Падение

Возвращение в Цинхэ выдалось не менее хлопотным, чем сборы в Гусу. Особенно для слуг — те, перетаскивая багаж, пару десятков минут блуждали по длинным коридорам от паланкина до покоев господ. Гуанъяо, доверив Сяо Линю контроль за разгрузкой, занялся флейтой — с дороги осмотрел и тщательно льняным платком почистил инструмент как снаружи, так и внутри. Не Хуайсан, прикрывшись рукавом ханьфу, протяжно зевнул, тут же утирая выступившие в уголках глаз слезинки. Сладко потянувшись до приятных спазмов в мышцах, юноша плюхнулся позади Гуанъяо, прижимаясь спина к спине. — Гэгэ… — плаксиво протянул Хуайсан сквозь ещё один зевок. — Хочу спать! Мне кажется, я умру, если не посплю… Закончив с уходом за музыкальным инструментом, Гуанъяо довольно оглядел переливающийся на свету нефрит и уложил флейту в футляр. — Ты вообще меня слушаешь?! — обиженно взвизгнул Хуайсан, не дождавшись ни малейшего отклика. — Слушаю, — А-Яо неожиданно повернулся. Не Хуайсан, потеряв под собой опору, с удивлённым вскриком неловко повалился на бок. Но распластаться по полу ему не позволил Гуанъяо, вовремя ухватив за руку и притянув к груди. С благодарным мурлыканьем Хуайсан притёрся к любезно подставленному плечу, обнимая своего гэгэ. — С чего это ты не выспался, Сан-Сан? — пропуская сквозь пальцы чужие волосы, подтрунивающе поинтересовался Гуанъяо. — Всё из-за… вдохновения, — сонным, чуть хрипловатым голосом уклончиво отозвался Хуайсан. — Неужели? — с нажимом произнёс Мэн Яо, не до конца понимая, к чему клонит диди. Кулачком потерев осоловелые глаза, младший Не решил показать наглядно — запустив руку в рукав ханьфу, он безошибочно явил свету нужный веер. Гуанъяо заинтересованно склонился к занятной вещице и не сумел сдержать глухой, восхищённый вздох, когда Хуайсан его раскрыл: на нежно-бирюзовом фоне растянулась густо облеплённая алыми, карминовыми и тёмно-розовыми цветами веточка мэйхуа. — Красота… — Гуанъяо кончиками пальцев коснулся нарисованных лепестков. — Ради такого стоит и ночь не спать! — Это ты меня вдохновил! — гордо заявил Хуайсан, пряча польщённую улыбку в складках чужого ханьфу. — Каким же образом? — в сомнениях хмыкнул Мэн Яо, мягко забирая аксессуар и со всех сторон его рассматривая. — Я представил, как ты будешь играть на флейте весной под цветущей мэйхуа… — проворковал младший Не, мечтательно вздыхая. Вновь проникшись окрыляющим вдохновением, юноша продолжил на одном дыхании: — В воздухе парит приторно-терпкий аромат сливы, на землю льётся дождик из лепестков и… ты под ветвями. С флейтой, конечно! Гуанъяо слушал лепет Хуайсана, не отрывая взгляда от искусного расписанного веера. В груди его разливалось тепло, губы невольно растянулись в доброй улыбке. На миг ему почудилось, будто до него донёсся запах сливы. Слабый, едва уловимый, но мгновенно узнаваемый. Судя по всему, А-Яо легко заразился настроением Хуайсана. На пару минут между омегами воцарилась задумчивая тишина. Несмотря на недавний всплеск эмоций, младший Не вновь блаженно задремал. — Я не знал, что в Цинхэ растёт мэйхуа, — признался Гуанъяо. Чуть замявшись, он продолжил: — Она моё любимое растение. — Правда? — и снова Хуайсан откинул пелену сна, заслышав что-то интересное. Мэн Яо рвано, будто смущённо кивнул. И замолк, уставившись на подол своего одеяния. Взбодрённый внезапным признанием собеседника, Не Хуайсан терпеливо ожидал продолжения беседы, стойко не позволяя сну заманить себя в свои ласковые объятия. Шли минуты, держать веки открытыми становилось для юноши всё труднее. — Ах, да… — наконец протянул Мэн Яо, будто о чём-то вспомнив. — Близится время обеда. И я надеялся, ты составишь мне компанию, но ты, как я подозреваю, трапезу пропустишь? — Почему это?! — словно пчелой ужаленный, подскочил Хуайсан, полным непонимания взглядом уставившись на посмеивающегося своей шутке Гуанъяо. — Как «почему»? — укрощая улыбку, старший омега продолжил подтрунивать над младшим. — Ты же вот-вот заснёшь! К тому же, на тебе всё ещё походная одежда… — Разве велика беда — скинуть пыльное ханьфу? — негодующе всплеснув руками, Хуайсан подскочил на ноги, устремившись к выходу. Оставаться без еды он, очевидно, не был намерен. — Диди, постой! — резво окликнул Гуанъяо, заметив, что всё ещё держит в руках чужой аксессуар. Младший Не замер у порога, обеспокоенно оглядываясь. — Ты забыл веер. — Пусть он будет твоим, — личико Хуайсана расцвело в улыбке. — Считай, это подарок, — юноша юркнул за дверь. *** Не