Target on my back Lone survivor lasts They got me in their sights No surrender no Trigger fingers go Living the dangerous life © Skillet «Feel invincible» Словно ходячая мишень, Я вечно под прицелом. Сулит опасность новый день, В нем всё грозит расстрелом. -Lisyona-
Легкий сквозняк гулял по подземельям Хогвартса, залетая в пустые классы, ниши с ветхими гобеленами, проникая в щели между каменной кладкой древних стен замка, в гостиную, утопающую в зеленом бархате диванов и кресел, совсем немного, осторожно залетая в класс зельеварения, святая святых профессора Северуса Снейпа. Неподвластны ветру были лишь покои вышеупомянутого Профессора, который позаботился, чтобы никто и ничто не проникло в его обитель. Ученики полагали, что декан Слизерина, а в миру «упырь Снейп» живёт в темнице или гробу, но как же они ошибались. Северус Снейп ненавидел холод, сырость, темноту и сквозняки. Его покои могли удивить любого любопытного смельчака, который смог бы сюда проникнуть. Правда, благодаря параноидальному чувству самосохранения, Снейп наложил такое количество чар, что двери вряд ли поддались бы напору ищущих умов. Покои состояли из четырёх комнат: гостиная, спальня, ванная и личная лаборатория. Многие преподаватели могли лишь позавидовать своему коллеге, но на его вежливое предложение перебраться в сырые промозглые подземелья не покусился ещё ни один завистник. Аскетичный интерьер был выдержан в строгих формах и обманчивой простоте. Предпочтения были отданы мебели из красного дерева и насыщенному синему и серому цветам. Минерва Макгонагалл при каждом своем визите замечала, что Когтевран будет счастлив видеть его в качестве своего декана, на что Северус парировал, что Флитвик достаточно умён, чтобы управлять своим факультетом, Северус достаточно хитер и прагматичен, чтобы держать своих детей в узде, а она достаточно храбрая, чтобы приходить и разбрасываться идиотским мнением, которого никто не спрашивал. В спальне Профессора Зельеварения было тихо, а хозяин комнаты спал, вытянувшись в струнку под одеялом. Со стороны казалось, что он притворяется, настолько неестественным было положение его тела, слишком прямое и собранное. Его пробуждение было таким же «солдатским». Снейп распахнул глаза, садясь на кровати, и, взглянув на часы, встал, чтобы пойти в душ. Да, Снейп любил душ, и, чего уж тут скрывать, был не прочь понежиться в ванной по вечерам, давая телу долгожданный покой. Но если вы узнали эту слабость профессора, то Обливиэйт! И, пока тёплые струи воды стекали по лицу Снейпа, он обдумывал дальнейшие шаги, раскладывал по полочкам имеющуюся информацию, пытался представить своё место в планах Тёмного Лорда и в замыслах Дамблдора. Стандартное утро Северуса Снейпа: аналитика, прогнозирование, логистика. Сегодняшнее утро было другим, его мысли занимала его главная цель — лояльность Гермионы Грейнджер. А он как-то не привык думать о своих ученицах по утрам, моясь голым в душе, даже если мысли эти были далеко не романтического характера. Добиться лояльности. Что это вообще значит? Нет, определение этого слова ему понятно, но как это применимо к отношениям «учитель-ученица», он не знал. А когда Северус был в чём-то не уверен, это портило его настроение раньше, чем Альбус Дамблдор испортит его какой-нибудь искромётной шуткой за завтраком. Вчера ему так хотелось рявкнуть на неё, поставить на место, высказать пару нелестных замечаний по поводу её глупости и беспечности. И каждый раз, подавляя в себе этот рефлекс, он старался представить на её месте друга, но быстро понял, что таковых не имеет. Дамблдор не в счёт, эти отношения далеки от общепринятого понятия «друзей». Тогда он представил, что разговаривает с Драко, и, кажется, это сработало. Драко родился в период пика могущества Тёмного Лорда. Северус в то время был в фаворе вместе со своим другом, Рудольфусом Лестрейнджем, его братом Рабастаном и чокнутой неврастеничкой Беллой. Тогда ему казалось, что мир лежит у его ног, что теперь он КТО-ТО в этой жизни. Его боялись, уважали, он был ценен для Лорда, как искусный зельевар. Лестрейнджи всегда были сильнейшими сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть, самыми жестокими, самыми преданными. Не зря же они творили беспредел и нагоняли страх на волшебников после падения их Хозяина. Люциус был где-то рядом, но звёзд с неба не хватал. Он взял себе в жены младшую Блэк, но оба они оказались не того поля ягоды. Кто бы мог подумать, что эта спесивая пара полюбит друг друга и решит создать настоящую семью, ставя её превыше всего. Одно это перечеркнуло Люциусу дорогу к лидерству. Однако, он не терял надежды, и при первой же возможности упросил Северуса стать крёстным новорожденному Драко. О, Снейп пытался всеми правдами и неправдами увильнуть от этой обязанности, но Лорд решил по-другому. Гораздо позже Северус понял, что Лорд хотел привязать Северуса Снейпа к чему-то живому. Так, у Люциуса была жена и ребенок, у Лестрейнджа — какая-никакая, но тоже супруга и жажда власти и крови, а Снейпу Тёмный Лорд не мог позволить такой же привилегии, как у самого Волан-де-Морта — отсутствие слабых мест. План был не лишён своей логики, но Северус долгое время считал, что провёл всех. Младенец никак не влиял на его «гормоны» и трепета не вызывал. Но как же всё изменилось, когда этот избалованный малыш научился интересоваться чем-то, радоваться визитам крёстного и требовательно объяснять, что, вообще-то, согласно этикету, приходящие в гости приносят подарки для Мистера Драко. И Северус не сразу, не в один год, но поддался, проникся и прогнулся под нахальной детской непосредственностью. Он не был ему сыном, ничего подобного, но в иерархии привязанностей Снейпа стоял на чертовски выгодном месте. Ради крестника он мог пойти на определенные жертвы и поступки, прощал ему то, что не снёс бы ни от кого другого, поощрял его тягу к знаниям, закрывая глаза на заносчивость. Отсюда и место любимчика на факультете, отсюда и проблема, которая дала о себе знать через восемнадцать лет. Именно представив на месте Грейнджер Драко, он смог снести её вчерашние вольности. Казалось, что-то встало на свои места, когда он понял, что добиться расположения Грейнджер и не скомпрометировать их можно не розовыми соплями и романтическими бреднями, а просто… уступками. Она была так счастлива его помощи, содействию. Северус стал для неё решением проблем, и она дарила ему тепло карих глаз, с робким восхищением глядя на него. Что же, это лучший вариант как для него, так и для неё. Придя к согласию с самим собой, Северус выключил воду, облачился в одну из своих мантий и собирался нанести на волосы защитное зелье, но застыл на пол пути. Он, конечно, не красавец, но ведь можно приложить усилия не выглядеть «сальноволосым уродом». Снейп подошёл к зеркалу, маггловскому, к слову. Не хватало ещё, чтобы какой-то предмет интерьера высказывал ему замечания по поводу его внешнего вида. Что мы имеем: у него мягкий овал лица, высокий лоб, прочерченный парой-тройкой глубоких морщин, большой, кривоватый нос, угольно-черные глаза, губы, впрочем не слишком тонкие, не слишком полные, вечно изогнутые в издевательской усмешке, и, конечно, иссиня-черные волосы, выглядевшие сейчас вроде по-человечески. Северус не обладал пышной шевелюрой, но и сальными его волосы не были никогда. Прямые, длиной чуть выше плеч, они выглядели неопрятно из-за состава, который Снейп наносил каждое утро для защиты от воздействия вредных испарений разного рода зелий, которые он вынужден был варить для нужд школы и подрастающего поколения идиотов, ничего не смыслящих в искусстве снадобий. Можно ли избежать этого эффекта? Он никогда не задавался этим вопросом. Кому какая разница. Но сейчас, почему бы не постараться выглядеть менее отталкивающе? И с этими мыслями Северус убрал флакон обратно на полку, решив вечером сварить вариант, нивелирующий побочный эффект грязных волос, и, немного неуверенно посмотрев на нетронутый, подаренный Нарциссой Малфой, бутылек, раздражённо фыркнул и вышел из комнаты. С его чувствительностью к запахам, собственный парфюм будет вызывать непрекращающуюся головную боль. Наверное, от него пахнет флоббер-червями. И, недовольный собой и пустой тратой времени, Северус Снейп