Made a wrong turn Once or twice Dug my way out Blood and fire Bad decisions That's alright Welcome to my silly life Mistreated this place Misunderstood Miss knowing it's all good It didnt slow me down. Mistaking Always second guessing Underestimating Look I'm still around © Pink «Fucking Perfect» Выбирая не те повороты, Я сквозь тернии искала свой путь, А ошибок круговороты — В этом всей моей жизни суть. Сомневающаяся, но не сломленная — Не дождетесь, не остановлюсь, Да, растоптанная, непонятая — Но Я все равно не сдаюсь. -Lisyona-
Грегори Грейнджер с семи лет хотел стать нейрохирургом: спасать жизни, уверенно входить в операционную, вселять спокойствие своим «сестра, скальпель, пожалуйста» и недрогнувшей рукой проникать в святая святых человеческого организма, совершая скрупулезную ювелирную работу. Однако один уважаемый профессор на первом курсе университета поставил крест на этой мечте, пророчески заявив, что «у вас недостаток воли, твердости и таланта, Мистер Грейнджер». Грегори понадобился год, чтобы признаться самому себе, что эти слова — пусть и обидная, но истина. Онкология — это тоже ответственно и важно, справедливо рассудил он. Только первая же практика в детской больнице поставила крест и на этом решении. Отец часто говорил ей, Гермионе Грейнджер, что самое страшное было сообщать человеку, что его жизнь подходит к концу, а затем видеть стадии «принятия» у пациентов: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Пришлось в спешном порядке переквалифицироваться в дантиста, от греха подальше. Правда Мистер Грейнджер ни о чём не жалел, так как именно этот замысловатый жизненный путь привел его к знакомству с Оливией Адамс, в будущем Миссис Грейнджер. Гермиона Грейнджер проходила сейчас эти стадии, словно человек с раком лёгких. После того как на неё свалилась «опухоль» в виде Драко Малфоя месяцев девяти-десяти отроду, а не очень-то добрый «доктор» Северус Снейп пообещал, что мучиться долго не придётся, всего-навсего неделю… Но это не точно. Отрицание. Проблемы нет. Гермиона решила: «Я справлюсь!». В конце концов, она сталкивалась с дементорами, гриндилоу, Пожирателями Смерти, стряпней Хагрида и боггартом в виде Макгонагалл, кричавшей, что староста провалила экзамен по трансфигурации. Тем более, она ведь когда-нибудь заведет семью и пару очаровательных ребятишек? Гермиона никогда не думала об этом, а теперь можно будет проверить себя на прочность. Неделя, нужно потерпеть всего-ничего, и всё закончится. Поэтому девушка стойко перенесла визит Мадам Помфри с маленьким Драко Малфоем на руках, лекцию о смене подгузников, кормлении из бутылочки и многих других занятных вещах. Почти не вздрогнула, когда в её небольшой, но уютной комнате появилась люлька и пеленальный стол. И даже с готовностью села за чтение книги: «Всё, что вы хотели знать о младенцах, но боялись спросить», которую оставила ей крайне недовольная колдомедик. В первую же ночь Гермиона впервые в жизни поняла, что не все книги несут в себе полезное и светлое. Ни один совет не работал в отношении маленького демона, обитающего в кроватке. Надежды на лёгкий «экзамен» провалились, стоило гриффиндорке и слизеринцу встретиться взглядом. Гермиона с ужасом поняла, что Драко пребывает в «добром здравии и твердой памяти», но, очевидно, не владеет своим новым телом и не очень-то рад такому положению вещей. Холодный взгляд, разительно контрастирующий с пухлыми губами и ямочками на щеках, дарил ей обещание страшной кары, которая обязательно её настигнет. Что же, она не могла его винить. В первую ночь Гермиона поняла одно: спать ей придется нескоро. Драко Малфой не шел на компромисс и не собирался облегчать её жизнь. Он был недоволен и показывал это единственным способом, доступным младенцу — кричал. Нет, староста, конечно, знала, что дети плачут и кричат, но никогда не думала, что какое-либо существо может кричать ТАК: надрывно, громко, задыхаясь и краснея от натуги. Драко отказывался есть смесь, с презрением глядя на бутылочку и выбивая её из рук Гермионы, отказывался спать, встав в кроватке и вереща, что есть сил. Смена