СТАРЫЕ ВРАГИ или КАКОГО ХРЕНА ТЫ ЖИВ?!

Вчера я вернулся в концентрационный лагерь SIII и не выходил из кабинета до сегодняшнего дня. Я бы просидел тут ещё дольше и забылся с помощью алкоголя, но вот незадача — коньяк закончился! Внезапно, ко мне без стука ворвался Тилике, но увидев командира в таком состоянии, положил на мой стол письмо и поспешил ретироваться. Я всё же решил распечатать принесённую гауптштурмфюрером бумагу. Потянувшись в ящик за ножом для писем, я разрезал штамп и взял в руки сложенный вчетверо листочек. «Штандартенфюрер герр Ягер, вы призваны в Берлин 18.03.1944, ровно в час дня. Надеюсь на вашу пунктуальность. С уважением, Рейнхард Гейдрих» Задумчиво проскользнув глазами по рядам ровных буковок, я вновь обратил внимание на дату. Как?! 18? ЗАВТРА? Чертыхнувшись, я схватил висевший на стуле китель и поспешно собираясь, крикнул. — Tilike, Mach das Auto bereit! (Тилике, готовь машину!) *** 18.03.1943. Берлин. 12:59 — betreten! (Войдите!) Легко оттолкнув дверь, я прошёл в кабинет обергруппенфюрера и как положено, отдал честь. — Was verdankt man dieser Ehre, Herr Reinhard? (Чем обязан такой чести, герр Рейнхард?) — Oh, Klaus Jager selbst! Heydrich nickte in meine Richtung und holte ein zweites Glas-ich hoffe, Sie verzichten nicht auf Cognac? (О-о, Клаус Ягер, собственной персоной! — Гейдрих кивнул в мою сторону и достал второй бокал. — Надеюсь, не откажетесь от коньяка?) — Sie Fragen sich wahrscheinlich, warum ich Sie in meine bescheidene Wohnung gerufen habe? Nun, ich werde nicht ziehen. Wir erhielten Informationen, dass Sie eine weitere Kompanie verloren haben, und die Russen halfen Ihnen (Вы наверно задаётесь вопросом — зачем я вызвал вас в мою скромную обитель? Что ж, не буду тянуть. К нам поступили сведения, что вы потеряли ещё одну роту, и вам помогли русские.) «Он считает меня предателем? — внутренне скривился я. — После всего что я сделал, они поставят меня к стенке и публично расстреляют?» — Ich diene nur Deutschland. (Я служу только Германии.) Его глаза впились в меня, а я тем временем не спеша достал из нагрудного кармана кителя, некую бумагу и разложив её, положил на стол перед обергруппенфюрером. — Ist das ein Bericht über die Versetzung an die Front? (Это рапорт о переводе на фронт?) Я невозмутимо смотрел прямо на Гейдриха. «Если умирать — то как солдату» — Ich genehmige — Schnitt die Stille ziemlich laute Stimme des oberguppenführers — Sie werden auf das Kommando der Panzerdivision, an der Grenze zu Taganrog gestellt (Одобряю — разрезал тишину довольно громкий голос обергруппенфюрера. — Вы поставлены на командование танковой дивизии, на границе с Таганрогом.) *** — Im Aussehen ist alles ruhig. (По виду всё спокойно.) — Urteile nicht nach dem Wrapper, Tilike. Die Russen sind nicht so einfach, wie Sie scheinen. (Не суди по обёртке, Тилике. Русские не так просты, как кажутся.) — Kommandant, russische Panzer Links von uns. (Командир, русские танки слева от нас.) Кивнув, я легко запрыгнул на танк и отдал команду «Вперёд!». Не кстати вспомнился тот бой в Нефёдовке, а за ним — заплаканное личико Миши, сжимающего в руках свой рисунок. «Маша, как ты там? Наверно, опять опекаешь своего непутёвого братца, да бегаешь от Васьки… Чёртов русский, быстро догадался что дело пахнет горелым, а ты ему не верила» От тяжёлых мыслей меня отвлёк звук подорвавшегося поблизости снаряда. — Tank für acht Stunden! Schießen ohne Vorwarnung! (Танк на восемь часов! Стрелять без предупреждения!) «Стоп, что?!» — Ивущкин, вот мы и встретились. Видимо русский командир тоже заметил меня, так как удивлённо замер на