Любовь-Морковь

Юнги и Хосок знали друг друга ещё с детства, вот только подружились далеко не сразу. Жили ребята в небольшом пригороде практически по соседству: Юнги вместе с бабушкой, а Хосок с полным комплектом родителей, ожидающим скорейшего пополнения в семействе ещё одним мальчуганом. Юнги, что был старше Хосока на два с лишним года, считал его мелюзгой, не представляющей совершенно никакого интереса. У Юнги же на тот момент, когда ему стукнуло шесть, имелась уже своя «взрослая» компания, именно та, с которой было гораздо занятней проводить время, нежели с малышом Хосоком, которому в ней места не нашлось. И как бы младший не старался, но подступиться к такому взрослому и большому, по его мнению, Юнги он никак не мог. Однако в средней школе всё поменялось: возрастная разница была уже не столь заметна, и Мин, к своему удивлению, осознал, что Хосок как-то незаметно стал ему ближе, чем все его прежние приятели. Возможно, этому поспособствовало общение взрослых между собой, ведь родители Хосока часто наведывались к ним в гости вместе с детьми и помогали бабушке Юнги с её магазинчиком. Или же они просто повзрослели, и у них нашлись общие интересы и темы для разговоров, пока старшие попивали соджу. Как бы там ни было, но юноши сошлись и начали довольно близко общаться, проводя свободное от занятий время вместе. Всё шло довольно неплохо до определённого момента: переходного возраста Юнги. Если до него он был достаточно тихим и непроблемным ребёнком, то в период пубертата внезапно начал меняться, превращаясь в первого хулигана округи. Драки, прогулы и нежелание кого-либо слушать знатно потрепали нервы бабуле Мин. Поведение внука становилось неуправляемым, и тот всё чаще отвечал агрессивными выпадами, наполненными желчью и ядом, чтобы уколоть своих оппонентов как можно больнее. Бабушка Мин всеми силами пыталась образумить внука, который с завидной регулярностью стал прогуливать школу и приходить домой со стёсанными в кровь костяшками рук. Юнги объяснял это лишь тем, что окружающие не понимают его и не принимают таким, какой он есть. Отсюда и бесконечные драки в попытках доказать, что он — индивидуальность, которую не признают и пытаются запихнуть в рамки, воздвигнутые обществом. В надежде отстоять правоту парень спорил с учителями, доказывал им свои взгляды и идеи, мысля нестандартно и выдвигая свои точки зрения по поводу и без. Не найдя отклика и понимания у взрослых, подросток стал экспериментировать с внешностью и одеждой, что привело к ещё большему вниманию к его персоне и попыткам сделать из него «нормального». Вызывающее поведение привело к тому, что от Юнги отвернулась часть прежних приятелей, так и не сумевших разглядеть в нём ту самую личность с большой буквы «Л». Лишь весёлый и улыбчивый Хосок остался рядом, поддерживая и не упрекая друга в этой странной борьбе за свои идеалы и попытке отстоять индивидуальность. Спустя некоторое время Юнги, благодаря влиянию младшего, стал немного сдержаннее, чему бабуля была несказанно рада и всячески благословляла друга внука. Хосок для своих лет был умным и начитанным юношей, но не таким занудным, как заучки-одноклассники Юнги. С ним действительно было интересно, но, в то же время, он не отказывался провернуть вместе с Мином какие-нибудь маленькие шалости. Они учились друг у друга, передавая знания и умения: Юнги показывал мастер-классы по прогуливанию уроков и демонстрировал, какие приёмы использует в драках, Хосок же взахлёб рассказывал о новой прочитанной книге, излагая материал или сюжет так, что Юнги слушал его с открытым ртом, поражаясь тому, насколько тот ясно и понятно мог донести даже самые сложные вещи. Ребята взрослели, становились старше, а дружба только крепла день ото дня. Юнги всё больше доверял Хосоку, проникаясь к нему тёплыми чувствами, и даже разрешил (неслыханное дело!) называть себя просто по имени. Да, Мин со временем всё же преодолел этот тяжёлый период и пересмотрел приоритеты