Падение

Бася, почувствовав долгожданную свободу, взревела в голове Не Минцзюэ безумным, кровожадным зверем. Он не противился, когда шёпот сабли заглушил все звуки вокруг. Когда перед глазами осталась лишь плотная алая пелена. Когда собственное оружие превратило его в бесчувственную, покорную марионетку. Но это было не искажение ци… Светлая энергия вела себя неспокойно, однако Не Минцзюэ, по большей части неосознанно, сумел удержать баланс и не рухнул в бездну безумия. Но как же близко он к ней подошёл… Казалось, ещё немного — и разум расплавится подобно воску под пламенем свечи. Не Минцзюэ осознавал своё положение и знал, насколько оно опасно, но не мог вернуть контроль над собой. Он оставался сторонним наблюдателем за собственным телом, пока то неистово рубило врагов. Затем случилось что-то странное… Непредвиденное, неправильное. Волна тёмной энергии хлынула по рукам, устремилась к груди. Но атаковала она вовсе не золотое ядро, а голову Не Минцзюэ. Разум попал под влияние чужой ци. Мысли перемешались, утихли. Из глубин сознания послышался неразборчивый шёпот. Не Минцзюэ хотел разобрать, что именно ему говорит пришлый голос, но интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. И он пытался абстрагироваться, не слушать. Надеялся, что шёпот утихнет, если не фокусироваться на нём. Но предположение не подтвердилось — голос становился громче. Но слов Не Минцзюэ всё равно не понимал. Это был какой-то совершенно незнакомый язык. Перед глазами плясали тёмные пятна разных форм и размеров. Вскоре они слились в одно целое, полностью отрезая Чифэн-цзуня от реальности. Постепенно появились силуэты, напоминающие тени людей. И, наконец, сложилась чёткая картина, от настоящей которую не отличало ничего. Вокруг те же стены Нечистой Юдоли, что окружали Не Минцзюэ с самого рождения. Те же покои, в коих он жил с тех пор, как титул Главы перешёл на его плечи. Тот же стол, за которым обычно проходили приёмы пищи. И за которым он в компании своей семьи провёл много вечеров… Не Минцзюэ предположил, что видел именно один из них: уплетая рис за обе щеки, Хуайсан возбуждённо что-то рассказывал рядом сидящему Гуанъяо, спокойствие и отстранённость которого резко выделялись на фоне жизнерадостности младшего Не. Гуанъяо почти не отрывал глаз от своей тарелки, маленькими порциями неторопливо ел и изредка угукал на слова Не Хуайсана. Он вёл себя как обычно. Но что-то было не так… Не Минцзюэ вглядывался в образ любимого, ловил каждое движение. Бледное лицо, заторможенные действия, рассеянный взгляд… А-Яо болен? Густые брови сошлись к переносице от непонимания. Ведомый острым желанием выяснить причину такого состояния любимого, Не Минцзюэ шагнул вперёд. Но… так и не сдвинулся с места. Он чётко чувствовал своё тело: боль в раненой руке пульсировала и колола не слабее прежнего, ладонь крепко стиснута вокруг рукояти Бася, мышцы ног гудят. Однако почему-то оно своего хозяина не слушалось. «Больно…» — тихий, шелестящий шёпот заставил Минцзюэ насторожиться. Это был не его голос. Но чей же тогда? Взгляд метнулся к двум омегам за столом. Хуайсан всё ещё беззаботно лепетал что-то, а Гуанъяо — поник ещё сильнее. Миг спустя перед глазами уже стояла пещера… Резкий металлический запах ударил в нос. Под ногами лужи крови. Её очень много… Она влажно хлюпает под ногами. Позади тяжело дышат выжившие адепты. Кто-то вымученно стонет, не в силах терпеть боль от увечий. Поле боя осталось таким, каким Не Минцзюэ его запомнил. Но что он видел секунды назад? Видение? Сумасшедший бред? Последняя иллюзия оборотней? А видел ли он что-то на самом деле? Чифэн-цзунь уже ни в чём не был уверен. Боль в руке отрезвляла, не позволяла свалиться в бесполезные суждения. «Нужно убираться отсюда!» — громыхнула в голове здравая