Любовь-Морковь

Как только Хосок скрылся из виду на лестнице, ведущей на второй этаж, Юнги расслабленно выдохнул. В присутствии друга касаться и даже дышать в сторону своего соулмейта Мину было невероятно сложно. Он столько лет ждал этой встречи, столько ночей представлял себе светлый образ своей половинки, что сейчас, когда она находилась прямо перед глазами, его охватило невероятное чувство робости. Мин с головы до ног покрылся мурашками лишь от осознания того, что вот, настал тот самый момент, когда нужно просто протянуть руку и дотронуться, наконец, до своего соулмейта. Только в действительности Юнги запаниковал и тупо застыл на месте. Парень сосредоточенно слушал тихое сопение спящей девушки, чуть склонившись над ней. Собственные глаза не могли убедить Юнги, что ему это всё не снится. Он для пущего эффекта отрезвления сильно ущипнул себя за предплечье и на всякий случай, крепко зажмурившись, проморгался несколько раз. Но она всё также спала и практически не шевелилась, лишь её рука соскользнула с дивана, чуть свесившись вниз. Всё, как и видел Юнги в своих снах. Маленькие, пухленькие и аккуратные пальчики точь-в-точь были отражением тех, что видел Мин в своих видениях. «Интересно, а на ощупь они такие же мягкие и нежные, какими казались?» Юнги долго топтался около дивана, уговаривая себя наконец-то дотронуться до своего соулмейта, но совесть горланила ему об обратном, ибо негоже тискать спящего человека. А парню хотелось именно затискать эту малышку, обнять и поскорее прижать к своей груди. Пока Мин боролся со своими желаниями и сомнениями, девушка зашевелилась, тем самым роняя покрывало на пол. Она перекатилась на бок и свернулась в позу эмбриона, подобрав к груди коленки и обнимая себя обеими руками. Блондинка так и не проснулась, но Юнги заметил, что у его половинки пухлые розовые губы и хорошенькие щёчки, а ещё маленький носик-кнопочка. Глаз с подрагивающими веками и ресницами почти не было видно: длинная белоснежная челка скрывала их. «Какая же она милашка!» Юнги отметил, что спящая девушка достаточно миниатюрная, но всё же ей было чем гордиться: блондинка обладала формами, которые не представлялось возможным спрятать под этой чёрной мини-юбкой. Восьмиклинка предательски задралась и обнажила перед Мином пышные ягодицы, облачённые в сетку, и красные кружевные трусики. У Юнги чуть сердечный приступ не случился на месте, когда его глаза сами поползли изучать то, что скрывалось под покрывалом ещё несколько минут назад. Юная соблазнительница была облачена в гипюровый кроп-топ, под которым угадывался лиф красного цвета. Щёки Мина покрылись румянцем, его лицо вытянулось, а губы расползлись в смущённой, но довольной улыбке. Ну до чего же его любительница морковки была хороша! Он однозначно прощает ей её больную любовь к этому ужасному оранжевому овощу! Ещё немного полюбовавшись этим спящим комочком, Юнги подобрал с пола покрывало и накрыл дрожащими руками девушку почти с головой. Затем, набрав в грудь побольше воздуха и приказав себе собраться, Мин подхватил её на руки. А девушка-то оказалась в теле, парня аж накренило на один бок, и он слегка пошатнулся на месте. Вроде жрёт только овощи, но вон какая тяжёлая. Мин не был готов к такому повороту событий, но, как говорится, своя ноша не тянет, поэтому он получше ухватился за спину девушки и прижал спящую красавицу крепко к груди. Та вовсе и не думала просыпаться, лишь сладко причмокнула губками и уткнулась Юнги аккурат в шею, забрасывая на него свои руки. Мин слегка оторопел, но, стоило признать, ему понравился такой жест, и он бодро на полусогнутых ногах зашагал к входной двери. Добравшись с жуткой одышкой до своего дома, а затем и до спальни, Юнги как можно