Любовь-Морковь

Вполне возможно, что Юнги очень даже хороший психолог, но только для одного конкретного человека. Он, не раздумывая, предложил Хосоку уже излюбленное и насиженное место на своём диване, как только тот вновь оказался на пороге его дома злой и разъярённый со словами: «Он меня достал со своей ревностью!». Юнги даже предложил любимые (!) пушистые тапки и накрыл бедолагу пледом, веля откинуться на мягкую спинку и проделать дыхательную гимнастику. Вполне возможно, что Юнги отличный собутыльник, потому как с быстротой гепарда, он выудил из серванта бутылку ярко-красного напитка и аккуратно поставил на подкатной столик возле дивана. Затем Мин, почесав макушку и оценив всю трагичность внешнего вида друга, у которого даже лицо было в таком напряжении, что стало немножечко боязно за его эмоциональное состояние, махом достал ещё одну, но уже с жидкостью покрепче. И определённо точно можно сказать, что Юнги — замечательный друг. В некотором роде — это заслуга Хосока, который в своё время оказался рядом и научил самым ценным в жизни вещам: доверию, уважению и взаимопомощи. Теперь они с Юнги шли рука об руку по жизни, и Мин всегда мог поддержать в трудную минуту, будь то даже банальная ссора со своим соулмейтом. Юнги, присев рядом на диван, уложил чужую голову на своё плечо и молчаливо ждал. Ждал, пока у Хосока кончится пятиминутка вдохов-выдохов, и тогда можно было бы начать их сеанс психотерапии на тему: «Как убедить своего соулмейта, что ты ему верен». На последнем выдохе Чон, приподнимая голову и мягко улыбаясь, совсем уж расслабился и поудобнее устроился на диване. — Итак, вы снова здесь. Что случилось? Что вас беспокоит? — Юнги смотрит проницательно со всей присущей ему холодностью и суровостью во взгляде, поправляя несуществующие очки на переносице и намекая всем своим видом на серьёзность предстоящего разговора. Хосок окинул скептическим взглядом своего недопсихолога и разразился хохотом. Юнги вот уже который год таким образом забавлял своего друга: он мастерски научился копировать некоторые привычки Хосока из его врачебной практики, иногда стараясь тем самым немного разрядить обстановку и приободрить парня. Мин прекрасно знал, каким невыносимым порой бывает Тэхён: его хлебом не корми — дай только повод поревновать лишний раз. А Хосок, когда становилось совсем невыносимо и тяжко, прибегал к Мину, чтобы выпустить пар и периодически нализаться в дрова (но это происходило нечасто, лишь тогда, когда Тэхён позволял себе слишком много, например, как сегодня). — Как бы абсурдно это не звучало, — Хосок в очередной раз давится новой порцией смеха и сгибается пополам: он истерично ржёт уже минут пять и, кажется, даже начинает плакать. Юнги стоически ожидает, когда припадок истерики спадёт, но в голове всё же прикидывает, стоит ли вызывать кортеж из дурки для друга или парня всё-таки самого отпустит, без посторонней помощи. — Тэхён приревновал меня к твоему соулмейту, — выдаёт, наконец-то, подостывший Хосок и откидывается на спинку дивана. — Оу, эмм, — Юнги теряется в мыслях из-за сказанного, но, вспоминая, что ЕГО СОУЛМЕЙТ сейчас находится в доме Хосока с этим ненормальным блохастым отребьем, тут же меняется в лице, отображая на нём весь спектр самых убийственных и грозных эмоций. Он быстренько вскакивает с дивана, намереваясь бежать в соседний дом и вызволять свою половиночку из лап ревнивого кровожадного монстра, и начинает вопить: — Хосок, блять! Какого хрена ты оставил своего неадекватного с моей мышкой?! — Так, тише-тише, Юнги, успокойся, — Хосок тут же срывается с дивана и хватает друга за запястье, рывком притягивая к себе, а затем опускает их обоих на мягкое сиденье. — Тэхён безобидный, ты же сам знаешь. Он только словами довести может, а на деле — миролюбивая милашка. И я ему сказал позаботиться о пациенте, и как бы Тэ не был взбешён, он проследит за его состоянием. Да и Гуки дома, в случае чего, всё проконтролирует. Да и что может случиться вообще? Не волосы же Тэхён кинется выдирать твоему хомячку, — Хосок посмеивается от абсурдности подобной мысли, но Юнги продолжает смотреть на того с