Падение

Время замерло… Всё вокруг как будто утратило цвета, звуки… Даже сам смысл… Сковывающее Мэн Яо оцепенение прервалось громким, почти внезапным стуком его собственного сердца, которое за считанное мгновение стало до боли в рёбрах отбивать сумасшедший ритм не только в груди, а, казалось, и во всём теле. Небольшие, изящные ладони непроизвольно сжали рукава и подол ханьфу с такой силой, что ещё бы совсем чуть-чуть и юноша мог бы почувствовать, как короткие, но острые ноготки через приличный слой ткани впились в нежную кожу рук. В голове звенела оглушительная тишина… Все мысли словно разгоняло шквальным, порывистым ветром, поэтому Гуанъяо совершенно не мог ничего поделать со своей реакцией, которую, наверняка, заметили все присутствующие. Где-то глубоко-глубоко внутри, на задворках сознания внутренний голос пытался достучаться до него, пытался заставить успокоиться, но безуспешно. Он всё равно ничего не мог… Молодой омега просто смотрел на Не Минцзюэ. Смотрел неотрывно, ни разу не моргнув. Так смотрит уставшая, загнанная, истекающая кровью дичь на своего убийцу, на кровожадного хищника, готового в любой момент сделать решающий рывок, нанеся последнюю рану. Однако сегодня «хищник» не торопился так просто обрывать мучения своей жертвы. Кажется, альфа тоже смотрел на него. Но глазами супруги так и не встретились. Лань Сичэнь с сияющей улыбкой что-то говорил старшему названному брату, тот в ответ только коротко кивнул и сделал шаг вперёд. У Мэн Яо вновь на короткий миг перехватило дыхание и замерло сердце. Напряжённой спиной он с силой вжался в деревянную стену беседки и с широко распахнутыми глазами проследил, как Чифэн-цзунь оказался впервые за долгое время слишком близко к нему. Мужчина сел так, что между ним и беременным омегой был ещё и Лань Хуань. Но всё равно это было слишком близко… Ведь в прошлый раз эргэ не стал преградой для разъярённого альфы. Однако сейчас рядом с Гуанъяо был ещё и Не Хуайсан. Старшего омегу чуть не разразило истеричным, нервным смехом — даже Первый Нефрит Клана Лань не сумел противостоять Не Минцзюэ, а что же сможет хрупкий, пугливый младший господин Не, который за свою жизнь в руках держал только веер?! Вот только за мучительно долгие несколько минут беременный юноша начал осознавать, что Глава Не был… спокоен? Слушая вещания Цзэу-цзюня, альфа всё время хмурил густые чёрные брови, из-за чего могло бы показаться, что он не в лучшем расположении духа, но для него такое состояние вполне обыденно, поэтому можно было считать его «спокойным». Напряжение в теле, в душе Гуанъяо с каждой секундой всё росло, быстро становясь мучительным, невыносимым. Он ждал, что в любой момент Не Минцзюэ, внезапно переменившись, вновь решит что-то сделать ему, однако предугадать действия мужчины у юноши не получалось никогда, значит не выйдет и сейчас, тем более в таком взвинченном состоянии. В подтверждение этого Мэн Яо чуть не испустил дух, когда Не Хуайсан вновь предложил ему чай, сначала позвав по имени, но видя, что его гэгэ не отвечает, невзначай дотронулся до плеча старшего юноши. Однако от этого весьма обычного жеста, кои мелькали между ними в течении каждого дня довольно часто, беременный омега, сжавшись в комок ещё с большей силой, испугался так, что лишь чудом не подскочил со своего места и не унёсся куда глаза глядят. Должно быть, младший Не теперь уже точно заметил странности в поведении Гуанъяо, хотя, если это действительно так, виду Хуайсан всё равно не подал и с прежней невинной улыбкой и добродушным выражением лица подливал напиток в пиалу Яо-гэ, который в свою очередь чуть трясущейся рукой неосознанно опустошал её содержимое, не ощущая даже вкуса. Возможно из-за успокаивающих трав, добавленных в напиток, или из-за постепенно вырабатывающейся