Падение

Широкие прямоугольные окна паланкина плотно прикрывала серо-зелёная ткань, не пропуская ни холодных ветров, ни солнечных лучей. От густого полумрака молодых омег не выручало ничего, кроме их собственного зрения, и со временем они стали различать очертания богатого внутреннего убранства. Гуанъяо ещё долго лелеял надежду, что сон из-за спокойной обстановки и отсутствия света одолеет его в первые же минуты. Однако юноша, несмотря на то, что Хуайсан пока что не заводил диалог, так и не погрузился в сладкую, ленивую дрёму — едва он пытался прикрыть глаза и расслабиться, как невиданная сила вновь и вновь заставляла веки подниматься. Беременный омега, к своему же удивлению, проблему бессонницы осознал быстро — волнение, как ни странно. Сердце Мэн Яо — к чему скрывать? — с каким-то беспокойным, тяжёлым трепетом ударялось о рёбра при малейшей, мимолётной мысли о Гусу, эргэ или даже обычном белом цвете, который, вероятно, у многих ассоциировался с кланом Лань. Едва ли у сна хватит сил, чтобы утихомирить разыгравшийся в голове А-Яо беспорядок… Хотя юноша и понимал, что его волнения и яйца выеденного не стоят, но унять их оказалось не такой уж и простой задачей. Но сдаваться он и не думал, потому сосредоточил своё внимание исключительно на пространстве вокруг и тесно прижимающемуся к нему диди. Каких-то особых ощущений или впечатлений Мэн Яо не испытывал: их не трясло, не качало из стороны в сторону, ветер гудел исключительно снаружи, не нарушая уютной идиллии внутри. В «летающих» паланкинах до этого дня молодому омеги кататься не доводилось, потому сравнивать с чем-то ему не приходилось. Однако он полагал, что имеет все основания назвать свой первый опыт весьма удачным. Подобная поездка, разве что, не отличалась разнообразием развлечений — единственным оказались беседы. Спустя три десятка минут молчание нарушил, как ни странно, Не Хуайсан. Они не говорили о чём-то конкретном, но и не болтали попусту — их разговор плавно перетекал то к одной, то к другой теме. Младший Не, бывало, увлекался и так увлечённо рассуждал, что в порыве эмоций мог ненароком всплеснуть руками или почти что подпрыгнуть на месте. При чём Мэн Яо эти телодвижения не доставляли совершенно никакого дискомфорта, они, наоборот, лишний раз умиляли и смешили. Время на пару с общительным Вторым господином Не для Гуанъяо пронеслось, как и полагается в чудесной компании, чересчур стремительно. Юноша точно не знал, сколько прошло с начала пути, но подозревал, что около половины. — Мы снижаемся, — заметил Мэн Яо, ощутив, как по инерции легко качнулся назад. Глаза младшего Не вспыхнули озорными огоньками, а уголки губ стремительно поползли вверх: — Наконец-то пройдёмся! — Не Хуайсан всё нетерпеливее крутился на месте, едва ли в ладоши не хлопая от счастья. — Я уже спины не чувствую! Представляешь?! — Ах, диди, — брови вздёрнулись вверх, — неужели ты стареешь? И с кем же мне теперь подолгу писать картины или расписывать веера?! — А-Яо наиграно изумился, не сумев сдержать иронию на лице и в голосе. Однако собеседник этого почему-то не заметил. Юный омега, мгновенно встрепенувшись, повернулся к собеседнику полубоком, при этом чуть не слетев с пышных подушек, и оправдательно замахал ладонями перед собой: — Гэгэ меня не так понял! Я… — видя озадаченно-удивлённое личико диди, его широко распахнутые глазки и непривычно высоко вздёрнутые бровки, Мэн Яо ощутил, как его настроение стремительно поднялось. Беременный юноша, благодаря этому, даже тихонько рассмеялся, прячась за рукав ханьфу. А Хуайсан, осознав шутку, одобрительно хмыкнул и, уткнувшись щекой в остро выпирающее плечо друга, подхватил искорку веселья. И вот, наконец, воины нашли подходящее место для посадки. Стоило им только отпустить паланкин, как Второй господин Не тут же выскочил, даже и не подумав подождать, пока ему откроют дверь. До ушей Гуанъяо донеслось стремительно удаляющееся шуршание опавшей листвы. Шаги адептов он улавливал с трудом, и то только потому что когда-то учился искусству разведки. — Сан-ди, не убегай