***
Чимин просыпается от назойливых лучиков солнца, бегающих по сморщенному личику. Он потягивается в уютной постели и сладостно зевает, переворачиваясь набок и обнимая подушку. Разглядывает нежные бежевые шторки своей комнаты в новом полюбившемся доме, где живёт на протяжении последних лет, что пролетели быстро, будто каких-то три дня. В этом доме он нашёл семейный уют, материнскую любовь и заботу. — Чимини, ты уже встал? — приятный голос женщины доносится за дверью после тихого стука. Миссис Чхве заглядывает в спальню и, видя, что мальчишка уже не спит, широко улыбается, заходя внутрь. Она подходит к окну и раздвигает шторы, освещая комнату солнечным светом. — Завтрак уже на столе, соня, — по-доброму усмехается она, — а мне пора бежать на работу. И, поцеловав ребёнка в лоб, взъерошила его и так растрёпанные волосы. Чимин что-то невнятно пробурчал, всё ещё держа глаза прикрытыми. В сознании невольно всплыли воспоминания, когда ангел просыпался в пуховом одеяле, находясь в крепких объятиях, а мягкие поцелуи покрывали всё, до чего губы могли дотянуться. Ангел вздрагивает от неожиданных моментов из прошлого, что заставляют кожу покрыться мурашками. Он сжимается весь в позу эмбриона, грустно изгибая бровки. Время, пролетевшее хоть и быстро, но не незаметно. Три года назад Чимин очнулся в чужой кровати, без ангельской оболочки, позволяющей смертным людям не видеть их, и с раной на сердце, когда услышал от доброй женщины, что его оставил здесь некий мужчина. Оставил… Что это значит? Думал тогда ангелок. Он на каждый шорох реагировал, на каждую тень — так надеялся, что Чонгук вот-вот придёт. Он верил, что тот заберет его… но время шло, а никто не приходил. Когда Чимин окреп достаточно, чтобы стоять самостоятельно на ногах, то хотел было отправиться к дьяволу. Однако путь в Ад ему был закрыт. Бедный ангел извёлся весь, пытаясь телепортироваться, но пробить демоническую защиту ему не удалось. Кажется, он уже забыл о своей обиде, что раньше грудь разъедала, о том предательстве, которое он чувствовал, когда узнал об убийстве родителей. Ему просто хотелось увидеть Чонгука, знать, что с ним всё в порядке, что у него получилось избавиться от руны. Он не мог думать о том, что тот его бросил, что он вот так просто оставил его после всего того, через что они прошли. Пускай у Чимина был Тэ, Юнги и даже Ентан, но мальчишка до безумия боялся остаться один, без Чонгука. Так страшно было думать о том, что он никогда его больше не увидит. И однажды он, точно маленький мальчик, горько заплакал, когда миссис Чхве спросила, всё ли у него в порядке. В этой женщине Чимин давно уже увидел свою маму, а теперь, живя с ней под одной крышей, стал считать её таковой. А она же души не чаяла в этом на вид подростке, за своего ребёнка приняла сиротку, которому некуда было идти. Совсем недавно, когда на Небесах всё успокоилось, Пак Чимина вызвали на слушание по делу об его изгнании. Рафаил, став новым главой Совета высших ангелов, приложил все усилия, чтобы убедить остальных снять приговор. И Чимин действительно обрадовался тому, что теперь вновь может вернуться на службу и быть архангелом. Однако извинился перед Тэхеном, сказав, что останется жить у миссис Чхве. Мальчишке нравится следить за людьми, помогать им и утешать. Только вот… больно и обидно было иногда слышать вслед от других ангелов нечто вроде «дьявольская подстилка», «грязнокрылый» или «ему не место среди ангелов». Но Чимин никак не реагировал, лишь потом, когда всё в себе скапливалось, ночью молча плакал в подушку. А свою работу продолжал делать всё равно.***