мысль. Кровь хлюпала под тяжёлыми, некрепкими шагами, пот заливал глаза, Бася жадно требовала продолжения. На мгновение Не Минцзюэ усомнился в стойкости своего тела и духа — с каждым движением сил оставалось всё меньше. Дотянет ли он с такими ранениями до Нечистой Юдоли? Что бы он видел или не видел, но образ семьи впечатался в его воспоминания чётко. Хуайсан, непоседливый и совершенно безответственный младший брат, Гуанъяо, горячо обожаемый возлюбленный, и Шинцзю, не рождённый пока сын, придали сил Не Минцзюэ. Он должен защищать своих родных! Он не сделал ещё слишком многое! Он не имеет права умирать сейчас! *** Сквозь всхлипы Не Хуайсан дрожащим голосом выдавил: — Да-агэ, он… — воздуха не хватало, — он зовёт тебя. — Глава очнулся? — не понимал Гуанъяо. — Н-нет, — с громким хлюпаньем Хуайсан втянул носом воздух. — Но он во сне твердит только твоё имя. Поэтому, может… — искренняя надежда читалась в голосе, — может, если ты придёшь, Дагэ проснётся. Не Хуайсан отстранился и уставился опухшими, покрасневшими глазками на Гуанъяо. Тот растерянно молчал, изображая задумчивый вид. Отнимать у диди призрачную веру не хотелось, но очевидно, что его визит к Не Минцзюэ ничего не изменит. — Хорошо, А-Сан, — Гуанъяо взял щёки Хуайсана в ладони и большими пальцами стёр дорожки слёз. — Мы пойдём к Главе вместе. — Спасибо… — прошептал младший Не, благодарно, но вымученно улыбнувшись. — Однако сначала нам нужно переодеться, — ласково, но настойчиво Гуанъяо потянул Хуайсана за руку, побуждая подняться. Юный омега вздрогнул, будто только сейчас заметил своё мокрое одеяние и наготу гэгэ. Рассеяно кивнув, Хуайсан поспешил выйти. Гуанъяо тяжело и протяжно вздохнул. Плечи устало опустились, голова безвольно повисла на плечах. Он устал. Слишком устал… Как бы странно это ни было, но без Не Минцзюэ его жизнь стала ещё более сложной. И не только его жизнь. Хуайсан от волнения мало спал, плохо ел, совсем не рисовал и не читал. Он так исхудал за последние дни, что это уже становилось заметно по уменьшившимся щекам и заострившимся скулам. Худоба А-Сану совершенно не к лицу… За орден Гуанъяо пока что не волновался. О серьёзном ранении Не Минцзюэ знали только доверенные лица, за пределами Нечистой Юдоли до последнего об этом не узнают. Сделано это ради предотвращения преждевременных волнений как среди обычных людей, так и среди других кланов заклинателей. Возможно, удастся ещё несколько дней не выпускать печальную новость в свет, но она обязательно просочится. Трудно сказать что тогда будет, но явно ничего, в чём Гуанъяо мог бы законно участвовать. Даже в тёплой воде не удаётся отвлечься… Грустно усмехнувшись, он несколько раз умыл лицо. Радовало то, что спина уже не беспокоила тянущей болью. Значит, пора вылезать. Он посидел бы подольше, но раз обещал Хуайсану, то должен идти. *** — Ты всё-таки пришёл, гэгэ! — младший Не чуть повеселел, заметив на пороге комнаты Главы Гуанъяо. Застал он такую картину: главный лекарь отмывал руки в миске с водой, одновременно негромко что-то говоря своим подчинённым. В покоях остро пахло травами, а высокий и худой слуга выносил окровавленные бинты и простыни. Похоже, только что закончилась перевязка. Гуанъяо удачно зашёл… Лекари, завершив свои дела, устремились к выходу, но их предводителя омега жестом остановил. — Да, господин? — целитель поклонился. — Что с самочувствием Главы? — убедившись, что Хуайсан занят, давая распоряжения слугам, Гуанъяо тихо заговорил. — Мне очень жаль, господин, но изменений практически нет, — горько вздохнул целитель. С трудом Гуанъяо сдержал порыв удивлённо вскрикнуть. Прокашлявшись, он продолжил так же тихо, но уже более эмоционально: — За четыре дня ничего не изменилось? Как же так?! — выходит, раны Не Минцзюэ не затягивались и