из поля зрения! — Мэн Яо, в силу своего положения, не мог скакать с места на место словно кролик, но немощным и медлительным он не был, тем не менее, пока будущий папочка выбирался наружу, Хуайсан уже почти скрылся за плотно растущими деревьями. Стоило беременному омеге ступить на землю, как его ноги по щиколотку утонули в опавшей кроне. Но после долгого отдыха глаза восприняли обилие золотых и бордовых оттенков лишь нарастающей режущей болью… А-Яо почувствовал, как взгляд заволакивает тонкая влажная пелена. Если старшему юноше требуется время, чтобы привыкнуть, то как же младший носится так сразу? Идя вперёд, Гуанъяо всё отчетливее чувствовал, как в твёрдую подошву меховых сапог упираются мелкие ветки и выглядывающие из земли корни. Он чувствовал, как холодный воздух пронизывает до костей не прикрытые одеждами участки на теле. Вдохнув полной грудью, молодой омега задержал на несколько секунд в лёгких прохладный воздух, затем медленно выдохнул, окружив себя облаком пара. А-Яо ощутил, как к голове приливает свежесть, окончательно отрезвляя. — Да-да, — небрежно откликнулся в ответ Второй господин Не, разворачиваясь назад. Голос его глухим эхом прокатился по лесу. Но внезапный порыв ветра всколыхнул покой ковра листьев, некоторые из которых попали бы в лицо юного омеги, если бы тот не успел прикрыться руками. И тут губы Не Хуайсана растянулись в хитрую, заговорческую улыбку — в голове мелькнула заманчивая идея безобидной шалости. А Гуанъяо как раз удачно не смотрел в его сторону… Юноша, постаравшись сделать привычно непринуждённый вид, неспешно побрёл дальше. И частенько наклонялся к земле за приглянувшимся по форме или цвету листом… А когда мерно шуршащая разноцветная охапка уже не умещалась в ладони, Хуайсан уже стоял в трёх шагах от спины ничего не подозревающего А-Яо. Бесшумно подкрадываться младший Не даже не пытался, ибо знал, что таким образом, наоборот, привлечёт к себе внимание. — Яо-гэ! — от прокатившегося эхом по округе резкого и звонкого визга Второго господина Не на месте подпрыгнули не только Мэн Яо и адепты, а ещё и половина населяющих лес зверей. — Фейерверк! — младший омега, заливаясь упоительным хохотом, подбросил над головой старшего старательно отобранные листья и тут же бросился его обнимать. Широко распахнутыми глазами Гуанъяо глянул на макушку содрогающегося от смеха Хуайсана, перевёл взгляд на воинов, что так и стояли в боевой стойке, рефлекторно сжимая рукояти сабель, и, наконец, понял, что произошло. Облегчённо выдохнув, юноша успокоился окончательно. — Диди… — со вздохом протянул Мэн Яо без злости или осуждения, заключив друга в ответное кольцо объятий. — Забавные у тебя сюрпризы, — пожурил он, усмехаясь уголками губ. Не Хуайсан, напоследок посильнее сжав плечи своего гэгэ, отпрянул и ловко заскочил в паланкин, подгоняя при этом А-Яо: — Нас Сичэнь-гэ наверняка уже устал ждать! Нам нужно поторопиться! — эмоциональнее, чем стоило бы причитал юноша, поудобнее устраиваясь на сидении. Иногда актёрское мастерство всё же подводит Второго господина Не. Гуанъяо мог бы придумать какую-нибудь колкость под стать, однако предпочёл лишь посмеиваться наигранной суете диди. Дверь захлопнулась, стоило супругу Главы занять своё место — омеги вновь оказались в полутьме, к которой им заново пришлось привыкать. Пристроив голову на плече соседа, Не Хуайсан вновь взял на себя роль инициатора разговора. Старший юноша, в основном, только отвечал на вопросы младшего, обширнее не развивая ни одной темы. Вскоре Мэн Яо заметил, что речь диди замедлилась, спрашивать о чём-то он стал реже, а в его голосе начали проскальзывать хриплые нотки, словно у больного. «Заснул» — заключил беременный омега, услышав мерные сопения под ухом. *** Облачные Глубины встретили визитёров привычной здесь целомудренной тишиной и по-зимнему прохладным ветерком, что с гор принёс запах ледяных рек и пряных листьев — запах тумана. — Учитель Лань, Цзэу-цзюнь, — оба омег почтительно склонились в приветственном поклоне, ощущая на себе два противоположных друг