на жизнь, забросив местные разборки и драки. Парень решил, что после окончания школы он покинет родной пригород и выучится в университете, получит достойную специальность, чтобы доказать, в первую очередь самому себе, что он чего-то стоит. Хосок его в этом деле поддержал, сказав на прощание: «Ты сможешь, я в тебя верю!». Юнги был счастлив, что друг его понимает и не сердится, ведь сам Хосок никуда уезжать не собирался, мечтая после школы поступить в местное училище на ветеринара. И это с его-то мозгами! Но того городская жизнь не привлекала совсем, и он даже не думал о том, чтобы покинуть родные пенаты. За годы учёбы в университете, которые были крайне тяжёлыми, поддержка и постоянное общение с другом, периодические встречи давали Мину силы не бросить осуществление своей цели на полпути, а сделать всё, чтобы воплотить заветную мечту в реальность. И только вернувшись в родные края, Юнги осознал, как скучал по местной жизни, людям и, конечно, Хосоку. Вот к этому своему закадычному товарищу и спешил сейчас парень, чтобы подтвердить свои догадки по поводу злостного воришки. — Хосок, а ну открывай, — Мин гневно тарабанил по деревянной двери, сгорая от злости и нетерпения. — Кому-то из них всё равно не поздоровится! Так что не оттягивай неизбежное! Как только дверь перед Юнги распахнулась, тот ураганом влетел в дом, чуть не упав и не растянувшись на коврике с приветливой надписью «Велкам френдс», но был любезно подхвачен своим другом во избежание травмы носа и красных клякс на паркете. — Ты чего опять не в духе с утра пораньше? Снова морковь снилась? — поинтересовался Хосок, отпуская Мина и зевая в сторону. — Где этот пиздюшонок?! — Юнги проигнорировал вопрос, злобно осматривая гостиную. — Какой из? — Давай обоих! Где они? — у Юнги внутри всё кипело, а лицо покрылось испариной. Не то, чтобы Юнги был сильно зол, но да, зол он был настолько, что готов был в сию же минуту собрать все огрызки испорченной моркови и затолкать злоумышленнику во все мыслимые и немыслимые места. Хосок только вздохнул и шумно выдохнул, зная, что если Мину что-то пришло в голову, то лучше с ним не спорить, поэтому жестом указал присесть на диван, недоумевая, когда и чем его мелкие разозлили Мина. Опять... — Тэхён на кухне. Я сейчас его позову и принесу тебе чай заодно, — Хосок уныло чешет макушку и, шаркая тапочками, ползёт из гостиной. — А Чонгуки, наверняка, тоже там: они с Тэ договаривались поэкспериментировать с новым блюдом. — Хосок, — шипит Юнги, с силой массируя виски, — живо тащи обоих сюда! Некогда мне чаи твои распивать! Хосок даже не обижается на грубый тон Юнги, за столько лет привык уже. Хотя в самом начале, когда Хосок только познакомился с Тэ, он места себе не находил, не зная, как примирить лучшего друга и соула, которые с первого взгляда почему-то категорически невзлюбили друг друга. Их постоянные пререкания и споры доводили бедного Хосока до нервных срывов. Он не мог встать ни на чью сторону, разрываясь между ними, но со временем взаимная неприязнь тех переросла в странную симпатию и даже дружбу, где Юнги редко называл Тэхёна по имени, обычно обращаясь к нему «блохастик», «плешивая шкура» и аналогичными синонимами его звериной сущности. Тэхён не обижался никогда, вообще внимания не обращал на подобные обращения, но и времени не терял, стараясь тоже уколоть, вот только не словами, а своими экспериментами с едой, которую дегустировать давал бывшему неприятелю, во имя отмщения своей же звериной натуры. К Чонгуку, младшему брату друга, Юнги всегда относился спокойно и лояльно, но как только тот сдружился с лисом и стал его напарником в разных шалостях, то моментально попал в немилость Мина. Хосок не пытался влезать в эти их войны: сами разберутся. Свои нервы дороже. — О, привет, Юнги-хён! Как у тебя дела? — из кухни вываливается Чонгук, облизывая ложку из-под крема и довольно закатывая глаза. — Как у меня дела? — рычит Юнги, вставая с дивана. — Лучше ты мне