кровоточили с той же силой, что и прежде. — Я не совсем понимаю, в чем дело… — растерялся лекарь. — Подозреваю, что заживлению мешает нестабильная ци. Меридианы целы, но энергия ведёт себя так, будто они повреждены. Гуанъяо замер, переваривая услышанное и сопоставляя все факты в один ряд: Не Минцзюэ истекал кровью день за днём и ничего ему не помогало, а его ци сошла с ума… И сама же мешала ему выздоравливать. — Как… такое возможно? — спрашивал Гуанъяо скорее у пространства, ведь лекарь и сам этого не знал. — Что с этим можно сделать? — В идеале, выяснить в чём причина, но пока я не представляю где и что искать, — лекарь растерянно пожал плечами. — Пока что я просто успокаиваю ци, но моих сил не хватает, чтобы это длилось долго, потому и нет изменений к лучшему. Гуанъяо вновь задумался. Чувство долга перед орденом Не вновь взыграло в нём, заставляя искать решение очередной проблемы. Хотя нет, первоначальной проблемы. Чем скорее Не Минцзюэ встанет на ноги, тем быстрее Гуанъяо скинет с плеч должность временно исполняющего обязанности Главы. — Младшему господину Не ни слова из того, что вы мне говорили, — жёстко отчеканил Гуанъяо и кивнул лекарю на дверь. Он не хотел лгать дорогому диди, не хотел утаивать истину и вводить его в неведение, но… собственными руками потушить тот огонёк надежды, что дарил глазам Хуайсана живой блеск, он не мог. Да, это проявление слабости и малодушия. И Мэн Яо позволяет себе поддаться этим чувствам, потому что сил противиться у него не осталось. Всю правду он не утаит, но расскажет лишь то, что в состоянии выдержать и принять Хуайсан. Младший Не всё ещё о чём-то шептался со слугой. Вероятно, о чём-то важном… Гуанъяо случайно заметил в движениях, взгляде и мимике диди необычную серьёзность, собранность и даже… твёрдость? Это точно Не Хуайсан? Тот самый, что меньше недели назад хныкал от того, что не поспал лишние два часа? Горький ком встал поперёк горла. Весь ужас ситуации, в которой оказались и Гуанъяо, и Хуайсан, и даже малыш А-Шань накрыл внезапным осознанием. Если Не Минцзюэ покинет этот мир в ближайшее время, не оставив после себя законного, взрослого наследника, то неизвестно кому достанется место Главы. Хуайсан — омега, но будь у него супруг, то проблема не стояла бы так остро. А-Шань, во-первых, ещё не родился, во-вторых, неизвестно, какова его природа. Кто знает, кому удастся присвоить титул Главы… Вряд ли омег оставят в покое и позволят жить тихой и мирной жизнью. Сердце болезненно сжалось, дыхание сбилось, перед глазами помутнело всего от одной мысли… А что станет с А-Шанем? Его ведь могут убить, если посчитают угрозой… Паника накатывала высоченной волной, но Гуанъяо, благодаря прекрасной рассудительности, не позволял ей накрыть себя с головой. Не Миннцзюэ ещё жив. Ещё можно что-то предпринять! Ещё ничего непоправимого не произошло. — А-Яо… — прозвучало хрипло, едва разборчиво, но громко на удивление. — Вот, снова! — Хуайсан в миг позабыл о слуге и подскочил к Гуанъяо. — Дагэ может несколько минут бормотать твоё имя. В основном его голос спокоен, но… — он замялся, подбирая слова. — Иногда очень обеспокоен, даже напуган. — А-Яо… — интонация изменилась, как и говорил Хуайсан, звуча более взволнованно. Что-то невольно задрожало в груди Гуанъяо. Воздуха в лёгких стало неожиданно мало, ноги ослабли. Он уже не знал, что думать. Он запутался, что чувствовать. Он слишком устал… — Ты подойдёшь к нему?.. — медленно и осторожно спросил Хуайсан, боясь надавить и лишить выбора. Гуанъяо лишь слабо кивнул. Он и слова вымолвить не смог, язык и губы будто онемели. С каждым шагом становилось только хуже: колени опасно подкашивались, по спине пробегал холодок, тошнота подкатывала к горлу. «Да что такое?! — в душе истерил Гуанъяо. — Он же спит…» И