь не успел ничего сказать, подхватил друга под локоть и как можно скорее выволок из беседки прочь. Благодарности Гуанъяо не было предела, но озвучить он это пока что не мог, потому лишь крепче держался за спасительную руку Не Хуайсана. Юноша ещё раз сегодня убедился, что младший господин не такой уж «бестолковый», каким его вечно описывали. — Яо-сюн, — судя по его тревожному тону, выглядел старший омега очень плохо, — что с тобой? Ты бледный, словно полотно! Ты заболел? Подойдя к скамейке, что скрывалась далеко за поворотом, Мэн Яо сразу же рухнул на твёрдую поверхность, не обращая внимание на ушибленные конечности. Аккуратно поглаживая поясницу, он попытался перевернуться на бок. — У тебя болит… Спина? То есть… — от внезапной догадки оба юноши вспыхнули, отводя смущённые взгляды в стороны. Хуайсан прикрылся веером, но, подумав, что может облегчить страдания друга, начал обмахивать им красное лицо Гуанъяо. Больше они не стали говорить на эту тему, но младший Не всё же кидал на «невестку» не только сочувствующие, но и вопросительные взгляды, все из которых до единого были проигнорированы. Позже Не Хуайсан клятвенно пообещал ничего не говорить Главе ордена, но и при этом убедил Мэн Яо сходить к лекарю, если боли так и не прекратятся. Когда старший омега смог подняться на ноги, юноши, прежде чем идти в свои комнаты, всё же немного прошлись по саду, стенам крепости. Болтал в основном снова Второй господин Не, но на этот раз Гуанъяо всё же говорил намного больше и охотнее. Как выяснилось, младшего брата Чифэн-цзунь «помиловал» за день до того, как прийти к своему супругу. Со слов Хуайсана мужчина прямым текстом сказал, чтобы юноша делал и говорил что хочет, но А-Яо должно быть интересно. Невероятный рассказ закончился победной фразой «А я говорил!», на которую старший омега закатил глаза, пряча смущение за упрямым непринятием. — Вы в этом с Дагэ похожи. Точно нашли друг друга! — тихонько смеялся Не Хуайсан, даже уже не прячась за веер. Что такого подразумевал под этими словами юноша, Мэн Яо не понимал. Наверняка Второй господин просто напридумывал себе чего-то «очевидного». Сил разбираться в загадках у него, Гуанъяо, совершенно не было, потому омега лишь терпеливо кивал головой на эти чудачества. Со временем такие весёлые прогулки стали не редкостью, но, если погода не баловала теплотой, они сидели в покоях и мирно беседовали по душам. «Незнайка» Хуайсан достал откуда-то снижаюшие боль травы, благодаря которым юноша смог хоть на некоторое время забывать о терзающих его мыслях и чувствах, и спокойно наслаждаться обществом младшего Не. Беззаботный и вечно радостный омега как будто передавал своё настроение Мэн Яо, из-за чего последний стал стремительно идти на поправку. А также он стал постоянным «гостем» в библиотеке, и мог пропадать там до самого позднего вечера, если Не Хуайсан не мог почти за уши вытащить его оттуда, потому что его заставляли подолгу учиться. Больше всего Гуанъяо привлекали старинные рукописи и свитки. Их ценность была даже не в том, что они несли какие-то особые знания о пути самосовершенствования. Юношу больше интересовала философская мудрость, заключённая практически в каждом иероглифе. Накопленные предками знания заставляли о многом задуматься. На вид незначительные вещи могли бы оказаться весомым звеном, несущим истину. Хотя, возможно, даже если бы Мэн Яо захотел читать что-то про техники заклинателей Клана Не, то ему бы никто не помешал, ведь за омегой никто не следил, не контролировал, что именно за книги он берёт. Но искушать судьбу у него не было ни смысла, ни желания, потому подобные записи