Падение

Не Хуайсан почему-то был твёрдо уверен, что старший брат, несмотря на столь позднее время, как минимум, не спит, потому уверенной походкой пришёл к комнате Минцзюэ. Стоявшие на страже адепты пытались остановить и предупредить Второго господина Не, что «Чифэн-цзунь последнее время прибывает в очень плохом настроении, потому пока что его лучше не беспокоить». Но, пропустив опасения мужчин мимо ушей, Хуайсан без стука вошёл в покои Не Минцзюэ. Молодой омега само собой не хотел лишний раз разгневать Главу, но выбора у него не было, ведь кто как не старший брат мог помочь в этой нелёгкой затее. Минцзюэ стоял спиной к вошедшему юноше, направив тяжёлый взор на тёмное окно. В руках мужчина сжимал Ба Ся, почти любовно оглаживая массивную рукоять. Не Хуайсан сразу же почувствовал какое-то странное, даже необычное напряжение, царившее вокруг Дагэ. На секунду молодой омега почти лишился всей решимости, а когда в гнетущей темноте ему привиделся холодный отблеск смертоносной сабли, и вовсе чуть не лишился чувств. Но, к счастью, это был лишь обман зрения — Не Минцзюэ повернулся, но Ба Ся осталась в ножнах. Всё-таки Чифэн-цзунь вспыльчив, но не безрассуден, потому не станет крушить и рубить всё без разбору. Глава Не, конечно же, был явно не доволен тем, что кто-то посмел вломиться в его покои без стука, да ещё и в такое позднее время, но, стоило ему увидеть на пороге испуганного и растерянного Хуайсана, как хмурая складка меж густых бровей в миг разгладилась, а в глазах вспыхнул неприкрытый интерес, смешанный с очевидным беспокойством. Тем не менее, первым альфа не заговорил и, сжав до побелевших костяшек на ножнах сабли сильную руку, он только лишь вопросительно уставился на дрожащего перед ним хрупкого юношу. Но молчание неожиданно затянулось. Непонимание и беспокойство Не Минцзюэ только росли, а терпение, к сожалению, наоборот, стремительно утекало, уступая место раздражению, которому неумолимо грозило перерасти в разрушительную бурю гнева. Но проследив за бегающим взглядом младшего брата, мужчина понял, что тот просто побаивается его с оружием в руках. Скептически закатив глаза, Минцзюэ отложил саблю в сторону — похоже, с ночной тренировкой придётся повременить. — Дагэ, — Не Хуайсан наконец-таки вышел из ступора и, закрыв за собой дверь, принялся извиняться за позднее беспокойство. — Ближе к делу, — нетерпеливо бросил альфа. Похоже он и правда не в лучшем расположении духа. — Я не просто так пришёл… — обиженно надув губы, пробормотал омега, но медлить более не стал и, как на духу, выложил всё старшему брату. Не Минцзюэ никогда и представить себе не мог, что когда-нибудь будет думать, где посреди ночи можно достать сладости. Вроде бы, что может быть проще? Взять и принести беременному супругу угощение. И при этом не обращать внимание на время. Легко! — Не оставляй А-Яо одного надолго, — ни приказ, ни укор. Минцзюэ просто доверяет брату самое главное в своей жизни. Если напрямую подойти к любимому омеге невозможно, альфа будет поддерживать его незаметно. Будет везде и всюду защищать, при этом оставаясь в тени. И это великий, непобедимый и несгибаемый Чифэн-цзунь, которому под силу обратить в прах тысячи вражеских армий… Но в любви, как и на войне, хороши все средства. Даже те, из-за которых приходится своими же руками рушить собственные убеждения и принципы. Дверь за Не Минцзюэ уже несколько минут как захлопнулась, но Хуайсан всё ещё не сдвинулся с места — старший брат был таким же как и раньше, но при этом что-то меняло его. Меняло медленно и мучительно. И юноша с радостью хотел бы помочь справиться, разобраться с этим и Минцзюэ, и Мэн Яо, но спроси он напрямую — ни первый, ни второй не ответят, это точно. Но можно было бы попробовать выведать нужные сведения с помощью хитрых, провокационных вопросов. Хотя, опять же таки, вряд ли они сработают на Не Минцзюэ — прямолинейный и бескомпромиссный альфа никогда не понимал намёков. А