опаской и недоверием, показательно пыхтя и раздувая ноздри. Чон на это лишь хмыкает и достаёт телефон, тыча им в лицо друга и показывая открытый диалог с братом: — Вот смотри, твой хомячок в надёжных руках. Он сейчас спит после анестезии. Гуки написал, что у них всё в порядке. Юнги громко выдохнул и откинулся на спинку дивана. Он вполне себе успокоился после того, как прочитал сообщение от Чонгука (всё же мелкому он доверял, ведь знал, какой тот ответственный!). — Чимин, — шепчет Юнги с блаженной улыбкой на лице. — Что? — Моего соулмейта зовут Чимин. Пак Чимин, — Юнги протягивает запястье, на котором проявились все буквы его соулмейта. Некогда витиеватые линии выстроились в полноценное имя ещё пару часов назад, в тот момент, когда Мин отдал своего хомячка в руки Хосоку, чтобы тот зашил ему лапку. А затем Юнги на радостях от обретения своего соулмейта, как ненормальный, скакал по гостиной до тех самых пор, пока Чон вновь не оказался на пороге его дома. — Ох, поздравляю, Юнги, — Хосок пристально всматривается в имя на руке друга, и у него даже поднимается настроение, — я же говорил, что вы обязательно встретитесь. Я очень рад за тебя, правда. Юнги кивнул смущённо и потянулся к бутылке, разливая красную жидкость по бокалам и протягивая один из них другу. — Итак, то есть, ты хочешь сказать, что мой соулмейт стал причиной вашего очередного скандала? — у Юнги от этого «мой соулмейт» в душе цветочки распускались, и внутри становилось так тепло, будто его всего припекало весенним солнышком в полдень. — Ага, очередной приступ ревности. Житья мне не даёт. Он всегда недоверчивым был, но после того случая с павлином вообще как с цепи сорвался! — Хосок принимает бокал и тут же опрокидывает в себя половину. — А как увидел, что у нас дома мой очередной пациент, так весь обозлился и следил за мной, как ненормальный, пока я зашивал лапку, представляешь? Юнги кивает с сочувствующим выражением лица и поглаживает друга по спине, мотивируя изливать душу и дальше. — Ну, вот что мне с ним делать, Юнги, а? — удручённо вздыхает Хосок, — я же ему сто раз говорил, что люблю только его и не смотрю ни в чью сторону, а он опять за своё. Сегодня вообще сказал, что боится, что я уйду к своему очередному пациенту, ведь сам когда-то был на их месте! Ну, представляешь! Что у него в голове творится, вообще не понимаю. — Мда, блохастик твой тот ещё подарок, что говорить, — Юнги подливает алкоголь и залпом выпивает бокал, продолжая: — Я, когда с ним познакомился, сразу понял, что с ним будут одни проблемы! А ты вечно твердил: почему вы не ладите, почему вы не ладите? — Это давно в прошлом, вы же подружились! Тэхён замечательный, на самом деле! — возмущённо фыркает Хосок на необоснованную критику своего возлюбленного. — Да-да, такой замечательный, что ты сидишь здесь со мной и выпиваешь, жалуясь на этого прекрасного человека, — Мин, предугадывая, что Хосок его сейчас начнет перебивать и оправдывать своего лиса, затыкает друга его же рукой с бокалом: пусть займет рот алкоголем, пока Юнги толкает умные мысли: — Чучело твоё рыжее — истеричка, и это факт. Любит он нервы мотать и себе, и другим. Наверное, поэтому ты в работе своей погряз, да? — А? — Хосок глупо хлопает глазами, пытаясь осмыслить вопрос, но так и тормозит с ответом. — Ну, вот смотри. Ты постоянно домой всякую животину таскаешь, хотя твоя клиника на соседней улице находится. Да и ты там не единственный специалист. Но ты продолжаешь работать, как проклятый, забывая о своём соулмейте. Значит вывод какой? — Какой? — шепотом спрашивает Хо, будто Юнги ему тут тайну бытия открывает. Так он ещё и придвинулся ближе, до сих пор не въезжая в то, что ему тут пытаются донести. — Ты ненормального своего избегаешь! Он, может, надоел тебе? Или ты устал от него? Может, и правда нашёл кого-то?.. — Что?! — Хосок аж в лице меняется от подобных подозрений. — Нет, конечно! Юнги, ты чего?! Я же Тэхёна люблю безумно! Я ради него на всё готов! Да я каждый день судьбу благодарю, что мне такой соулмейт достался! — Верю-верю, только всё это не мне ты должен говорить, — усмехается Юнги. — Тэхён, блять, я