памперсов и интимность момента явно не добавили гриффиндорке дополнительных очков. Эта ночь была настоящим испытанием на прочность, где никто не хотел уступать друг другу, а в душе девушки зародилось отвратительное чувство, граничащее с ненавистью и смертными грехами. Днем за Драко смотрели и Гарри, и Рон, и Джинни, и Мадам Помфри. Ребята занимались по индивидуальному расписанию и брали огромное количество заданий для самостоятельного изучения. Но наступала ночь, приносящая с собой то особое отчаяние, которое притуплялось лишь с первыми лучами солнца. Становилось ли лучше? Нет. Во вторую ночь Драко смирился со смесью из чувства самосохранения. Но позже предпринял попытку самоубийства, вывалившись из кроватки. Гермиона несколько часов носила на руках кричащего от обиды и шока малыша и боролась с предубеждением прогуляться до Астрономической башни, чтобы поступить, как мудрые Спартанцы. Раньше, правда, она считала кощунством, варварством и бесчеловечностью скидывать слабых детей со скалы, но сейчас была вполне солидарна с мудрыми греками. Тем более, это же Малфой, ну, правда. Гнев. Торг. Депрессия. Торг. Гнев был чужд Гермионе Грейнджер. По крайней мере, она так думала. Что же, третья ночь дала ей пищу для размышлений. Сначала девушка решила, что одержала верх над ситуацией. Изученное заклинание из арсенала Молли Уизли, но никак не Гермионы Грейнджер, для смены подгузника, решили этическую проблему между ними. Девушка даже смогла заставить Драко съесть несколько фрикаделек, что, впрочем, не избавило её от необходимости доставать из своих волос кусочки брокколи и цветной капусты под довольное хмыканье маленького засранца. Бортик кроватки был поднят на максимум, а для надежности Гермиона наложила Протего на случай побега блондина. Сытый ребенок и безопасность кроватки давали ложную надежду на спокойную ночь, но у Малфоя были другие планы. Сначала Драко требовательно издавал протяжное «Пииить!», а после, спустя полчаса, дождавшись, когда гриффиндорка задремлет, верещал «Гр-гр-гр-гр, пипи! Пипи!», от чего девушка подскакивала на месте и шла менять подгузник недоделанному купидону. Он изводил её со вкусом: методично, продуманно, зло. Маленький демон знал, что сможет выспаться позже, днем, на руках у Рыжей, к примеру. Гарри и Рона он изводил по привычке, словно по инерции, но почему-то считал, что корень проблемы именно в ней, в Гермионе. Поэтому, получив отказ от Гермионы в ответ на очередное «Пить!» и инструктаж, куда ему идти и чем себя занять, Драко попытался повторить трюк с кроваткой, не учтя силовое поле, возведенное талантливой ведьмой. Поле среагировало на вторжение, сделав свою работу и швырнув непрошенного гостя обратно. Стоит ли говорить о том, как испугался ребенок, чьи эмоции взяли контроль над разумом, заставляя Драко рыдать на руках у ошеломленной девушки. Гнев пришел из неоткуда, словно тромб, оторвавшийся от стенки сосуда, что перекрыл жизненно важную артерию. Мерлин, как она кричала на него, какие слова произносила, как рыдала и как ненавидела себя за это. Четвертая ночь принесла им облегчение, словно они взяли тайм-аут. Однако сон принес с собой не только исцеление, но и вернул ясность ума, погружая в пучину депрессии. Гермиона порывалась отнести Драко Мадам Помфри, но находила в себе крупицы упрямства, закрывая ментальные замки на все обороты. Она не считала себя плохим человеком, но теперь не была в этом уверена, потому что её самооценка помахала ей рукой и с громким «бум» закатилась куда-то под плинтус, присоединяясь к стойкости, храбрости и сдержанности. На очереди была её адекватность и разум, поэтому девушка ушла в себя, закрылась, только бы не взорваться. Как ни странно, в тяжелые моменты она думала о Северусе. Если этот человек тянет на себе такую непосильную ношу, имеет ли она право быть чем-то недовольной? Гермионе было тошно от одной только мысли, что её «сломал» Драко Малфой, ребенок, младенец. Поэтому она ставила себя на место Северуса Снейпа, двойного шпиона, и все её проблемы становились незначительными и смешными, а главное, временными. Гриффиндорка