Some kind of heaven

Чимину страшно. Этот страх точно холодными ремнями всё туже затягивается вокруг шеи. Он всем своим крохотным тельцем дрожит, дыша через раз. Всё это кажется дурным сном, и мальчишка щипает себя, сильно жмурится и шепчет самому себе, что скоро он проснётся. Что откроет глаза в уютной постели, а его дрожь будут унимать сильные руки, прижимающие к горячей груди. Но нет. Вот она, реальность — маленький ангелок забился в угол тюремной камеры, обхватывая себя трясущимися ручонками. Чимин уже потерял счёт времени, даже не думая о том, сколько он здесь находится. И никак не понимает, как так произошло: только с утра он был самым счастливым в мире, а теперь с ужасом осознаёт, что его ожидает ужасающий Верховный Суд, после которого его ждёт только лишь неизвестность. Суд этот проводится очень редко и только по тяжким грехам, что совершают ангелы. Его ведут высшие ангелы, или серафимы, а слушатели — ангелы рангом выше, чем обычные архангелы. И караются те грехи после этого всегда тяжко. Раньше, когда-то очень давно, он назывался Страшным Судом, и вершил его сам Господь Бог, Отец всего живого на земле. И именно там Чонгука, некогда одного из первых и сильнейших солнечных ангелов, изгнали из святых рядов, ссылая в Ад. Ему вырывали некогда белые перья одно за другим, поджигали прямо на нём и продолжали рвать. Чимина начинает с ещё большей силой колотить, когда он вспоминает эту историю из ангельских рукописей. Как вдруг до него доносятся некие голоса, а после он слышит шаги. В любопытстве и страхе он поднимает глаза, вглядываясь в тех троих, приближающихся к камере. Впереди два боевых ангела, а сзади родное лицо и кучерявые коричневые волосы. — Тэхён, — шепчет Пак, срываясь с места, а в следующее мгновение оказывается в семейных объятиях после того, как ангелы открыли массивную дверь решётки. — У вас пять минут, — хладнокровно бросили те, становясь чуть дальше. В груди Чимина слабенький огонёк надежды зарождается с каждой секундой, пока он обнимает старшего. Но он тут же опасно дрогнет, как видит в его глазах скорбную печаль и такой же страх перед неизвестностью. Или, что ещё хуже, догадками о том, чем всё может кончиться. — Ох, Чимини, — грустно вдыхает Ким, сжимая опустившиеся плечики, — мы с Юнги пытались опровергнуть решение на Суд, но… — отводит взгляд и не знает, как лучше сказать, — обвинения слишком сильны и весомы, чтобы мы могли перечить назначению Верховного Суда… Пак понимающе кивает, а сердечко сжимается от страха и осознания безысходности ситуации. Он уже пропускает слова друга о том, что они будут на его защите, что они обязательно что-то придумают, чтобы смягчить приговор. Ведь Чимин просто всё прекрасно понимает. — Меня всё равно изгонят с Небес, — тихонько, со слезами в голосе, произносит Чимин, отчаянно цепляясь за плечи друга. — Оторвут к-крылья и… и… Тэхён заметно напрягается и чуть отстраняет от себя мальчишку, беря его лицо в ладони. В глазах напротив он уже видит затухающий огонёк жизни. — Этому не бывать, малыш, — утешающе говорит тот, — мы с Юнги сделаем всё, что в наших силах, чтобы этого не случилось… — Время, — строго напоминают за решёткой, и стража уже открывает двери, чтобы выпроводить гостя. — Это конец, Тэхён, — Чимин мгновенно мрачнеет, — тут уже ничего не поделать. — Нет, не говори так, — у Тэхена внутри всё от боли ноет. — Не теряй веру, милый… Он не желает отпускать друга, оставлять его в таком состоянии, но стража ещё раз, но уже настойчивее повторяет «на выход», уже положив руку на плечо. — Скажи ему, чтобы он не винил себя, пожалуйста, — тихонько и с безумной горечью шепчет младший на ухо Киму при последнем их объятии. Он пытается приподнять уголки губ, а у Тэхёна кулаки в ярости сжимаются и глаза режет. И вот Чимин вновь остаётся в одиночестве, на не держащих ногах скатываясь по стене. Так же, как и слёзы начинают катиться по щёчкам, омывая его лицо. Он закрывает его руками, уже начиная плакать в голос, громко глотая соляную жидкость. Слишком больно принимать безвыходную ситуацию. До такой степени, что ангелок начинает непроизвольно, безудержно звать лишь одного. Того, в ком он нуждается больше, чем в ком-либо. Точно в бреду повторяет его имя, хотя и понимает, что теперь Чонгук не спасёт его. Никто не спасёт.