вряд ли проснётся неожиданно. А если и так, то ничего не сделает. Много раз мог, но не обижал больше. Хотя это пугало омегу или то, что Не Минцзюэ может не очнуться — он не понимал. Гуанъяо подошёл так близко, что упёрся ногами в бортик кровати. Несколько секунд он разглядывал бледное лицо мужа, осознавая, что теперь, кроме усталости и смирения, не чувствует ничего. — А-Яо… — на этот раз брови Минцзюэ дрогнули. До чего же странно осознавать, что находишься в чьём-то сне. И вообще… А что такого снится Чифэн-цзуню, раз он без устали твердит одно и то же минуты напролёт?! Тяжело вздохнув, понимая, что ответ знать не хочет, Гуанъяо плавно опустился на кровать. К счастью, она была достаточно просторной, чтобы обоим не было тесно. Мэн Яо сидел минуту. Ничего не происходило. — А-Яо… — прозвучало так тепло и ласково, так нежно и… влюблённо? Гуанъяо лишь устало вздохнул. Последнее, что ему хотелось делать — угадывать чужие интонации в голосе и разгадывать их, как головоломку. Через плечо он глянул на Не Хуайсана, надеясь получить подсказку или поддержку. Но младшего Не на том месте не оказалось. Диди ушёл? Гуанъяо остался один в комнате? Заметно вздрогнув, он оглянулся — нет, не один, Не Хуайсан всего-то отошёл чуть в строну. Напряжение отпустило, Гуанъяо вздохнул спокойно и попытался поймать взгляд диди. Но младший Не отводил глаза и вовсе прятал лицо за веером. Будто стыдился чего-то… Это из-за произошедшего в купальне? Нет, это слишком мелко. Омеги уже не раз видели друг друга и в более неподобающем виде. Но что тогда не так? — Яо-гэ, — Хуайсан всё ещё не смотрел на Мэн Яо, — может, возьмёшь Дагэ за руку? — пока собеседник осознавал необычное предложение, младший Не сбивчиво затараторил: — Я уверен, он даже сквозь сон узнает, что это ты! Хотя бы немного посиди с ним так, прошу тебя! Ему станет легче, вот увидишь! Гуанъяо, растерявшись ещё пуще прежнего, рассеяно кивнул. Прикосновение к ладони Минцзюэ не вызвало особых эмоций или отторжения. На ощупь кожа была прохладной, чуть влажной и привычно грубой. Приподняв чужую руку над кроватью, Мэн Яо искренне удивился, насколько она на самом деле тяжёлая. И тут Гуанъяо ощутил лёгкий толчок в животе… Широкая улыбка медленно расцвела на его лице, глаза посветлели и засияли теплотой — ничто не могло порадовать его так же, как напоминание А-Шаня о себе. Пока что шевелился малыш нечасто, потому каждый раз пробуждал в Мэн Яо огромную волну счастья, нежности и почти детского восторга. И неважно, в каком он был состоянии, неважно, где и с кем находился — ничто не омрачало этой абсолютной радости! Оглаживая живот, Гуанъяо кинул косой взгляд на вторую ладонь, в которой всё ещё сжимал чужую. Не долго думая, он прижал руку Минцзюэ к месту, где толкнулся их ребёнок. А-Шань через пару секунд повторил движение. Но почувствует ли это альфа? Узнает ли на самом деле, что его поддерживает А-Яо? Есть ли вообще толк в затее Не Хуайсана?! Судя по тому, насколько чётко ощущает Гуанъяо любопытный взгляд позади — есть. Если Хуайсан верит, что поддержка мужа нужна Минцзюэ, если и самому диди от этого станет легче и спокойнее, то Мэн Яо не против просидеть так хоть целый день. Тем более, за сегодня он слишком устал, чтобы продолжить работу… *** Спал Гуанъяо долго, крепко, а вместо снов наблюдал за тёплой и уютной темнотой. После трудного дня качественный отдых это то, что ему было нужно. Но последнее, что он ожидал — обнаружить, что спал не один. Его ладонь прижата чем-то тяжёлым, лоб упирается в мягкую и тёплую преграду, а сзади к нему тесно жмётся что-то сладко сопящее… Распахнув глаза, Гуанъяо первым делом увидел плечо в белых ночных одеждах. Принадлежало оно Минцзюэ. И он же прижимал руку А-Яо к кровати… Но кто же тогда сзади? Медленно переведя взгляд