Гуанъяо обходил стороной. Своего супруга он с их совместной трапезы так и не видел. Какое-то время юношу это совершенно не волновало, ему, наоборот, хотелось поскорее всё забыть. Но как-то быстро минула неделя, а затем к концу подошла вторая. Терзающие воспоминания перестали будоражить омегу в самые неожиданные моменты. Мэн Яо даже стало интересно, почему Глава больше ни разу не позвал его вместе поесть? Почему вновь не заходил проведать? Даже документы и отчёты не захотел прислать. Неужели молодой супруг уже охладел к нему? Насколько юноша знал, такое происходило в семьях после долгих лет брака. Но эти двое и месяца не прожили друг с другом. Или А-Яо где-то провинился и теперь Минцзюэ злится на него? Хотя он всегда был почтителен к Дагэ и не давал повода для упрёков. По крайней мере, он на это надеялся. Спрашивать у Не Хуайсана про старшего брата омега определённо не хотел, потому что тогда странных, прищуренных взглядов и глуповатых улыбочек в свою сторону ему точно не избежать. Рано или поздно, но Мэн Яо встретит Главу где-нибудь в коридоре, и точно попытается спросить, в чём дело. А пока остаётся только дожидаться младшего Не с очередного урока и готовиться помогать ему с домашним заданием. *** С самого утра Гуанъяо чувствовал странную тревогу в своей душе. Что-то внутри как будто упорно пыталось предупредить о чём-то нехорошем. Но о чём именно юноша так и не мог понять. Завтрак прошёл в уже привычной тишине, на пару с молчаливым одиночеством. Искать Хуайсана в это время было бесполезно, потому что его сейчас наверняка «пытали» учителя. Юноша как раз на днях рассказывал, что у него появился новый преподаватель по философии, который едва ли не страшнее самого Лань Цижэня. Раз поговорить оказалось не с кем, омега подумал пойти в библиотеку, но в самый последний момент передумал, свернув к выходу на улицу. Сидеть в беседке и пить горячий чай ему очень нравилось. Процесс умиротворял, легко помогал сосредоточиться на чём-то одном и хорошенько подумать. Для него это стало своеобразной заменой медитации. Но не в этот день. Что-то снова и снова заставляло душу Мэн Яо обеспокоенно замирать, а мысли путаться в тугой клубок. Раздосадованный юноша уже хотел уйти в свою комнату и заняться живописью, но неожиданная суета у главных ворот отвлекла его. А поскольку важных дел так и не нашлось, он решил посмотреть что за странные дела творятся там. *** Лань Сичэнь горько жалел, что так и не успел спасти младшего брата. После разговора с Главой Цзинь он ещё долго придумывал, под каким бы законным предлогом мог забрать А-Яо в Облачные Глубины. И таких не нашлось. А пока Первый Нефрит надеялся разрешить всё мирным путём, саньди пропал. Цзинь Гуанъшань упорно, раз за разом утверждал, что знать не знает, куда мог пропасть его изгнанный отпрыск. Поиски тоже не приносили никаких успехов. Третий брат словно в воду канул. И этого боялся Лань Хуань больше всего. Он совсем ничего не мог сделать, чтобы облегчить участь Ванцзи, потому искренне надеялся, что хотя бы с Мэн Яо всё хорошо, и он просто где-то спрятался, избегая всеобщей неприязни. А прятаться юноша умел хорошо, это Глава Лань знал ещё с Аннигиляции Солнца. И тут неожиданно приходит известие о свадьбе Главы ордена Не. Раз Дагэ женился, то почему не позвал младшего названного брата на праздник? Возможно не хотел мешать поискам А-Яо, но поздравить Не Минцзюэ нужно обязательно, потому Сичэнь позволил себе отвлечься и поехать в Цинхэ. Меньше всего мужчина ожидал увидеть там Гуанъяо. Тем не менее, дорогое сердцу лицо он узнал моментально. Даже не смотря на то, что тот, кажется, немного