другу взгляда — тёплый, дружелюбный Главы Лань и строгий, будто недовольный Лань Цижэня. — Добро пожаловать! Мы рады видеть вас здесь, — на лице Сичэня расцвела ласковая улыбка. Глаза его не отрывались от Мэн Яо, стоящего всего в трёх шагах напротив. Главе показалось, что вид у санди не то растерянный, не то задумчивый — юноша смотрел себе под ноги, изредка поглядывая в стороны, был весьма сдержан и молчалив, подавая голос только в крайней необходимости. Если бы Лань Хуань хуже знал Третьего брата, то обиженно заключил бы, что тот не рад встрече. — Гостям с дороги нужно отдохнуть, — снисходительно напомнил Лань Цижэнь, замечая, что племянник отчего-то медлил. — Верно, — уголки губ Сичэня дрогнули, но этого было недостаточно, чтобы распознать одолевшую Цзэу-цзюня в этот момент неловкость. Он, поворачиваясь, плавным движением ладони побудил господ Не пойти следом. Гуанъяо, с трудом справляясь с волнением, только сейчас поднял взгляд на эргэ. Точнее на его спину. Молодой омега пытался заставить себя перестать переживать из-за «нереальности» происходящего, хотя для сомнений теперь-то поводов нет, ведь они уже прибыли в обитель Клана Лань, а Сичэнь, идущий впереди с Лебин в руке, вполне настоящий. Это не сон, мираж или морок. Гуляющий взгляд Мэн Яо случайно метнулся в сторону Хуайсана, но вид диди не позволил так просто отвернуться — младший Не был необычно тих, голову он чуть вжимал в плечи, вероятно, пытаясь и вовсе затеряться на фоне своего гэгэ, нижнюю губу юноша закусил. Вздёрнув бровь, Гуанъяо ещё пристальнее уставился на Второго господина Не, размышляя над его поведением. Тот либо пристального взгляда не почувствовал, либо предпочёл не реагировать на него. Беременный омега на мгновение предположил, что друг пытался казаться… Воспитанным? И тут на А-Яо снизошло озарение — некогда Не Хуайсан был приглашённым учеником в Гусу, а его бывший учитель сейчас… перед ним. Вероятно, юноша попросту опасался привлекать внимание, когда поблизости оказывался Лань Цижэнь. Неужели это такая ученическая привычка для избежания нежеланных вопросов на темы, названия которых даже не помнишь? Мэн Яо это открытие ни чуть не позабавило. Отнюдь, он позволил себе в сердцах осудить чрезмерно жёсткие местные методы воспитания. Кем надо быть, чтобы обычно общительный, сияющий радостью Хуайсан в миг потускнел, где-то запрятав весь свой свет?! Хотя чего ещё стоило ожидать от прославленного строгостью и непоколебимостью учителя Лань? Не предпринять что-либо для помощи диди Гуанъяо не мог, потому сделал самое правильное, по его мнению, действие — подстроившись под шаг Хуайсана, взял его за руку. Но, скорее всего, подобные виды поддержки запрещены в Облачных Глубинах, потому старшему юноше пришлось сжимать чужую ладонь незаметно, то есть через одежду. Если дотошно не приглядываться, можно подумать, что господа Не только лишь задевают друг друга рукавами ханьфу. Однако этого простого и неполноценного, но наполненного искренней заботой жеста хватило, чтобы юный омега воспрянул духом, вспомнив, что здесь он давно не ученик и отчитывать его за плохо вызубренную тему никто не станет. Робко расправив плечи, Хуайсан благодарно улыбнулся Мэн Яо и «случайно» легонько толкнул его плечом, показывая, что теперь не беспокоится ни о чём. Перед обещанным отдыхом, конечно же, гостей накормили. Местная кухня пусть не отличалась разнообразием блюд и обилием приправ, но зато была полезна и питательна… Особенно для беременных. Так утешал себя А-Яо, без особого энтузиазма пережёвывая пресный, едва различимый по вкусу рис с овощами. Ужин проходил в безмолвии, ибо по правилам, во время трапезы полагалось сосредотачиваться исключительно на содержимом своей тарелки. Так и для здоровья полезнее… Впрочем, не для адептов и учеников сам Лань Сичэнь готов был сделать исключение, однако догадывался, что при Лань Цижэне дорогие визитёры не решатся вымолвить и слово, а первым нарушить молчание Глава, конечно же, не мог. Однако, возможно, тишина — это как раз то, что нужно сидящему за столом