***
Су с удивлением заметила, что весь вечер Кан Джу не сводил с неё внимательного взгляда. Подле него стоял Джун Хён, или точнее, Джун Пён, как привыкли называть нынешнего подданного Чонджона. Ки поняла всё без лишних слов, Хён предал их с братом, выбрал сторону врагов, тех, что когда вынудил клан Чан позабыть о спокойствии. — Говорят, бунт устроил род Чан, который император Тхэджо некогда отправил в ссылку, — начал вдруг наследник клана Мин. Ки сразу же догадалась, что он преследует какие-то свои цели, не заботясь о состоянии других. К тому же, Каны были свидетелями восхождения её брата, а значит, юноша хотел устроить какую-то ловушку. — Вы правы, господин Джу, это они так предательски вонзили династии нож в спину. К счастью, восстание было подавлено, а трон вернулся его истинным хозяевам, — со всей помпезностью сказал Ча Даль Бон, оставшийся на посту министра, — я очень рад этому. — Но по какой же причине тогда вы поддерживали лже-императора? — Я всегда был предан только государю Чонджону, великой династии Ван и её потомкам. Но дело в том, что много лет назад король Тхэджо поручил мне эту важную миссию… следить за кланом Чан. Так как Чан Джун доверял мне и поделился своими планами на Корё, я решил вступить с ним в союз, но с той лишь целью, что страстно желал помочь настоящим воинам государства вернуть всё на круги своя. Су даже не удивилась сему рассказу. Ча Даль Бон был всего лишь трусом, не более, он занял сторону победителя, позабыв о своём долге. Ну и пусть, ладно. Как говорят, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. — Но… почему же сохранили жизнь девице Чан? — Кан посмотрел на Су со всем презрением, на которое только был способен. — Она не настоящая Чан Ман Воль, просто… присвоила себе её имя. Как известно, наследник рода был не в себе, так что не смог уличить обман, до последнего верил, что его сестра выжила. Но это невозможно. А она, — министр указал на девушку, — убила лже-государя. Чонджон — милосердный император и позволил наложнице четвертого принца служить во дворце Дамивон. — Так она вновь рабыня?! — сей факт, должно быть, осчастливил Кан Джу. — Ну что ж, подойди сюда, рабыня, — последнее он почти выплюнул. И столько ненависти было в этом человеке. Су выполнила приказ без лишних слов, ибо знала, что Джу едва ли мог контролировать свои действия, хотя и причины подобного презрения были ясны не до конца. — Напомни-ка, рабыня, как твоё имя? (…Рабыня… …рабыня наместника Мин… …рабыня королевы Хванбо… …рабыня императрицы Ю… …рабыня принца Со… …рабыня императора Чонджона… …рабыня…) Прекратится ли это когда-нибудь, сможет ли девушка вновь дышать свободно, не боясь чужих нападков, не живя в вечном страхе? — Я задал вопрос! — Придет время — снега выпадут. Придет время — цветы расцветут. Придет время — перелетные птицы прилетят. Придет время — ребенок станет стариком. Придет время — кукушка закукует. Придет время — зажженная лампада потухнет. Придет время — скала запоет песню. Придет время — Белая Волчица сойдет на Землю, — наследник Кан сразу же изменился в лице. Он вспомнил эти строчки, они принадлежали девице в оборванной одежде, которую привезли в их лагерь. Она с ещё несколькими детьми сидела в клетке, и смотрела на всех так, словно готова была убить любого, кто приблизится ближе. Джу знал наверняка только одно, пленники — либо выходцы из клана Чан, либо их сподвижники. Они едва не подняли восстание, которое могло погубить так много жизней, а значит, жалеть их нельзя. — Ну же, пора заканчивать с ними… — воин потянул за руку одну из девочек, которая начала всхлипывать так громко, что её могли услышать все вокруг. — Не сопротивляйся! Хуже только будет! — Может, не нужно этого делать? Они же дети! — воскликнул второй, что был крупнее первого. Тот же ехидно усмехнулся. — Таков приказ господина! — Я первая… — девочка, захватившая внимание Кан Джу, смело вытянула руки вперёд, всем своим видом показывая, что не испытывает страх. Воин, немного удивившись, сказал что-то о том, что сегодня все успеют в иной мир уйти, переживать нет нужды, выволок девочку наружу. -…Придет время — зажженная лампада потухнет. Придет время — скала запоет песню. Придет время — Белая Волчица сойдет на Землю… — Что ты сказала? — Каждая выжившая мать будет есть плоть своего чада, а когда поднимется луна, дети восстанут из мёртвых и сожрут своих матерей, — она не смогла сдержать слёз, — Великая Белая Волчица, нет мне прощения за гибель рода Чан, но молю, — голос стал звучать жёстче, — не прощай этот народ! Не прощай тех, кто виновен в смерти моих близких. Не прощай, даруй им мучения и бесконечное горе. Пусть кровь наша, пролившись на землю эту, заберёт все счастье этих мест, что были когда-то нашим домом. Конечно, взрослые мужчины вряд ли поверили маленькой девочке, когда она говорила столь громкие слова. — Как твоё имя? — спросил воин, показавшийся ей более дружелюбным (если, конечно, подобное применимо в данной ситуации!). — Я — Чан Ман Воль, — удивлению мужчины не было предела. — Слышал, они молятся Богине Маго и Великой Белой Волчице, чтят древнюю религию. И по женской линии им передается дар видеть будущее, разговаривать с духами и даже… Богами. Если девчонка не врёт, то она следующая Жрица. Убить её, всё равно что подписать себе смертный приговор, — тот пытался вразумить друга, которому, по всей видимости, было наплевать и на Старых Богов, и на проклятие маленькой девочки. Что может один человек против целой армии? — Мы обязаны исполнить приказ господина, таков наш долг, — сказал первый воин, устало вздохнув. Он был верен семье Кан, верен Шинджу, в котором прошло детство и юность, где росли теперь его дети и где с улыбкой ждала любимая супруга. И стоит ли променять всё это на старые сказки о Богах, древних государствах, которые были забыты, почти стерты из памяти потомков? Нет, конечно! Преданность — важнее всего. Преданность себе, семье, государю! Между тем, в лагерь пробрался гость, появление которого не сулило ничего хорошего. Но до нужного момента он притаился, сделался невидимым для врагов. — Кун, Пхиль, господин Кан зовёт вас! — провозгласил громко один из придворных, которого взяли в качестве помощника.***
— Как твоё имя? — М-моё? — девочка стеснительно подняла взгляд на Су, та же в свою очередь кивнула. — Хи. М-меня зовут Джук Хи. — Джук Хи? — Да. — А твоя мама… её случайно не зовут Джук Лин? — Да, это моя мама. Ещё в детстве Ман Воль, чудом избежав казни, попала на городской рынок, где встретила уличных артистов. К слову, их было много, а денег совсем мало, однако бедную девочку, о происхождении которой трудно было догадаться судя по внешнему виду, приютила у себя госпожа Джук, клятвенно обещая сделать из Воль хорошую артистку. К слову, Ман Воль была если и не очень красивой, то довольно смышлёной и веселой, умела удачно пошутить, красиво говорить и танцевать (чему обучила её мама!). Время шло, девочка росла и радовалась тем крохам, что позволяла получить ей судьба. Не сказать, чтобы клан Чан жил в роскоши, наоборот, они почти ничем не отличались с виду от тех же крестьян, по этой причине Воль очень скоро привыкла к лишениям, отсутствию определенности. Так или иначе, Ман Воль была счастлива, что в её жизни есть хоть кто-то, готовый поддержать, понять и принять. Когда же артисты пришли в провинцию наместника Мина, всё вдруг резко изменилось. За неуплату налога всех взяли под стражу. С тех пор Су не знала, что сталось с друзьями, её саму же отправили сначала прачкой, а после и в услужение Мин Бао. И Боги, лучше бы ей стирать одежду в ледяной воде, чем выносить вечные капризы самовлюблённой и заносчивой