осторожнее опустил соулмейта на кровать, стараясь не разбудить. Расправив покрывало и уложив руки девушки поверх, парень наткнулся на своё имя на запястье, выведенное печатными буквами с заострённым орнаментом. Вот она, та самая, судьбоносная надпись на руке его соулмейта. У Мина внутри всё затрепетало, он, наконец-то, почувствовал ту самую заполненность недостающим и важным кусочком своей души. Сердце было переполнено светом и радостью, а Юнги разрывался между противоречивыми желаниями. Ему хотелось прикоснуться к маленькому личику, провести пальцем по коже и ощутить её мягкость. Но в то же время Юнги понимал, что это будет как минимум нагло и неправильно по отношению к незнакомому человеку, пусть и родственной душе. Да и мало ли что подумает девушка спросонья, почувствовав чужие прикосновения к своему телу. Мин никоим образом не хотел напугать свою половинку, поэтому кончиком указательного пальца осторожно сдвинул длинные пряди чёлки с лица и уставился на сладко посапывающую моську. На подрагивающих веках поблёскивали мерцающие золотинки, и были выведены аккуратные тонкие стрелки. Щёчки отливали персиковыми румянами, а пухлые губы были накрашены в нежно-розовый цвет. «Какая же она красавица!» Короткая стрижка так подходила этому милому кукольному личику, что Юнги подвис с открытым ртом, залюбовавшись своей половинкой. Мин был уверен: без косметики она выглядела бы ещё лучше. Но девушки... такие девушки. Парень старательно запечатлевал всё увиденное в своём мозгу и никак не мог оторваться, настолько сильно ему понравилась эта крошка: до коликов в животе хотелось уже, чтобы девушка поскорее проснулась, и они смогли пообщаться вживую. Ну почему она мучает его таким долгим ожиданием даже сейчас? Юнги буквально извёлся весь от нетерпения, но продолжал сидеть бесшумно, боясь разбудить свою красавицу. Однако, пораскинув мозгами о том, что нужно будет накормить соулмейта после пробуждения, Мин мысленно хлопнул себя по лбу и потянулся до верхнего ящика прикроватной тумбы. Он решил написать небольшое послание для девушки и в спешке удалиться на кухню. «Чимин! Не пугайся, ты у меня дома. Ну, в смысле, дома у своего соулмейта. Я Юнги, как ты уже, наверняка, знаешь. Как только проснёшься, то можешь принять душ, запасная одежда под запиской. Я буду ждать тебя в гостиной. Как выйдешь — прямо и налево». Юнги осторожно открыл дверцы шкафа, достав оттуда полотенце и большой махровый халат, и сложил всё под записку. А затем он, как радостный козлик, ускакал на первый этаж. Что же с ним делает этот его соулмейт!

***

Чимин проснулся спустя несколько часов и, поочередно продирая глаза, ещё долго метался по постели в попытках сфокусироваться на окружающих его предметах в этой комнате. Он сощурился, повертел головой из стороны в сторону и тут же зашипел. Последствия вчерашней пьянки давали о себе знать: головная боль стучала маленькими молоточками по вискам, а излишние телодвижения глухо отзывались внутри черепушки и ломкой во всём теле. Чимин, медленно поднимаясь на локтях, начал пристально осматривать помещение. Всё казалось таким знакомым, уютным и мягким, особенно эта кровать, на которой развалился парень. Засыпал он, кажется, в другом месте… Чимин резко хлопнул себя по лбу (о чём сразу же пожалел, ведь голова разболелась ещё сильнее) — как сразу не понял?! Он сейчас дома у своего соулмейта, почти по самую шею укутанный заботливо пледом. Только как, чёрт подери, он здесь очутился?! Чимин в спешке раскрылся и с громким «фух» снова плюхнулся на подушку. Он судорожно начал вспоминать вчерашний вечер, но последнее, что всплыло в его не протрезвевшем до конца мозгу, было то, что заснул парень в гостиной Тэхёна и Гука. Напрягая