большинству. К тому же, у названных братьев будет время на личные беседы. *** Не Минцзюэ второй день подряд выглядел словно взбешённый красной тряпкой бык: брови мужчины, кажется, навеки застыли в одном грозном, смурном изгибе, а уголки губ — в понуром, как будто недовольном; все его движения, каждый взгляд переполнились излишней резкостью, внезапностью. На происходящее вокруг, будь то будничная тренировка адептов или внезапное неотложное собрание Старейшин, Чифэн-цзунь зачастую реагировал агрессией и недовольством. За эти два дня Глава Не провёл на тренировочном поле даже больше времени, чем за обычную неделю. За эти два дня и юные ученики, и уже закалённые боями адепты изнывали от нескончаемых учений и готовы были хоть на край света бежать, чтобы спрятаться от, по их мнению, «обезумевшего» Не Минцзюэ. За эти два дня альфа расставался с Бася от силы лишь на несколько часов. И то только потому, что нужно хоть немного спать и разбирать отчёты. Однако Минцзюэ понимал, что злился на пустом месте, что не стоит так нещадно гонять адептов и в хвост и в гриву, что зря сам себя изнурял на тренировках. А ещё понимал, что, как минимум, несколько ближайших вечеров проведёт исключительно в компании отчётов. Понимал, что в прошитом сквозняком коридоре случайно уже не столкнётся с непоседливым младшим братом, который, что-то невнятно пролепетав, с лучезарной улыбкой помчится дальше. Понимал, что во время любой трапезы сколько бы ни прожигал пустым взглядом место напротив, а задумчивого личика любимого супруга он не увидит… При этом Не Минцзюэ знал, что его семья в безопасности — покуда А-Яо и А-Сан рядом с Лань Сичэнем, нет того, кто сумел бы им навредить. А эрди Чифэн-цзунь, возможно, доверял даже больше, чем себе… Альфа, ещё до отъезда омег, предполагал, что с холодной головой и спокойным сердцем погрузится в пучины бескрайних дел и вечных обязанностей. Почему всё вышло с точностью да наоборот?! Вероятно потому, что он отвык от тех времён, когда война разделяла его с братом и отчим домом. Оказалось, за мирные времена он привязался к родным людям куда сильнее, чем ожидал. Теперь он скучал… Это чувство Минцзюэ не нравилось. Оно не проходило, как бы мужчина ни старался отвлекаться, как бы жёстко ни одёргивал себя; оно неотёсанным булыжником висело в груди, давило на сердце, а то в ответ протяжно ныло; оно злило, заставляя всё крепче сжимать кулаки, неистовей втягивать носом воздух. А скорый визит делегации из Ордена Цзинь не даровал спокойствия, отнюдь; при мимолетной мысли о том, что придётся терпеть эти надменные лица, лживые эмоции, лицемерные слова и режущие глаза золотые тряпки «дорогих» гостей, Не Минцзюэ вспыхивал словно масло от искры. И успокоить этот пожар стоило альфе немалых усилий, ведь горел он на одном из наиболее эффективных видов топлива — на ненависти. Тем не менее, Чифэн-цзунь справлялся и с этим, пусть и не сразу. Одно грело душу — какова бы ни была цель визита, мужчина не собирался долго слушать Гуанъшаня. Даже если Глава Цзинь собирается обсудить какой-либо важный вопрос, ему придётся приложить немало усилий, чтобы привлечь внимание Минцзюэ к своей персоне. И тут уже дело касалось не только неприязни, а ещё самого альфы — мысли его парили на значительной высоте от земных треволнений, кружась исключительно вокруг двух омег. Приготовлениями к злосчастному приёму Глава предпочёл себе голову не забивать, потому без угрызений совести сбросил все заботы на плечи советников. Контролировать их он также не собирался, пусть считают это жестом доверия. *** Звонкие трели флейты наполняли цзинши Главы Лань живым разнообразием, кое стенам жилища в иные дни остро недоставало. Трое молодых господ расположились в центре комнаты на подушках перед столиком: Гуанъяо играл на нефритовой флейте, Сичэнь пока что выступал в роли слушателя, подмечая некоторые недочёты юного ученика, а Хуайсан, обнимая увесистую корзину с локвой, с обожанием уставился на гэгэ, горящими глазами подмечая все движения его изящных длинных пальцев. На следующее же утро