похудел и в тёмно-зелёных одеждах Клана Не выглядел значительно иначе. А-Яо, кажется, и сам не ожидал увидеть эргэ - в его распахнутых глазах маячило лишь удивление. «Минцзюэ-сюн, оказывается ты…» — чувствуя запах стоящего перед ним омеги, Сичэнь был не в силах закончить фразу даже в собственных мыслях. Кусочки пазла встали на свои места — значит новая Госпожа Не это их названный младший брат… Пусть будет так. Главное, что Мэн Яо жив и здоров. А в остальном сердце Первого Нефрита немного успокоится. *** Мужчины вернулись в беседку, из которой только что вышел недовольный Гуанъяо. Рядом с эргэ все печали и тревоги в миг оставили юношу. Сначала, правда, он немного опешил и растерялся, но Лань Сичэнь, видя это, взял инициативу в свои руки, предложив пройтись, пока Глава не освободится, чтобы лично встретить дорогих гостей. Лань Хуань не стал лезть в душу и спрашивать про «семейную» жизнь, за что Гуанъяо был весьма благодарен. Вместо этого Сичэнь выбрал весьма интересную для обоих мужчин тему — музыка. Как заверил сам, он давно хотел помочь научиться младшему брату играть на флейте. Инструмент давался А-Яо хуже, чем гуцинь, но упорный юноша обязательно хотел когда-нибудь сыграть наравне с Первым Нефритом, а для этого он должен был осилить и флейту. Лучшей возможности для первого урока могло ещё долго не представиться, потому Лань Хуань вручил Мэн Яо в руки Лебин, и начал рассказывать, как правильно обращаться с таким чутким инструментом. — Эргэ, я не могу играть на твоём сяо! — пытаясь как можно вежливее отказаться, захныкал юноша, выглядя при этом очаровательно милым. — Почему? — Сичэнь неожиданно отметил, что на лице Гуанъяо стало намного больше эмоций, взгляд — более открытым и живым. Мужчина подозревал причины приятных перемен, но доводами делиться не стал. — Я гуцинь в руках последний раз держал уже очень давно, а про флейту и говорить не стоит! Как я могу осквернять Лебин своей ужасной игрой? — протягивая инструмент владельцу, омега виновато склонил голову. — А-Яо, — поскольку никого вокруг не оказалось, Лань Хуань не стал сдерживать неожиданный прилив нежности и едва ощутимо погладил названного брата по голове. Мэн Яо выглядел сейчас словно маленький мальчик, который натворил что-то не серьёзное, но всё же боится гнева взрослых, — незачем стыдиться своих начинаний. Ты талантлив, у тебя получается всё схватывать налету, потому прекрати говорить глупости и начни играть. Уговаривать Лань Сичэнь умел, потому Гуанъяо потерпел «поражение» достаточно быстро, и, поднеся инструмент к губам, исполнил пару нот. Звук получался то резкий, то плавный, но омега не сдался и, быстро найдя в своей памяти какую-то достаточно простую мелодию, начал вспоминать старые уроки. — Неплохо, А-Яо, — тёплая улыбка не сходила с лица Первого Нефрита и становилась только шире. — Правда? — тихо переспросил Мэн Яо, отводя смущённый взгляд на дерево, что покачивалось под лёгкими порывами ветра. — Не хуже, чем в первый раз. Нужно только чуть больше практики, А-Яо! — заверил юношу «учитель». Вернув Лебин, омега заговорил о недавно начатой картине и что Второму брату было бы неплохо взглянуть. *** Недалеко в тени густой кроны больших деревьев, внутри Чифэн-цзуня разгорался настоящий пожар. Гнев и ревность страшной смесью затуманили рассудок альфы. Почему А-Яо так мил с Сичэнем? Почему так радостно улыбается, когда Глава Лань что-то рассказывает ему, наклоняясь ближе дозволенного? Почему именно эрди? Почти ничего не разбирая перед глазами, забыв, кто друг, а кто враг, Не Минцзюэ двинулся к супругу и Цзэу-цзюню, что так сладостно о чём-то шептались.