привычки быстро приходить в себя после пережитых потрясений, холодящий душу ужас, тиски мрачной обречённости и безмерного отчаяния постепенно начали ослабевать, вновь перетекая в острое, почти непреодолимое желание убежать. Уже второй раз за весьма короткий промежуток времени Гуанъяо захотел сбежать… При чём сбежать от людей, которых он называл братьями, с которыми воевал, которых почти что боготворил. Да и отступление — это всегда практически равносильно поражению. Потому-то совсем недавно это было для юноши непозволительно в первую очередь перед самим собой, во вторую — перед своей матерью, которой он обещал стать лучшим заклинателем, достойным своего отца. Однако, если подумать, под стать Гуанъшаню, как раз-таки, Мэн Яо стал, так что теперь почти каждый день на службе у Клана Цзинь вспоминать без стыда или сожаления не получается. Тем не менее, глубокое разочарование в том, о ком матушка с упоением рассказывала ему с самого детства, далеко не повод изменять своим же правилам. Это повод их пересмотреть… А сейчас любые убеждения под натиском пугающих молодого омегу обстоятельств стремительно померкли, при чём даже быстрее, чем когда он пытался выжить в Огненном Дворце. Неожиданно, словно гром среди ясного неба, в ушах Мэн Яо пронеслись все упрёки и оскорбления, что слышал юноша на протяжении многих лет своей жизни. И звучали они почему-то голосом, очень похожим на грубый баритон Не Минцзюэ. Скорее всего, молодому омеге попросту показалось, что это его тембр, однако это было не так уж и важно, потому что внезапно вспыхнувшие воспоминания сумели пробудить в Гуанъяо немало сильных эмоций, которые сумели затмить страх. И первой из них стало омерзение к самому себе, потому что он оказался слишком слаб, чтобы преодолеть всё ему предначертанное, иногда наивен, поэтому-то не смог понять и избежать каких-то ошибок. Второе — гнев, в основном направленный, ожидаемо, к своей особе, но при этом распространяющийся ещё и на своего мужа. Альфа немало и сказал, и сделал Мэн Яо. Тот терпел долго, однако Чифэн-цзунь сумел переполнить чашу терпения юноши, поэтому он имеет право злиться. Разве нет?! Но почему же звучит это так, будто омега пытается убедить себя в этом? Третьей волной в «цунами» чувств стала горькая, немного детская обида. Обида на свою вредную, несправедливую судьбу, на жестокий и беспощадный мир вокруг, на тех, кто зовёт себя «доблестными и порядочными» заклинателями, на деле которые оказались по уши погрязшими во лжи, интригах и коварстве, наконец, на того, кто возглавлял этих самых «заклинателей», на своего отца — хотя называть Цзинь Гуанъшаня так у Мэн Яо теперь совершенно не было желания — которому юноша был не нужен с самого начала. Невозможно убегать и прятаться всю свою жизнь, а, если и возможно, то поступают так только самые последние трусы, потому, каким бы никчёмным и беспомощным ни ощущал себя молодой омега, он останется. Да и дальше стен Нечистой Юдоли ему не уйти… Хуже уже быть не может — осознал Гуанъяо. Здесь он уже пылал надеждой, переосмысливал для себя многие вещи, терпел боль и страдания, стал пленником, почувствовал тепло настоящих семейных уз и скоро познает прелести и хлопоты отцовства. Что ещё может произойти?! Напряжённые плечи чуть распрямились, голова вновь была поднята, во взгляде читалось спокойствие, задеревенелые пальцы с болью постепенно расжались, сковывающий лёгкие и сердце спазм отпустил, сорвавшись с губ почти что облегчённым выдохом. Быстро моргнув несколько раз, Мэн Яо едва заметно глянул влево — Не Хуайсан, отложив веер в сторону, наливал себе чай и неторопливо опустошал пиалу с горячим напитком. Кажется, он уже даже не пытался сделать вид, что слушает и вникает в разговор Глав орденов, потому-то и витал в каких-то