ворвался в Большой Зал, направляясь к своему месту, втайне надеясь выместить раздражение на Профессоре Вектор. К его неудовольствию, Септима сидела по левую руку от директора, чьи глаза сияли уж больно хитро, а на её месте… Ну конечно, Грейнджер, кто бы сомневался. Снейп со скрипом отодвинул стул, занимая своё место и лишь кивнул на приглушенное «доброе утро» от Мисс Грейнджер. У него не было настроения любезничать с ней, поэтому он налил себе свой любимый американо и, подцепив круассан с вишней, принялся ожесточенно и методично уничтожать свой нехитрый завтрак, представляя себя орлом, выклевывающим печень Дамбл… Прометею, естественно. Аромат вишни окутал мягким облаком, который принадлежал явно не слоеному изделию. Запах шел от её волос, нарушающих территориальную границу его зоны комфорта. — У вас очень приятный шампунь, Мисс Грейнджер. Покупали в Хогсмиде? Мгновенная тишина, накрывшая стол, и одинокий стук столового прибора о тарелку вернули его в реальность. Хотя, это же игра, не так ли? — Спасибо, сэр. Вообще-то, нет, Профессор, — абсолютно пунцовая, Мисс Грейнджер ковыряла вилкой свой омлет так, словно видела его первый раз в жизни, — Garnier с экстрактом вишни, — и, видя непонимание, добавила, — это маггловский шампунь. Северус что-то согласно хмыкнул, промокнул рот салфеткой и, встав из-за стола, направился к выходу из Большого Зала, намереваясь встретиться с Малфоем-младшим, которому он накануне отправил письмо с просьбой о встрече. С его уходом, словно кто-то включил громкость на телевизоре, звуки вернулись за преподавательский стол, и Дамблдор с интересом расспрашивал у Профессора Вектор, где она купила эту чудесную шляпку с брошью в виде Луны. А Гермиона Грейнджер пустым взглядом взирала на стол перед ней, думая о том, что от Профессора Снейпа тоже очень приятно пахнет… ароматом тлеющей свечи и чернилами. Она злилась на себя за то, что так смутилась на самое обычное замечание. Но ведь это же Снейп! Слизеринский урод, согласно единогласному опросу гриффиндорской гостиной. Победитель в номинации «самый огромный нос Магического Мира». И ничего он не огромный! Вполне себе благородный нос. Древние греки посчитали бы его профиль мечтой любого уважающего себя эллина. А его лоб, высокий, с редкими морщинами, свидетельствует о глубоких думах, в которых пребывает этот сильный человек. Гермиона готова была поспорить, что под мантией профессора скрывается подтянутая фигура, и вообще, это явное отклонение от темы. У него красивый профиль и овал лица, мягкие (откуда ты это взяла, Грейнджер) губы и глаза, ради которых можно убить. Темные, бездонные, как Глубокий Космос, пронизывающие тебя насквозь, буквально пригвождая к месту. Глаза, такие эмоциональные, живущие отдельной жизнью на строгом лице, в которых можно увидеть всю гамму чувств, от презрительного равнодушия до холодной ярости, как тогда, возле Визжащей хижины. Мерлин, Грейнджер, что-то не похоже, что такое описание дают неприятному, отталкивающему человеку. «Ты только что решила, что Профессор Снейп — счастливый обладатель интересной внешности, и позволила себе пофантазировать на тему его телосложения». Её вилка, прочертив в воздухе очередную завитушку, медленно опустилась на стол. Все инстинкты кричали «Ты влипла, Гермиона Грейнджер», «Опасно, очень опасно!». Пытаясь размотать этот клубок из стыда и дискомфорта, она пожелала всем приятного аппетита и поспешила в то место, в котором привыкла держать голову холодной — в библиотеку, оставив позади себя улыбающегося Альбуса Дамблдора.***