— Какого хрена на этом перекрёстке стал такой низкий уровень контрактов? — хмурится дьявол, разглядывая отчёт. — Он был одним из лучших и прибыльных: так какого черта?! — Г-г-господин, — трясся весь демон, — к этому перекрёстку теперь приставлен какой-то мелкий ангел… — И никто не может с этим разобраться? — раздраженно изгибает бровь. — Беспомощные идиоты, я сам займусь этим вашим мелким ангелом. Все равно Чонгуку уже осточертело находиться во дворце и ничего не делать. Он и в людской мир то не выбирался ещё, поэтому развеяться ему точно не помешает. Дьявол выжидает, когда на перекрёсток придёт отчаявшийся в жизни за сверхъестественной помощью. И вот он чувствует, как с того места человек призывает демона по свою душу. Из мрачной тени вырастает высокий мужчина в облегающей чёрной полупрозрачной рубашке, чью талию очерчивает кожаный корсет. Его выразительные тёмные глаза, фокусируются сначала на напуганной и, кажется, впавшей в ступор от вида «демона» девушке, которая готова была и душу, и тело отдать ему. И только после глаза перемещаются на того ангела, что крутился вокруг неё, пытаясь образумить. Давно прогнившее сердце дьявола готово было пробить грудную клетку и вместе со всеми внутренностями вырваться наружу. Так одновременно плохо и хорошо ему никогда не было. Ангел с золотистыми, точно спелая пшеница в лучах солнца, волосами выглядел абсолютно здоровым, крепеньким и, кажется, ещё более красивым, если это возможно. Чонгуку кажется, что он бредит, что это иллюзия, его сознание создаёт образ мальчишки. Но нет — Чимин сейчас, сосредоточений лишь на своей подопечной, ничего не замечает вокруг, только лепечет всё о том, что она прекрасна и добьётся всего и без ужасной продажи души. — Такому демону я готова отдаться бесплатно, — завороженно шепчет та, отвечая своему, как она думала, внутреннему голосу. Чимин весь надувается, по-детски топает ножкой и, разворачиваясь, на ходу начинает говорить, угрожающе (мило) махая кулачком: — Да как вы можете…! Ангел моментально застывает. Его рот так и не закрывается, а глаза на лоб лезут. Ручонка медленно опускается вниз наперевес с учащающимся сердцебиением, взявшим бешенный ритм. Его медовые глаза вмиг утопают в смоле напротив, и в их уголках, почему-то, скапливаются слёзы. Оба не дышат даже, неотрывно глядя один на одного. Каждый чувствует, как его тянет к другому, и понимает, как же, черт возьми, скучали. Много раз они представляли себе эту встречу, если она вдруг случилась бы, но не такую внезапную. Представляли, что сказали бы друг другу, ведь столько всего хотелось, столько слов нужно было сказать и услышать в ответ. Только вот сейчас ком у одного сухой, у второго слезный в горле. Первым отвисает Чонгук. Он прерывает длительный зрительный контакт и резко разворачивается, собираясь было убраться отсюда. — Ты снова просто вот так бросишь меня?! — возмущённо вскрикивает ангел, не находя лучших слов. Мужчина не шевелится, спина его напряжена и угрюма. Он перебарывал самого себя, здравый смысл, что велел немедленно уйти, и… чувства. Да, именно чувства, переполнявшие его, требующие сейчас же обнять ангела. Но он сжимает кулаки, взяв себя в руки. — Да, — твёрдо произносит Чонгук, разворачиваясь, — потому что я не хочу больше приносить мрак в твою жизнь… Звук звонкой пощечины разлетается по загородному пустырю, затыкая ошеломлённого дьявола. Чимин был на грани того, чтобы расплакаться, а его ладошка горела от удара по мощной скуле. Но, кажется, это подействовало, потому что Чонгук вновь смотрел в его глаза, а внутри стало как-то легче. — А меня ты спросить не собирался, как я понимаю? Ни в прошлый раз, ни сейчас! Ты не имеешь права решать за меня! — повышает дрожащий голос ангел. — Разве ты хотел, чтобы я был рядом, когда узнал о том, что я лишил тебя родителей? — горестно спрашивает Чонгук, и так зная ответ. — Я тоже нет. И я не смогу никогда забыть твоего взгляда, когда ты понял, каков я на самом деле. Монстр. Чимин жалобно сводит бровки домиком, отрицательно мотая головой. Да, ему было больно. Да, в некоторые моменты он не хотел видеть его и даже боялся. Но он не видел в нем монстра. Никогда. — Это ведь не так… — Я разрушил твою жизнь с самого твоего детства, — продолжает Чонгук, не слушая того. — И если мне плевать на всех остальных, если я ненавижу весь мир, то ты единственный, кому я боюсь навредить. А я делаю это неоднократно, находясь рядом. — Какой же вы всё-таки эгоист, мистер дьявол, — тихо говорит с печальной, скорее нервной усмешкой мальчишка. — А мне все равно хочется в твои объятия. Он резко поворачивается и исчезает, оставляя шокированного Чонгука в глубоком смятении.***