даже по имени его назвал, хоть и не подарок, но, как ты говоришь, твой любимый человек, а ты его отодвигаешь на второй план. Я знаю, что ты любишь свою работу, никто и не говорит бросать её, но перестань жить только ею. Да от такого тебя даже я бы давно ушёл, а он терпит. Ну, подумаешь истерит временами, он так внимание твоё привлечь хочет, я уверен. У тебя ведь семья есть, друзья, которым ты тоже очень нужен, не меньше твоих пациентов. — Чёрт, я ужасный парень, — сникает Хосок и подбирает под себя ноги, тут же обнимая себя и сжимаясь в комочек. У него вид такой жалкий и побитый сейчас, но Юнги уверен, что сделал всё правильно, сказав, как на самом деле обстоят дела. Мин отчаянно надеялся, что до Хосока всё же дойдёт, что тот, откровенно говоря, просто заработался и не видит ничего дальше своего носа. — Конечно, нет. Ты не ужасный, лису твоему повезло очень. Но в последнее время ты, действительно, погряз в работе и учёбе. Научись уже правильно распределять своё время и расставлять приоритеты. Того глядишь, и блохастик твой паинькой станет, и перестанет ревновать тебя к каждому столбу. Пойми ты уже, что всех спасти невозможно, и ты не мессия, чтобы всё одному тащить на себе. Возьми небольшой перерыв, и отдохните пару дней вместе. Выберитесь на природу или съездите куда-то. Просто побудьте вдвоём, как будто у вас медовый месяц. Хосок взволнованно смотрел на друга, мотая на ус всё сказанное. Он и правда не обратил внимания, что в одночасье превратился в эдакого заядлого трудоголика, что не замечает ничего и никого вокруг, делая этим несчастным своего соулмейта. Хосоку было очень стыдно, он даже готов был немедля подорваться и понестись на всех парах домой, чтобы вымолить прощение у Тэхёна, но обжигающий алкоголь (Хосок даже и не заметил, когда они с Мином перешли на напитки покрепче) расслабил тело настолько, что Хосок лишь вытянул ножки, устраиваясь на диване поудобнее. Ещё через пару бокалов Чон сполз с дивана и вырубился, тихо бормоча во сне имя своего любимого, сладко причмокивая губами и очевидно представляя того главным героем своих эротических снов. Юнги прямо съёжился от своих же мыслей, но что есть, то есть — у Хосока стоял так, будто Юнги ему тут не мозги вправлял, а порно-рассказы зачитывал. Вполне возможно, что Хосоку просто нужно было немножечко выпить и отдохнуть, а Юнги, как нельзя кстати и отличный психолог, и собутыльник, и друг.

***

— Хей, дружище, вставай! Юнги по праву можно считать довольно гостеприимным человеком: он и в пижамку переоденет, и одеялком накроет, и даже подушку выделит, но вот только слюнища с дивана обязательно заставит с утра оттирать и даже мокрую тряпку с вонючим дезсредством пихнёт в нос для пущего эффекта. Хосок, как только учуял сильный аромат еловых шишек вкупе с хлоркой, моментально раскрыл глаза, пытаясь принять сидячее положение. — Я бы на твоём месте так не лихачил, — Юнги заботливо протягивает другу бокал воды с шипучкой внутри, — а диван всё равно придётся оттирать, как не крути. Иначе лишишься такой доброй и понимающей жилетки, как я. — Да знаю я, знаю. Не в первый раз, — кряхтит Хосок, приподнимаясь на одном локте и пытаясь сфокусировать свой взгляд на бокале со спасительной жидкостью. — Ты вчера что-то разошёлся со спиртным. Помнишь что-нибудь? — Ммм, — мычит Хосок, приглаживая растрёпанные после сна волосы, — а который час? — Ну, скажем так, на работу ты уже опоздал. А вот завалиться домой в разгар рабочего дня и удивить этим своего ненаглядного — самое время. Надеюсь, ты всё осознал и вчерашний разговор не был бессмысленным. — Я всё понял, спасибо, — вздыхает Чон. — Ну, раз всё в порядке, то начинай, — Юнги как-то нездорово скалится и дожидается, пока Хосок опустошит бокал, чтобы вручить тому тряпку, ну, а что, чистота — залог здоровья. Хосок жалобно захныкал, плюхаясь обратно на мягкую подушку, но всё-таки забрал эту проклятую тряпку из рук друга. Если бухаешь и свинячишь в доме Юнги — будь морально готов, что тебя стопроцентно заставят убирать за собой, и никакая дружба, будь она даже с самого детства и скреплённая на плевках и крови, не