после приезда Лань Хуань, перед завтраком, который для гостей начинался на пару часов позже, торжественно объявил, что более оттягивать время занятий с Мэн Яо не намерен, потому к полудню тот должен хотя бы морально подготовиться. До назначенного часа Цзэу-цзюнь должен был разрешить несколько внезапно родившихся вопросов, но он клятвенно пообещал не задерживаться и всё оставшееся время посветить господам Не. Хуайсану, чтобы не скучал, Сичэнь предусмотрительно принёс в подарок фрукты. И с выбором лакомства не прогадал — сочные, кисло-сладкие локвы пришлись юному омеге по вкусу, потому он ничуть не страдал из-за недостатка внимания. Для начала Лань Хуань попросил санди сыграть пару пробных нот, чтобы выяснить, насколько изменились умения подопечного. Тут мужчину ждала приятная неожиданность — названный брат с последней их встречи обзавёлся своей флейтой. Не то чтобы Сичэнь не догадывался о таком исходе, скорее наоборот, но увидеть в руках Гуанъяо нежно-зелёный инструмент оказалось эстетической усладой для его души. — Чудесная флейта, — выдохнул Цзэу-цзюнь, поддавшись восхищённому порыву. — Позволишь взглянуть на неё поближе? — Благодарю, — юноша протянул предмет эргэ, чуть склонив голову и опустив взгляд. Лань Сичэнь провёл по корпусу инструмента пальцами, знаючи оглядел со всех сторон и, поднеся к губам, исполнил лёгкую на слух мелодию. «Эргэ и на поперечной флейте так легко играет…» — восхищённый вздох сорвался с уст Мэн Яо. Несомненно, ему крупно повезло учиться у истинного мастера своего дела. — Она звучит так же прекрасно, как и выглядит, — заключил мужчина, возвращая инструмент хозяину. — Твой черёд. Следующие десятки минут Гуанъяо демонстрировал свои, как оказалось, немалые успехи. Несмотря на то, что юноша всё ещё переживал выступать перед столь искушённой публикой — его сердце покалывало иголками страха, ладони похолодели от пота, спина напряглась до тянущих ощущений в мышцах — он не сбился, умело держа дыхание. — А-Яо, попрошу тебя прерваться ненадолго, — наконец, изрёк Лань Сичэнь, в планы которого не входило загнать ученика на первых порах. Цзэу-цзюнь помолчал какое-то время. Едва заметная складочка между бровей говорила о том, что он задумался. При этом на лице мужчины лучилась улыбка, а в глазах читалось одобрение. — Ты явно не позабыл моих наставлений, а к советам — прислушался. Не сомневаюсь, теперь ты готов изучить кое-что посложнее, — Лань Хуань выудил из рукава три партитуры, по толщине которые были с фалангу пальца. Мэн Яо хотелось бы возразить, но близкие к эйфории чувства окутали теплом его нутро, полностью обезоружив и лишив дара внятно говорить. Даже размеры нотных книг не омрачали радость молодого омеги, ему, наоборот, хотелось выучить всё, что готов предложить эргэ. До самого вечера этим Гуанъяо и занимался. Впервые в жизни он играл так много, а последствия учения нагрянули довольно скоро: губы и щёки из-за длительного напряжения саднило, пальцы также устали и теперь гнулись с неохотой. Оба этих явления пусть и доставляли неудобства, но никак не печалили беременного юношу, ведь они говорили о том, что постарался он на славу. А это значит, что А-Яо ещё на шаг приблизился к намеченной цели. — Напоследок у меня есть просьба, — Цзэу-цзюнь хотел уже объявить о конце урока, но в последний момент передумал. — Сделаю всё, что в моих силах, эргэ, — губы юноши дрогнули в робкой улыбке. — Сыграй со мной дуэтом, — Лебин, будто из неоткуда, возникла в руках Сичэня. Объевшийся локвы Хуайсан самозабвенно дремал, облокотившись на стол. Сновидений юный омега не видел: перед глазами маячила лишь густая тьма, а голова почему-то заметно потяжелела. Но, услышав сквозь пелену сна предложение Главы Лань, он мгновенно пробудился. Как Не Хуайсан мог пропустить нечто подобное? Мэн Яо, чуть нахмурив брови, задумался: ему и самому в глубине души хотелось сыграть с эргэ, однако озвучить эту мысль не решился — чувствовал, что устал, а значит шанс ошибиться стремительно рос. А разочаровывать учителя юноша не стремился. Лань Хуань не