искала Снейпа, словно путник в пустыне в предвкушении оазиса. Её глаза и мысли отвлекались от всего, сосредотачиваясь на нём, пытаясь разгадать загадку «темной» версии себя и защитить его, когда потребуется. Профессор злился, но ей не в чем было его упрекнуть. Вряд ли кто-то мог наказать её сильнее, чем она сама. Наверное, она бы смолчала и стерпела раньше, но не в нынешнем состоянии, когда чаша была переполнена до краев. И даже хорошо, что именно Снейп стал последней каплей, вызвав настоящий тайфун её эмоций. Принятие. И теперь, забрав маленького Драко у Джинни, Гермиона усадила его на ковер, опускаясь напротив. Кажется, после разговора по душам с Северусом, она увидела тот единственно-правильный путь, по которому слизеринец и гриффиндорка могут пройти. — Я знаю, что ты злишься. О, как же тебе должна быть ненавистна любая мысль о нынешнем положении вещей. Это была случайность, несчастный случай, но тебе кажется, что судьба обошлась с тобой слишком жестоко, — начала Гермиона без предисловий, — Ты прав и, одновременно, нет. Профессор Снейп сказал, что Профессор Слизнорт испортил зелье. Понимаю, — кивнула она на протестующий возглас серьезного малыша, — Ты не ждал этого, ты устал. Я тоже не подписывалась на это. Почему ты наказываешь единственного человека, которому не всё равно? — Драко только закатил глаза, — Я могла бы отдать тебя Мадам Помфри, но я не сделала этого, зная, как болезненно это будет для тебя. У меня к тебе предложение, — Малфой заинтересовано поднял бровь, — Почему бы не получить из этой ситуации выгоду? Ты ведь знаешь, что если перестанешь смотреть как удав, то будешь просто очаровательным малышом. А девушки так падки на пухлощеких ангелочков… Скажем, Джинни точно не сможет противиться кому-то столь беззащитному, — взгляд Драко велел продолжать, — Ты зачастую не контролируешь свои «детские» порывы. Отпусти их на волю! Веди себя соответственно, чтобы мы забыли, что ты — тот самый противный Малфой-Который-Нам-Враг. Что ты теряешь? Потом можешь сказать, что ничего из этого не помнишь. Ты же фактически получил лицензию на наш отстрел, если ты меня понимаешь. Донимай Гарри, Рона, налаживай отношения с Джинни. — Жижаа! — залепетал Драко, радостно хлопая ладошкой по полу. Впрочем, через секунду взгляд снова стал взрослым и вопрошающим. — Да! Что-то в этом роде. И когда ты станешь собой, её злость и обида сойдут на нет. Я подыграю тебе, но мы должны стать командой, Драко. Я устала видеть в тебе заносчивого мальчишку, лучше буду представлять тебя в роли маленького проказливого племянника, который внезапно появился в моей жизни. Я буду относиться к тебе как к самому милому существу на свете. И вот увидишь, это сыграет с ними злую шутку. Мы сыграем по правилам, а после твоего возвращения в привычный вид, клянусь, я ни слова тебе не скажу об этом периоде нашей жизни. Что скажешь? Партнеры? — Драко обдумывал это несколько минут, пока Гермиона, затаив дыхание, ждала. А после глубоко вздохнул, подполз к ней, забрался на руки и одобрительно похлопал Гермиону по предплечью, что явно сулило ей спокойные ночи.***
— Эм, ты сегодня что-то рановато, — Гермиона не ожидала увидеть на пороге своей комнаты Гарри, учитывая, что парень старался избегать прямого общения, — Я ждала вас всех только к пяти, а сейчас… — девушка осеклась, увидев, как буря эмоций сменяется на лице Героя, — Впрочем, что это я. Проходи. Мы только встали, — Гермиона посторонилась, впуская Гарри, и, чтобы чем-то занять руки, достала Драко из кроватки, посадив его в стульчик для кормления. — Тебе помочь? — без особого энтузиазма спросил Гарри, с неприязнью глядя на ребенка. Тот же, к его огромному удивлению, радостно залепетал в ответ. — Кажется, он хочет к тебе, — с сомнением произнесла гриффиндорка, — Покорми его, пожалуйста. Мне нужно собрать конспекты для собрания старост, — девушка протянула Гарри тарелку с фруктами и была такова. Пускай сам начинает разговор, в конце концов, это у него к ней претензии. Гарри послушно сел напротив Драко, протягивая ему крупную виноградину. — Герм, я должен извиниться, — начал он, — Я