ставить такие «эксперименты» над Яо-гэ равносильно игре с огнём — юноша не так давно находился в глубокой депрессии и уничтожать его хрупкое душевное равновесие Хуайсан хочет в самую последнюю очередь. Но и мириться с угнетающим напряжением в семье Второй господин Не абсолютно не намерен, потому остаётся только ждать. Не ясно только чего именно. Хотя, если порассуждать более тщательно, может и не нужно томить себя призрачными ожиданиями? Может лучше обратить внимание на другие не менее важные детали? Например, после чего именно произошли холодные перемены между молодыми супругами? Или ещё лучше найти свидетелей… Но адептов Цинхэ Не сложно разговорить, это ведь не падкие на ядовитые сплетни люди ордена Ланьлин Цзинь. А вот со слугами дела обстоят несколько проще: на них редко когда обращают внимание, считая лишь чем-то само собой разумеющимся. Пожалуй, очень зря, но именно это может сыграть Не Хуайсану на руку. Остаётся только найти нужного человека, сказать нужные слова и получить нужную информацию… Спрятав непрошеную коварную ухмылку за веером, на котором красовался искусно нарисованный чиж, Не Хуайсан неторопливой поступью покинул чужую комнату. Запоздало заметив, что, несмотря на спешку, юноша всё равно прихватил с собой привычное украшение, младший Не удивился сам себе. Хотя скрывать лицо было уже не нужно, ведь теперь длинный коридор был совершенно пуст — судя по всему, Не Минцзюэ, когда уходил, забрал с собой двоих адептов, что сторожили покой своего Главы. Юный омега застал Мэн Яо на том же месте, на котором и оставил. Разве что старший юноша во сне перевернулся на другой бок, из-за чего теперь лежал на самом краю вполне просторной кровати, которая без лишней тесноты могла вместить двух людей. Но скромный А-Яо пожалел для себя не только место на постели, а ещё и одеяло, потому спал он почти раскрытым и инстинктивно пытался сжаться. Ночи в Цинхэ почти в любое время года не баловали теплотой, потому Не Хуайсан поспешил вновь укутать беспокойного юношу, ведь, если беременный омега случайно простудится таким вот образом, это ничем хорошим для него не кончится. Во сколько бы не вернулся Не Минцзюэ, Хуайсан всё равно не будет ложиться — сон всё равно почему-то не шёл, да и днём лишнего времени на размышления у него наверняка не будет, так что почему бы не потратить тихую «минутку» на полезное дело во благо всей семьи? *** Первые тёплые лучи восходящего солнца неумолимо достигли каменных стен Нечистой Юдоли, начиная новый суматошный день. Всё ещё гуляющая всюду ночная прохлада с трудом удерживала Второго господина Не от погружения в сладкий мир сновидений. Хуайсан само собой всё это время мужественно держался и охранял покой Мэн Яо, попутно обдумывая малое количество имеющихся фактов. Но с каждым часом голова соображала всё хуже и хуже, веки становились всё тяжелее и тяжелее, а когда рассвет без разрешения пролез в незанавешенные окна, юноша уже готов был заснуть сидя. И, несмотря на всё это, Хуайсан терпеливо ждал, чувствуя, что вот-вот старший брат должен был явиться. Кажется весьма запоздало в сонном сознании младшего Не промелькнула хорошая мысль — можно было дождаться раннего утра и смело идти в город, ведь Яо-гэ всё равно ещё спит, а первые лавки как раз открываются с рассветом. Но, наверное, лучше это не говорить Минцзюэ, даже если он ничего не найдёт за ночь. Вот кто знал, что альфа так сразу рванёт выполнять желание своего супруга? Хотя, разве Не Хуайсан ожидал иной реакции от него? Старший брат никогда не видел препятствий на своём пути, а даже если и видел, долго они всё равно не существовали… Остаётся надеяться, что яростная целеустремлённость Не Минцзюэ и сейчас его не подведёт. Через полчаса младший господин Не убедился, что нет, не подвела. Правда Хуайсан уже, кажется, почти увидел какой-то сон, лёжа на низком столике. Но, как только дверь с тихим шуршанием отворилась, юноша тут же вскочил на ноги, прижимая указательный