***

Если кто скажет, что у дьявола нет никаких обязанностей, что он попросту мается вечность, ничего не делая, то Чонгук просто перетрёт его кости в порошок. Он ведь должен следить за порядком в Аду, за тем, как проходят контракты душ и проверять разнообразные отчёты тех самых транспортировок душ, демонов и других существ мрака. Кажется, время уже приближалось к полуночи, а Чонгук всё не вылезал из своего кабинета. Но ему вот уже который час неспокойно. Он хмурится, потому что внутри всё скрутилось в тугой узел и до сих пор не отпускает. Что-то явно не так. Мужчина встаёт с кресла, открывает бар и делает несколько больших глотков крепкого коньяка. Однако в груди всё так же что-то сжимает, в голове невнятный голос словно усиливается, давя на виски. Чонгук угрюмо плюхается на диван, откидывая разрывающуюся голову назад. Он прикрывает глаза, и в сознании тут же всплывает светлый образ его маленького ангелочка. А в ушах раздаётся чёткая и отчаянная мольба: «Чонгук, прошу…». Мужчина вздрагивает, тут же глаза распахивая, глядя по сторонам. В груди противно щемит, а уши закладывает от ангельского голоса, эхом раздающимся в голове. — Сонджун! — рявкает дьявол, вставая на ноги, а перед ним уже образуется демон. — Немедленно найди Чимина и приведи его ко мне. Тем временем Чонгук нервно шагает по своему кабинету, а внутреннее беспокойство всё возрастает. Донесение о том, что его ангела нет в мире людей отнюдь не успокаивает. Конечно, это значило, что он там, в Раю, на Небесах. Другими словами там, куда нога создания мрака не смеет ступать. И тогда дьявол укладывается в одинокую постель, подбивая под себя подушку, что всё ещё хранила дурманящий запах персика. А Чонгук вновь не может спать без мальчишки. Как и не мог века до этого. А внутреннее волнение и не стихает вовсе. Такое чувство, что кто-то зовёт его, молит о чём-то. Только мужчина предаётся сладким воспоминаниям о своём мальчике, как в сознании громко и так реалистично раздаётся его дрожащий голос: «… молю, Чонгук, спаси меня… спаси, Чонгук… ты так мне нужен, пожалуйста…» Он с кровати моментально слетает, приземляясь задницей на жесткий пол и, тяжело дыша, пытается найти глазами ангела. Ведь его слова слышались будто наяву, точно сам Чимин говорил их прямо на ухо. — Проклятье, — в недоумении хрипит Чонгук, хватаясь за раскалывающую голову, — этого не может быть. Неужели…. ангел молится самому дьяволу, просит его о помощи и спасении? Чонгук срывается с места мгновенно, ведь это значит только то, что его Чимину нужна помощь. Он выходит из спальни, как вдруг мольба о помощи повторяется снова и с такой силой ударяет звуковой волной по голове дьявола, что его ноги подкашиваются. Чонгук пытается ухватиться за стол и скидывает с него все вещи, с грохотом падая на колени вместе с ними. Он утробно рычит, держась за голову, и сразу встаёт, понимая, что нельзя терять ни минуты. И мужчина, пускай и пошатываясь от ослабленного состояния, не перестаёт бродить по городу, пока демон-ищейка не информирует его о том, что в людском мире объявился Ким Тэхен. — Где он? Где Чимин? Что с ним?! — сразу сыплет вопросами дьявол, приближаясь к ангелу. Тэхен, кажется, на эмоциях забывается и, наплевав на то, кто перед ним, замахивается, с силой ударяя кулаком по челюсти. — Это ты виноват, ублюдок! — в слезах кричит тот. — Это из-за тебя! Это всё из-за тебя. Ч-Чимин~а… из-за тебя… это твоя вина… Чонгуку глубоко всё равно было на полученный удар, но он хватает боевого ангела за ворот кофты, чтобы хорошенько встряхнуть и привести в чувства. — Я спрашиваю: где Чимин и что с ним?! — сквозь стиснутые зубы холодно шипит мужчина, прожигая его взглядом. Мощная аура дьявола точно вернула Кима из эмоционального забвения в реальность происходящего. Он громко сглатывает, и ненависть в глазах сменяется на мольбу вперемешку с крохотной надеждой. — Помоги ему, прошу, — совершенно неожиданно меняется в лице и голосе Тэхён. — Он… его отправляют на Верховный Суд. У Чонгука глаза расширяются, ужасное чувство страха за самое ценное в мире по всему телу расползается, а собственные, старательно забытые воспоминания всплывают из закутков памяти. — Его точно лишат крыльев, а он… он не переживёт этого, Чонгук… Тот стискивает зубы, играя опасно желваками на напряжённом лице. Его глаза становятся черней самой тёмной ночи. Дьявол отпускает помятую одёжку парня и отворачивается от него, свою яростную злость пытаясь сдержать. Он издаёт протяжённое рычание и пинает лавочку в парке, что отлетает на несколько метров вперёд. Тэхён вздрагивает и к себе руки прижимает в испуге, осторожно отходя на несколько шагов назад от мужчины, от которого веет опасностью и мраком. — Когда Суд? — от тяжкого дыхания его грудь высоко поднималась и опускалась, а пара уже полностью почерневших глаз впилась во вжавшего голову в плечи ангела. — Ещё час, — выдавливает из себя Тэхён, сдерживая слёзы. — Я не позволю этим тварям что-то сделать с ним, — уверенно заявляет Чонгук. — Я не допущу этого. — Но ты не сможешь зайти — демонам нельзя ступать на святую землю… — Ради Чимина я всё смогу, — низким баритоном, от которого кровь стынет в жилах произносит мужчина. — И я не демон — я хозяин Ада и всего мрака. Мне всё можно. Клал я на вас и ваши запреты. Чонгук резко разворачивается, взмахивая своим чёрным пальто, презренно бросая последнее предложение уже через плечо. Пускай ему придётся перебить всех грёбанных ангелов ради сохранения одной пары белоснежных крыльев — он это сделает. Он всё сделает ради спасения и защиты своего маленького, хрупкого и так необходимого ему ангелочка, без которого дьявол не представляет больше своё бесконечное существование. Даже если ему самому придётся за это поплатиться. А он, несомненно, поплатится.