скажи, кролик недоделанный, как у тебя дела, а? — Хён, ты чего? — пугается Гук, замирая на месте. — А того, дорогой мой Гуки, кто-то погрыз ночью мои запасы овощей, очень много овощей, особенно моркови… Юнги подошёл вплотную к Гуку, прожигая того взглядом, отчего младший совсем растерялся и попытался отодвинуться, но Юнги не позволил осуществить это, следуя за ним по пятам. — Ты, вроде как, у нас белое кроличье существо, жрущее морковь, не так ли? — Мин крайне эмоционально выделяет слово «белый» и «морковь», что заставляет Чонгука съёжиться и выпустить ложку из рук, которая довольно звонко упала на пол. Грязную, зализанную ложку на явно не мытый пол. У Юнги аж глаз дёргаться начинает от подобной картины, а младший аккуратно пихает ложку под кресло, стараясь не злить хёна ещё больше, зная о его загонах по чистоте и порядку. — Юнги-хён, ты что? Я бы никогда, ты же знаешь, — Чонгук выставляет свои ладошки вперёд и приподнимает их вверх, сдаваясь под напором старшего, который был невероятно страшен в гневе. — Раньше бы, может, я тебе и поверил, но сейчас… — Юнги делает многозначительную паузу, — сейчас, когда ты связался с одним прехитрым лисом, доверия к тебе поубавилось. — Да с чего ты взял, что это я вообще?! — возмущается Чонгук на необоснованные подозрения. — А с того, что нашёл на месте преступления клочок белой шерсти! — Так я дымчатый, хён! — Упс… — Юнги про это действительно забыл. У него в голове была лишь мысль, что если кролик, значит, ест морковь; если вор, значит, непременно Чонгук или Тэхён. — Итак, минус один подозреваемый, — старший как ни в чём не бывало отходит от Гука и садится на диван. Парень думает о том, что Тэхён точно так легко не отделается, ведь Мин точно помнил, что его хвост, лапы и пузо идеально белые, а, значит, лис отлично попадал под все приметы подозреваемого. — Ооо, кого я вижу с утра пораньше. Соскучился? — в гостиную забегает высокий рыжеволосый парень в фартуке, больших варежках и съехавшем набок чепчике. — Не хочешь попробовать мой очередной шедевр? Я там морковный пирог сделал… — Тэхён улыбается ярко, совершенно не замечая пугающей ауры Мина. А что? У него другой в принципе не бывает. — Морковный говоришь? А ну! Иди сюда, шкура блохастая! — Юнги вмиг огибает кофейный столик у дивана и сталкивается нос к носу с Хосоком, который буквально вырастает стеной перед Тэхёном. — Я тебе сейчас такую морковь покажу! Рыжеволосый невольно утыкивается носом в затылок Хосока, что героически встает на защиту своего возлюбленного, несмотря на то, что у Мина вообще-то тяжёлая рука и хорошо поставлен удар левой. — А ты лучше не лезь, — обращается Юнги к другу. — Прибью обоих. — Юнги, да что случилось-то? Когда Тэхён уже успел накосячить? — игнорируя угрозы друга, спрашивает Хосок. Юнги уставился на друга тяжёлым осуждающим взглядом, замечая на том пижаму с лисичками. Это ещё больше взбесило и без того раздражённого Мина, переполняя чашу его терпения. — Этим утром я обнаружил пропажу целой коробки моркови, — щурится Юнги, пытаясь из-за друга дотянуться до наглого лиса, — а рядом валялись ошмётки от пиршества и кусок белого меха! Он победно смотрит на Тэхёна, словно поймал того за этим самым воровством, и вытаскивает из кармана белый клочок шерсти, тыкая им в парочку напротив. — И-и-и?.. — протягивает непонимающе Хосок. — Как я знаю, твоя животина частично белая, а сегодня ещё и пирог морковный этот вредитель испёк, — Юнги делает акцент на слове «морковный», а у самого аж мурашки по спине побежали от упоминания ненавистного овоща. — Значит, это он обворовал мой склад и должен понести за это наказание! — Юнги, это правда не он. Тэхён всю ночь рядом со мной спал, и мы… кхм,.. спали мы в общем, да, — Хосок улыбается своей половинке, смотря на ту с безграничной, приторной нежностью во взгляде. — А морковь я покупал у тебя всего два дня назад, вспомни-ка! — Можно подумать, ты сдал бы своего парня! Ну уж нет! Никакого доверия вы у меня не