Чимин находит себя на крыше некого здания, откуда открывался красивейший вид на ночной город, горящий тысячью огоньками. Прохладный ветерок хлещет в лицо, смывая первые катящиеся по щекам слезки. Он делает глубокий вздох, наполняя лёгкие свежим воздухом, и успокаивается. Мальчишка стоит на краю и ждёт. Снова так покорно ждёт, что Чонгук придёт за ним. Со всей своей невинной глупостью надеется на это. Однако вместо дьявола сзади раздаются насмешливые голоса неких ангелов. — Это наше место, грязнокрылый, — фырчит какой-то парень, выходя чуть вперед. — Не подходи к нему, вдруг это передаётся, — остерегает его другой. — Ага, только если половым путём, — гогочет девушка, и вся компания начинает смеяться. У Чимина на сердце и так открытая рана, а теперь её залили ядовитой кислотой. Грудь обжигает обидой и несправедливостью. Эти токсичные смешки уже невыносимы стали. — Почему вы такие злые? — жалобно спрашивает мальчишка. — Мы же ангелы… перестаньте так вести себя, пожалуйста… — Ангелы? — изгибает бровь первый. — Ну-ка покажи свои крылья, «ангел». Чимин сглатывает, пятясь назад. Поясницей он натыкается на выступ крыши. Но те и не думали отступать. — Давай же, — подначивает парень. — Расправляй свои «ангельские» крылья. Не хочешь? Ну ничего, инстинкты сами всё сделают. И он, совершенно неожиданно, толкает того в грудь. Чимин вскрикивает, теряет равновесие и в следующее мгновение только понимает, что летит вниз. Спину прорезают два крыла, и после пары взмахов он вновь оказывается на той крыше, где ангелы уже расступились, оставляя место приземлившемуся. Чимин жмурится, понимает, что стоило улететь отсюда, но некий страх его к земле прижимает. Он притягивает к себе свои крылья, не позволяя презрительным взглядам рассматривать их. Они были целыми, мягкими и пушистыми, как раньше. Только вот… у самого основания, вдоль кости изгиба крыла перья были чёрными-чёрными. Прямо как у дьявола. Несколько следующих рядков уже светлее, переходя из мрачного-чёрного в серый, и последние линии самых длинных пёрышек, наложение одни на другие, были чистейше белоснежными. — Отвратительно, — бьёт по ранимой душе. — И как ты ещё можешь считать себя ангелом? — Х-хватит меня обижать, прошу… — Не то что? — с насмешкой сужает глаза другой. — Побежишь жаловаться своему демону? Дьявольская шлюха…! Только он это произнёс, как резкий вихрь припечатал его к земле, раскидывая остальных ангелов по сторонам. Грубая подошва чёрных высоких ботинок на шнуровке стояла на щеке испугавшегося парня, впечатывая глубже одной стороной лица в землю. — Повтори, — жёсткий, низкий баритон пробирает до дикой тряски. Ночь, казалось, ещё темнее и холоднее стала. Остальные ангелы округлили глаза, в немом крике раскрывая рты. До смерти было жутко и страшно. Аура самого дьявола окутывала и точно парализовала. — Ну, повтори, жалкий червяк, — ещё грубее говорит Чонгук, сильнее давя ботинком, из-под которого доносилось лишь отчаянное мычание. — И я не про то, что ты принизил меня, назвав демоном. Ангел мучительно дёргается под весом вжимающей его в грязь ноги. Чимин влажными глазками впивается в мужчину, заступившегося за него. Так сразу спокойно внутри, и, наконец-то, впервые за три года возникло чувство защищённости. И, честно, Чимину совершенно не жаль того парня, что сам себя обрёк на такую участь. — Нет так нет, — хладнокровно произносит Чонгук, а после намного ласковее, обращается к другому: — Кроха, не смотри. Повторять дважды не нужно, и Чимин жмурится, отворачивая голову. Он только и слышит жалобный вскрик перед громким хрустом проламывающегося черепа. Остальные ангелы истошно завопили и