торопил, терпеливо дожидаясь ответа. Хуайсан, упираясь локтями в стол, уместил лицо в ладонях и поочерёдно поглядывал на братьев. — Я… — Гуанъяо закусил щеку на мгновение и, отринув сомнения, вымолвил, — согласен. Лебин «запела» первой, флейте А-Яо пришлось её догонять. Два инструмента, звуча в унисон, неспешно сплели свои ноты в одну напевную, ласковую, убаюкивающую мелодию — не сговариваясь, Мэн Яо и Лань Сичэню удалось ловко разгадать замыслы друг друга. Не Хуайсан, пребывая всё в том же положении, прикрыл веки, вслушиваясь в музыку. И чем дольше он слушал, тем шире расползались уголки его рта в довольной, блаженной ухмылке. Хотя именно младший Не сомневался в последнюю очередь, что у названных братьев получится «сработаться». Гуанъяо чувствовал, как грудь распирает какие-то тёплое, щекочущее рёбра чувство… Оно придавало молодому омеге сил, помогало сосредоточиться или отвлечься от болей в затёкших конечностях. Вероятно, у юноши открылось второе дыхание, благодаря которому он играл дольше и лучше, чем ожидал. Однако и этот резерв вскоре иссяк: сердце Мэн Яо минута за минутой стучало всё тяжелее, на лбу от напряжения выступила первая испарина. Но сам Гуанъяо не сдастся… Лань Хуань это видел, и не мог позволить санди переусердствовать, потому, взяв ноты повыше, он быстро, но и при этом плавно прервал сяо. И сейчас молодой омега правильно прочёл намерения Сичэня, завершив свою игру лишь на долю секунды позже. — Благодарю тебя, А-Яо, — голос Главы Лань прозвучал… облегчённо. Будто его душу отпустили какие-то терзания. — Нет, эргэ, — Гуанъяо протестующе мотнул головой. — Это я долж… — но Сичэнь прервал юношу, жестом ладони призвав к молчанию. Тот послушался, смущённо поджимая губы. На этом первый урок был окончен. — И ещё, — Лань Хуань остановил господ Не, когда те уже стояли на пороге перед приоткрытой дверью. — Не забудьте про ужин, — заботливо напомнил мужчина. Протяжный, полный боли и страданий стон издал Не Хуайсан — будучи в сидячем положении он ещё не осознавал, что в одиночку съедать корзину локв была не самая удачная идея; а встав на ноги, юноша с трудом держался, чтобы не рухнуть обратно. — Гэгэ-э-э, — опираясь на плечо Мэн Яо, излишне громким шёпотом протянул младший Не, — я лопну только от одного вида любой еды! — Ничего, Сан-ди, — мужественно сдерживая смех, успокоил беременный омега. — Мы с А-Шанем тебе поможем. *** Под тяжёлым взглядом Не Минцзюэ Глава Цзинь, в сопровождении не меньше дюжины человек, сошёл с меча. Кого же, интересно, должна охранять такая орава? — Чифэн-цзунь, — поприветствовал Цзинь Гуанъшань сладостным голосом. В ответ альфа лишь скупо кивнул, даже не пытаясь скрыть неприязни. Впрочем, гостя это ничуть не задело. — Надеюсь, вы в добром здравии? Минцзюэ, стиснув зубы и отведя взгляд подальше, подумывал проигнорировать лживо-приторные любезности, однако, отыскав в себе последние крохи спокойствия, он всё же выдавил ответ: — Несомненно, — жёстко бросил мужчина, в мыслях уже подумывая, что мог бы и не встречать делегацию лично. Едва ли обе стороны от этого бы пострадали… Далее Глава Цзинь оставался на удивление немногословен. Но Минцзюэ знал, что этот человек даже молчать не станет просто так. Косо поглядывая на гостя, Чифэн-цзунь гадал что на уме у Гуанъшаня, но, как и ожидалось, по лицу того ничего понять не удалось — на нём всё так же висела обманчиво приветливая маска. Как ещё чуть позже оказалось, Глава Цзинь тоже не стремился соблюсти хотя бы половину тех многочисленных традиций, что диктовал гостевой этикет. Однако он, в отличие от Не Минцзюэ, обходил правила более… приемлемыми способами. — Уверен, сия обитель ещё покажет своё гостеприимство, — начал вдруг Цзинь Гуанъшань и, поймав чужой вопросительный взгляд, остановился посреди коридора. Глава Не, нахмурившись, резко глянул на гостя, ожидая разъяснений. — А сначала было бы неплохо разделаться с накопившимися вопросами, дабы они не висели над душой… Угрожающе хмурая складка между бровей чуть сгладилась — Минцзюэ вновь сменил гнев на удивление. И