Тем временем молодой человек с платиновыми волосами и холодными серыми глазами выходил из камина прямиком в гостиную в синих тонах, одаривая её хозяина лёгкой ухмылкой и почтительным кивком. — Добрый день, Профессор Снейп, или лучше крёстный? Вы вызвали меня как первый или второй? — Драко Малфой, а это был, безусловно, он, выбрал себе кресло и небрежно опустился в него, закидывая ноги на пуфик. Молодой человек осунулся, щеки впали, а глаза сияли нездоровым стальным блеском. Драко был хорош собой, и даже эта трансформация, казалось, ничуть его не портила. Держался он эффектно, небрежно, нагловато и с достоинством. Если бы не одно «но». Северус буквально чувствовал его напряжение и страх, слишком уж хорошо он знал этого ребёнка. Настолько хорошо, что понимал — Малфой скорее пойдёт на эшафот, чем признается в чём-то подобном. Попробуешь предложить ему помощь — пошлёт к дьяволу, пожалеешь — разговор окончен, будешь уговаривать — не удостоит собеседника своим вниманием. Остаётся элемент шока. Дамблдор не зря дал понять, что у них только один шанс. И у него, Северуса, карт-бланш. — Я попросил тебя об аудиенции, как двойной шпион, — Северус опустился в кресло напротив, сложив руки на груди, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо крестника. — И вы так обыденно сообщаете это мне, Северус? — глаза Драко рыскали по лицу Снейпа в поисках подвоха. — Считай так. Либо мы с тобой договариваемся, либо ты ничего не вспомнишь и, — упреждая желание Малфоя-младшего выхватить свою палочку, напомнил, — я владею палочкой гораздо искуснее тебя, крестник. Давай не будем испытывать судьбу. Казалось, что Драко размышлял об этом секунду-другую, но в итоге кивнул, не спуская с Профессора настороженного взора. — Крёстный, — Северус даже вздрогнул от неожиданности, почувствовав неуверенность молодого человека, — я разговариваю с человеком на стороне Темного Лорда или Дамблдора? Пойми меня правильно, это принципиально важное знание, — теперь Северусу удалось завладеть всем вниманием Драко, который что-то лихорадочно соображал. На что же сделать ставку? И Снейп решился – полуправда, но не ложь. — Я на стороне своих интересов и твоих, как бы странно это не звучало. Я не желаю тебе зла. Ты и сам знаешь, что я дорожу тобою так, как не дорожу никем. И, отвечая на твой вопрос, сейчас я на стороне Дамблдора, — и ставка сыграла. Драко расслабился, облегчённо засмеявшись, искренне и открыто. — Святая Моргана, надеюсь, это ответ на мои молитвы, крестный. Я хочу верить тебе, мой отец просил меня верить тебе, когда я навещал его в Азкабане, но я должен был убедиться. Если ты на стороне Дамблдора, значит, это в твоих интересах помочь мне в моем деле, — уверенность и снобизм снова заняли устойчивое положение, и Северус наконец-то узнал привычного Малфоя, каким ему и полагается быть. — В последние пару дней я решаю проблемы всех и вся. Не обращай внимание, — отмахнулся Снейп в ответ на поднятую бровь крестника, — Теперь, когда градус нашей встречи стал гораздо выше и лёд тронулся, я могу предложить тебе выпить? — Огневиски, пожалуйста. — Не борзей, пожалуйста, — передразнил его Снейп и отлевитировал блондину бутылку сливочного пива, которое тот с ухмылкой поймал. — Ну, я же должен был попытаться. Вдруг ты уже считаешь меня достаточно взрослым. — Достаточно взрослым ты будешь не в этом десятилетии, Драко. Итак, вернёмся к нашему разговору. Ты неважно выглядишь. — И чувствую себя тоже, — хмыкнул Малфой, — Думаешь, нам сейчас сладко? Отца арестовали, журналисты осаждают Мэнор, мать ходит мрачнее тучи, а с недавних пор плачет без причины. Она, конечно, думает, что я ничего не замечаю, но я позволяю ей так думать, чтобы не задевать «фамильную гордость», — с горечью заметил он. — Она передавала тебе «привет» и сказала, что если я не приду к тебе и не поговорю, то она сама сделает это и будет «просить за меня, даже если придется принести Непреложный Обет», представляешь? — он снова напрягся, изучая выражение лица Снейпа. Впрочем, как всегда, безрезультатно. — Если Нарцисса приняла такое решение, значит дело дрянь, — согласился Северус, — Ты можешь доверять мне, если доверяешь своему отцу. Сейчас только я могу вытащить тебя из той ямы, в которую тебя кинул Тёмный Лорд. Ты бы ни за что не смог убить Дамблдора. Драко подавился сливочным пивом, с плохо скрываемым ужасом глядя на Профессора. Кажется, теперь он полностью уверился в правильности своих действий. — Ты знаешь? Как? Лорд? — и видя, как Северус кивает на каждое предположение, откинулся в кресле, — Значит, он не верит в мой возможный успех. Считает, что я — отработанный материал. Как-то… неприятно, надо признать, — он усмехнулся нагловатой