***
— Небеса раскалываются, ангелы не то, что против демонов, но и против самих ангелов плохо настроены, серафимы в Совете поднимают и так уже поднятый кипиш — другого времени вызывать меня в людской мир не было? Высокий мужчина со светлыми волосами по плечи и элегантном белом фраке на ходу произносит это, приближаясь к паре ангелов. Он замирает, как видит неподдельный испуг в печальных глазках мальчишки. — Помогите, Рафаил, пожалуйста, — слёзно молит Чимин, на что тот вскидывает брови. — Разве тебе уже не помогли? Попроси своего мужчину — он хорош в этом… — Это ему нужна помощь, — делает шаг вперёд к нему, прижимая ручки к своей груди. Теперь во взгляде высшего ангела уже промелькнул интерес. И, если до этого он собирался было уйти, вне зависимости от того, что бы ему сказали, то сейчас он готов выслушать. Хотя и догадывается о причине их срочной встречи. — Метка, — спокойно говорит Рафаиль. — Ему стало хуже? — О-очень, — Чимина передёргивает от воспоминаний жуткого зрелища. — Он точно… потерял над собой контроль? Я не знаю, Хосок, демон, сказал, что Чонгук не узнал бы меня и сделал бы больно… — Ты ведь не знаешь, что означает ангельская руна на теле демонического создания, — больше утверждает, чем спрашивает. — Это неимоверная, жгучая боль, что ангельским огнём прожигает его грудную клетку снова и снова, каждую секунду выедая плоть до кости и опять… — Прекратите! — вдруг прерывает его Ким, замечая, как с каждым словом серафима всё больше бледнеет ангелок. Он опускает на его подрагивающие плечики руки, поглаживая другой по спине. Крылья всё же Пак решил убрать, невзирая на протест старшего. — Я лишь говорю то, что будет происходить с ним на протяжении нескольких веков, — с абсолютно присущим ему спокойствием продолжает тот. — Он знал на что идёт, Пак Чимин, поверь мне. Чонгук готов был на эти муки, когда вырезал её… — Но я не готов! — вспылил младший, ладошку в кулак сжимая на груди. — Ты ещё совсем ребёнок, не понимаешь таких вещей. — Каких вещей?! — Чимин откидывает от себя руки друга, решительно наступая на мужчину. — Я не хочу, чтобы он страдал, чтобы он находился в таком состоянии, в котором я его видел! Поэтому и прошу о помощи, пожалуйста. Он хватает ртом воздух, в надежде глядя на высшего, а у самого внутренности от страха стягивало. Рафаил мучительно долго молчит, пронизывающим взглядом смотрит на съёживающегося мальчишку. И удивляется про себя. Удивляется искренности ангела, его светлых и трепетных чувств, его некой детской наивности, что и отчасти делает его таким очаровательным. Удивляется отношениям между дьяволом и малюткой ангелом, которые, кажется, на всё готовы ради друг друга. Рафаил прикрывает глаза, глубоко вздыхая, совершенно серьёзно произнося: — И пусть только Чонгук потом будет предъявлять мне претензии, что я позволил его драгоценному ангелочку пойти на такое. Надеюсь, ты понимаешь возможные последствия…***
Прогулка по Аду — не самое лучшее решение, которое может принять раненный ангел. Но выбора у Чимина не было — раз так сказал высший, то тот без раздумий согласился. Если раньше Пак думал, что самым мрачным местом в мире является дом Чонгука, то теперь он понимает, как ошибался. Вокруг совершенный мрак и тьма, окутывающая, казалось, сотни километров беспросветной темноты. Холодок проходится по коже, когда ангел отходит от внушительных размеров, оказывается, почти что настоящего замка дьявола. А в голове промелькнула мысль, что он обязательно заставит Чонгука устроить экскурсию по нему. Чимин продолжает идти по жуткой равнине, где выкорчеваны прогнившие деревья, виднеются обвалы ещё ниже, откуда доносились крики отчаянных душ, горящих в реках адского огня. Ангел почти не дышит, на трясущихся ножках идёт дальше, как наступает на что-то, с треском расколовшееся. Медленно опустив глаза, он вскрикивает и, пытаясь отступить назад, падает на зад, прямо напротив расколотого черепа. Он судорожно пытается отползти назад, как врезается в другую, уже побольше кучу костей, что рассыпаются в разные стороны. Ангел вскрикивает и быстро вскакивает на ноги, начиная бег. Но, складывалось такое чувство, что он бежал на одном только месте. Ангел жмурится и стряхивает головой, как впереди образовывается обрыв. Он вовремя тормозит, чуть шатнувшись, не желая даже смотреть вниз, откуда слышались самые настоящие вопли. Так страшно Чимину было только на Суде, и этот животный страх всё глубже под корочку кожи закладывался, мешая