бросились врассыпную, а кое-кто успел даже и телепортироваться. Думали убежать, наивные. Чонгук займётся ими потом. А пока что он обращает все своё внимание на хрупкого ангелочка, прижимавшего к себе чуть подрагивающие крылышки. Такие необычные, чёрно-белые, но от этого ещё более прелестные. Всё ещё мягкие на вид и нежные. Чонгук подходит ближе и присаживается на корточки к сжавшемуся мальчишке. Он неуверенно тянет руку и, чуть задержав её, опускает на золотистые волосы, бережливо погладив. Чимин резко поднимает голову, встречаясь с тёплыми глазами и приподнятыми уголками губ. — Твои крылья всё так же прекрасны, Чимин. Они всё равно самые-самые красивые… — Только не вини себя, — тихо шепчет ангел, видя в теплоте взгляда ещё и безумную вину. — Я не хотел оставлять тебя, — признается дьявол. — Но я не видел иного выхода. Прости меня, маленький, за всё прости. Чимин дёргает мило носиком, пару раз моргает и вдруг налетает на мужчину с объятиями, аж повалив его на землю. Он чувствует обхватывающие его тело сильные руки, свои же обволок вокруг шеи, утыкаясь в неё. И понимает, как же это хорошо. А раз хорошо — значит правильно. Чимин не помнит, как нежнейшее касание губ на крыше здания переросло в страстный поцелуй, в котором приглушаются стоны, а сам он уже на знакомой постели не изменившейся комнаты. Чонгук рвёт на нем рубашку, припадая губами к затвердевшим соскам, заставляя тело под собой выгнуться навстречу. Чимин запрокидывает голову и закатывает глаза от удовольствия. Большие ладони властно мнут ягодицы, скользят на бёдра и раздвигают ножки. Пользуясь ещё одним чувствительным участком, что открылся ему, Чонгук оставляет влажные следы на шее. Там появляются его отметины, как и на всём остальном теле мальчишки. Дьявол снимает и его брюки, за щиколотку хватая ножку. А тот стонет в голос от блаженства, когда его кусают за внутреннюю сторону бёдра, после шершавым языком зализывая ранку. Язык этот ведётся дальше, прямо к кружевным трусикам ангела. Он ловко цепляет их зубами и стягивает, глядя при этом на раскрасневшегося мальчишку. — Обожаю, когда ты смущаешься, детка, — с кружевом в зубах усмехается Чонгук, отчего аккуратный маленький член ангела постыдно дёргается в возбуждении. — Смущаешь меня всегда только ты, —очаровательно прикрывает улыбку ангел. — Знаю, — мужчина сцеловывает эту улыбку, языком пробиваясь глубже. Чимин под его ласками млеет, сладостно стонет и просит большего, стыдливо прикрывая своё возбуждение ладошкой. Другой же убирает её в свою, переплетая пальцы. — Тебе нечего стыдится, — и опускается поцелуями ниже. Чонгук устраивается меж раздвинутых ножек, пробуя на вкус шикарные бёдра ангела. Тот вновь попытался прикрыться, когда язык проскользнул в опасной близости от напрягающейся дырочки. Дьявол тогда ловко перехватывает две кисти в одну свою ладонь и заносит над его головой, суживая глаза. — Куда ручки лезут, м? — Т-туда, — ёрзает попой Чимин, с мольбой глядя на мужчину. — Я сам, детка, — он горячо шепчет на ухо, играясь языком с мочкой, отвлекая, пока сам завязывает ему руки своим ремнём. — Попробуем так. — Быстрее… хочууу… — хнычет ангел, пока скованные руки остаются над головой. Чонгук же чуть привстает и любуется красотой хрупкого тела. Он опускает свои ладони на рёбра мальчишки, сжимая и ведя ниже. Они обводят контур тонкой талии, и кожа изящно сжимается и распрямляется меж длинных пальцев. Чимин изгибается в пояснице, когда бока оказываются в крепкой хватке ладоней. С утробным рыком дьявол рывком переворачивает мальчишку на живот, опускаясь губами на его лопатки, оставляя багровые следы и там. А тот оттопыривает манящий зад, вертя им прямо перед носом хищника. Чонгук одобрительно оглаживает ягодицы, упираясь своим членом меж них, начиная тереться. Из-за создаваемого трения хотелось ещё большего, отчего Чимин закусывает губу и сам двигает тазом навстречу твёрдой плоти. Он облокачивается лбом о связанные кожаным ремнём