свои извилины и морщась от головной боли, Чимин медленно опустил глаза вниз, осматривая себя с головы до ног. Он по-прежнему был одет в тот откровенный наряд, который одолжил накануне у Тэхёна. Ну, по крайней мере, одежда осталась при нём. Сидел костюмчик, конечно, отлично, совсем как влитой, и если бы не одно «но», скрывающееся под тугими кружевными трусиками, то Чимин бы вполне сошёл за девушку. Прошлой ночью он со своими новыми приятелями напились до таких чёртиков, что устроили дефиле в гостиной дома Чонов и общим голосованием подобрали Паку «сногсшибательный» наряд. Затем под хохот и улюлюканье Гука, Тэхён накрасил и уложил волосы блондину так, что родная мама бы не разглядела в Чимине парня, а уж Юнги и подавно. Собственно для новоявленного соулмейта всё это и затевалось. Однако сейчас, ворочаясь в чужой постели и рассматривая себя в большое зеркало на дверце шкафа, Чимин охреневал от своего внешнего вида. Соблазнять он собрался, ага. Да в таком образе только на панель идти, а не перед соулмейтом красоваться! Вчера повеселились, и хватит! К Юнги нужен явно другой подход. Но для начала желательно бы отодрать себя от мягкой постельки. — Эх, сейчас бы вшторить чего-нибудь холодненького, — парень обречённо вздыхает и растягивается звёздочкой на кровати, мечтая о спасительной баночке пива, ну или на крайняк стакане воды. Давненько Чимин так не гулял, а тут и бухлишко, и компания, как нельзя кстати, подобрались так удачненько, что грех было не воспользоваться предоставленным шансом. Смутно припоминая, что ещё их троица вытворяла ночью, Пак краем глаза заметил на прикроватной тумбе свёрток с полотенцем и вещами. Подползая чуть ближе, он увидел сверху аккуратно сложенный вдвое листочек с красиво выведенным на нём текстом. Быстро пробежав глазами по содержимому, блондин скептически хмыкнул. Да, если судить только по написанному, Юнги — добрейший души человек и вся такая заботливая милашка, что если не знать его лично, то можно вполне себе обмануться. Чимин же знал куда больше! Пока он шарахался по дому Юнги пару недель в теле хомяка, шкерясь по всем углам и наблюдая за его хозяином, Пак для себя вынес только одно: ни фига Мин Юнги не милашка! Он — жадина, чистоплюй и педант до мозга костей! А ещё у него настроение скачет постоянно, точь-в-точь как у беременной бабы: то соловьём заливается и любезничает с покупателями, то косится на них с обезумевшим видом, будто и вовсе прибить любого готов, кто к нему обратится. Вообще неясно, что творится у Юнги в голове и какие тараканы у него там заведуют, но личность он крайне неоднозначная. Тот порой бывает жутко подозрительным и по сто раз подходит к двери, проверяя закрыта ли та, а ещё ночами он может просто слоняться по дому с потрёпанным блокнотом, бесконечно черкая в нём что-то. Пару раз Чимин наблюдал и за тем, как этот неуравновешенный пересчитывал фарфоровых слоников над камином и после каждого отсчёта с громким хлопком в ладоши подпрыгивал вверх. Интересно, а его окружение, состоящее всего из парочки человек, в курсе того, что у Юнги с психикой «ку-ку»? Мин, когда впервые обнаружил пропажу всего-то пары-тройки морковок из ящика, между прочим, доверху наполненного тем самым овощем, выл белугой и катался по полу. Вот ведь жмотяра! Подумаешь, несколько жалких морковок! Они вообще-то уже портиться начинали, а хомяк, считай, за бесплатно помог избавиться от некачественных овощей! Чимин после той драмы решил потрепать этому скупердяю нервы ещё сильнее: он изрисовал чердак надписями и рисунками первой попавшейся краской, найденной в этом доме, а затем, спрятавшись в шкафу, включил разрывающие голову звуки на телефоне. Действительно, было очень забавно наблюдать, как Юнги