вызываете! Оба! — Юнги сердится, хотя вспоминает, что друг действительно совсем недавно покупал у него морковь. Но хосокова хитрого лиса это никак не обеляет. «Это он — наглый воришка, больше некому!» — Дорогой мой вредный хён, это правда не я! — Тэхён отмирает и выхватывает у Мина из рук клочок шерсти, принюхиваясь: — Ванилью пахнет, — выдаёт он свой вердикт. — Это совсем не мой запах! Хосок тоже принюхивается и утвердительно кивает, соглашаясь со своим парнем. — Но если не веришь, могу обратиться, и ты меня обнюхаешь сам! — выдаёт довольный Тэхён. У Юнги от такого заявления глаза на лоб поползли, и он даже отшатнулся. — Тьфу, блять. Избавь меня от этого! Хосок улыбается, обнимает друга за плечи и ведёт в сторону кухни: — Пошли завтракать, Юнги, или ты, всё же, предпочитаешь изучить шкурку Тэхёна? — Фу, бесите оба, — старший даже не пытается выбраться из крепких объятий, заметно сникая: преступник так и не найден. — Если это не Гук и не твой блохастый, то кто тогда? В этом месяце сплошные убытки! Эта скотина продолжает воровать! Только сегодня кража оказалась достаточно крупной. — Ну-ну, Юнги, — Хосок крепче обнимает друга, усаживая за стол на кухне,  — поймаем мы твоего вора, не переживай! — Да! Ещё как поймаем! Уж от меня точно никто не уйдёт! — радостно выкрикивает Тэхён, пыл которого никоим образом не спадает из-за сердитого и до сих пор недоверчивого взгляда Мина. Тот не то чтобы недолюбливает Тэхёна, но порой его было слишком много для привыкшего к спокойствию Юнги, который не пускал практически никого в своё личное пространство. А с этим нарушителем спокойствия было громко, очень-очень громко. А уж когда рядом с ним Хосок (практически всегда) и Гук (тоже ничуть не реже), то это просто ад для бедного Мина. А ещё Юнги почему-то постоянно становился жертвой новых кулинарных творений Тэхёна, который имел свой блог, посвящённый готовке. Готовил тот вроде бы неплохо, даже хорошо (в чём Мин никогда не признается!), но иногда его вдохновение переходило все границы разумного и выливалось в такие блюда, какие нормальный человек бы точно не приготовил. И самое интересное, что Тэхён вечно спешил дать попробовать свои «кулинарные шедевры» именно Юнги. Хотя понятно почему: ему ведь жаль травить своего соулмейта и его брата, а Юнги нисколечко не жалко, да. Сам Мин до сих пор не понимал, почему постоянно шёл на поводу у этого пройдохи, продолжая из раза в раз пробовать очередной «гастрономический пиздец» в исполнении Тэхёна. Вы когда-нибудь пробовали запечённую рыбу, нафаршированную клубникой? Или грушевое смузи с хреном? Нет? А Юнги пробовал. И это, и многое другое. Ну что не сделаешь ради лучшего друга? У Юнги кишечник крепкий, уже иммунитет выработался, хоть железом корми, да и любил он бесить лиса своим сопротивлением перед дегустацией его блюд. А потом показательно отплёвываться и материть этого великого шеф-повара-самоучку. И даже если блюдо действительно удавалось, Мин не отказывал себе в удовольствии поморщиться, покритиковать и обхаять Тэхёна, следя за реакцией младшего. Хотя тому, кажется, было абсолютно плевать на критику со стороны Юнги: он улыбался от уха до уха и накладывал новую порцию. Отравить хочет, не иначе! Юнги потупил взгляд в пол и громко вздохнул: вся эта ситуация его изрядно измотала и попортила настроение на оставшийся день. — Хён, а ты ловушки пробовал ставить? — Чонгук присаживается рядом с Мином, заглядывая тому в глаза. — Ловушки? — Юнги оживляется и расплывается в довольной улыбке, больше походящей на звериный оскал. — Ловушки, очень много ловушек, — бормочет повеселевший Мин, вскакивая с места и направляясь к выходу. — Хён! А как же пирог? — кричит парню в спину Тэхён, но тот даже не оборачивается, убегая в сторону своего дома. В эту ночь Юнги собирается не спать совсем. Десять мышеловок, горка морковки на полу склада и сетка в руках парня должны были решить проблему с жалким воришкой раз и навсегда. Или он не Мин Юнги.