за плечо, Гуанъяо едва не рассмеялся… До чего же Не Хуайсан исключительный человек! Он один из немногих в Клане Не, кто родился омегой. Он умудряется хранить непотребные книженции прямо в стенах Нечистой Юдоли, а его старший брат об этом даже не догадывается! Он способен за ночь выучить книгу по философии, хотя месяц до этого ни разу её не открывал. И теперь Не Хуайсан превзошёл самого себя — улёгся в постель собственного брата и всю ночь проспал с ним и его мужем. Но сам-то Гуанъяо как умудрился тут заснуть? Он даже не помнит, когда это произошло… Последнее его воспоминание: он гладит рукой Минцзюэ свой живот, а в мыслях крутится только «устал» и… «устал». Теперь же Мэн Яо вновь нужно идти работать. Но он чувствует, что благодаря выходке младшего Не, у него будет отличное настроение весь день. Стоило Гуанъяо выйти за порог комнаты Минцзюэ, как к нему тут же подскочил Сяо Линь: — Господин! — слуга раскланялся. — Утром пришло письмо от Главы ордена Лань. Если желаете взглянуть сейчас же, оно в Ваших покоях. А-Линь вновь как-то угадал, что в первую очередь заинтересует Мэн Яо. Одобрительно улыбнувшись, он хотел сначала узнать о завтраке, но мысли о еде внезапно грубо заткнула догадка: «Эргэ может помочь с увечьями Дагэ!» — «Песнь Очищения» Лань Сичэнь играл для Не Минцзюэ, чтобы приводить в норму его беспокойную из-за демонической сабли ци. А раз она по каким-то причинам вновь бунтует… — Господин?.. — растерянно пискнул Сяо Линь. — Этот слуга сделал что-то не так? — Нет, всё так. Принеси письмо мне, — Гуанъяо скорым шагом направился в кабинет Главы. — Да, — А-Линь тут же поспешил в противоположную сторону. *** Эргэ писал, что мелодия, созданная Гуанъяо, несказанно понравилась ему. Каждый вечер Лань Сичэнь играл её перед сном, а в один из дней это услышал Лань Цижэнь. Не прямым текстом, но весьма прозрачно он дал понять, что мелодия достойна похвалы. Грудь переполняла гордость — строгий учитель Лань не бросает слов на ветер. Значит, навыки Мэн Яо в музыке продвинулись намного дальше, чем он предполагал! Этим вечером стоит найти время на флейту, ведь последние дни добраться до неё ему попросту не хватало сил. А долгие паузы могли пагубно сказаться на его способностях. Сейчас Гуанъяо должен написать письмо Лань Хуаню. Лгать он не станет, изложит всю ситуацию так, как она есть. Знает, эргэ не расскажет тем, кому не нужно знать о ранах Не Минцзюэ. Но когда Лань Сичэнь сумеет приехать? С учётом всей его любви к братьям, он не может бросить всё и сорваться в чужой орден, ведь на его плечах немалая ответственность за собственный. Но Гуанъяо уверен, что Лань Хуань примчится к ним при первой же возможности, а до того момента Не Минцзюэ продержится. Несколько последующих часов после отправки письма Мэн Яо провёл за работой. Нахмурив бровки, он пробегал глазами по отчётам, ставил подпись, брался за следующий. И этот цикл, казалось, не закончится никогда… — Яо-гэ! — с грохотом дверь влетела в стену, а в кабинет ураганом залетел Хуайсан. Гуанъяо заволновался, что диди вновь чем-то расстроен, и уже приготовился утирать его слёзы, но пока тот лишь устало плюхнулся на колени перед столом, шумно дыша. — А-Сан, что случилось? — не вытерпел молчания Мэн Яо. — Дагэ лучше, представляешь?.. — глаза Хуайсана блестели, на щеках алел здоровый румянец, губы растянуты в широкой улыбке. — Лекарь сказал, что его сегодняшнее состояние лучше, чем вчерашнее! «Как же так, если несколько дней до этого изменений не было?..» — Гуанъяо едва не сказал это вслух, но вовремя захлопнул рот. Однако неверие на его лице Хуайсан заметил и, смущённо опустив глаза, пролепетал: — Я думаю, что это благодаря тебе, — он неловко улыбнулся. Брови Мэн Яо взмыли на середину лба, а младший Не заговорил ещё быстрее прежнего: — Уверен, именно твоя близость на него так повлияла! Дагэ чувствует вашу с А-Шанем поддержку, не сомневайся. — Чифэн-цзунь сильный заклинатель, а тебе это известно, — Гуанъяо скептически смотрел на доводы Хуайсана. — Сомневаюсь, что дело только во мне. — Яо-гэ, это не может быть совпадением!.. — твёрдо убеждённый в своей правоте, младший Не взвился с огромным жаром и приготовился отстаивать свою точку зрения, но Гуанъяо жестом призвал его к молчанию. — Диди, я пригласил в Цинхэ эргэ, — он не видел смысла это скрывать, но и говорить истинные причины не собирался: — Я думаю, что его помощь будет для нас неоценима. Хуайсан не ожидал столь резкой смены темы. Растерянно поглядев по сторонам, он кое-как собрался с мыслями. — Зачем здесь Сичэнь-гэ?.. — младший Не настороженно прищурил глаза. — Меня беспокоит логово оборотней, — неожиданно для Хуайсана выдал Гуанъяо. — Очень надеюсь, что эргэ не откажется проверить его и, если понадобится, успокоить их тёмные души. А-Яо думал над этим с той самой минуты, как прочёл отчёт адепта Ван, но опасался отправлять отряд без поддержки. А Глава Лань и его адепты для этой самой поддержки подходят как нельзя лучше. — Д-да… — выдохнул Хуайсан. — Ты прав. Не думаю, что Сичэнь-гэ откажет. На этом он затих. Гуанъяо наблюдал за ним минуту, две… И заметил, что диди остекленевшими глазами уставился в одну точку. «Когда он отдыхал в последний раз?..» — взгляд скользнул по сероватым скулам. — Диди… — А-Яо мягко коснулся чужих пальцев. Они были прохладными, чуть влажными. Хуайсан тут же оживился и, будто спохватившись, криво растянул губы в подобие улыбки. — Выйдем в сад? Погуляем да воздухом подышим… В ответ младший Не лишь задеревенело кивнул, будто у него затекла шея. *** Глухой стук нарушил целомудренную тишину в цзинши Главы Лань. — Да, — отрывая взгляд от книги в руках, откликнулся Сичэнь. Только после этого адепт отворил дверь, принеся вместе с собой вечернюю прохладу. — Вам письмо из Цинхэ, — он склонился в поклоне, вытянув вперёд свиток. Лань Сичэнь, менее сдержанно, чем следовало бы, подошёл к юноше, принимая послание. — Можешь идти, — с тонкой улыбкой на лице он сразу же принялся читать письмо. Ещё раньше чем прочесть первые иероглифы, Лань Хуань узнал почерк Гуанъяо. Вступление не вызвало подозрений: А-Яо даже здесь, как полагает этикет, почтительно приветствовал старшего брата, благодарил за ответ на своё послание и извинялся, что не нашёл в себе силы отдать его лично. Но после стало ясно, что речь пойдёт вовсе не о Гуанъяо… Привычная собранность утекала так же стремительно, как и вода сквозь пальцы… Обыденно спокойное лицо исказилось растерянностью в распахнутых глазах и дрожащими в немых вопросах губах. Как такое могло случиться, Минцзюэ-сюн?.. Лань Сичэню не потребовалось долго размышлять, чтобы понять, о чём говорили симптомы, описанные Гуанъяо в письме. Но обладал ли А-Яо теми же знаниями? Или главный лекарь Клана Не? Судя по тексту в послании, они не знали… Не знали, что Не Минцзюэ проклят. Но что это за проклятие, не знал даже Лань Сичэнь. А подсказать ответ могли разве что древние манускрипты потайной комнаты… *** — Сколько прошло дней? — Гуанъяо отстранённо наблюдал за очередной перевязкой Чифэн-цзуня. — Пять, господин, — главный лекарь щедро мазал рану какой-то мазью, резкий запах которой Гуанъяо отлично чувствовал, хотя стоял в паре метров от кровати Не Минцзюэ. Всего-то пять дней? Или уже пять дней? Четыре дня, как Великий и Непобедимый Глава Не медленно умирает, непрерывно обливаясь кровью. Четыре дня, как Гуанъяо и Хуайсан потеряли покой. Четыре дня, как вся Нечистая Юдоль замерла в ожидании скорой развязки. Мэн Яо с тихим выдохом медленно прикрыл глаза, крепко сжимая веки. Запрятав усталость как можно глубже, он