пройдя и половины пути, Не Хуайсан заметил, что в величественно тихих коридорах Нечистой Юдоли творилась неясная суета: то тут, то там слышался топот воинов да копошение слуг, изредка до юноши доносились обрывки фраз или неразборчивые вскрики. Однако торопившийся в свои покои Хуайсан не сразу обратил внимание на подозрительные звуки. А когда же обратил, сомневался, стоит ли самостоятельно выяснять их причины или же подождать, пока они прояснятся сами. Но тут перед носом младшего Не пронеслось трое адептов, быстро скрываясь за углом. Потерянно поглядывая им вслед, Хуайсан насторожился пуще прежнего — внезапно проклюнувшееся предчувствие иголками впилось в сердце, сея в груди опасения. Заслышав недалеко от себя очередные торопливые шаги, Не Хуайсан решился-таки попытаться выведать информацию. Когда двое адептов, что возможно отстали от своих сослуживцев, подошли достаточно близко, юноша неожиданно и решительно преградил им дорогу. Воины, заметив кто перед ними, уважительно поклонились. — Куда же вы так спешите? — невинно похлопав глазками, Хуайсан заинтересованно уставился на ближайшего к нему адепта. — Глава приказал явиться к главным воротам, — немедленно отозвался широкоплечий альфа под взглядом Второго господина Не. — Чифэн-цзунь собирает отряд, чтобы отправиться на ночную охоту. — Ах, вот как, — с напускной скукотой и беспечностью отозвался Хуайсан, отходя с пути воинов. Через пару секунд их и след простыл. «К чему такая срочность, Дагэ?!» — негодовал в сердцах юноша, зная, что на подобные вопросы простые адепты ответа не ведают. Не Минцзюэ, вопреки своевольному и буйному нраву, не любил оставлять надолго свой орден. Даже перед визитом в Гусу несколько дней кряду он только и делал, что скрупулёзно разбирался с делами, будто в его отсутствие Нечистая Юдоль развалится в груду камней. А сейчас Минцзюэ рванул куда-то, едва ступив на порог цитадели… Не Хуайсану такая спешка не понравилась — не похоже это на его старшего брата. Минцзюэ порывист, но не глуп. Он не станет рисковать жизнями своих подчинённых и бездумно кидаться в гущу врагов из-за слепого героизма. А из-за отчаяния станет? Замерший на месте юноша крепко стиснул в изящных ладонях плотную ткань рукава, поджал пухлые губы: «Дагэ знает, что делает» — твёрдо заявил сам себе Хуайсан, заткнув за пояс все переживания. Он последний человек на свете, который должен сомневаться в Не Минцзюэ… Однако… тёмное гнетущее чувство под рёбрами не давало Хуайсану покоя. Он старался отмахнуться, не думать о нём, но с поразительной упёртостью оно не отступало. Раздражённо мотнув головой, юноша быстрым, резким шагом устремился к своей комнате. Гуанъяо наверняка его уже заждался, но об истинных причинах задержки Хуайсан пока что умолчит. *** Не Минцзюэ в сопровождении десятка адептов прибыл в Цинхань за несколько часов до наступления темноты. Год неумолимо клонится к зиме, солнце с каждым днём уходило на покой всё раньше, а потому альфа опасался, что его людям не хватит времени исследовать окрестности городка и найти улики, что подсказали бы, что за тварь принялась орудовать на этих землях. Пятеро человек за неделю — большое число для призраков. Тем более в отчёте о первой вылазке в Цинхань чётко говорилось об удачном устранении двоих заблудших душ. Хотя Минцзюэ стоило насторожиться, когда пришло второе донесение о близко подбирающихся к поселению тварях. Стоило… Но он лишь отправил нескольких адептов самостоятельно разбираться с недоделанной работой. На окраине Цинханя Главу дождались двое из выживших воинов — Ван Лю и Ян Увэй. Как в мыслях отметил Минцзюэ, выглядели те потрёпанно: одежды обоих покрывал заметный слой пыли, на бледных лицах тёмными пятнами под глазами залегла усталость. Они будто пару ночей не спали. Адепты коротко отчитались о произошедшем в городе, однако ничего, что могло бы сыграть весомую роль в расследовании, Чифэн-цзунь из их слов не узнал: первый человек пропал семь дней назад, был он пьяницей, потому его жена пропажу мужа заметила не сразу. Вторым — стал молодой юноша из обеспеченной семьи, родители которого тревогу забили сразу же после того, как сын не явился домой после наступления темноты. Третьей жертвой оказалась овдовевшая пару лет назад женщина с двумя дочерьми на выданье. К ним добавились ещё двое невернувшихся с ночного дозора адептов ордена Не. Между пропавшими нет никакой связи — у всех разный возраст, пол, социальный статус — а это значит, тварь не