палец к губам, тем самым призывая не издавать лишних звуков. Омега настолько устал, что не сразу понял, кто перед ним стоит. Впрочем, не узнать массивную фигуру брата даже в пьяном угаре весьма сложно, а вот проследить, на кого он уставился, уже не так просто, тем более, если не поднимать головы. Судя по недоумению Минцзюэ касаемо прибывания Мэн Яо в этой комнате, Хуайсан запамятовал упомянуть об этой маленькой, но важной детали. Как назло ни одна дельная идея, как можно было бы это объяснить, не посетила сонного юношу. Но Дагэ не злился, с его сурового лица даже удивление быстро спало, заменяясь чем-то невиданным Второму господину Не ранее. Мужчина заметно напрягся, будто пытаясь сдержать себя от какого-то порывистого поступка. Крепко сжимая кулаки, он просто смотрел и не двигался с места. Смотрел пристально, не моргая, как в последний раз, будто больше никогда не увидит своего любимого супруга. Эта внезапно промелькнувшая мысль заставила Не Хуайсана испуганно вздрогнуть, нервно сглотнув. Омега раньше не знал, что нежность и тоска могут одинаково сильно бушевать в одном человеке. Так же не знал, что этим человеком может быть грозный Чифэн-цзунь. Но, может быть, просто младший Не раньше не так сильно присматривался к старшему, потому не видел, что за гневом и упрёками могут скрываться такие простые, человеческие чувства… Чувства, которые исчезли также быстро и незаметно, как и появились в глазах Не Минцзюэ. Альфа, резко развернувшись, стремительно, но тихо вышел за порог, ожидая, когда Хуайсан догадается сделать тоже самое. Снаружи стояло двое адептов и ещё несколько слуг. Все они держали в руках разные сладости, в основном, конечно же, танхулу. Похоже Глава решил подстраховаться и взять запас всего да побольше… Но столько лакомств Мэн Яо одному и за пару месяцев не съесть. Свои опасения Не Хуайсан конечно вновь оставил при себе, тем более, ему было намного интереснее, где старший брат смог всё это достать. Как-нибудь он обязательно спросит Минцзюэ об этом, а сейчас есть дела поважнее. — Отнесите половину этого, — Хуайсан сложенным веером показал на яблоки в сиропе, — в покои молодого господина Не. А это, — юноша обвёл рукой остальное разнообразие еды, — на кухню. Поклонившись Главе и Второму господину, слуги и адепты незамедлительно принялись исполнять веленное. А как только последний человек скрылся за поворотом Не Минцзюэ неожиданно громко заговорил: — Почему он здесь? — альфа по-прежнему не был зол, но от природы грозный голос всё же не успокаивал. Хуайсан невольно вздрогнул и вновь жестом призвал брата не шуметь. — Яо-гэ очень легко одет, — как можно убедительнее начал омега, — а ночью было холодно, потому я оставил его греться в моей постели. А когда вернулся, он уже спал. Не будить же мне его… — это же чистая правда, но Не Хуайсан трясётся так, будто бесстыже всё это сочиняет, при этом ничуть не краснея. Но у Минцзюэ, кажется, не возникло никаких сомнений на этот счёт, даже напряжённая складка меж бровей немного разгладилась. Альфа, чуть колеблясь, положил широкую ладонь на лохматую макушку младшего брата, слегка потрепав мягкие волосы. Хуайсан весь этот момент растерянно прохлопал глазами. Не Минцзюэ всегда был скуп на слова, тем более, на которые выражают благодарность. Но вот на прикосновения и жесты он мог становиться весьма щедрым. Вот только последний раз старший Не прикасался к голове младшего, когда тот ещё под столом отлично помещался. Тогда они были детьми и всё казалось забавной игрой, в том числе и тренировки, и учёба, и странные «взрослые» дела, которыми вечно были все заняты. Тогда ещё был жив их отец, и у Минцзюэ не было необходимости становиться грозным Чифэн-цзунем, при виде которого враги в страхе и ужасе разбегаются кто куда. Тогда братья ещё не думали, кто есть альфа, кто есть омега, они просто играли друг с другом, и старший часто гладил младшего по волосам, но детство куда-то очень быстро