долго думал обо всём этом и признаю, что веду себя глупо. Я так взбеленился, хотя и не имею на это никакого права. Иногда что-то плохое поднимается во мне, и я перестаю казаться себе хорошим человеком, — парень замолчал, глядя, как Драко послушно отправляет в рот очередную ягоду и тянет ручки за новой, — Ты можешь встречаться с кем пожелаешь, — выдавил наконец Гарри, словно принуждая себя к этому, — Ты никогда не бросала меня, как бы туго не было. А вместо поддержки я объявил тебе бойкот и меня тошнит от самого себя. Рон каждый день уговаривает меня поговорить с тобой, он впервые оказался меж двух огней, хотя обычно это моё место, — улыбнулся ей парень, а на душе Гермионы словно начал таять огромный снежный ком. — Гарри… — Нет, подожди. Ты же знаешь, я не очень силен в речах. Если собьешь меня с мысли, обратной дороги нет, — неловко отшутился Гарри, — Я люблю тебя. Гермиона. Ты мне как сестра, ты и Рон — моя семья, и я всегда буду тебя любить, несмотря на твой выбор. Но если хорек тебя обидит… Ой! — Драко выбрал именно этот момент, чтобы сжать особо крупную и спелую ягоду и довольно гоготать, видя, как дернулся Гарри от сока, попавшего в глаз. Смех получился настолько по-детски непосредственным, что Гермиона и Гарри присоединились к нему. — Ты сам напросился, — фыркнула Гермиона, — Всё хорошо, Гарри. Я понимаю твоё беспокойство. Я прошу тебя верить мне, прямо сейчас. Меня и Малфоя не связывает ничего романтического, клянусь тебе, — блондин согласно закивал и похлопал ладошкой по столу, привлекая внимание Гарри к прерванному занятию, — Зачем мне тебе врать? Я не тот человек, который будет юлить, будучи прижатой к стенке. Но, наверное, это нелегко признать, ненависти я к нему тоже не испытываю. Словно переросла это, — призналась Гермиона, улыбаясь при виде знакомого тепла в зеленых глазах. Неловкость, повисшая в воздухе, сошла на нет, уступая уюту, который оба ощущали в присутствии друг друга. — Прости, — искренне выдохнул Гарри, — Мне стоило поверить тебе сразу, а не бросаться с обвинениями. Хотя, не буду скрывать, я рад, что ошибся, — простодушно заметил Гарри, — И… Мерлин, как же здорово, что это не так. — Вроде бы пару минут назад ты был готов принять меня со всеми смертными грехами, — съязвила Гермиона, шутливо толкая его в плечо, — Я бы не смогла заботиться о Драко, если бы чувствовала к нему что-то, это было бы… странно, не находишь? — Я думал об этом, — смущенно признался Гарри, — А он вообще… ничего. Мне казалось, что в этом ребенке слишком много «малфоевского», но сегодня я что-то этого не замечаю, — Драко было закатил глаза, но под взглядом Гермионы открыл рот и надул пузырь из слюны. — Ты был предвзят. Я тоже была необъективна. Кстати, есть новость — Драко останется еще на неделю в этой ипостаси. Профессор Слизнорт испортил зелье. Теперь профессор Снейп возьмется за него. Поэтому мне пришлось переосмыслить многое и принять ситуацию. — Ещё неделю?! Ты шутишь! — раздался от двери голос Рона. Брат и сестра прошли в комнату, опускаясь на диванные подушки, разбросанные на ковре. — Ничем не могу помочь, — отрезала Гермиона, — Думаю, Драко тоже не в восторге. Да, малыш? — весело спросила она, подкидывая Малфоя к потолку под его заливистый смех. Перемены были оценены сразу же. — Что я пропустила? — подозрительно спросила Джинни, пристально разглядывая парочку. — Наверное, ко мне пришел материнский инстинкт, — уверенно заявила Гермиона, ущипнув Малфоя, когда тот тихо хмыкнул, — В конечном счете, это просто ребенок. Профессор Снейп сказал, что Драко, возможно, и не вспомнит всего происходящего, — покривила душой Гермиона. Впрочем, гарантий действительно никаких, — Мне стало проще, когда я решила, что это обычный малыш, да и Драко проникся ко мне. Да, мой хороший? — приторным голосом спросила Гермиона, а «хорошему» пришлось приложить, по видимому, немало усилий, чтобы издать радостное «угу» и начать попытки залезть на руки к Джинни. — Помирились? — аккуратно спросил Рон, опасливо глядя на Гарри. Гермиона готова была поклясться, что Рону пришлось увидеть не одну сцену недовольства