разборчива в своих предпочтениях. В какой-то степени это было плохо, ведь круг «подозреваемых» никак не сужался. Все нападения происходили либо глубоким вечером, либо ночью. Что тоже никак не облегчало заклинателям задачу — редкие из тварей решатся нападать днём. Определённых мест, где похищали людей, нет, но, скорее всего, это граница Цинханя и, в случае с двумя воинами, лес в округе. Свидетелей нет, криков никто не слышал. Жители даже не сразу осознали, что стали мишенью вовсе не для обычных призраков… И неудивительно, ведь нечисть свои тёмные дела провернула с невероятным мастерством, которое невозможно спутать с банальным везением — дабы успешно похищать жертв, нужно знать, с какой стороны лучше подобраться к городу, где меньше всего шансов попасться и, на случай неудачи, какие пути подойдут для быстрого отступления, а чтобы этими знаниями грамотно воспользоваться, необходим острый ум. Для Не Минцзюэ становилось всё очевиднее, что охота выдастся непростой. И печали от этого он не испытывал. Что их ждёт? Невероятно сильный лютый мертвец? Или простой смертный, решивший ступить на тёмный путь? Чифэн-цзунь готов к любому исходу. После пропажи сослуживцев, Ван Лю с Ян Увэем при дневном свете пытались отыскать их следы, но, на удивление, все их вылазки остались без результата. Хотя они могли что-то упустить, ведь торопились, желая успеть вернуться в поселение до рассвета. А по ночам адепты неразлучной парой потрулировали тесные улицы Цинханя, нередко подгоняя заработавшихся работяг по домам. Ян Увэй надеялся, что так они смогут заметить и остановить тварь, если она вновь решит напасть. А Ван Лю, будучи реалистом, подозревал, что, если неизвестный похититель попадётся им на пути, то закончат они так же, как и предыдущие жертвы. Но, несмотря на свои опасения, Ван Лю не оставлял товарища. Однако в последние два дня ничего так и не произошло. Совпадение ли? Не Минцзюэ, прикинув в голове план дальнейших действий, разделил всех воинов на три равных отряда, Ян Увэй и Ван Лю, вызвавшись самостоятельно, вошли в их состав. Каждой четвёрке адептов досталась определённая часть леса, которую они должны были обследовать и, в случае находки или опасности, сообщить остальным с помощью сигнального огня. Не Минцзюэ решил не отсиживаться в сторонке, а присоединиться к охоте ещё в самом её начале. А возглавил он тот из отрядов, которому достался самый опасный участок для потрулирования — территория близ границы с бывшими землями ордена Цишань Вэнь. До наступления сумерек Не Минцзюэ планировал отыскать хоть какие-то улики, но, сколько бы ни шли адепты, как бы тщательно ни обыскивали тропинки, лужайки или овраги, ни малейшего намёка на присутствие твари они не обнаружили. От других отрядов сигналов также не поступало. Чифэн-цзуня это не удивляло, но в груди всё равно поднимались волны раздражения — не может быть такого, чтобы эта неуловимая нечисть не оставила после себя следы! Хоть что-то же должно быть… Солнце окончательно скрылось за горизонтом, но свету луны было не суждено заглянуть в дремучий лес — серые тучи затянули небо, предвещая либо ледяной дождь, либо мокрый снегопад. Погода менялась явно не в лучшую сторону для заклинателей. Однако Минцзюэ, хмуро поглядывая на небосвод, выглядывающий средь густых крон деревьев, до последнего не намерен был прерывать ночную охоту. Но наконец, спустя столько часов, дело сдвинулось с мёртвой точки — ночную мглу на несколько ли* озарила яркая вспышка сигнального огня. Не теряя ни секунды, Не Минцзюэ дал команду встать на сабли — неизвестно, что там стряслось, потому стоит поторопиться. Путь держали воины на юго-восток. Чифэн-цзунь со своим отрядом прибыл к нужному месту за считанные минуты. В воздухе парил запах крови, но боя там не было. Стоило Главе сойти с дьявольского оружия, как рассредоточенно толпившиеся вокруг чего-то адепты в миг выстроились в шеренгу. Чем ближе Не Минцзюэ подходил к находке, тем сильнее к переносице сходились густые брови, меж которых ложились глубокие морщины — под деревом лежал свежий труп мужчины. Судя по заношенной до дыр одежде, был он обыкновенным бедным работягой. Более о нём было трудно что-то сказать, потому как тварь изуродовала свою шестую жертву почти до неузнаваемости: лицо исполосовано глубокими царапинами — глаза выцарапаны, от носа и губ остались лишь ошмётки; на шее зияет огромная рваная рана, да такая, будто кто-то вырвал кусок плоти; грудь, руки, живот и ноги покрывали