ушло и будничный жест стал выражать крайнюю степень благодарности. Например, как сейчас… Не Минцзюэ просто таким образом говорил «спасибо» за заботу над его беременным супругом. А Не Хуайсан не просил взамен ничего, но этому обрадовался по-детски искренне. *** Мэн Яо, глубоко вздохнув, медленно открыл глаза. Вся комната вокруг была залита ярким алым цветом. «Красиво» — промелькнуло в его мыслях. Юноша, плотнее кутаясь в мягком одеяле, устроился поудобнее и принялся рассматривать неожиданно прекрасную картину этого утра. Медленно до сонного сознания дошло, что за последний месяц омега ни разу не видел ни одного похожего вида в своей комнате и, что у него точно нет такого разнообразия вееров прямо напротив кровати. Вспомнив события этой ночи, Мэн Яо резко сел, стыдливо прикрывая вспыхнувшее лицо одеялом. Мало того, что он пришёл в чужую комнату под покровом сумерек, так ещё и заснул в чужой кровати. — Яо-гэ, ты проснулся! — звонкий голос Не Хуайсана отвлёк Гуанъяо и заставил повернуться. — Что это с тобой? Приснился нехороший сон? — младший господин Не сидел перед зеркалом, гребнем причёсывая длинные локоны. Он определённо был в приподнятом расположении духа и точно не сердился за полуночный визит. — Всё прекрасно, Хуайсан-ди*, — старший юноша поспешил вылезти из постели, хотя делать это совсем уж не хотелось. — У меня для тебя хорошая новость… — интригующе протянул младший омега. Он закончился возиться с причёской, вставив шпильку в изящную заколку, и позвал Мэн Яо сесть перед зеркалом. — Но я её пока что не скажу! — хитро улыбнувшись на заинтересованный взгляд беременного юноши, Не Хуайсан принялся распутывать непослушные пряди Гуанъяо. — Мне очень жаль, что тебе пришлось терпеть неудобства из-за меня, — старший омега, если бы младший не колдовал над его волосами, обязательно извиняюще поклонился бы, но его возможности заканчивались лишь на грустно опущенных глазах. — Что ты?! Не говори глупостей! — Хуайсан наклонился к плечу собеседника, тем самым поравнявшись с ним в отражении зеркала. — Мне было только в радость помочь тебе. Мы же семья как никак, — на последней фразе лицо Гуанъяо удивлённо вытянулось. Младший Не и раньше как-то раз говорил нечто подобное, но не таким решительным тоном… Хуайсан сделал вид, что не заметил его растерянности и вернулся к своему занятию. — Яо-гэ, пожалуйста, сиди смирно, иначе я случайно дёрну тебя за волосы… На этом разговоры в комнате прекратились и оба юноши погрузилась в свои мысли до тех пор, пока Второй господин Не торжественно не объявил, что закончил. — Это твоя одежда, гэгэ, — уточнил Не Хуайсан, протягивая аккуратно сложенную стопку насторожившемуся Мэн Яо. — Я жду тебя снаружи! То ли старшему омеге поскорее хотелось покинуть нескромно оккупированную им комнату, то ли мысли о хорошем сюрпризе подгоняли его, но так или иначе, заскучать Хуайсан не успел, ведь А-Яо уже через пару минут был полностью готов. — Нам обязательно входить в эту комнату прямо сейчас?.. Может сходим в сад? — неожиданно на самом пороге своих покоев заявил Мэн Яо. — Забежим только на секунду! Обещаю, тебе понравится, — Не Хуайсан подтолкнул в спину нерешительного юношу, про себя отмечая, что тот явно не горит желанием заходить в это помещение и при этом даже не считает комнату «своей». Это не могло не насторожить жадного до мелочей Второго господина Не, но можно было бы приплести сюда скромность Гуанъяо, которая весьма часто в последнее время давала о себе знать. Хотя старший юноша уже почти больше месяца живёт там, не слишком уж большой срок, конечно, но привыкнуть можно было довольно давно… Стоило омегам всё-таки зайти за порог, как Мэн Яо тут же застыл на месте, увидев перед собой «обильный пир», состоящий в основном из сладостей. И уже второй раз за это утро он испытывал и лёгкое удивление, и безграничное изумление одновременно. Не зная что сказать, Гуанъяо перевёл взгляд на Хуайсана, тем самым пытаясь найти