друга. — Да, мы всё прояснили, — улыбнулся Гарри, и Уизли вздохнули с облегчением. — Так ты думаешь, Малфой действительно обычный ребенок? — спросила Джинни, настороженно взяв на руки белокурого младенца. — Жи-жа! — радостно заявил он, а Гермиона постаралась не слишком сильно ухмыляться. Кажется, Драко вся эта ситуация нравится гораздо больше, чем он показывает. Увидел, наконец-то, в этом определенный потенциал. — Прекрасно, — фыркнула Джинни, — Кажется, я ему нравлюсь? — несмело улыбнулась она и, словно не сумев удержаться, аккуратно нажала на пухлую щечку, проверяя ямочку от очаровательной улыбки. — Конечно! Радуйся, он так тебя отличает и выделяет, — усмехнулась Гермиона, — Рона он, например, никак не выделяет. Я удостоилась весомого «Гр-р-р», и очень сомневаюсь, что он пытается назвать меня по фамилии, а Гарри… — Клянусь, у него всегда отрыжка, стоит мне взять его на руки, — поморщился брюнет, — Мне стоит быть польщенным? — Это ребенок и он часто заглатывает воздух, это естественно, так что придется тебе смириться с тем, что ты не центр Вселенной, — отмахнулась староста, впрочем, отметив самодовольный вид Драко. — Что у нас сегодня по играм? Нас что-то слишком много, чтобы занимать ребенка весь вечер, — аккуратно начала Джинни, спуская с рук недовольного Драко, — Если я вам не нужна то, может, в другой раз? — У нас квиддич! — одновременно выдохнули парни. — Серьезно, тренировка в шесть, так что мы уже одной ногой за дверью, — Рон честно пытался выглядеть раздосадованным, но получалось из рук вон плохо. — Да, мы совсем отстаем от графика, я уже трижды переносил общий сбор, — поддакнул Гарри. — Вообще-то, я тоже состою в команде! — возмутилась Рыжая. — Да, но всем нам приходится идти на жертвы, — увещевательно заметил Рон, — Гермиона пропускает занятия, я пропускаю собрания старост, Гарри пропускает ЗОТИ и переносит тренировки, придется и тебе внести вклад в общее дело. Эй, а ну кыш оттуда! — прикрикнул Рон на Малфоя, который дополз до его сумки. — А нечего бросать вещи где попало! — парировала Гермиона, — Либо убирай сумку, либо ребенок будет с ней играть. И вообще, вы с Парвати не блещете активностью. Серьезно, такое чувство, что эти собрания всерьез воспринимают только Эрни с Ханной и Энтони с Падмой. А ты, вроде как, должен быть на моей стороне, а не на половине Забини и Паркинсон. — Ты действительно только что сравнила нас со слизеринцами? — оскорбился Рон, — Да ладно тебе, Парвати не безнадежна, а я всегда под рукой и на твоей стороне. Вот увидишь, следующий план собрания на мне! Ну, нам уже пора, поэтому оставляем вас с этим демоном. — Плюх-плюх! — довольно выдал Драко, а когда Рон приблизился за сумкой, требовательно протянул к нему руки, — Ап! — Серьезно, хочешь ко мне на руки? — растерялся Уизли. — Ап! — подтвердил Драко, а у Гермионы засосало под ложечкой. На месте Рона она бы убралась куда подальше. — Ну, хорошо, иди сюда, — Рон неуверенно поднял ребенка и получил крепкое объятие. Кажется, это пошатнуло его убеждения, — Эм, ладно, дяде Рону пора идти, хорошо? — парень поспешил отпустить ребенка, схватить сумку и направиться к двери. Гарри последовал его примеру. — Рон! — окликнула брата Джинни. — Сестренка, ну хватит. Мужчинам пора заняться важными делами, а женщинам сидеть с детьми, — выдал Рон, повергнув Джинни в изумленное молчание. И, видимо довольный произведенным эффектом, закрыл за собой дверь. — Я хотела сказать ему, что в его огненной шевелюре застрял огромный комок жвачки, а с их сумок скоро начнут капать чернила. Материя уже намокла. Но, думаю, им пойдет на пользу, — Рыжая забрала у Гермионы кубики, чуть резче, чем это было необходимо, от чего они рассыпались, — Давай, иди на своё собрание. И только заикнись о том, что Драко Малфой — это не Драко Малфой. Гермиона предпочла за лучшее тихо выскользнуть из комнаты, оставив довольного Драко штурмовать «неприступные стены» Джиневры Уизли, хотя предпочла бы остаться с одним слизеринцем, чем выслушивать колкости от Забини и Паркинсон.***