разные по размерам, форме и ширине раны, укусы. Тело бедняги было редко усыпано полусгнившими листьями вперемешку с грязью. Его как будто пытались спрятать… Но делали это либо в безумной спешке, либо так, чтобы его моментально нашли. При этом никаких следов вокруг не обнаружили. Снова… Кости жалобно хрустнули, когда Не Минцзюэ стиснул кулаки до белеющих костяшек. Желваки альфы ходили ходуном, ноздри рвано раздувались — он что-то упускал. Но не понимал, что именно. Это его злило, мешая сосредоточиться. Яростный взгляд бегло метнулся к телу на земле, к корням дерева, подле которых оно лежало — ничего. Не Минцзюэ, в душе непристойно чертыхаясь, уже хотел двинуться дальше, однако внезапная мысль остановила его: почему нигде нет следов волочения трупа и крови, которая после полученных ран должна была щедро литься водопадом. Неужели мужчина пришёл в лес сам, где его и настигла тварь? Но что человеку ночью тут делать? Да ещё и в нескольких ли от города. А если тварь его сюда приволокла, то, очевидно, целым. Однако с чего бы ей бросать свою добычу, если ранее она так не делала? Зачем драть в клочья и пытаться нелепо спрятать? Факты никак не желали складываться в цельную, логичную картинку. Этот несчастный труп, вопреки надеждам Не Минцзюэ, не пролил ни капли понимания в расследование. Он, наоборот, его путал. Он выделялся из всех остальных жертв хотя бы тем, что его нашли. Или кто-то хотел, чтобы его нашли?.. Место, где лежал мужчина, и его внешний вид упорно напоминали приманку. Неужели тварь ещё сообразительнее, чем казалось поначалу? И для чего ей заманивать заклинателей в это место? Засада? Но за всё это время на них никто так и не напал. К тому же, воины не чувствовали поблизости тёмную энергию. А если не заманивать, а отвлекать? Пока заклинатели топчутся вокруг трупа, они ведь не рыскают по лесу. Вероятно, это и нужно твари. Но для чего? Неутешительная догадка мелькнула в голове Не Минцзюэ. Он повернулся к своим людям, пересчитал — восемь человек. — Где последний отряд? — обратился альфа к ближестоящему адепту. — Они… не явились, господин, — прозвучало так, будто заклинатель только сейчас заметил отсутствие ещё четверых сослуживцев. Не Минцзюэ помрачнел ещё более. Сигнальный огонь не заметить трудно, а горел в небе он достаточно, чтобы помочь воинам отыскать путь, если они заблудились. Сигнала о помощи отряд не посылал, оставляя крохотную надежду на то, что они всё-таки живы. Но Чифэн-цзуню интуиция подсказывала не надеяться. *** Все четверо мертвы… Глаза не закрыты, сабли в ножнах, на шеях вырваны куски плоти. Бывало, что и с трахеей. Это единственное увечье, что похоже на те, кои были у найденного ранее мертвеца. Адептов устранили быстро, прятать или уродовать не собирались. Но прикончили их одновременно, о чём говорило их близкое друг к другу расположение и то, что они не успели никак отреагировать на нападение. Неужели тварей несколько? В одиночку особь, пусть она быстра и умна, не способна провернуть подобное. Не Минцзюэ плохо представлял, что их ждёт, но осмелился предположить: характер ран на жертвах, способ убийства, феноменальная для нечисти расчетливость и сообразительность. Все факты невольно сводились к самому вероятному подозреваемому — к лисице-оборотню. Повстречать их — нелёгкая задача, ведь большинство этих духов истребили, а тем, что выжили, пришлось всю жизнь прятаться в лесах, искать другие земли, чтобы осесть, или научиться блестяще маскироваться. Какие цели преследует группа этих оборотней, Минцзюэ не понимал. Вероятно, у них есть план, если они позволили себе столь открыто добывать жертв и не прятаться, узнав о прибытии по их заблудшие души отряда заклинателей. Отряда, чьи ряды заметно поредели… Но для Чифэн-цзуня стало ясно, почему твари выбрали именно эту четвёрку — они оказались ближе остальных к цели. Хотя сами об этом вряд ли догадывались. Не Минцзюэ, будучи сильным и умелым воином, едва мог почувствовать где-то впереди гнетущие тягучие волны тёмной энергии. Он пытался сосредоточиться на ней, понять, в какой она стороне. Но не мог — что-то на периферии сознания как будто отводило его внимание, отвлекало и путало. Минцзюэ подозревал, что это какие-то невиданные ранее заклинания лисиц-оборотней. И были эти чары сильны. Если Чифэн-цзунь едва ли мог справиться с ними, то неудивительно, что адепты и вовсе остались в неведении до последней секунды. Идти куда-то, не зная точно куда, оказалось сложно. А все попытки