вдохнул. Силы вновь прильнули к мышцам, в теле забурлила энергия — он вновь готов действовать. Открыв глаза, Гуанъяо обнаружил, что комната опустела. Остался лишь главный лекарь, а последний его помощник, убрав инструменты и медикаменты, безмолвно удалился. — Господин… — целитель, покачав затёкшей шеей, подошёл ближе. Гуанъяо сердцем почувствовал, что новость ему хотят сообщить не из приятных. — Если состояние Главы не изменится в ближайшие сутки, то… — бета замялся. Ему явно было тяжело говорить это. — То не стоит надеяться на его выздоровление. Гуанъяо, чувствуя, как во рту пересыхает, а в горле формируется горький ком, заторможенно кивнул. Он готовился к этому, но услышать это в действительности оказалось не просто… «Как я скажу диди?..» — душа заныла только от одной мысли об этом. Ему не хотелось представлять момент, когда оглосит Хуайсану страшную правду. Ему было страшно это делать. Ему было страшно представлять реакцию А-Сана. В ушах уже слышались его истеричные, полные невыносимой боли рыдания… — Я… — Гуанъяо тяжело сглотнул. — Я понял. Целитель откланялся и по-старчески медленно вышел вон. Как в тумане Мэн Яо также последовал к двери, миновал каменные коридоры цитадели и оказался в кабинете Главы. Всё ещё будучи не в себе, он положил перед собой какой-то лист и замер над ним с кистью в руках. Голова разрывалась от многочисленных голосов. Виски сдавливало болью. Но Гуанъяо этого и не замечал, уставившись на белый пергамент. — Гэгэ? — в дверь просунулась растрёпанная макушка Не Хуайсана. «Нет… — сердце Мэн Яо в страхе сжалось. Он почувствовал, как на глаза выступила влага. — Прошу, только не сейчас…» — Ты был с Дагэ во время перевязки? — Хуайсан тёр кулачками глаза, коротко зевая. Неужели только-только проснулся? — Да, — Гуанъяо не поднял взгляд. — Ему лучше? Лекарь что-то сказал? — младший Не тут же оживился. «Лучше? Лучше?!» — Мэн Яо с трудом подавил истерический смешок. Не Минцзюэ ослаб настолько, что бормотать имя Гуанъяо у него попросту не осталось сил. Он бледнел с каждым днём всё сильнее, а пульс едва прощупывался. «Ты правда не видишь этого, диди? — искренне хотелось спросить это вслух. — Насколько же сильна твоя вера в брата?» — Не сказал, — на удивление легко сорвалось с тонких губ омеги. Хуайсан понимающе закивал, но будто бы сам себе. — Не буду мешать, гэгэ, — он почти что скользнул за дверь. — Хуайсан! — Гуанъяо сам от себя не ожидал этого вскрика. А младший Не — столь резкого к себе обращения. «Дагэ умирает», — он почти сказал это, но… Не смог… В последний момент губы и язык будто онемели и ни звука с них не сорвалось. Прокашлявшись, Гуанъяо выпалил первое, что пришло на ум: — Не забудь позавтракать! *** Тянущая боль в шее заставила Мэн Яо протяжно застонать, стиснув зубы. — Господин… — чей-то шёпот выдернул его из остатков сна. — Господин… — терпеливо кто-то повторил. Гуанъяо не понимал, кто это, не понимал, что от него нужно. — Господин… — лишь на этот раз он поднялся, придерживая потяжелевшую голову и массируя ослабшую шею. В ушах шумело, перед глазами плыло. Гуанъяо только через секунд тридцать осознал, что всё ещё сидел за рабочим столом. Он уснул? За столом? Немыслимо… Когда это произошло? Мэн Яо старался вспомнить, но ничего не получилось. — …ожидают Вас, — наконец узнал тонкий голосок Сяо Линя. — Мне что-то передать господам? — Что?.. — в голосе слышалась послесонная хрипотца. — Повтори ещё раз. — С какого момента? — завидно бодро уточнил А-Линь. — С самого начала, — Гуанъяо аккуратно встал на ноги, боясь потревожить ещё и поясницу. — Прибыл Глава Лань. Но в Ваше отсутствие его встретил младший господин Не. Они ожидают Вас в главном зале… — но последние слова летели Гуанъяо уже в спину. «Не может быть! — кричал ум. — У нас есть шанс?!»