— Ты не можешь отменять взыскания другого старосты, — терпеливо объясняла Гермиона Забини, — Это противоречит основополагающему правилу для нас. Если ты нарушаешь субординацию и пытаешься укрепить свою доминирующую позицию перед младшекурсниками, унизив Ханну, то этот вопрос является краеугольным в настоящее время. Так не может и дальше продолжаться, мы должны прийти к какому-то консенсусу, — гриффиндорка закончила свою речь и уставилась на Блейза, ожидая его реакции. — О, так ты уже закончила, Грейнджер? Очень интересно. Я, правда, нихрена не понял, но на всякий случай подрочил. Особенно после словосочетания «доминирующая позиция»… А дальше всё как в тумане, — издевательски ухмыльнулся Блейз под смех сидящей рядом Панси. Гермионе захотелось взвыть. Слизеринцы чаще всего выбирали позицию пассивно-агрессивную, но бывали и плохие дни. Такие, как этот, например, когда конфликт было не остановить. Как ни странно, Малфой всегда был не прочь подшутить над ней на этих собраниях, поддерживая «своих», но в то же время он останавливал это безумие, балансируя на грани. Теперь Гермиона особо четко понимала это. — Ты перегибаешь палку. Не заставляй меня выносить на обсуждение вопрос о снятии с тебя полномочий, — холодно отозвалась Гермиона, — Наказание для Гойла остается первоначальным. Ему придется встречаться с Мистером Филчем какое-то время. Может, в следующий раз подумает, прежде чем распускать руки. — Ах, ты же у нас святоша, Грейнджер. Грег просто пытался поцеловать девчонку, а наказывают его так, словно он её изнасиловать пытался! Да она была не прочь ухаживаний, просто решила поломаться для приличия. Вы, девчонки, все на это падки, — огрызнулся Блейз. — Если все твои девчонки противились поцелуям с тобой, то, возможно, проблема в тебе. Подумай об этом на досуге, — съязвила Гермиона, а Панси восхищенно присвистнула. Не к добру это. — Блейз, а у нашей старосты есть потенциал. Смотри, как она тебя на место поставила, — Панси сочувственно похлопала друга по плечу, а Гермиона понимала, чего хочет добиться Паркинсон. Девушка почувствовала настрой слизеринца и решила посодействовать, подлив масла в огонь. — У нашей старосты определенно есть потенциал, не зря же декан по ней сохнет. Наверное, наша милая Грейнджер имеет потенциал во многих областях, — выплюнул мулат, перейдя черту. Однако гриффиндорка решила дать отпор. В конце концов, до одного слизеринца Блейзу было ох как далеко в искусстве словесной перепалки. — Вполне возможно, Блейз. Я очень хороша, особенно в доминирующей позиции, но тебе этого никогда не узнать, потому что ты недостаточно хорош. Твой декан гораздо умнее тебя, раз сумел разглядеть во мне некоторые краеугольные камни. И мы обязательно придем с ним к консенсусам, — с ухмылкой парировала Гермиона. — Выкуси, Забини, — хмыкнул Энтони Голдштейн, подмигивая Гермионе. Блейз явно не собирался умолкать, но Паркинсон, кажется, устала наблюдать за представлением. Без Малфоя они были в меньшинстве перед дружественным альянсом факультетов. — Да ладно тебе, Блейз. Тебя Гринграсс сегодня явно укусила, стерва, — с чувством сказала она, — Будь выше этого. Покончим поскорее с этим цирком и пойдём в гостиную. И возможно им предстоял бы еще ни один раунд бессмысленной и беспощадной битвы на словах, но в дверь неожиданно постучали. На пороге стояла Персефона Забини: прекрасная и элегантная. Впрочем, ничего нового. — Мисс Забини? — удивилась Гермиона, чувствуя подступающую дрожь, — Добрый вечер. — Здравствуйте, — кивнула женщина всем присутствующим, — Простите, что вмешиваюсь. Профессор Макгонагалл сказала, что сегодня собрание старост школы, а так как Попечительский Совет выступает в роли посредника между школой и родителями, я подумала, что мне будет полезно познакомиться с «сердцем» школьной жизни — её префектами, — учтиво заметила она, — Вы не против, если я останусь послушать? Возможно, я почерпну новые идеи. — Да, конечно, присаживайтесь. Впрочем, нам осталось недолго, — у Гермионы не было никакой уважительной причины воспротивиться такому естественному желанию Главы Попечительского Совета, но, встретившись взглядом с Блейзом, она… испугалась, вопреки доводам