прорваться сквозь магическую пелену иллюзии приводили лишь к тому, что Не Минцзюэ всё сильнее сбивался с направления. Альфе пришлось почти вслепую вести своих людей, чтобы окончательно не потерять из внимания тёмную ци. Шли они долго, как казалось Минцзюэ. Каждый шаг он был вынужден выбирать не обдумывая, при этом ошибка могла свести все старания на «нет» — если он отклонится от верного пути, не факт, что сумеет на него вернуться. Чудо, что у мужчины не закончилось терпение после десятка минут таких поисков… Но скитания по ночным тропинкам принесли-таки плоды — выйдя на опушку леса, заклинатели наткнулись на странного вида холм. Он был щедро усыпан листьями, землёй и немного еловыми ветками. При одном взгляде стало очевидно, что это, скорее, невысокая скала. Возможно, твари таким неумелым образом замаскировали своё логово. Стоит поискать вход. Адепты по приказу Главы разбрелись на разведку, но на этот раз не выходили из поля зрения друг друга. Не Минцзюэ чётче ощущал тёмную ци, но она исходила будто не от «холма», а парила над ним. Но альфа не сомневался в том, что это лишь эффект иллюзий, кои должны сбивать с толку заклинателей или иных существ, что чувствуют тёмную энергию. — Господин, здесь что-то есть! — один из адептов вскоре нашёл нечто похожее на вход. Отверстие это напоминало нору, но широкую настолько, чтобы в неё смог пролезть взрослый человек. Склонившись над ямой, Минцзюэ ощутил спёртый запах земли, гниющих листьев и, как ни странно, крови. Без сомнений, они нашли нужное место. Оставив снаружи двоих воинов, Чифэн-цзунь с остальными спустились внутрь. Теперь-то все заклинатели чётко ощутили тёмную ци — она сочилась отовсюду и невидимыми тисками давила на всех. Металлический запах постепенно вытеснял остальные. Не Минцзюэ ждал засаду. Ждал, что ещё один шаг — и на них набросится хоть кто-то. Но воины уходили всё глубже по туннелю, а никто так и не появлялся. Вскоре идти стало невозможно — темнота стала совершенно непроглядной для человеческих глаз. Минцзюэ, осознав это, ловко выудил из рукава ханьфу огненный талисман. В следующую секунду пространство вокруг озарилось ярким магическим пламенем. Самые впечатлительные адепты, не ожидая столь резкого появления света, опасливо дёрнулись, схватившись за рукояти сабель. Остальные же — лишь сощурились. Благодаря талисману заклинатели сумели тщательно рассмотреть место, куда они забрели: просторный земляной туннель, с потолка которого обильно свисали корни растений, расширялся ещё более, уходя в глубь. А от основного прохода в стороны уходили туннели поменьше. Пока что Минцзюэ насчитал два с правой стороны и один — с левой. Неужели твари превратили своё убежище в лабиринт? Это усложнит задачу, ведь неизвестно, связаны между собой туннели или какие-то уходят в тупик. Не Минцзюэ шагнул к ближайшему ответвлению, надеясь увидеть там что-то кроме уходящей вглубь дыры. Но отброшенная на проход тень от огня талисмана заставила его удивлённо отшатнуться: свет распространялся… плоско. Он не падал на землю или стены, а лёг будто на плоское препятствие. При этом Минцзюэ собственными глазами видел тьму туннеля впереди… Альфа, раздражённо хмыкнув, попытался подойти вплотную к проходу, но тут же перед глазами прошлась рябь, подобная той, что бывает на воде из-за дуновения ветра. «Что за?!» — Не Минцзюэ замер в непонимании, задумчиво хмурясь. Неправдоподобное освещение, обман зрения… — Это иллюзия, — догадка нашлась сама собой. Словно по волшебству туннели исчезли, своды пещеры стали ниже и шире, впереди появился проход, благодаря которому света стало достаточно и необходимость в талисмане исчезла. Удивлённые взволнованные шепотки поползли среди толпы адептов. Настороженно покрутив головами, они притихли и уставились на Главу, ожидая его действий. Не Минцзюэ решительно двинулся к низкому и узкому проходу. *** — Яо-гэ, ты не замёрз? — пролепетал Не Хуайсан, заглушая мелодичный хруст снега под ногами. — За последние десять минут ты в третий раз это спрашиваешь, — Гуанъяо тепло усмехнулся в рукав ханьфу. Любые проявления заботы от диди умиляли его, согревая намного сильнее, нежели тяжёлая меховая накидка на плечах. — Думаешь, это слишком редко?! — встрепенулся Хуайсан словно воробей, на которого упала ледяная капля. Не рассмеяться Гуанъяо стоило огромных усилий. — Идём обратно, — старший омега за руку потянул младшего назад. — Скоро обед. Но стоило им вновь оказаться за стенами Нечистой Юдоли, к