разговаривал со шляпой (!) и изводил себя мыслями вслух о том, что в его доме поселилось самое настоящее привидение. Да он сам будет похлеще любого сверхъестественного существа! Ну ничего, Чимин ещё ему и не такое устроит! Блондин, постанывая и кряхтя, сполз с кровати, кривясь от головной боли, и поплёлся в ванную. Благо у Мина она находилась в этой же комнате — хомяк знал теперь этот дом как свои пять пальцев. Скинув женские шмотки, которые жутко сдавливали и натирали всё тело, Чимин схватил первый попавшийся пузырёк с гелем и запрыгнул в душ. Уже стоя под прохладными струями воды и яростно смывая с себя боевой раскрас, парень обдумывал своё появление перед соулмейтом. Выстроив несложную логическую цепочку, Пак догадался, что именно Юнги и принёс его к себе домой. Получается, тот увидел Чимина в этом наряде, а значит, вероятнее всего, он подумал, что накрашенный блондин — это девушка. И раз уж до сих пор Мин не заявился в комнату с разборками, да ещё и написал милое послание, то подвоха он не заметил. Но Чимину придётся Юнги огорчить, потому как влезать в тэхёново безобразие он больше не намерен. — Ну что ж, я ведь и без всяких тряпок красавчик, — Чимин промакивает тело и волосы полотенцем и накидывает на плечи халат. — Так что встречай, дорогой соулмейт, свою чистую, невинную, скромную, но не совсем девушку. Пока Пак принимал душ, он вспомнил, что вчера в его пьяном мозгу мелькнула занятная идейка, которую Чимин и решил воплотить в жизнь. Ведь по собственным наблюдениям и рассказам друзей Мина — тот личность непростая и крайне категоричная. А терять своего предназначенного только из-за того, что у него, у Чимина, между ног болтается пара яиц, он явно не собирался. «Ничего, эта жадина ещё прыгать от радости будет, что ему достался в соулмейты сам Пак Чимин, а не какая-то там монашка!» Пак в жизни самому себе не признается и не расскажет никому, что был до дебильной улыбки и приступа внезапной тахикардии рад, когда у него начали проявляться первые буквы на запястье. Он сразу смекнул, что его соулмейт парень, потому как в своих снах видел, как тот периодически возится с землёй и цветами и практически не ухаживает за своими руками. Они у него были прекрасными, утончёнными, с узловатыми длинными пальцами, но все мозолистые и в мелких порезах. И как, спрашивается, у такого чистоплюя (Пак только потом узнал, что его соулмейт до беспамятства помешан на чистоте) не хватает ума заниматься своим садом в перчатках?! А ещё Чимин пару раз замечал в этих самых руках дымящуюся сигарету, и, о боже, он готов был молиться на эту картину и мечтал увидеть вживую, как искусно обхватывают эти потрясающие пальцы никотиновую палочку и подносят её к губам. Список фетишей Чимина можно было бы продолжать бесконечно, и тот не предполагал, хотя в душе надеялся, что всем этим будет обладать его соулмейт, поэтому хотел встретиться с ним как можно скорее. Но потом вдруг как-то навалилась куча проблем: Чимин крупно поссорился с отцом, сбежал из дома и начал скитаться по окрестностям города. Причина банальна — распиздяйство и наглость сына. Пак, будучи на третьем курсе довольно престижного университета, стал периодически забивать на посещение занятий и начал, как он говорил, самовыражаться, бесконечно дерзя и выкидывая фортеля на парах, на которых иногда всё же присутствовал. Затем парень связался с компанией отбитого хулиганья и вмиг стал там своим. Чимин по натуре парень не глупый, у него просто внезапно открылась неимоверная тяга к адреналину и приключениям. А папа, к превеликому сожалению, этого не рассмотрел и не понял, сажая под домашний арест вполне уже взрослого парня. И вот тут Чимин забунтовал и взорвался, сбежав из дома, куда глаза