нормально дышать. Он сглатывает и уже продолжает идти. Что-то вязкое снизу мешает это сделать. Это что-то точно живое, но аномально холодное. Оно обвивает худую лодыжку, препятствуя движению. И только тогда Чимин видит, как некая смола, чёрная субстанция на этом месте рекой течёт, не разрешая ангелу выйти из неё. Мальчишка пытается вырваться. Дёргается в одну сторону, во вторую, но его крепко держат, а щупальца этого «нечто» выше пробираются, обволакивая уже трясущееся колено. Чимин делает рывок и, не задумываясь, расправляет крылья. Он взмахивает ими сильней и сильней, а от боли перед глазами тёмные пятна поплыли. И видит, как одно крыло пачкается в чёрном веществе, после сильно делая взмах. Чимин отдыхивается на четвереньках, опираясь руками о землю, сильно жмурясь не то от боли, не то от страха. — И как же маленький беззащитный святоша смог добраться сюда? –Твои грязно-белые крылышки видно за о-о-очень много. Скоро здесь соберутся остальные, но до этого мы знатно с тобой повеселимся. Кажется, расправлять крылья в Аду, было далеко не лучшей идеей. Чимин теряется и вскакивает на ноги, видя скалящихся созданий, больше похожих на человека, но с почерневшей местами кожей, трещинами на теле и обычными глазами. Мальчишка узнал в них низших демонов, отчего по спине мурашками дикий холодок прошёлся. Крылья будто свинцом налились, совсем не двигались, и он беспомощно крутился по сторонам, видя приближающихся действительно гиен. Однако ни один из них не успевает даже и пальцем коснуться ангела, потому что он оказывается за мощными чёрными крыльями, что долю секунды назад приземлились с вихрем перед ним. Чимин замирает, глядя на напряжённые мышцы спины и рук, сжатых в кулаки. Он слышит звериное рычание, и низшие демоны в рассыпную бросились бежать, куда глаза глядят, при виде владыки преисподней. Но ничего, дьявол запомнил каждого. — Чонгук, — тихонько выдыхает мальчишка. А в следующее мгновение грубые на вид руки бережно подхватывают его, взмывая вверх. Чимин жмурится от столько резкого и быстрого полёта, по инерции цепляясь двумя руками за шею мужчины. И открывает глаза только, когда ощущение полёта прекращается. Он сам слезает с сильных рук, которые после обвивают его талию и спину, трепетно прижимая к своей правой половине груди. Ведь на левой Чимин успел заметить руну. Мальчишка не шевелился, даже в ответ не обнимал, хотя и какой-то частью безумно хотелось. А вот Чонгук, напротив, так крепко обнимал его, уткнувшись носом в любимые светлые волосы, словно отчаянно. Как будто цеплялся, как будто он был единственным своим спасением, спасательным кругом утопающего. Чонгук даже не думал о том, как мальчишка оказался здесь, в таком опасном для него месте, он просто нуждался в нём, в его свете в его ответных объятиях. Потому сжимает руками его кофточку на спине, вжимая больше в себя, так желая ощутить, как его тоже обнимают маленькие ладошки, утешающие поглаживания. Но тот столбом стоял, дыша через раз, и не собираясь этого делать. Кажется, Чимин забыл, что пришёл сюда с целью спасти, помочь дьяволу, но в голове лишь прокручивается мысль, что обнимает не Чонгук: не его любимый мужчина, что столько раз защищал его, заботился и дарил незабываемые эмоции, а убийца его семьи. От этого мальчишку всего передёргивает, и он сам отстраняется, наконец решаясь встретиться с ним взглядом. Чимин в тихом ужасе отходит назад на несколько шагов, понимая, что вот-вот ноги откажут. Ведь вместо привычных тёмных глаз — кровавые из самых жутких кошмаров, впечатанных в сознание воспоминаниями из далёкого прошлого. Он не замечает горести в этих глазах и боли, потому что в голове лишь тот образ кровожадного дьявола и тот алый взгляд, полный презрения и злобы. — Т-ты убил моих родителей? — Чимин задаёт вопрос, который Чонгук надеялся никогда в жизни от него не услышать. Он не знает, что на это ответить. Жгучая боль ожога на теле меркнет по сравнению с той, что зарождается внутри, ломая рёбра. Так не хотелось, чтобы это ужасное прошлое всплывало, чтобы всё было как прежде, чтобы ангел видел в нём опору, защиту, а не убийцу. — Почему ты мне не сказал? — продолжает Чимин, зная ответ на предыдущий вопрос. — Ты ведь знал, что это я, так ведь? Даже тогда, когда я говорил, что у меня нет родителей, что моя семья состоит из друга и собаки, ты промолчал… Я открылся тебе, Чонгук, я доверился! — он чуть повышает дрожащий голосок. — А ты… ты просто промолчал. — Я не мог, Чимин, я просто