ним подбежал запыхавшийся Сяо Линь. Заметив беспокойство в рваных движениях обычно спокойного слуги, господа Не настороженно переглянулись. — Глава и его отряд вернулись, — протараторил Сяо Линь, взмахнув густой чёлкой. — Но… Юноша сжался словно от страха. Губы его дрожали, он пытался что-то произнести вновь, но не выходило ни звука. — Что произошло? — Не Хуайсан, с замершим в груди сердцем, невольно сделал шаг вперёд. С каждой секундой молчания Сяо Линя липкий холодок всё сильнее царапал когтями спину, пробирался под кожу, сковывал лёгкие, крадясь к горлу. — Глава… т-тяжело ранен, — тут же слуга добавил: — Глава в своих покоях. На глаза Хуайсана накатились слёзы, дыхание перехватило тисками. Едва не до крови закусив губу, он замотал головой в знак отрицания. В мыслях пронеслось только одно: «как»?! Но и этот вопрос утих, как только Не Хуайсан вспомнил, что Гуанъяо сейчас стоит рядом. Что он тоже слышал то, что сказал Сяо Линь… Хуайсан перевёл круглые от страха глаза на гэгэ: тот стоял с холодным, непроницаемым лицом, отстранённо глядя перед собой. Почувствовав на себе взгляд, Мэн Яо без промедления посмотрел в ответ. Его брови сошлись на переносице, выдавая озадаченность и неверие. Только теперь, убедившись, что Гуанъяо не переволновался, Не Хуайсан сорвался с места. Он не хотел ставить гэгэ перед выбором, идти следом или нет, но сказать ему об этом был не в силах — разум уже не управлял телом. Ужас неизвестности встал во главе сознания. В голове Гуанъяо стояла звенящая тишина. Внезапное известие обескуражило его, выбило почву из-под ног. Он не знал, как реагировать, не знал, что делать. И лишь сердце подсказало, что он должен пойти за Хуайсаном. Но ради кого именно… Гуанъяо в силу своего положения не мог показать хороший результат по скорости, но и медлить он более не стал, потому уже через пару минут стоял на пороге покоев супруга. Распахнутые двери, через которые то вбегали, то выбегали слуги, лекари или адепты, и едкий, резкий запах трав, крови да стали отчётливо дали понять, что произошло нечто серьёзное. —…более я ничего не могу сделать. Остаётся лишь ждать, пока подействует противоядие. Точнее, если оно подействует… — с покорной горечью в голосе закончил главный лекарь отчёт перед Не Хуайсаном и, поклонившись, безмолвно удалился. Вслед последовали и остальные люди. Младший Не обессиленно упал на колени перед кроватью старшего брата и уронил голову на предплечье. Судя по дрожащим плечам и коротким, приглушённым всхлипам, теперь он не сдерживал рыдания. Топтавшийся у порога Мэн Яо нерешительно подошёл ближе к диди и опустился рядом, мягко и ненавязчиво обнимая за плечи. Взгляд скользнул по массивной фигуре лежащего без движения Не Минцзюэ. По грудь его тело скрывало одеяло, а на плечах и животе под нижними одеяниями виднелись повязки. Лицо мужчины утратило былые смуглые оттенки, ныне выделяясь бледно-серой кожей, тёмными кругами под глазами и синеватыми губами. Но… почему-то даже теперь Гуанъяо никак не мог поверить в то, что перед ним действительно Не Минцзюэ. Сам грозный, непобедимый Чифэн-цзунь серьёзно ранен и выглядит немногим лучше мертвеца. — Дагэ… — громко всхлипнул Хуайсан. — Он… Он отравлен… ядом. Сильным ядом! — омега говорил прерывисто, через силу. В итоге он сорвался на хриплый, отчаянный шёпот: — Дагэ может не проснуться… Гуанъяо никогда не видел Хуайсана в таком состоянии… И не желал бы увидеть никогда, ведь знал, что чувствует диди. Он и сам когда-то испытывал это выжигающее разум и душу чувство. Чувство, что тупым лезвием раздирало сердце, оставляя памятные шрамы навсегда — страх за жизнь единственного родного человека. Облегчить страдания диди Гуанъяо не мог… Ведь сам знал, что нет на свете лекарства от этой боли. Знал, но смириться не получалось. Беспомощность выворачивала его наизнанку, нещадно терзала. С протяжным вздохом А-Яо притянул обмякшего Хуайсана к груди. Тот не сопротивлялся, когда Гуанъяо вытирал с его покрасневшего лица дорожки слёз, пальцами зарывался глубоко в волосы, баюкал словно младенца. Хуайсан, наоборот, плотнее льнул к своему гэгэ, хватаясь за его одежду или неловко обнимая. Гуанъяо уже и в этом находил повод не огорчаться сильнее, ведь младший Не, вместо того чтобы отталкивать и замыкаться в себе, принимал поддержку и пытался справиться с переживаниями. Того, что Мэн Яо случайно услышал от лекаря, было достаточно, чтобы картина о состоянии Не Минцзюэ сложилась ясно. Однако о том, как