дочери наместника. — Вы знали мою маму, да? — Су кивнула. — Сколько тебе лет? — девочка задумалась, а после принялась поочередно загибать пальцы, после чего подняла их к самому верху, чтобы Ман Воль разглядела получше. — Так значит восемь. Ты уже почти взрослая. Джук Лин может гордиться тобой. Где она, кстати? — девочка сразу же изменилась в лице. — Нас разлучили, меня с братиком во дворец привезли, в качестве рабов, — глаза Хи наполнились слезами. — А я… я буду рабыней до конца жизни? Разве я не могу быть кем-то ещё? — Ты можешь стать кем захочешь. Как ты пожелаешь. — Как пожелаю? — Да! — Тогда… у меня больше десяти вариантов? — Больше ста, — девушка с улыбкой посмотрела на звёздное небо, — взгляни на звёзды. Как думаешь, сколько их? — девочка пожала плечами. — Их больше сотни. Если умрёшь, исполнив свою судьбу, сможешь подняться на небо и стать звездой. Вот почему все звёзды такие разные. Никто не знает, какой звездой вы станете, когда исполните своё предназначение и, умерев, вознесетесь на небо, потому что итог зависит только от самого человека. Всё зависит от тебя, Джук Хи. Никогда не забывай об этом. Храни огонь надежды в своём сердце, даже если на мир опустилась тьма, — Ки обняла девочку, скучая по родной дочери, которая была одновременно так близко и так далеко. — Ты всё поняла? — Да, я не забуду ваши слова. За этой сценой наблюдал принц Сая. Он понимал, что Су никогда не оставит его мыслей и уже давно запала ему в душу. Возможно, она со временем бы приняла его предложение, свыклась бы, ради детей, которых любила больше жизни. Теперь же, когда Волк вернулся, девушка ни за что не бросит его, не выберет пятого наследника, пойдёт за Со и найдёт свою смерть. Как грустно, Су и Сая могли бы жить где-нибудь очень далеко, интриги и склоки прошли бы мимо них, не трогая сердца и умы.но стоило отдать Ман Воль должное, её амбиции и волевой характер, скрытые под маской смирения и отстраненности позволяли темноволосой получать желаемое. Взять хотя бы Ван Со, который ради благополучия простой наложницы согласился не только признать ненавистного старшего брата в качестве государя, но даже исполнять едва ли не все его прихоти. И Ён Хва, которая должна бы презирать Ки из-за всего произошедшего, благоволит девушке до сих пор. Однако врагов у Су также много, супруга императора только и ждёт, как бы сделать ей больнее. Хотя теперь и у Мин Бао появился повод переживать. Бао, какой бы красавицей не была, не в состоянии удержать расположенность человека, для которого важнее любви — рождение здорового наследника. Потому гарем правителя вновь наполнился веселыми голосами прелестниц, среди них принцессы, дочери министров и наместников, прекрасные чужестранки, родовитые и умные, любая могла занять место королевы (а претендовали почти все!). Ко всему прочему примешивалась ещё и ссора между Вдовствующей госпожой и супругой Чонджона. Девушка, которую императрица Ю так жаждала видеть в качестве невестки, была теперь ей ненавистна. И хотя для всех причиной было нарушение законов Мин Бао, истина была намного хуже. Королева боялась потерять власть и контроль над сыном, который всё меньше походил на прежнего себя. Хотя в покои из служанок пускал лишь Су, которая временами развлекала его рассказами о жизни вне дворца. Конечно, оба знали, что вместе они не из-за особого чувства, какие связывали Со и его наложницу, а из обычного страха перед будущим. Ки пусть и не простила правителю жестокого отношения, всё же надеялась, что так Бао не доберётся до неё. — Неужели это правильно, что человек, от рождения невинный, вынужден расплачиваться за грехи родителей? — Чхве Чи Мон как-то странно улыбнулся. Это был поистине умный и поразительный человек, который всех умел расположить к себе. Его высоко ценил первый император объединенного государства, что