своих облаках с загадочно-задумчивым выражением лица. Сам же Гуанъяо, к своему стыду, аж с самого начала перестал улавливать, о чём говорят названные братья, потому поспешил это исправить, но смотреть на мужчин не торопился. — …Не могу не согласиться с тобой, Минцзюэ-сюн, — услышал юноша спокойный голос Лань Сичэня. — Адептам нужно было подготовиться тщательнее, но, к счастью, ничего плохого не случилось. Сейчас стало ясно, почему Второй господин Не утратил интерес к разговору — речь зашла, судя по всему, об очередной ночной охоте учеников ордена Лань, а Хуайсан, как известно, никогда не был любителем подобных вопросов. — Яо-гэ, — тихо позвал молодой омега, вновь переманивая внимание Гуанъяо на себя, — как спалось в новой комнате? Надеюсь, тебе всё нравится? — «Нравится» — не то слово, диди! — глядя на младшего юношу, старший не сумел сдержать улыбку. — Благодарю тебя! После этих слов Не Хуайсан с чувством выполненного долга окончательно успокоился, в душе радуясь перемене к лучшему. — Дагэ, с твоего позволения, мы с Яо-гэ можем отлучиться? — вновь заговорил, невинно заглядывая в глаза Минцзюэ. Мэн Яо, встрепенувшись, вопросительно уставился на Второго господина Не. Сначала тот позвал его сюда, обрекая тем самым на мучения, хотя об этом не подозревая, а теперь — фактически вызваляет из передряги. Хотя юноша-то совершенно никаких возражений на этот счёт не имел, даже наоборот — это был для него выход. — Идите, — окинув молодого супруга и младшего брата проницательным взглядом, согласился альфа. *** Стройные фигуры молодых омег всё дальше удалялись в глубь сада и, когда они были уже достаточно далеко, Лань Сичэнь словно невзначай поинтересовался: — Минцзюэ-сюн, позволишь ли мне исполнить для тебя «Песнь Очищения»? — Глава Лань с грустью понимал, что А-Яо теперь уже никогда не сможет играть для Первого брата, потому эта нелёгкая обязанность, которую мужчина только рад исполнить, вновь переходит на плечи Цзэу-цзюня. Не Минцзюэ коротко кивнул, соглашаясь, и, прикрыв глаза, попытался сосредоточиться на целительной мелодии. Однако и минуты не прошло, а в голове уже начали мелькать образы его супруга: сначала напуганного, растерянного. Мэн Яо наверняка ожидал от вспыльчивого альфы чего-то плохого… И не удивительно ведь — разве какая-то из их предыдущих встреч закончилась хорошо? Даже странно, что сейчас Не Минцзюэ не потерял над собой контроль. Должно быть, затравленный вид А-Яо сказывался на его выдержке. Но весьма неожиданно что-то в одночасье изменилось в Гуанъяо. Как будто он понял или решил что-то для себя. Так или иначе, а даже выглядеть омега стал намного иначе. Наверняка, это неплохо… Супруг же, кажется, перестал бояться его. По крайней мере, испуга на его белоснежном лице более не было. «Песнь» мерно лилась из-под длинных пальцев Второго названного брата, с каждой нотой неумолимо приближаясь к концу. Даже несмотря на то, что Не Минцзюэ почти что не слушал её, долгожданное и так необходимое сейчас умиротворение теплом разлилось по всем телу, успокаивая неугомонную ци. Хорошо, однако, что целебная музыка воздействовала на духовную энергию, а не на слух. Сыграв последний аккорд, Лань Сичэнь бережно коснулся струн гуциня и поднял взгляд на Главу Не. Облегчённо улыбнувшись, Цзэу-цзюнь порадовался, что его труды не прошли даром и он сумел помочь своему Дагэ хотя бы ненадолго. Несколько минут мужчины сидели в тишине, размышляя каждый о своём, но Не Минцзюэ прервал тишину первым: — Хорошо, что ты приехал, эрди, — искренне признался альфа, открыв глаза. — Правда? — Лань Хуань, кажется, был неподдельно удивлён, но, понимая, что собеседник не шутит, он радостно и доброжелательно улыбнулся. — Я рад, что ты так считаешь, Минцзюэ-сюн. — Если кто-то, — после короткой