глядят, прихватив рюкзак со сменной одеждой и копилку со скромными сбережениями. В это нелёгкое для Пака время все его мысли о родственной душе были вытеснены думами о том, как ему выжить на улице и не помереть с голода. Крайне подавленный, Чимин шёл, сам не ведая куда, полагаясь на внутреннее чутьё, пока ноги, а точнее его хомячий нюх, не привели парня в продуктовый магазинчик, расположенный в двухэтажном доме в близлежащем пригороде. В кладовой этого жилища всегда была куча еды и овощей, включая и так обожаемую им морковь. Счастью Пака не было предела, но тот был вынужден находиться в своём зверином обличье, потому как боялся, что его могут обнаружить и выгнать, ведь он одалживал (читать, как подворовывал) овощи, чтобы не откинуть свои лапки от голода. А потом Чимин увидел ЕГО. Того самого хозяина магазина и владельца этого большого дома. И вкрашился в него по самое не балуй. Незнакомец был невысокого роста, примерно как и он сам, худой и жилистый, но достаточно крепкий и выносливый: Чимин сам видел, как тот периодически отжимается и качает пресс практически без устали; с белоснежной кожей, тонкими губами и выразительными раскосыми глазами насыщенного карего цвета. А в один из дней Чимина можно было откачивать целой бригадой медиков после того, как он ненароком увидел своего краша, выходящего из душа. Пак тогда в теле маленького хомячка прятался за шкафом в спальне хозяина дома. У этого самого хозяина дома было на что посмотреть, а у Чимина давно не было секса. Он пищал и ликовал от размеров и форм, затыкая лапками рот, чтобы не проронить ни единого звука. Ну и ладно, что владелец магазинчика жадина и немного не дружит с головой: ведь у всех свои недостатки! А вот такие достоинства явно есть не у каждого! Чимин про предназначенного в тот момент даже и не думал вспоминать, поджидая теперь своего краша после каждого его похода в душ (и Чимину было совсем не стыдно!). Да кому вообще нужен какой-то эфемерный соулмейт, когда тут, прямо перед его носом, расхаживал такой горячий и сексуальный красавчик — просто вали и трахай до потери пульса. А спустя некоторое время тщательных наблюдений Чимин всё же узнал, что парня зовут Мин Юнги, и это было самым прекраснейшим именем, которое Пак только слышал. И вот буквально вчера все буквы на запястье Чимина проявились и просто… блять. Да быть такого не может! Мин Юнги — его соулмейт. Пак был обескуражен и даже немного разозлён этим фактом. Эй, природа над ним что, пошутила? Уготовила для него такого предначертанного?! С таким вредным характером и странными привычками? Юнги вообще чуть не прихлопнул маленького безобидного хомячка из-за какой-то жалкой морковки, скупердяй противный! Где Чимин так провинился-то?! Немного остыв и пораскинув мозгами, до Чимина медленно, но верно всё же дошло, что вообще-то, он в Мина втюхался с первого взгляда и как похотливая сучка тёк от его внешнего вида, поэтому, ладно, спасибо тебе, судьба, за такой подарок! Ему бы радоваться, а вместо этого он накручивал себя еще больше: Юнги вообще-то девушку ждал, а не счастливого обладателя члена между ног, как у него самого. Прокрутив в голове всё произошедшее с ним за последнее время, Чимин для достижения цели (покорения сердца своего соулмейта) решил придерживаться образа, который, по рассказам Тэхёна, Юнги представлял в своей голове. Взлохматив белокурые волосы и растерев свои щёки до яркого румянца, Пак отправился вниз покорять неприступную вершину под названием «Мин Юнги». — Юнги? Ты где? — Чимин негромко позвал хозяина дома, замечая посреди гостиной накрытый стол с парой тарелок и незажжённых свечей. «Вот ведь романтик!» Блондин достаточно громко покашлял, привлекая внимание к своей персоне, и, не