подтверждение увиденного. — Ну я же обещал, что всё принесут! — тепло улыбаясь, младший омега протянул одну палочку танхулу старшему. — Ты же всё ещё хочешь их, я надеюсь?.. — опасливо поинтересовался Не Хуайсан. Всё-таки было бы неудивительно, если бы желания беременного к этому времени уже совершенно поменялись. — Хочу… — тихо пролепетал он, нерешительно принимая угощение. Медленно отправив одно щедро залитое сладким сиропом яблоко в рот, Мэн Яо понял, почему хотел именно танхулу, и эта догадка отозвалась горьким комом в горле и жгучей влагой в глазах. — Гэгэ, что с тобой? Что не так? — Хуайсан попытался поймать взгляд друга, но тот постоянно отворачивался в сторону, не давая на себя смотреть. — Если тебе не нравится, прошу, не заставляй себя… — Не в этом дело… — тихо, почти шёпотом выдавил сквозь позорные слёзы Гуанъяо. Он последний раз плакал будучи неразумным ребёнком, и то не у всех на виду, с тех пор больше никто и никогда не видел его слабости. До этого дня. И что такого могло так сильно расстроить его, раз он не сумел сдержаться?.. О своём детстве юноша вспоминал с горечью, иногда с улыбкой, но уж точно не со слезами. Хуайсан наконец сообразил, что наверняка виноваты во всём резкие перепады настроения, кои часто были неприятным спутником всех беременных омег. Чтобы А-Яо не распереживался ещё сильнее, юноша приобнял его за подрагивающие плечи, бережно поглаживая и шепча на ухо утешительные слова. Спустя около десятка минут старший омега всё-таки сдался под успокаивающим напором младшего и перестал плакать. Хуайсан, уговорив собеседника сесть за стол, принялся тщательно вытирать мокрые дорожки на покрасневшем лице Гуанъяо собственным шёлковым платком. Спрашивать младший господин Не ни о чём не собирался, но когда Третий брат сам заговорил об этом, сел напротив, внимательно слушая. — Как-то раз на мой день рождения матушка повела меня на рынок, — начал Мэн Яо, нервно теребя в руках мягко отобранный платок Хуайсана. — Она привела меня к лавке со сладостями и сказала, что я могу выбрать что угодно, — в голосе юноши чувствовалась неподдельная нежность. — Уж не знаю почему, но выбор мой пал именно на танхулу… — светлая, тёплая улыбка озарила его лицо. Не Хуайсан чувствовал себя одновременно удивлённым и польщённым. Первое — всё же не каждый день Яо-гэ меняет своё настроение от слёз до радости; второе — зная отношение всех вокруг к Мэн Яо и его матери, наверняка он далеко не любому расскажет столь сокровенные воспоминания. — Яо-гэ, может хочешь что-нибудь ещё, кроме сладкого… — аккуратно намекнул на полноценный завтрак Не Хуайсан, ведь на засахаренных яблоках беременный омега не остановился и решил попробовать фэнлису**, а после того, как пирожные закончились, очередь дошла и до ма чиу***. Вернувшийся аппетит это безусловно прекрасно, но даже для обычного организма не совсем хорошо питаться только однообразными блюдами, тем более сладкими. — Нет, благодарю, — прикрыв рот ладонью, вежливо отказался Мэн Яо и вновь сосредоточил всё внимание на тарелочке с лакомством. — Может тогда ты не против попить чай в беседке? — на это предложение старший юноша охотно закивал головой, смущённо улыбаясь. — А я смогу заняться живописью? — какая-то воодушевлённая искорка промелькнула в тёмно-карих глазах Гуанъяо. — Конечно! Идём скорее, гэгэ, — Хуайсан осторожно потянул друга к двери, обхватив его тонкое запястье. *** Солнце стояло уже очень высоко, нежно поливая замёрзшую за ночь землю тёплыми лучами, но Цинхэ всё равно было не так-то просто отогреть, потому молодым омегам пришлось одеться чуть плотнее, чтобы было комфортно сидеть на открытом воздухе. Задумчиво покрывая полотно короткими мазками яркого и тёмного рыжего цвета, Мэн Яо тщательно вспоминал открывшуюся перед ним утреннюю картину. Юноша ранее не замечал за собой такую рьяную тягу к созерцанию рассветов и закатов. Не замечал, пока не потерял эту возможность… Вроде бы ничего необычного, взять