принял к сведению «пожелание» гостя, ещё крепче убеждаясь в том, что тот что-то задумал. Мужчины сменили направление от главного зала Нечистой Юдоли к рабочему кабинету Главы Не. — Я вас слушаю, — отчеканил Минцзюэ, едва собеседник сел напротив. Гуанъшань, чуть кивнув, вытащил из рукава три продолговатых свитка и положил их точно посередине между собой и Чифэн-цзунем. Последний развернул первый попавшийся под руку пергамент. И это оказалось… торговое соглашение между Кланами Цзинь и Не. Очень старое соглашение. Минцзюэ, вздернув бровь, поднял глаза на Гуанъшаня. Тот, как мужчине показалось, заулыбался шире. — Как, думаю, вы уже поняли, я бы хотел пересмотреть некоторые политические договорённости, — Глава Цзинь понял, что от него ждут объяснений. — Например, тот, что вы держите, изжил себя и начинает работать во вред как моего Ордена, так и вашего. — А для вас, похоже, это несказанно важно, — Не Минцзюэ не стал и до половины дочитывать свиток, демонстративно отложив тот подальше от себя. Клокотания в груди мужчины вспыхнули с новой силой, стремительно разгораясь… Но он держался. Оппонент это видел. — Да, это так, — не таясь, кивнул Цзинь Гуанъшань. — Ибо в неспокойные времена не должно существовать ни малейшей вероятности, что что-то может ослабить Орден Цзинь. — Что ещё за… «неспокойные времена»? — сквозь зубы процедил Чифэн-цзунь, до хруста костяшек сжимая кулаки. Его дыхание участилось, делая эмоциональное состояние до очевидности заметным. «Чего ты, лицемерный выродок, добиваешься, а?!» — с каждым сказанным Главой Цзинь словом пламя злости волнами вспыхивало ярче, выжигая всё человеческое. — Спустя столько времени после Аннигиляции Солнца должность Верховного Заклинателя всё ещё пуста. А это значит, истинный мир так и не достигнут, — будь на месте Не Минцзюэ кто-то другой, то он ни за что бы не заметил, что накрывшая лицо Цзинь Гуанъшаня тень печали и гримаса беспокойства — лишь наигранная фальшь. «А, вот оно что», — Глава Не получил ясность в мотивах гостя — опасное напряжение пока что отхлынуло от него. Верхняя губа мужчины, пока он рассуждал о сложившейся картине, дёрнулась в отвращении, порыв презрительно закатить глаза он, однако, сдержал. Гуанъшаню попросту нужна поддержка Чифэн-цзуня на, вероятно, скорых выборах Верховного Заклинателя. По умолчанию эта должность отошла Главе Цзинь, но официально, во всеуслышание он об этом заявить не может — велика вероятность, что не только у безвременно почившего Старейшины Илин хватит мозгов провести параллель между кровавой, диктаторской политикой Вэнь Жоханя и хитрой, но не менее беспринципной Цзинь Гуанъшаня. Тем не менее, одно собрание решит всё. Мелкие Кланы поддержат того, за кого проголосуют самые влиятельные. Но достойных соперников у Главы Цзинь не будет — Цзян Ваньинь слишком юн, Лань Сичэню и то хватает хлопот с едва-едва возродившимся Орденом, а сам Не Минцзюэ не горит желанием заполучить на свою горячую голову ещё одну должность — значит, он становится единственным кандидатом, которому остаётся получить одобрение остальных. Или большинства. Глава Цзян не пойдёт наперекор Гуанъшаню. Хотя некогда тёплые, дружеские отношения между семьями Цзян и Цзинь в последние годы несколько расшатались, однако это никак не отрицало связывающих два Клана кровных уз, воплощением которых стал двухлетний Цзинь Лин. Воспитывался который на попечении дяди… С позволения Главы Цзинь, само собой. Тем самым, вовремя вспомнив о существовании внука, Гуанъшань заручился поддержкой Цзян Ваньиня на долгие годы. На Цзэу-цзюня рычагов давления не нашлось и не найдётся. Глава Лань поступит так, как посчитает нужным. Однако и на его решение возможно косвенно повлиять — вероятно, Лань Сичэнь мог бы прислушаться к мнению своего Дагэ. Выходит, если Цзинь Гуанъшань получит поддержку Чифэн-цзуня, то появится вероятность получить сразу два «голоса». А все эти торговые соглашения лишь повод для визита. Но, сам о том не ведая, гость подкинул Главе Не идею, как «дипломатичным» способом заставить Гуанъшаня