не могло не вызывать уважения и отклик в душе наследника. Было ли дело в умении подать себя, сказать то, что человек хотел услышать или каких-то других талантах, на этот вопрос Сая ответа найти не мог. Самое интересное, что этого и не требовалось, однако… астролог с самого детства, сколько помнил себя пятый наследник, умел завоевать доверие собеседника, рассказать ему секрет или даже будущее. — Нет, но… каждый сам для себя решает как поступить. Выбрать сторону победителя, предать, оставить на произвол судьбы или же, сжав ладони в кулаки, терпеть. Терпеть до последней капли крови, защищать и отстаивать то, что считаешь правильным. Кто-то забудет, а кто-то решит сражаться до самого конца. — Тогда, Су обречена на верную смерть? — Думаю, дама Ки не такая, как считают другие. — В каком смысле? — В детстве я сильно заболел и едва не погиб. Точнее, погиб, но после вернулся с того света. Так рассказывала мне матушка. Говорят, я не дышал меньше минуты, однако… произошло кое-что ещё, о чём я не сумел забыть даже по происшествии стольких лет, — мужчина внимательно смотрел на звёзды, с которых некогда не сводила горящий взгляд Джук Хи, — после смерти я словно попал в другой мир. И там я увидел так много интересного: железных птиц, что пролетали надо мной; высокие здания, которые, кажется, достигали само небо; свободных людей, для которых есть только человек, а не раб или принц. — Должно быть, тебе просто приснился сон, в котором всё немного лучше, чем в реальности. — Об этом суждено узнать точно лишь потомкам. — Но скажи на милость, какое отношение к этому имеет наложница моего четвёртого брата? — Дама Ки, как мне кажется, видит будущее. Возможно, это передалось ей от матери, жрицы, однако… есть вероятность, что девушка пережила смерть, как и я. — И как же ты понял это? — Трудно объяснить, нужно чувствовать. Если я правильно понял, то мы госпожой родственные души, — с некоторой иронией сказал придворный астролог. Тем временем к той, кому был посвящён данный разговор, буквально подлетел один из евнухов государя. Он что-то прошептал Су на ушко, отчего она явно расстроилась. Скорее всего, король желал видеть её. Другие могли подумать, что он испытывает некое влечение к наложнице брата, однако Сая был уверен, что здесь нечто другое. Возможно, император болен, по этой причине девушка постоянно заваривает ему особенный чай, рецепт которого, кажется, известен лишь ей.***
— Повелитель, — Су поставила поднос на стол. — Подойди, — угрожающие нотки в голосе мужчины заставили её вздрогнуть. Хотелось убежать, скрыться от колкого взгляда, от которого по спине бежали мурашки, однако девушка прекрасно понимала, что Чонджон может лишить племянников жизни, стоит Су не так посмотреть (настолько стал он бояться всех и вся вокруг!). Вдохнув полной грудью, девушка всё же приблизилась к императору. Тот с силой схватил её за руку, словно желая сломать её, причинить огромную боль. — Думала, сможешь ещё долго меня обманывать, да? — Чонджон отшвырнул её почти к самому порогу, девушка ударилась головой и так пронзительно закричала, что любому могло стать не по себе. С какой целью это было сделано? Да всё просто, на мольбы служанки никто не придёт, а иного способа показать всем, что император не один и вряд ли стоит его беспокоить, к сожалению, не было. — Простите, Ваше Величество, — девушка, превозмогая боль от падения, вернулась к мужчине. Через некоторое время он приказал подать ему чай, после чего его резко стало клонить в сон. Времени было мало, так что Ки принялась за поиски императорской печати, которую мужчина, не доверяя никому, оставил при себе. Девушка знала, что также император недавно составил указ, по которому может передать трон (не зря ведь она так долго была подле него, следила за каждым шагом, выжидала подходящего