рассудка. Парень, готовый растерзать её буквально минуту назад, смотрел на старосту школы внимательно и серьезно, словно напоминая ей о своих предостережениях. — Блейз, ты согласен с моим решением? — Гермиона попыталась восстановить контроль и вернуться к собранию, игнорируя за своей спиной фигуру опасной и загадочной женщины. — Согласен. Эббот, я был неправ, — фыркнул слизеринец. — Ханна, твоя претензия удовлетворена? — спросила Гермиона пуффендуйку. — Да, вполне. Спасибо, Гермиона. — Что же. Перейдем к вопросу о шефстве над отстающими студентами. Эрни, я знаю, что ты хотел выступить. Мы с удовольствием послушаем. И, в принципе, собрание шло своим ходом. Появление Персефоны свело на «нет» желание выяснять отношения между факультетами, поэтому выступление Эрни Макмиллана было логичной точкой в их собрании. Точкой, превратившейся в запятую, когда Мисс Забини решила взять слово. — Я знаю, что вы уже очень устали и мечтаете вернуться в свои гостиные. Обещаю, что не задержу вас надолго. Отрадно видеть, что старосты так радеют за благосостояние школы. Вы — самые талантливые ученики своих факультетов, а значит именно вы в состоянии помочь нам быть голосом школы для обеспокоенных родителей. Ежедневный пророк хочет взять интервью у обычного школьника, который прольет немного света на стабильность школы, непоколебимость руководства, силу директора и спокойствие студентов. Думаю, будет справедливо доверить вам посредством голосования большинства выбрать кандидата, способного грамотно и корректно озвучивать свои мысли. Что скажете? — Однозначно, это Гермиона, — с присущей ему помпезностью, заявил Эрни. — Да, она очень рассудительна и умна, — подтвердил Энтони Голдштейн. — Справедлива, — с неприязнью глядя на Блейза, поддакнула Ханна Эббот. — Отважна, — добавила, молчавшая доселе Парвати, а её сестра согласно закивала в знак поддержки. — И имеет большой потенциал, — ехидно заметил Блейз, оставаясь, однако, серьезным. Он сказал это только для того, чтобы Слизерин не выглядел белой вороной. Его слова ничего не меняли. И Гермиона поняла — это очная ставка. — Что же, Мисс Грейнджер, вы теперь наш глас народа, — улыбнулась ей колдунья, — Задержитесь ненадолго, нам с вами нужно обсудить некоторые детали. — Это… лестно. Спасибо всем за доверие, — выдавила из себя девушка, — Увидимся через две недели. О времени и дате я сообщу позже, — напутствовала староста школы. Гермиона решила быть смелой и идти до конца. В конце концов, что Забини может ей сделать?! Это всё Блейз со своими серьезными глазами и пустыми угрозами так на неё влияет, не иначе. — Что же. Мне очень приятно, Мисс Забини. Что от меня требуется? — спросила Гермиона, присаживаясь на стул, поморщившись, когда Персефона выбрала место за преподавательским столом. Это словно проводило границу между ними, в соответствии с иерархией власти. — Вам нужно будет дать интервью, а я буду вас направлять. Но мы, конечно же, не будем обсуждать это прямо сейчас. Накануне события и обсудим, — серьезно заявила Персефона, внимательно оглядывая девушку перед собой. — Что же тогда нам обсуждать? — в притворном удивлении подняла бровь Гермиона. Девушка была уверена, что женщина не будет вести с ней разговор о Северусе. Это же странно и абсолютно невозможно. — Вы — очень интересная личность. Простите мне моё желание узнать вас поближе. Поразительно, но вас все любят и говорят о вас только хорошее. Это редкое качество, — пожала плечами Персефона, впрочем, без какого-либо раскаяния в голосе. — Спросите своего сына. Он быстро развенчает это заблуждение, — попыталась сменить тему Гермиона. — Ну, тут скорее дело в том, что вы — гриффиндорка, а мой сын — слизеринец. Он необъективен. Ваши преподаватели же в восторге от вас и вашего ума. Старосты единогласно выбрали вас в качестве спикера, Альбус сделал вас префектом школы, а самый нелюдимый профессор сдался под напором… — Персефона остановилась, словно подбирая нужное слово. — Я не понимаю о чем вы. — О Северусе Снейпе, конечно же, и том интересе, что он к вам питает. Впрочем, я, кажется, начинаю понимать, — утвердительно