забыть дорогу в Цинхэ. К тому же альфе давно стоило навести порядок во внешней политике… Хищно ухмыльнувшись, Не Минцзюэ с вызовом вздернул подбородок и, глядя собеседнику в глаза, развернул отложенный ранее свиток. Гуанъшань заинтересованно проследил за его действием и настороженно замер, ожидая продолжения. — Ваши слова заставляют задуматься, — спокойный голос Чифэн-цзуня, судя по изучающему прищуру, Главе Цзинь не понравился. — И сделать некоторые выводы, — мужчина говорил несвойственно медленно для себя. Напряжение между оппонентами вновь росло, приобретая опасно-угрожающий характер. Гуанъшань начинал понимать, что переговоры пошли не по его плану. — Например, не стоит поддерживать ненужные соглашения. Глава Цзинь, намереваясь что-то ответить, растянул губы в улыбке, но воцарившуюся тишину прервал тихий, звенящий стук метала о метал. Бросив взгляд влево, Гуанъшань понял, что являлось источником звука — стоящая на стойке оружия Бася. Сабля, словно пленник в оковах, билась в ножнах с невиданным ранее кровожадным остервенением. Это означало лишь одно — её хозяин неимоверно зол и стоит на пороге безумия. Так это истолковал Глава Цзинь… К металлическому скрежету на несколько секунд добавилось шуршание рвущейся бумаги — Не Минцзюэ с непроницаемым лицом напополам разорвал пергамент, отбросив его части в разные области. — А теперь, — Чифэн-цзунь встал со своего места, словно тигр нависнув над собеседником. Бася внезапно замолкла, — можете насладиться гостеприимством. Цзинь Гуанъшань поднялся без резких движений и, вновь сверкая лживой улыбкой, удалился прочь. Всего-то через пару минут адепт принёс известие, что Главе Цзинь пришлось срочно отправиться в обратный путь, даже на прощание времени не нашлось, потому он передаёт свои глубочайшие извинения. Минцзюэ удовлетворённо усмехнулся. *** Мэн Яо, бегло обмакнув кисть в чернила, принялся записывать тщательно подобранную комбинацию нот на бумагу. Вокруг юноши, и на столе, и на полу, скопилось немало исписанных сложными иероглифами листов — все они служили лишь набросками чего-то большего; слева от него лежала флейта. В цзинши он сидел один: Не Хуайсан пошёл любоваться пейзажами Облачных Глубин, Лань Сичэнь, пока не подошло время урока, занимался обыденными делами Ордена. Вскоре придуманная часть мелодии закончилась, Гуанъяо взялся за инструмент. Создание музыки отнимало у молодого омеги много сил, требовало предельной концентрации и… безмерно увлекало. Мэн Яо часами играл бессвязные между собой звуки, самые удачные записывал, но когда он задумал сочинить полноценное произведение, то столкнулся с рядом проблем, начиная от негармоничного сочетания нот между куплетами и заканчивая излишней придирчивостью к своей работе. Однако неудачи почему-то не расстраивали, наоборот — разжигали интерес, толкали вперёд, подстрекая, словно всадник лошадь шпорами. Лань Сичэня такое рвение восхищало, как мог, он поддерживал ученика, помогал при необходимости. Не Хуайсан, пусть и волновался, что Гуанъяо может перетрудиться, но вслух ничего не говорил, тайно присматривая за другом. Доиграв очередной неудачный аккорд, Мэн Яо тяжело вздохнул и попытался придумать что-то ещё, однако почувствовал, как поясница жалобно заныла. Вероятно, он просидел дольше, чем думал… Пришлось юноше повиноваться и оставить дело незаконченным. Придерживая живот, чтобы тот не давил сильно на спину, А-Яо неторопливо встал, но не успел и шага сделать — двери цзинши внезапно распахнулись. — Гэгэ, ты здесь? — в комнату заглянул Не Хуайсан, но, заметив Гуанъяо, зашёл окончательно. — Что с тобой? — старший омега оглядел младшего с ног до головы. Диди тяжело дышал, из прически выбились несколько прядей. Вероятно, он спешил, пока искал Мэн Яо. — Со мной — ничего, — Хуайсан задорно хохотнул, едва не подпрыгивая от прилива радости. — А вот Дагэ, наконец, приехал! Пойдёшь со мной поприветствовать его? — Да, идём, — почти не колеблясь, кивнул Гуанъяо. Не Минцзюэ — Глава Ордена. Странно, что у беременного юноши вообще был выбор, идти или же нет.