момента?!). Конечно, её могут казнить за подобное, но ей нечего бояться, если Волк вернётся в столицу раньше, чем всё обнаружится. Поэтому необходимо было как можно скорее покончить со всем раз и навсегда. Если Ён Хве удалось все же передать брату послание, тот уже в пути. Едва чернила успели высохнуть, как в покои ворвалась императрица, взгляд которой был полон злобы и презрения. Заметив «мирно» спавшего супруга, она хотела было отдать какой-то приказ (возможно, отправить «соперницу» на тот свет), но вспомнив о строгом наказе не трогать девицу принца, решила насолить той иным способом. — Госпожа, император не звал вас. Лучше уйти, пока королева Ю не узнала обо всём, — служанка испуганно посмотрела на Мин Бао, но та лишь отослала её, сказав, чтобы без приказа никто не входил внутрь. — Так-так-так… ты и сюда пробралась, мерзкая рабыня. Хочешь заполучить императора? Неужели думаешь, ты можешь сравниться со мной, красавицей клана Мин, а? — Вы всё не так поняли, госпожа, государь нуждается в особом уходе. Он болен, а я могу помочь. — Помочь? — смех императрицы резанул слух. Сейчас она больше походила на голодного монстра, готового наброситься на свою жертву. А уж когда она обратила взор свой на бумагу, что лежала на столе, то и вовсе пришла в ужас. — Ты хоть знаешь, что с тобой будет после этого? Тебя повесят, а твоих детей… о, твоих детей ждет настоящий ад! Уж я постараюсь, чтобы они света белого не видели. Можно сказать, твоему младшему сыну ещё повезло. Уродец не будет мучиться… — девушка вдруг тяжело задышала. В области сердца неприятно заныло. Она бы упала прямо на пол, однако Су помогла ей лечь на кровать. — Ч-что со мной такое? — Тсссс… не стоит тратить силы попусту, — Ки ухмыльнулась, — очень скоро все пройдет. Вам больно, Ваше Величество, но через пару минут вы заснете вечным сном. Тогда ваши с императором души соединятся. — Почему мне так плохо? Мою еду проверяли… — Вашу еду проверяли мои люди. — Не может быть… я их королева… — Вы можете считать себя королевой, однако в их сердце лишь одна госпожа… я. Я сделаю для них то, о чём вы по глупости своей забыли. Они жить хотят, а не существовать. Ваши непомерные налоги, жадность, алчность, бездумная трата денег, жестокие наказания… люди устали терпеть тиранию недостойных людей, выскочек, которым вы доверили управление. Кажется, Мин Бао хотела что-то сказать, но с губ её слетел один лишь стон боли, а после… она прикрыла глаза. Душа её покинула тело и улетела куда-то далеко, туда, куда был заказан путь всем врагам Ман Воль. Девушка спрятала указ в одежде, после чего покинула главный дворец императора. На улице её ждала служанка теперь ужё мертвой королевы. Су знала, что та слишком боится свою госпожу, а потому не посмеет тревожить. От Ча Даль Бона и остальных предателей она сможет избавиться после, однако одного она желала убить собственными руками.***
Джун Хён перешагнул порог покоев и сразу понял, что что-то не так. Он зажёг несколько свечей и увидел её. Ман Воль свой взгляд на него и была даже немного разочарована, ибо в глазах юноши не было ни удивления, ни страха. — Я всегда знал, что ты добьёшься своего, станешь сильной. — Почему ты предал брата? Он так любил тебя, дедушка и дядя тебя любили. — А ты? — Не уходи от ответа! — И ты не уходи, Чан Ман Воль, — юноша сделал несколько шагов навстречу. Девушка, почуяв опасность, вскочила со своего места и обнажив меч, взятый у Хёна, направила против него же. — Великая Жрица, клан Чан может гордиться тобой. — Почему не зовешь на помощь? Я ведь могу убить тебя, я забрала твоё оружие, — поведение друга детства удивляло её. — Я того и жду, уже многие месяцы моя душа не может найти успокоения. И я готов… уж лучше умереть от твоих рук. — Ответь: почему предал меня, моего брата, весь наш род? — девушка не желала его