развязной ухмылкой, но глаза полоснула ярость, — А зря. Может быть, мне бы удалось… — Не удалось. И советую тебе думать, прежде чем ты скажешь что-то ещё. Объясняю один раз, Драко. Ты умный парень, должен понимать. Для тебя нет пути назад к Темному Лорду. Ты не жилец, но, если и это для тебя не аргумент, — заметил Северус, когда Драко собирался было возразить ему, — то подумай о матери. Кто защитит её, пока отец в Азкабане, а ты, сломя голову, будешь пытаться сгинуть? Мне было поручено помогать тебе, не особо вмешиваясь, а после твоего провала я должен буду заменить тебя. И тут расклад такой. Первое, Дамблдор знает всё то, что знаю я. Второе, он хочет защитить тебя и обещает своё покровительство для ВСЕЙ твоей семьи, подумай об этом. Твоя семья не раз меняла сторону в угоду своим интересам. Поступи так же, поступи так, как поступил бы Люциус. Он бы поставил вас выше всех своих приоритетов, этого у него не отнимешь. Люц сделал ставку на Лорда и потерпел неудачу. Теперь он передал заботу о тебе и Цисси мне. Третье, так как, я уверен, ты уже всё решил, веди себя соответственно новой роли. Никаких «грязнокровка», «предатель чистокровных», «маглофил» и прочей ереси. Держи своё мнение при себе, будь умнее, отстаивай свою точку зрения по-другому, не нарывайся на идиота Поттера, теперь вы с ним в одной лодке. Ты понял меня, Драко? Понял? — настойчиво спросил он, понимая, что от этого ответа зависит успех их сегодняшнего диалога. Малфой долго смотрел на Северуса, обдумывая его слова. Он понимал, что этот вариант не идеален, несёт в себе много «но», однако выбирать ему не приходится. Сейчас он поступит так, как советует крестный, то есть будет действовать с интересах себя и своей семьи, а дальше посмотрим. — И какой у нас план? — спросил он, видя, как расслабляется Снейп. — До конца учебного года Лорд будет ждать, а значит, ты в безопасности, а до того момента мы… решаем проблемы по мере их поступления, — Северус не мог рассказать Малфою всё. — Не до конца откровенен, крестный? Впрочем, я понимаю, — задумчиво протянул Драко, — То есть, теперь я жду начала учебного года и приезжаю, как ни в чем не бывало. — Тебе небезопасно знать всё. Довольствуйся и этим. Это всё, что я могу для тебя сделать. Да, ты приедешь в Хогвартс, но играй свою роль. Ты должен выглядеть как человек, старающийся решить сложную головоломку. Вокруг слишком много ушей. Слизеринцы не должны ничего заподозрить, но Драко… без крайностей. Будь паинькой для директора, кто знает, может он — твоя гарантия на удачный исход, — и тут же, подводя черту и уводя разговор в другую сторону, — Естественно, ты идешь ко мне в ученики в этом году для подготовки к итоговому проекту. Мне так будет спокойнее, и Лорд будет думать, что я присматриваю за твоими действиями. — Кого ты ещё берешь? Меня, Блейза и Тео? — неприятный вопрос. Как бы Снейпу хотелось набрать именно эту команду. Хотя, стоило взять Грейнджер хотя бы для того, чтобы увидеть как неприятно будет поражена Минерва. — Нет. Боюсь, у директора на это свои планы. Могу сказать тебе лишь, что я беру Грейнджер. И предвосхищая твой вопрос, это не твоё дело. Помни, она из Золотого Трио. Держись к ним поближе, насколько это возможно, естественно. Считай это политикой. Северус ждал волну негодования, протест, вопросы, презрение, спесь, а получил — понимающую ухмылку. И, уже прощаясь, он услышал: — Тётя Белла заходила, — как бы обронил он, смахивая невидимую пылинку с плеча дорожной мантии, — Она была в великолепном расположении духа и поведала нам интересную историю про то, как ты влюбился в Грейнджер. Было очень занятно, но, — Драко посмотрел Северусу прямо в глаза, — Ты же знаешь, крёстный, что я на это не куплюсь. Скажи, ты тоже подстраиваешься под ситуацию? Не верю, что ты воспылал чувствами к ученице. Помню, мы когда-то говорили о том, что это для тебя омерзительно. — Вам стоит забыть об этом, Мистер Малфой. Так будет лучше. — Конечно, Профессор. Это будет интересный год для нас, — победно усмехнулся Драко, шагнув в зелёное пламя камина, оставляя позади себя раздосадованного слизеринского декана.