так вышло, что Глава оказался серьёзно ранен, он не ведал совершенно ничего. Гуанъяо даже не сразу узнал, что супруг куда-то отправился. Лишь вечером в тот день Хуайсан ему об этом вскользь обмолвился. Но вникать в дела ордена Гуанъяо не хотел, потому и не расспрашивал. Очевидно, раз Не Минцзюэ вернулся с такими ранами, хотя с ним отправлялся немалый отряд адептов, произошло что-то серьёзное. Без сомнений, нужно убедиться, что опасность устранена окончательно. Но предварительно стоит опросить о случившемся тех, кто в состоянии хотя бы говорить. Взгляд Гуанъяо упал на макушку тихо похныкивающего Хуайсана. Вновь тяжёлый вздох сорвался с уст молодого омеги — младший Не и по обыкновению своему к таким задачам и близко не подступится, а сейчас и подавно… Но более не остаётся никого, кто имеет право отдавать приказы, подобные отправке разведочного отряда. Никого, кроме самого Гуанъяо. «Кажется, я всё-таки позабыл, кем тут являюсь…» — горькая, вымученная ухмылка исказила его губы. Супруг Главы Клана, даже будучи омегой, мог взять на себя некоторые обязанности, если на то есть весомая причина. В каждом ордене перечень позволимого свой. В Гусу Лань, например, он наиболее ограниченный, в Ланьлин Цзинь — уже менее строгий, а в Юньмэн Цзян — самый лояльный. В Цинхэ Не данное правило Гуанъяо мог сопоставить с тем, что действует в его бывшем ордене. Но полномочий у него достаточно, чтобы за время отсутствия Главы уберечь орден от развала на части. Однако, поудобнее устраиваясь с Хуайсаном на полу, Мэн Яо заключил: «дела никуда не денутся». *** «Без иллюзий найти истинное логово демонических лис не составило труда. И, как предполагал Чифэн-цзунь, там нас поджидала засада. Четверо тварей в роскошных одеяниях с телами прекрасных дев и мордами рыжих лисиц выскочили на заклинателей внезапно, сразу же агрессивно атакуя. Звон стали сабель о когти оборотней раздался одновременно отовсюду. Пусть с трудом, но воины сумели отразить первые удары. Однако твари оказались невероятно быстрыми и изворотливыми… Кто-то не сумел устоять перед их силой, несмотря на то, что адептов более чем в два раза больше. Раздался предсмертный вскрик, оповещая о первых потерях. Заглушая гул сражения, Чифэн-цзунь вскрикнул: — Держаться рядом! — иначе твари переубивают всех поодиночке. Удар, звон стали. Удар, звон стали. Удар… Хлопающий вскрик — острые когти разорвали глотку ещё одному адепту. Темп боя рос. Людская кровь лилась без остановки. И оборотни, и заклинатели готовы биться до последнего, никто не отступит. Однако и умирать никто не хотел… Ярость и жестокость родились из этого нежелания, заставляя рубить всё быстрее и безжалостнее. Наконец Чифэн-цзуню удалось переломить ход сражения в свою пользу — голова одной из лисиц слетела с плеч. Кровь хлынула рекой… И тут же Глава будто сошёл с ума. Его движения стали несдержаннее, размашистее. Стали такими, которыми он бы атаковал будучи в окружении врагов. Но своих он всё же не трогал. Минуты шли, силы обоих сторон стремительно таяли, а потери только росли. Живым адептам уже приходилось быть аккуратнее, чтобы не споткнуться о несколько тел своих товарищей. Подаренные безумием Чифэн-цзуня выигрышные секунды слишком быстро сошли на нет. Лисы-оборотни, словно молнии, мелькали перед заклинателями, легко обходили их и заходили за спины. Пока адептов достаточно, чтобы прикрывать друг друга. Но для всех очевидно: как только их станет ещё хоть на пару человек меньше, остальных разорвут за считанные секунды. С влажным, чавкающим хрустом Бася вошла под рёбра ещё одной твари. Лисий жалобный предсмертный вой резанул по ушам. С остервенелым рыком один из живых оборотней вцепился в горло адепту, перекусывая гортань. Она явно злилась, что враг не желал сдаваться, к тому же губил её сородичей. Она поддалась слепой ярости, чем и удалось мне воспользоваться. Сабля рассекла ткань наряда и плоть на спине. Брызнула кровь. Но тварь, злобно рыча, успела ускользнуть до того, как лезвие пронзило её сердце. Вторая лисица набросилась сбоку, не позволив погнаться за первой. Когти резали воздух на крохотном расстоянии от лица. От шеи. От рёбер и живота. И они нашли свою цель — на миг в бок будто вошла четвёрка ножей… Следующий удар должен был стать последним, но легко узнаваемая Бася мелькнула перед носом. Тело оборотня рухнуло словно мешок. Все адепты были на грани своих возможностей, а последний истекающий кровью враг никак не желал сдаваться. Рана на