и выглянуть в окно, но из «темницы» молодого омеги в него хоть засмотрись, а ничего, кроме тёмных, мрачных теней не найти. Из-за этого в любое время дня и ночи вся комната была такой же, как и вид из неё. И это сильно угнетало, порождая в душе тяжёлую тоску, развеивалась которая только рядом с новообретённым дорогим сердцу человеком. После этой мысли тонкая кисть в маленькой руке Гуанъяо заметно дрогнула, неловко размазывая краску. Спохватившись, что мазок может быстро и некрасиво засохнуть, юноша принялся аккуратно покрывать его новым слоем, пока не сравнял с остальными. Устало вздохнув, омега отложил все инструменты, намереваясь закончить картину чуть позже. Аккуратно помассировав напряжённые глаза, Мэн Яо взял фарфоровую пиалу с всё ещё горячим жасминовым чаем. Прислушиваясь к тихому шёпоту холодного ветерка, юноша ощутил какое-то странное напряжение глубоко в груди. А думая над этим, он случайно наткнулся на весьма волнующую мысль — а как будут звать его малыша? Но кто позволит омеге дать имя наследнику Клана? Нахлынувшая волна горькой обиды вновь пробудила в будущем папе обжигающую злость. Но Мэн Яо уже решил, что пошлёт очень далеко все возможные правила. Это исключением не станет. — Диди, — Хуайсан отвлёкся от написания своей работы, насторожившись из-за очередной резкой перемены настроения А-Яо, — выбери имя в быту. — Ч-что?.. — младший господин Не, подумав, что ему послышалось, неловко выронил из рук кисть и уставился на Мэн Яо. — Я… же н-не могу… — вполне серьёзный вид собеседника подтвердил опасения, заставив внезапно растеряться. Только Глава Клана, то есть Дагэ имел право называть своих детей и наследников. Но что-то упорно подсказывало Не Хуайсану, что, вероятно, старший брат не будет против, хотя, зная Минцзюэ, это мало вероятно, тем не менее, юноша всё же решил рискнуть: — Имя в быту говоришь… — он глубоко задумался, размышляя над весьма серьёзным вопросом. Гуанъяо тоже молчал, терпеливо дожидаясь ответа и допивая очередную пиалу чая. — Шинцзю… — спустя несколько минут напряжённого молчания, робко выдал Не Хуайсан. Он точно не помнил, где слышал это имя: возможно, в одной из учебных книг, которых под суровым надзором учителей в последнее время прочёл немало, или же где-то услышал в неспокойные времена войны с Кланом Вэнь. Но одно он знал точно — носил это имя очень уважаемый, отважный и сильный человек. А раз так, почему бы не предложить такой вариант? Глядишь, если он не понравится Мэн Яо, тот откажется от этой затеи до поры до времени, а Хуайсан сможет посоветоваться с Не Минцзюэ, что с этим делать. Но всё получилось с точностью да наоборот — беременный юноша всерьёз задумался над этим предложением. — Шинцзю, — повторял он снова и снова, как будто пытаясь «распробовать» имя. Кажется, раздражение так же быстро отступило, как и в прошлый раз, потому Мэн Яо вновь сидел с довольным лицом. — Мне нравится. «Брат точно сломает мне ноги…» — обречённо подумал Не Хуайсан, ведь переубеждать беременного омегу рискованно, да и ему самому не хочется. Остаётся надеяться на то, что Минцзюэ просто одобрит это. — А первым именем будет Шань, — мечтательно протянул Мэн Яо, нечаянно вгоняя Второго господина Не в ещё большее отчаяние. «И руки тоже…» — в сердцах вздохнул младший юноша. Радовало только то, что А-Шань очень красивое и сильное энергетикой имя, а значит будущему племяннику оно принесёт только добро. Всё-таки Яо-гэ точно хочет для своего ребёнка исключительно лучшее, что само по себе не могло не разгонять печаль. Но пока Дагэ всё равно не знает о произволе двух закадычных «заговорщиков», поэтому конечностям Второго господина Не ничего не угрожает и можно спокойно дорисовывать клумбу с тонкими, длинными и изящными стебельками лилии, белые небольшие бутоны которых только-только начали крепнуть. Но уже скоро цветы наберут силу и явят миру свою красоту. Жаль только, что далеко не все в Нечистой Юдоли могут её оценить.