паузы неловко начал Чифэн-цзунь, словно от недовольства хмуря густые брови и сжимая в кулаки сильные ладони, — сильно обидел близкого человека, как лучше загладить свою вину? На этот раз Сичэнь аж застыл в недоумении, и чтобы осознать сказанное Дагэ окончательно ему потребовалось несколько больше времени. Наверняка весь его вид и без слов выражал несколько банальный вопрос: «Я не ослышался?» Однако Глава ордена Не выглядел как никогда серьёзным и, судя по выжидающему выражению лица, он с нетерпением ждал ответа. Чуткий Лань Сичэнь практически сразу почувствовал странное тяжелое напряжение, витавшее между молодыми супругами, потому догадывался, о ком зашла речь, но уточнять мужчина деликатно не стал. Конечно, очень плохо, что названные братья всё же поссорились, однако сам вмешиваться бы Лань Хуань не стал, как бы это печально ни было, а так Не Минцзюэ сам задал вопрос, поэтому Первый Нефрит Клана Лань сделает всё от него зависящее, чтобы помочь. — Если нанёсший обиду действительно раскаивается в своём деянии, то не нужно умалчивать об этом. Груз вины — тяжёлое бремя, а единственный способ снять его — получить прощение, — Сичэнь попытался заглянуть в тёмно-карие глаза собеседника, но тот отвёл взгляд. Тогда Цзэу-цзюнь с нажимом добавил: — Нужно извиниться, Минцзюэ-сюн. Благодарно кивнув, альфа вновь задумался. Разве он маленький ребёнок, чтобы не понимать столько элементарного? Но какого ответа в таком случае мужчина ждал? Всё же других вариантов, кроме как поговорить с А-Яо и попросить прощения, у него нет. Только вот, наверное, лучше не затягивать с этим — пока эффект от «Песни Очищения» ещё силён, меньше вероятность того, что Не Минцзюэ снова «наломает дров». *** Мэн Яо практически не заметил, как они с Не Хуайсаном неторопливо пришли к его новой комнате. От утреннего воодушевлённого настроения не осталось ровными счётом ничего, соответственно, как и от вдохновения. Как бы ни старался беременный омега, а к былому хорошему состоянию души он так и не смог вернуться. Хотя Гуанъяо действительно пытался: слушая забавные бормотания младшего Не, юноша очень надеялся, что настрой друга, как бывало прежде, передастся ему и натянутая улыбка всё-таки перерастёт обратно в искреннюю. Не терял Мэн Яо надежду и когда, наконец, ему удалось добраться до холста и кистей. Однако чуда не случилось и он просидел с инструментом в руках около получаса, не решаясь сделать первый мазок краски. — Что-то не так? — время от времени интересовался Не Хуайсан, когда замечал, что гэгэ в конец погрустнел. — Нет, ничего, — и каждый раз эти два слова служили в качестве ответа. Старший юноша на самом деле совершенно не хотел своим расстроенным видом печалить дорого друга, но тяжёлый камень в груди упорно пресекал или сводил на «нет» любые попытки порадоваться. Осознание этого тоже угнетало… Всё-таки Мэн Яо глубоко ошибся, рассчитывая на то, что уйди он подальше от названных братьев и всё встанет обратно на свои места, ведь произошло-то всё только наоборот — раз за разом что-то глубоко внутри неумолимо переворачивалось, порождая странные, неоднозначные чувства, описать которые было не под силу даже самому юноше. Погода, словно назло, тоже заметно испортилась: хмурые густые тучи закрыли от Цинхэ яркое, но уже не слишком тёплое осеннее солнце и вот-вот готовы были «заплакать» крупными каплями холодного дождя. Подобный вид из окна, конечно же, тоже совсем не добавлял ярких красок веселья. Тоскливо вздохнув, Мэн Яо почувствовал, как по его телу пробегает волна мурашек, заставляя зябко ёжится от сквозняка. — Что же ты молчишь, гэгэ? Почему не сказал, что замёрз? — Не Хуайсан накинул на хрупкие плечи Мэн Яо тёплую меховую накидку, а расторопный Сяо Линь уже закрыл распахнутое настежь окно. — Сейчас