покивала Забини. — Профессор Снейп — учитель, а я — ученица, — аккуратно заметила Гермиона. — Я понимаю, вас пугает то, что мы тут обсуждаем. Обещаю, этот разговор останется только между мной и вами. Учитель и ученица — это, кстати говоря, самый распространенный архетип отношений. Нет ничего зазорного в том, что вам нравится Северус. Он старше вас, умен, загадочен, закрыт. Это, определенно, бросает вам вызов. А судя по тому, что я успела о вас узнать, трудностей вы не боитесь. Хорошим девочкам всегда нравятся плохие парни, — улыбнулась Персефона. Впрочем, улыбке не суждено было добраться до её глаз. — Хорошо, — Гермиона устала слушать то, чего она не понимала, — Я поняла, мы с вами играем. Но я не люблю играть во что-то, не зная правил. Давайте предположим, что вы правы. Что же дальше? — Ничего, — вполне искренне удивилась Персефона, — Дальше ничего. У вас с Северусом. Сейчас ему льстит ваше внимание, сносный интеллектуальный уровень, чистота и страсть. Очень опасный букет, нужно признать. Но дальше — ничего. Северус Снейп не станет вам верным спутником жизни, не утрет вам слезы в трудную минуту, будет резать правду тогда, когда стоит промолчать и уничтожит вашу личность собственническими взглядами. Он ограничит ваше общение с друзьями, будет недоволен вашей работой, потому что вы «зря растрачиваете свой интеллект на всяких идиотов», а потом будет злиться на то, что его спутница стала неинтересной, глупеющей клушей. Северус радикальный человек: либо лед, либо пламя. Середины не будет. И дальше он оставит вас, предпочтя вам одиночество или забвение, а у вас останется… ничего, — и чем дальше Забини говорила, тем больше в Гермионе росло чувство протеста. — Вам что за дело? — резко спросила она. — О, я забыла сказать. Я собираюсь выйти замуж за Северуса, а заодно пытаюсь убедить вас отказаться от этой бессмысленной авантюры. Я вижу в вас разум, то, чего так не хватает молодежи. Вы — искренняя, вы в состоянии понять, что не сделаете его счастливым, но можете отступить, без драмы и интриг. Не ломайте себе жизнь, иначе вы рискуете уснуть, а проснетесь женщиной за сорок, без друзей, перспектив и жизненных сил. Помогите себе сами, — сочувствующе произнесла Персефона. — Хотите убедить меня, что вы — лучший вариант? — улыбнулась Гермиона, отметив удивление на лице Забини. — Это очень сильное утверждение. Но, скажем так, я не настолько хорошая, как вы. Моя главная черта — целеустремленность, даже если за это придется заплатить всем вокруг, — заверила её красавица, и в комнате словно понизили градус, — А сейчас я хочу Северуса, но не хочу, чтобы по счетам платили вы. Дайте ему быть счастливым, Гермиона. — Надеюсь, это всё? — осведомилась гриффиндорка, — Давайте так, я тоже вполне себе целеустремленная. Вы очень помогли мне, сформировав мою цель. Сейчас я хочу счастья для Северуса Снейпа, и хочу защитить его от всего, даже и от вас. Я не стушуюсь под вашими завуалированными угрозами, похожими на увещевания. Просто хочу поблагодарить вас. Искренне, от всей души, — улыбнулась Гермиона женщине напротив. — За что же? — спокойно поинтересовалась Мисс Забини. — Я долгое время смотрела на вас и считала, что никогда не смогу вас догнать. А сегодня вы поселили во мне уверенность, что это вы бежите за мной. Поэтому я не могу уйти, уступив вам место. Догоняйте, Мисс Забини, я заказала себе ужин и вполне могу расплатиться за себя сама. Чаевые вы можете оставить себе, — Гермиона встала, вежливо улыбнулась и направилась к двери с чувством собственного превосходства. Поэтому смех за её спиной стал некой неожиданностью. — Вы меня не разочаровали, Мисс Грейнджер. Более того, я в восторге от вас. Обожаю играть, но только вы оказались правы в том, что правила известны только мне. Вам кажется, что вы обогнали меня, но вам невдомек, что вы бежите второй круг, а я уже четвертый. Вы умница, и мне вас жаль, — искренне добавила Персефона, прежде, чем Гермиона успела выйти из класса. Сердце отчаянно билось, а внутри возникло неприятное досадное чувство, что она в отстающих. Ну что же, Мисс Забини, игра началась.