смерти, точнее, она сомневалась в правильности решения. Она ведь просто хотела узнать правду, вот и всё. Но ответа не последовало, вместо этого юноша выхватил из рук Ки меч, после чего пронзил им свою плоть. Девушка едва сдержала крик ужаса и отчаяния. — Нет-нет-нет… не смей уходить! — изо рта сочилась кровь, а на одежде появилось большое алое пятно. Ты будешь жить, слышишь? Ты никуда не уйдешь! — девушка хотела было позвать кого-то на помощь, однако он перехватил её руки, не желая отпускать от себя. Они вместе опустились на пол. — Зачем всё так? — Прости, Ман Воль, — улыбка далась ему нелегко, — я любил и люблю тебя больше жизни, помни это. Всё что я делал, было для твоего блага, но… кхх… каждый должен принести жертву. Считай, свою ты уже принесла, — у Ки сердце кровью обливалось. Вся её решительность наказать обидчика улетучилась, стоило услышать из его уст подобное. Нет, он вовсе не предатель, не притворщик. Он… всегда любимый ею человек, спаситель (если бы не смелость Джун Хёна, кидане бы казнили её ещё в детстве!). Однако же он вернулся за ней, не дал убийцам совершить задуманное. — Я люблю тебя, Ман Воль… — повторил Джун Хён, прежде чем глаза его стали стеклянными. — Край суровый, в море льда, есть река там, помнит всё она. Засыпай скорей, мой свет, и в той реке найдёшь ответ. Её воды, лишь нырнуть, всё расскажут и укажут. Так доверься глубине, но лишний шаг — и ты на дне… — девушка вытащила меч и отшвырнув его, прижала к груди мертвое тело друга.***
Он планировал нападение, собрал сторонников, подговорил взбунтоваться уставших от гнёта крестьян. Когда же пришла весть от сестры, Со направил всю мощь на осаждение дворца, однако этого не потребовалось. Ворота им открыли почти сразу. Ён Хва радостно встретила их, особенно Ука, которого считала погибшим (а тот не хотел появляться до определенного момента!). — Где Су? — В тронном зале. Мужчина увидел её впервые за долгое время. Она прижимала к груди подросших детей, которым уже исполнилось семь. Заметив его, девушка сказала принцу и принцессе подождать, а сама подошла к Волку, протянув тому лист. Развернув его, Со перевел полный удивления взгляд с наложницы на так вовремя прибывших министров. Они вышли на улицу, где их уже ждали жители дворца. — Да здравствует новой император Корё, да будут Боги милостивы к нему! — провозгласил придворный астролог. — Нет! Нельзя! — королева Ю к подобному готова не была. — У него шрам, он испорчен. Он не может стать императором. Нельзя! — даже сейчас его горячо любимая матушка делала всё, лишь бы не дать ему спокойной жизни. И почему? Чем он заслужил такое отношение? — Но Чонджон завещал трон ему. — Если всё так, пусть Со докажет это. Пусть… совершит ритуал призыва дождя. Если он достоин занять место Ё, то Боги не будут препятствовать ему, — чиновники, найдя это оптимальным, согласно кивнули.***
До ритуала оставалось всё меньше времени. И хотя Со нервничал, Су оставалась спокойной. Она будто была уверена, что всё у них получится, а враги будут наказаны по всей справедливости закона (и не только!). — Мин Бао хотела выдать нашу дочь за посла киданей. Она была поистине жестока. Однако же Боги покарали её, отобрали у гордячки всё, что было дорого. — Она умерла молодой. И мой брат. Говорят, они просто заснули и больше не проснулись. Разве такое возможно? — Тебе жаль их? — Просто я терясь в догадках. Ты хоть как-то причастна к этому? — сердце Су забилось с такой силой, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Но девушка, наконец взяв себя в руки, помотала головой. Если Со и не поверил, то виду решил не подавать. В конце концов, они с Ё едва ли были близки, наоборот, приходясь друг другу единоутробными братьями, им не давно было понять замысел родителей, каждый из которых думал не о детях, а в первую очередь, о самом себе.