принесут обед, а после, может, выпьем чай? — Хорошо, — кивнул старший юноша. — Но я не голоден. Кажется, я очень плотно позавтракал. — Что же ты такое съел, Яо-гэ? — удивлённо хихикнул в длинный рукав ханьфу юный омега. — О, диди, это уже вопрос к тебе, — печально усмехнулся Гуанъяо, вспоминая события сегодняшнего утра. — Что, прости? — непонимающе наклонив голову, Не Хуайсан явно не понял намёка. — Ну кто же, если не ты, решил хорошенько откормить нас с А-Шанем? — рассказал всё беременный юноша, поделившись своими подозрениями. — Что же… — озадаченно обведя взглядом комнату, Второй господин Не быстро ответил: — Я позабочусь об этом, Яо-гэ. — Благодарю, Хуайсан-ди, — наконец-то улыбка Мэн Яо потеплела. Наверняка в настроении юноши виновата также беременность, над которой, к сожалению, точно никто не властен. — Однако есть ещё кое-что… — Конечно! Я слушаю тебя, — младший Не, подхватив собеседника под локоть, прижался чуть ближе. — Я ценю твою заботу, диди, и очень благодарен тебе за всё, но… — боясь обидеть Хуайсана, Гуанъяо нерешительно запнулся, подумывая забыть об этой просьбе. Однако друг, как будто чувствуя намерения старшего омеги, подбадривающе улыбнулся кончиками губ и несколько раз кивнул. — Но можно ли мне обойтись по утрам без слуг? Я ведь и раньше хорошо справлялся, не так ли? — Сяо Линь мешает тебе? — взгляд Не Хуайсана невольно метнулся к стоящему у дверей юноше. — Если так… — Нет-нет, диди, — поспешил объяснить Мэн Яо. — Я не о нём говорю. — О ком же тогда? — тонкие бровки Второго господина Не от удивления, кажется, на мгновение скрылись за густой чёлкой. Почувствовав неладное, Хуайсан ещё раз пристально глянул на слугу. — Ты же приставил ко мне ещё нескольких человек, — из-за искреннего недоумения собеседника даже самому Гуанъяо начало казаться, что он говорит что-то глупое и выдуманное. «Как же я мог это сделать, если помню, какой категоричный отказ получил в купальне, когда предложил Яо-гэ позвать кого-нибудь в помощь?! Причём было это не так уж давно, между прочим!» — в мыслях негодовал младший омега, пытаясь понять, откуда взялось много еды и слуг, а также почему он в этом, вроде как, замешан. Хотя за все удобства супруга Главы ордена отвечает Не Хуайсан, потому не так уж и удивительно, что Мэн Яо, в первую очередь, подумал на него. Вот только он ошибся и Второй господин Не к этому совершенно никакого отношения не имеет, однако беременному юноше лучше об этом не знать… — Ах, да! — лицо омеги просияло «внезапным озарением». — Совсем забыл, гэгэ! Какой я рассеянный-то! Это всё из-за учёбы, не иначе! — подряд ругался он на всё и всех, но Гуанъяо, кажется, ему поверил. — Я сделаю всё так, как ты захочешь, только не волнуйся! Есть ещё какие-то пожелания? — Это всё, — облегчённо выдохнув, ответил А-Яо. — Спасибо тебе, диди. — Было бы за что, — беззаботно отмахнулся Не Хуайсан. — Пойдём лучше обедать. Обернувшись, Мэн Яо увидел, что стол уже был накрыт аппетитными яствами. Однако, слуги в ордене Цинхэ Не слишком бесшумно передвигаются… *** Ближе к вечеру Второй господин Не, под предлогом невыполненного домашнего задания, покинул покои молодого супруга Дагэ, прихватив с собой Сяо Линя. Не Хуайсан был не намерен пропускать мимо ушей рассказанное Гуанъяо, а этот робкий омега был единственным, кто мог подтвердить или опровергнуть несколько очевидное предположение Не Хуайсана. — Кто отдал тебе приказ? — младший Не, удостоверившись, что поблизости никого нет, решил устроить допрос прямиком в полумраке холодного коридора. — Г-господин, прошу, пощадите этого недостойного слугу! Он вовсе не хотел сделать хуже… — сообразительный юноша сразу понял, о чём именно его спрашивают. — Но… Н-но… — Тише-тише, — Хуайсан поднял ладонь вверх, призывая успокоиться. — Разве