не мог тебе этого сказать, — Чонгук делает шаг к нему, а тот, наоборот, отходит — Я не хотел видеть этот взгляд, который у тебя сейчас, не хотел, чтобы ты видел во мне монстра и убийцу. У ангела преграда сзади в виде скалы, на выступе которой они находились. Он прижимает к себе перепачканные смолой и грязью крылья. А мужчина оказывается в опасной близости к хрупкому телу. — А всё потому, что я действительно такой, — Чимин мог чувствовать на своём лице его горячее дыхание. — Но ты единственный, кто считал иначе. И я, король Ада, наводящий страх и ужас дьявол, действительно боялся не оправдать твои ожидания, боялся быть плохим для тебя… Мальчишка молчит и, не в силах больше смотреть в глаза, что приобретали уже знакомый тёмный оттенок, отвёл взгляд. Так больно… больно чувствовать сердцем эту убивающую любовь, а в голове понимать, что перед ним тот, кто лишил его материнского тепла и отцовской заботы. Взгляд вдруг цепляется за страшный ожог на груди Чонгука. А это ведь из-за него. Все эти его муки и страдания из-за него. — Ты жалеешь, что не убил меня тогда? — задаёт свой последний вопрос Чимин, вновь поднимая на него глаза. Лицо Чонгука всё такое же серьёзное, красивое, о его сжатые челюсти и линию подбородка можно было порезаться, а глаза такие яркие, выразительные, губы мягкие, в полоску сведены… Мальчишку снова уносит, и он до крови впивается ноготками себе в руку, чтобы прервать воспоминания о том, как эти губы мягко сминали его, шептали нежности на ухо. А мужчина вспоминает ту ночь, словно это было вчера. Так чётко помнит перепуганные медовые глаза, в которых блестели чистые слёзы. И от того мальчика исходила самая чистая, светлая и невинная аура, которую Чонгук очень давно не ощущал от ангела. «Надеюсь, я об этом не пожалею.» — воспоминание двенадцатилетней давности. — Нет, — твёрдо заявляет Чонгук, вплотную прижимаясь к мальчишке, на свой риск ставя руки по бокам от него. — Ни разу не пожалел об этом. Рафаил однажды сказал мне: «Каждому дьяволу положен свой ангел»… я не понимал его, пока не встретил тебя. Ведь ты мой свет, кроха, — переходит на шепот он, лбом упираясь в его и прикрывая глаза, — мой маленький ангелок… По щёчке Чимина скатывается жгучая слеза, исчезая где-то между прижатыми телами. Слова застряли в горле этим слёзным комом, а сердце рвётся из груди, желая оставить тело, что его не слушает. Оно тянется к мужчине рядом, просит остаться с ним, но мозг может приструнить, заставляя оставаться на месте и перестать биться так часто. — Я… я не могу так, — тихонько, с придыханием произносит Чимин, сильно жмурясь. И, неожиданно, он впивается в его губы горьким поцелуем, обескураживая застывшего дьявола. Мальчишка, пользуясь его замешательством, достаёт ангельский клинок и быстро ведёт им прямо по ожогу, вычерчивая мгновенно заученную руну. Чонгук глаза распахивает и отлетает от него, ощущая ещё большую боль, что испытывал до этого. Через вакуумную плёнку до него доходит тихая молитва ангела, а после его прикосновения пальцев ко лбу, отчего руна на теле засияла. Мужчину перекручивает от болезненного ощущения, пробивающего всё тело, но пальцы так и остаются на его коже, а после сияние прекращается, стирая ангельскую руну с тела дьявола. У Чимина глаза закатываются, а одно крыло, что было испачкано в стекающей медленно смоле, где ещё рваные дыры виднеются, точно ещё больше темнеет почти до основания. Силы покидают его, и Чонгук успевает подхватить хрупкое тельце. — Что же ты наделал, мой маленький?.. — печально шепчет, оглаживая ладонью его личико, после нежно накрывая его губы в невесомом прикосновении.***
Сильный и настойчивый стук в дверь пугает миссис Чхве, что только села в свою кресло-качалку у камина с чашечкой чая. Дождь за окном только усиливался, а гром с молнией прогремел в тот самый момент, когда дверь открылась и на пороге показался мужчина в чёрном пальто, держащий на руках бессознательного человечка. — Ох, Господи! — охает женщина пропуская того внутрь. — Нет — дьявол, — немного грубо бросает Чонгук. — П-проходите, проходите… Что же стряслось с этим мальчиком? — Позаботьтесь о нём, — словно приказывает мрачный мужчина. Он аккуратно укладывает своего ангелочка на диван под удивлённый и обеспокоенный взгляд миссис Чхве. Запоминает каждый миллиметр и так уже изученных черт и, наклонившись, в последний раз целует его в лоб, под раскаты грома исчезая так же неожиданно, как и появился. Исчезая на года из жизни ангела.