месте, смотря прямо мне в глаза. — Как.? — одними губами прошептал он, но я всё равно понял смысл сказанного, по мимике. — Теперь Du от меня не уйти! Выстрелив по броне тридцать четвёрки, я полностью сосредоточился на бое, отогнав все мысли. Манёвр. Крутой разворот. Ещё один. Выстрел. Не пробил! Железные машины кружили друг перед другом, пока русский не сдал назад. Он не успел увернуться, и я подбил махину. — Иди-иди, Николяй. Всё равно в этом поединке победа за нами. «Не тут то было Клаус. Сам говорил — нельзя расслабляться, ты на войне, а не на прогулке.» В ушах зазвенело, я чувствовал как кровь потекла по моему лицу с довольно глубокой царапины над глазом. Видимо, меня задело осколком от снаряда. — Die Russen ziehen sich zurück! Der Sieg liegt bei uns! (Русские отступают! Победа за нами) «Радуйся пока есть возможность, ибо это не конец, а лишь начало» *** После боя мы поехали в немецкий лагерь, разбитый в ближайшей деревеньке, где нас должны были подлатать. Чуть не вывалившись из «ПАНТЕРЫ», но сумев удержать равновесие, я довольно твёрдым для моего состояния шагом, направился в лазарет. — Herr Jager, es ist erstaunlich, dass Sie mit dieser Verletzung immer noch auf den Beinen sind. (Герр Ягер, просто удивительно что вы с подобным ранением всё ещё держитесь на ногах) Она уложила меня на койку, и мир вокруг меня стремительно начал темнеть. Я с трудом держался на грани сознания, но мой мозг просто не желал слушаться и стремительно отключался. ~__~ — Wolf? (Вольф?) Снова та же Нефёдовка, но более пустая, что ли.? — Klaus, Kumpel, schön dich wiederzusehen! Wie geht es meiner Schwester? Hast du schon einen Mann gefunden? (Клаус, дружище, рад снова видеть тебя! Как там поживает моя сестрёнка? Уже нашла себе мужа?) — Nein, Sie hat mir kürzlich geschrieben, dass Ihr Vater versucht, Sie einigen vorzustellen, aber Sie ist in keiner Weise! (Нет. Она недавно писала мне, что отец пытается познакомить её с некоторыми. Но она ни в какую не соглашается!) — Ha! Ich erkenne meine Schwester) (Ха! Узнаю свою сестрицу)) Он шутливо пихнул меня в плечо и отпрыгнул назад. — Nun, wie klein, Gott sei Dank! (Ну прям как маленький, ей-богу!) — Oh, Fang nicht an. Ich bin müde von all diesen Todesfällen… (Ой, ну не начинай. Устал я уже от всех этих смертей…) Вольф как-то грустно уставился мне за спину. Нахмурившись, я повернулся назад и… То что заставило друга остановить разговор повергло меня в шок. Она. Маша стояла на коленях. По её щекам катились обжигающие слёзы, с характерным звуком ударяясь о выжженную землю, застывая еле видными каплями. Некогда светлые волосы потемнели от сажи, а все испачканные в крови руки сжимали подол скудного платьица, в которое она была одета. — Клаус… Мне плохо, забери меня, пожалуйста… Раздался душераздирающий крик. Покрутившись на месте, я заметил женщину на другом конце поля — это она кричала. Ещё один вопль, но в этот раз ближе. Очередной крик вновь заставил меня обернуться через плечо. — Аааааа! «Маша, твою-ж мать!» Девушка поднялась с колен и огласила местность новым, сбивающим с толку и нагоняющим страх криком. Я заткнул уши. Невыносимо было слышать это. Со всех сторон меня уже обступили мертвецы. Да-да, самые настоящие живые мертвецы! Слева совершенно спокойно прошёлся мужчина, держа в руках свою же голову. Передо мной предстал Вольф с огромным отверстием в груди, которое проходило насквозь и через него можно было увидеть выступающие из плоти, окровавленные кости. А на заднем плане: деревья, окружающие поляну со всех сторон. — Die Zeit wird kommen und du wirst alles verstehen… (Придёт время, и ты всё поймёшь…)