я говорю, что ты совершил ошибку? — Не-ет, — задумчиво вымолвил Сяо Линь, в стороны активно мотая головой. — Так кто?.. — переспросил юный омега, всё ещё ожидая ответа. — Г-глава ордена, — наконец сказал пугливый слуга, подтверждая единственную догадку Второго господина Не. Однако, действительно, а кто ещё, разве что не сам младший из братьев, мог отдать подобного рода распоряжение? Вовсе не удивительно, что Мэн Яо подумал на Не Хуайсана, который, в свою очередь, быстро всё понял. — Прошу вас, пожалуйста, только не говорите молодому господину Не об этом! — взмолился юноша, виновато вжимая голову в плечи. — Глава велел молчать… — Почему же тогда ты проговорился мне? — настороженно уточнил младший Не, лёгким и элегантным движением руки раскрыв свой веер. — Глава про вас ничего не говорил, господин, — невинно пожал плечами слуга, объясняя. — Только молодому господину нельзя знать об этом… Сдержав довольный смешок, Хуайсан спрятал нижнюю половину лица за ярко расписным аксессуаром. В его заблестевших глазах на долю секунды ярким огоньком вспыхнули хитрые искорки — с каждым днём юноша оставался всё больше доволен своим выбором. Особенно сейчас, когда медлить более нельзя. — Сяо Линь, — розоватые губки младшего Не преобразовались в предвкушающую улыбку, — у меня есть к тебе поручение. — Сделаю всё, что только в моих силах, господин! — сложив руки в почтительном жесте и глубоко поклонившись, твёрдо отчеканил слуга, который вроде бы ещё пару минут назад готов был заплакать от испуга. *** За окнами резиденции Клана Не во всю свою силу беспросветной стеной лил дождь, умывая пыльную землю крупными каплями воды. Из-за отсутствия солнечного света было весьма трудно определить, который сейчас шёл час, однако Не Хуайсан точно знал, что до девяти вечера ещё есть достаточно времени, поэтому он никак не должен побеспокоить своим визитом дорогого гостя из Гусу. Внезапная вспышка молнии на миг осветила длинный коридор, по которому неторопливо шёл младший господин Не. Гром же не заставил себя долго ждать и оглушительным рокотом раздался высоко с небес, эхом прокатившись по мрачному городу. Кажется, своей мощью он мог пошатнуть даже горы, не то что деревья или хлипкие дома простых рабочих, которым, возможно, придётся не сладко, если буря в скором времени не утихнет. Когда-то, давным-давно, будучи маленьким ребёнком, юноша до ужаса боялся грозы. Он всегда убегал, прятался под одеяло или вообще под кровать и пытался как можно сильнее зажать уши — то есть, делал всё возможное, чтобы только не видеть и не слышать холодящий душу грохот. Однако до такой степени Не Хуайсан боялся не так уж и долго — мальчик понял, что сколько бы он ни трясся от страха, на сером небосводе временами гром будет греметь, а молнии сверкать. И ничего с этим поделать нельзя. А если не можешь изменить, то и бояться незачем. Из-за поворота навстречу юному омеге вышло несколько о чём-то оживлённо переговаривавшихся слуг, но, увидев перед собой Второго господина, они резко замолчали, почтительно кланяясь. Более не проронили они ни слова и после того, как продолжили путь. Разве это странно? — подумал про себя Не Хуайсан. Скорее всего, нет. Однако уже излишне бдительному юноше так не показалось. Такими темпами он уже скоро станет параноиком и в каждом тёмном углу, в каждом непонятном звуке будет выискивать что-то подозрительное. Но, к счастью, к гостевым покоям, которые сейчас принадлежали Лань Сичэню, Хуайсан уже подошёл, потому ему пришлось отринуть все волнения и накинуть на лицо беззаботную, но чуть обеспокоенную маску. Легко постучав в дверь, юноша терпеливо стал дожидаться ответа. — Не Хуайсан? — отворив дверь, Цзэу-цзюнь пропустил визитёра в помещение. — Чем обязан? Надеюсь, ничего страшного не