руки. — Ч-Чонгук-а, — глухо стонет, — хочу тебя… в себе… очень… А у дьявола крышу сносит от этих полувсхлипов и сладкой попки, толкающейся в его наливающийся белым веществом член. Он раздвигает половинки и горячо целует пульсирующее колечко мышц, слыша громкий стон прогнувшегося грациозной кошкой Чимина. А пластичный язык мужчины пробивается внутрь, начиная сразу же быстро двигаться туда-обратно, уже доводя мальчишку до предела. Чимина трясёт от спектра эмоций, он пытается помочь себе ручками, но их натирает жесткая чёрная кожа. Когда аккуратный член набухает, Чонгук хватает его в свои пальцы, сжимая до пронзительного стона кончающего ангела. Только тот было глубоко вздохнул, пытаясь привести дыхание в норму, как эстетичные пальцы, что были в его собственной сперме, по одному заходили в ещё не расстраханную дырочку, ускоряя и ускоряя темп. Горячее дыхание опаляло затылок, а Чонгук уже не мог растягивать своего мальчика, ведь возбуждение давило на виски, чуть ли не до темных пятен перед глазами. — Будет немного больно, кроха, — с завораживающей хрипотцой произносит он. И подносит головку ко входу, стараясь плавно войти. Чимин жмурится и непроизвольно пытается извернуться, отчего хватка на его поясе усиливается, а его самого тоже сильнее вжимают в матрас. Дьявол сначала целует шею, щеку, носик, а после, когда делает рывок и полностью заполняет собой узкую дырочку, то глушит вскрик в поцелуе. Из медовых глазок сами собой посыпались бусинки-слезы, которые Чонгук тут же слизывает, непрерывно шепча что-то нежное ему на ухо, начиная ещё тугие толчки. От этой узости хочется сразу на дикий темп сорваться и ничего не оставить от манящего тела. Но дьявол в своём мальчике двигается мягко и бережно, хоть и крепко держит за бёдра, точно оставляя следы от пальцев на них. Пока Чонгук постепенно углубляет толчки, меняет их положения и закидывает тонкие ножки на свои широкие плечи, рвано двигаясь, наслаждаясь растянувшимся мальчишкой и его расстраханным видом. Его ручки связаны ещё над головой и выпрямлены, отчего торс весь стрункой вытянут и при частых вздохах грудная клетка красиво поднималась. Чонгук перехватил его за талию и с помощью рук стал насаживать на себя, совмещая свои низкие томные стоны со звонкими и высокими. Последние толчки получились грубыми, да, но мужчина кончает в расслабленную от оргазма дырочку, доставая медленно член, рассматривая с нескрываемым обожанием личико ангела. В следующий раз Чонгук хочет видеть на нем свою сперму, на этих невозможных сексуально распухших от постоянных поцелуев губах. — У меня… — как-то виновато смотрит Чимин, ещё тяжело дыша, — ручки затекли. От переполнявших мужчину эмоций и чувств внутри к этому невинному созданию, лицо расплывается в ласковой улыбке. — Мой ты маленький, — Чонгук моментально наклоняется и избавляет тонкие запястья от грубой кожи ремня. — Но мне понравилось! — добавляет тот, хоть и немного кривясь от боли в мышцах. — Можешь потом меня полностью связать. Чонгук, что губами водил по натершимся до красно-синих полос ручкам, взглянул на него с огоньком интереса в глазах. — Ладно, ты сам предложил это, детка, — хмыкает дьявол, продолжая выцеловывать затёкшие ручки своего мальчика, тем самым и убаюкивая. Дьявол затягивает его в свои объятия так, чтобы он смог до утра, что наступит через пару часов, разглядывать черты его миловидного личика. — Ты даже не представляешь, насколько могуществен, — тихо-тихо шепчет Чонгук. — В твоей власти сам дьявол… как же тебе удалось нацепить на меня поводок? Чимин, что некоторое время уже мирно сопел, и тут сладко причмокивает губами, как будто назло, но на самом деле не специально, ерзает в сильных руках и отворачивается от него. Чонгук усмехается уже в блондинистый затылок, притягивая к своей груди крохотное тельце. И думает: заснёт ли он вновь спустя три года? А глаза сами собой закрываются, когда рядом, а значит в безопасности, его ангел. Только тогда он может спать спокойно.