спине лишила лисицу прыткости и изворотливости, но когтями и зубами она продолжала отчаянно орудовать. Тогда адепты попытались окружить тварь. Но та быстро разгадала эту идею. Ей удавалось всего на миг опережать, прежде чем кольцо замкнется, отрезая пути к отступлению. Но рана вытягивала из лисицы слишком много сил. За пару минут она стала заметно медленнее, заторможеннее. Ей ничего не оставалось, кроме как принять смерть. Но никто и не думал, что у твари будет какой-то козырь… В её лапах сверкнуло что-то угрожающим, неестественным блеском. От вещицы, подобно змеям, поползли густые потоки тёмной ци. Воины непроизвольно отшатнулись, будто наткнувшись на незримую преграду. Только Чифэн-цзунь сумел противостоять колдовству. Шаг, и он уже в пределах удара. Бася с влажным хрустом разрубила оборотня едва не надвое. Бой закончился. Лишь тяжёлое дыхание заклинателей разбавляло резкое затишье. Но никто не спешил расслабляться. Все ждали чего-то ещё. Прошла минута. Затем вторая. Ничего не происходило. Твари не шевелились более. Раны заклинателей напоминали о себе жжением, ноющей или колкой болью. Кому-то досталось больше, кому-то — меньше. Вторые помогали товарищам устоять. Всего адептов осталось четверо. Чифэн-цзунь не шевелился дольше остальных. Оперевшись на саблю, он хмуро оглядел поле битвы. Лицо его становилось всё суровее — количество потерь ему не нравилось. Задерживаться более Глава был не намерен, потому скомандовал возвращаться в Цинхань. Только при ходьбе стало заметно, что одна рука Чифэн-цзуня висит безвольно, будто ему не принадлежа…» Гуанъяо, не перебивая, выслушал широкоплечего альфу, который, в отличие от своих товарищей, мог хотя бы ходить. — Как твоё имя? — осмысление услышанного происходило медленно. Мэн Яо с трудом верилось, что узурпаторами пограничного поселения оказались лисы-оборотни. Они ведь так редки… В детстве он слышал о них сказки и никогда не думал, что — Ван Лю, — поклонился нездорово бледный альфа. — Можешь идти, адепт Ван, — Гуанъяо опустил глаза к письменному отчёту о случившемся. А когда он остался в кабинете один, устало облокотился грудью на стол, желая буквально взвыть от тянущей боли в пояснице. Чем сильнее подрастал малыш с животиком, тем чаще у А-Яо болела спина и даже ноги. Бумажная работа стала даваться ему с трудом именно из-за этого, ведь просидеть без движения он не мог и часа. Лекарь уверил, что это нормально. Со временем боли либо прекратятся, либо будут преследовать до самых родов… Но, чтобы облегчить долю своего господина, целитель рекомендовал чаще посещать горячую купель и добавлять в воду специальные травы с настоями. Это помогало, пусть и не так хорошо, как хотелось бы. И сейчас Гуанъяо уже ждёт щедро прогретая купальня — догадливый Сяо Линь прознал, что мучает его господина, потому сам всегда вовремя даёт распоряжение. Остаётся лишь дойти до купели… А-Яо грустными глазами обвёл внушительные стопки с отчётами, донесениями, прошениями. И аккуратно, без резких движений поднялся — во вред себе и своему ребёнку он точно не станет работать. Просторный кабинет Главы Клана остался позади. Как и несколько долгих, напряжённых дней, за которые Гуанъяо с головой окунулся в омут дел, кои когда-то давным-давно были его обыденностью. Обыденностью, от которой он совершенно отвык… А боли в теле, сонливость и частый упадок сил совершенно не способствовали скорому привыканию! Но отступать уже некуда. Тяжёлый горько-сладкий аромат трав, смешанный с горячим паром, ударил в нос, укутал всё тело. Гуанъяо медленно, смакуя момент расслабляющего удовольствия, погрузился в купель. Блаженная полуулыбка сама собой расцвела на покрасневшем от жара лице. Но гармоничный момент тишины и спокойствия грубо прервала распахнувшаяся дверь… Гуанъяо знал, кто это, ещё до того, как увидел Хуайсана. Только диди ведь мог позволить себе такое. Без стеснения младший Не подбежал совсем близко и рухнул на колени рядом с купелью, хватаясь за её бортик. Теперь Гуанъяо заметил, как часто дышал Хуайсан, как неестественно тряслись его плечи. До чутких ушей донёсся тихий всхлип… — А-Сан! — Гуанъяо положил мокрые ладони на пухлые щёчки диди и поднял его лицо. Действительно плачет. — Что такое?! Хуайсан зарыдал пуще прежнего, утыкаясь красным носом в обнажённое плечо. Не переживая, что намочит чужое ханьфу, Гуанъяо гладил плечи друга, терпеливо дожидаясь, пока тот не придёт в себя. Как в последнее время много стал плакать любимый диди…