случилось? — Вовсе нет, — приветливо улыбнулся юноша. — По крайней мере, я на это надеюсь… Лань Хуань заметно насторожился после последней фразы, но аргументировать не стал и, сев за столик, указал на место напротив, ожидая продолжения разговора. — Сичэнь-гэ, тебе не кажется, что с Дагэ в последнее время что-то не так? — и всё-таки не так уж и сильно младшему Не приходилось привирать — он действительно сильно волновался. А как только Глава Лань, словно в душе тщательно обдумывая нечто важное, опустил глаза и сжал губы в тонкую полоску, беспокойство только возросло. Не Хуайсан понял: Лань Сичэнь действительно знал что-то и, возможно, принимал непосредственное участие в непонятной истории. Собственно, как юный омега и предполагал… — Что ты, например, имеешь ввиду под «что-то не так»? — всё-таки Цзэу-цзюнь — вовсе не простой адепт, а сам Глава ордена, потому-то ему быстро удалось вернуть себе самообладание. — Дагэ часто глубоко над чем-то грустным задумывается, да так, что, как будто, забывает обо всем в-вокруг, — от напряжения голос юноши дрогнул, но, сглотнув вязкую слюну, он продолжил: — Ещё, бывает, задаёт неожиданные и странные вопросы, — кажется, во взгляде Лань Хуаня, наконец, промелькнуло понимание. Младшему господину Не оставалось надеяться, что это всё-таки не паранойя нагрянула. — А самое ужасное, — глаза Сичэня резко расширились, а он сам аж вздрогнул, — с Яо-гэ они почти не видятся! Похоже Не Хуайсану своим эмоциональным монологом удалось не на шутку взбудоражить Цзэу-цзюня! Мужчина пару минут вообще сидел молча, даже почти не шевелился. Младший господин Не, однако, ни разу не ошибся ни когда решил выбрать своей целью Главу Лань, ни когда подбирал стратегию. Давить ещё больше на Лань Хуаня совершенно не хотелось. Было видно, что его внутри гложат и терзают собственные думы. Но Хуайсан обязан добраться до правды. И использовать при этом, как бы грустно или противно ни было, ему, возможно, придётся не самые приятные методы. — Да, — печальный вздох сорвался с тонких губ, — очень даже кажется… — Сичэнь-гэ, — взмолился юноша, сложив ладони вместе, — прошу тебя, расскажи мне! Я так волнуюсь… И Лань Сичэнь рассказал всё: и про давний случай, и про сегодняшний. Должно быть, мужчина действительно понял, что Не Хуайсан пришёл к нему далеко не потому, что более не с кем было поделиться. Или же дело было в том, что Лань Хуань ничем не дорожил так же сильно, как своими братьями, потому считал своим долгом им помочь. Возможно же им руководило что-то ещё, но младшему Не уже было крайне трудно теряться в догадках по множеству вопросов. Вот только, под завершение разговора Хуайсану начало казаться, что Сичэнь — это съедаемый совестью преступник, совершивший ужасное деяние. Как-то раз юный омега уже удивлялся, как это так выходит, что в беде молодых супругов Не остался виноват Второй названный брат и, пожалуй, после услышанного кое-что всё-таки встало на свои места. Однако юноша точно убедился, что Глава Лань слишком корит себя, а на самом деле к ссоре никакого отношения не имеет. По крайней мере, умышленного… *** Лань Сичэнь утверждал, что Не Минцзюэ был, мягко говоря, по не совсем ясной причине очень зол на Мэн Яо. Раз так, то вполне возможно Чифэн-цзунь мог что-то сделать или сказать своему возлюбленному, а это, в свою очередь, возможно, кто-то видел или слышал. Пока у него не будет подтверждения догадок, Не Хуайсану оставалось лишь придумывать новые и размышлять над старыми. А ведь ему было довольно нелегко усидеть на месте в очередном томительном ожидании — в душе он чувствовал, что долгожданная развязка этой головоломки уже далеко не за горами. Однако ни радости, ни азарта юноша как не испытывал, так и не испытывает. Только лишь непонятная тревога наводит волнения…