освободит и не спасёт от тяжёлой участи. Пока Хосок делал жалкие попытки выкарабкаться из-под тёплого одеялка, сжимая в руках злополучную тряпку, он трижды проклял своё неумение пить. Вчера ему, нонстопом вливающему в себя алкоголь без разбору, было совершенно прекрасно, пока Юнги откровенно не ткнул в корень зла их с Тэхёном раздоров. Хосоку, страдающему сейчас от головной боли, даже показалось (но всего на минуточку!), что он буквально такой же, как та самая тряпка, которую он всё ещё сжимал в руке, готовясь к уборке. Такой же замученный, весь выжатый и видящий своё предназначение лишь в том, чтобы упорно работать и только. Но он ведь не тряпка! Да, Хосок признавал, что Юнги прав на все сто, судорожно припоминая детали их ночного разговора и оттирая несчастной тряпицей пятна с дивана. Винить было некого, Хосок сам был виноват в сложившейся ситуации и в очередной ссоре с любимым. Но он всё осознал, правда! Хватит с него! Работа должна отойти на второй план, и даже той самой тряпке нужны спокойствие и отдых. Быстро управившись с уборкой под строгим надзором хозяина дома, Хосок наспех умылся и почистил зубы своей дежурной щёткой на кухне (он в доме Мина гость не редкий, да у него даже комплект запасного белья здесь есть — мало ли что может случиться!). Он уже вполне прилично себя чувствовал, но был не совсем готов идти домой к любимому соулмейту на серьёзный разговор. — Ну, я пошёл? — неуверенно спрашивает Хосок, заглядывая в спальню Мина. Тот стоял возле зеркала и рассматривал себя со всех сторон. Чон так и застыл на пороге, с интересом разглядывая своего друга: вон как расстарался для своего соулмейта! — Эм, ну как я выгляжу? — Юнги приглаживает аккуратно уложенные волосы (неслыханное дело! обычно они находились в творческом беспорядке, и совершенно точно можно было сказать, что расческу видели только по очень большим праздникам) и пытается улыбнуться. Вышло, конечно, так себе и очень натянуто, но Юнги, правда, старался. Он даже вырядился в лучшую рубашку, чтобы предстать перед своим предназначенным во всей красе, и кажется, хотя Хосок не до конца был уверен, но в воздухе витал пряный аромат каких-то тяжёлых духов. Мин для встречи всей своей жизни подготовился основательно и сейчас, сияя, как огромная стоваттная лампочка, пялился на Хосока в томительном ожидании одобрения со стороны друга. — Вау, да ты настроен весьма решительно! — улыбается Хосок и, хватая того за руку, выпихивает за порог, — пошли уже. Наверняка, твоя спящая красавица тебя заждалась уже. Как только эти двое оказались внутри дома Чона, топчась на коврике и прислушиваясь к абсолютной тишине, царящей во всех комнатах, они пришли к выводу, что все обитатели до сих пор спят. Хосок приложил палец к губам и на цыпочках прошёл в гостиную, таща за собой Юнги. Они подкрались на тихое и мирное сопение, сопровождающееся редкими причмокиваниями, и пришли в умиление от увиденной картины. На уютном цветастом диванчике совсем уж по-хозяйски устроилась миниатюрная коротко стриженная блондинка. Она лежала ничком, выпятив попу кверху, и буквально выставляла напоказ свои полуобнаженные бёдра в крупной сетке и чёрной мини юбке, едва прикрывающей её ягодицы. Хосок даже присвистнул, но тут же получил укоризненный взгляд и шлепок по руке. Юнги, недолго думая, подскочил к своей спящей красавице (и не иначе!) и накрыл заботливо пледом. — Всё, иди со своим соулом разбираться, нечего на чужих смотреть, — Юнги отгоняет в сторону конкретно зависшего друга, с явным любопытством рассматривающего его соулмейта, и натягивает плед повыше. — Ага, я иду, — Хосок всё ещё топчется возле дивана, отмечая, что нужно дать рекомендации по уходу за швом, и смотрит, как Юнги трясущимися кончиками пальцев проводит по воздуху вокруг головы своей половинки, не решаясь дотронуться хотя бы до волос, — вечером обработай шов перекисью и смени повязку. Ну ты в курсе и до связи. Дверь захлопнешь, удачки! Юнги слышал слова Хосока будто через вакуум. Его всего затопило нежностью и эйфорией. Ну неужели это она, та самая, его предназначенная, его половинка. Наконец-то они встретились.