обнаружив никого, кто бы откликнулся на его зов, тут же направился к угощениям на столе. После вчерашнего неимоверно хотелось пить, есть и спать. Первые два пункта он собирался исполнить прямо сейчас. Перебирая маленькими пальчиками аккуратно нарезанные кусочки моркови, Пак с удовольствием запихивал их себе в рот и с громким мычанием и прикрытыми от удовольствия глазами жевал их. Блондин резко замирает с набитым ртом, когда слышит позади себя тихое: «Чимини, ты проснулась?». Быстро проглатывая пищу и чуть не поперхнувшись, Пак медленно на пятках разворачивается и, смущённо улыбаясь, с придыханием выдавливает из себя: — Здравствуй, Юнги. Эмм… Искра, буря, безумие, потеря сознания от счастья… Как бы не так! Юнги стоял неподвижно в дверях гостиной с широко распахнутыми глазами и, кажется, вообще не дышал, а его лицо стало ещё бледнее обычного. Чимин даже напрягся, переживая, как бы его половиночку удар сердечный не хватил, но с места так и не сдвинулся. Мало ли что его соулмейт учинит в таком состоянии, а тут на столе средств для самообороны хоть отбавляй. — Ты кто, блять, такой? — резко пришедший в себя Юнги стремительно подлетает к незнакомцу и хватает того за руку, — и как ты оказался в моём доме, да ещё и в моём халате?! А?? — Юнги, я Чимин. Пак Чимин, — Пак с опаской косится на разозлившегося Мина и пытается освободить своё запястье, — я твой соулмейт, предназначенный, дарованный судьбой, называй, как хочешь. — Чего, блять?! Какой нахер соулмейт? — Юнги начинает закипать и усиливает свою хватку на чужой руке, — мне помнится, что я приносил домой девушку, — взгляд падает на распахнутый ворот халата, из-под которого выпирают ключицы и угадываются очертания крепкой, но, к сожалению, не женской груди. — Во-о-от с такими формами, — Юнги очерчивает свободной рукой изгибы своей половинки, которые он лицезрел ещё пару часов назад, — и в коротенькой юбочке! И где всё это сейчас?! — Нууу… Эээ… Я вчера был у Тэхёна, а он… мы немного выпили… и вообще, я почти ничего не помню! Но мне очень стыдно и неловко, что ты видел меня в таком виде! — Чимин всхлипывает и одёргивает ворот халата свободной рукой, чтобы прикрыться. Он крутит запястьем в попытках избавиться от стальной хватки, но всё тщетно, Юнги словно клещами впился в руку и, видимо, совсем не собирался её отпускать, — Юнги, я говорю тебе правду... — Парень, ты меня разыгрываешь что ли? — Мин ближе притягивает к себе незнакомца и хватает того за грудки. Он щурится, осматривая лицо испуганного блондина, и трясёт того за халат. — Сговорился с этой блохастой лисой? Совсем уже охренели! — Нет, всё не так! Я не вру тебе! — Чимин кое-как изворачивается и, задирая длинный махровый рукав, машет своим запястьем перед носом Юнги. — Видишь? Тут твоё имя! — Этого не может быть, — Юнги выпускает скомканную ткань из рук и начинает пятиться назад, ошарашенно пялясь на руку блондина, — не может, не может этого быть… Но как же… Это всё сон, очень плохой сон… Юнги, конечно же, рассматривал такой вариант, понимая, что его соулмейт вполне себе может оказаться парнем, но чтобы это произошло на самом деле… Ведь ещё утром он держал на руках девичье тело и умилялся красоте своей половинки, а теперь… Он даже не знает плакать или радоваться сейчас, ведь его соулмейт, наконец-то, нашёлся, как он и мечтал, только где же долгожданная милашка с маленькими пальчиками из его снов? Делая ещё пару резких шагов назад, Юнги не замечает сборившегося под ногами ковра, спотыкается об него, крайне удачно приземляется на пятую точку, достойно завершив падение ударом головой о подлокотник дивана, и тут же вырубается. Мда, вот тебе и потеря сознания при встрече со своим соулмейтом. Только от счастья ли?