Empty Space

Это было её любимое время. Вторая половина дня субботы — время, когда она могла сбежать в подземелья и расположиться с книгой у камина и дурацкой цветастой чашкой с блюдцем из тонкого фарфора в руках. Северус обычно проверял домашние работы учеников с первого по седьмой курс или составлял план занятий, реже готовил заготовки зелий для Больничного крыла, сокрушаясь, что Слизнорт не справляется с объемами. И уж совсем редко, как сегодня, он сидел рядом с ней на диване, просматривая последний выпуск журнала «Алхимия», пока она читала подле него, бесцеремонно закинув ноги ему на колени. Сегодня по всем показателям был отличный день, когда между бровями Северуса не залегла глубокая складка, свидетельствующая о тяжелых думах, а сам мужчина казался расслабленным, отрешившись от насущных проблем. Её же пальцы скользили по странице, нежно поглаживая тонкий пергамент, а глаза зависли на уровне одной строки, раз за разом её перечитывая. — Неужели опять Дарси? — чуть насмешливо спросил её густой баритон, заставив улыбнуться и оторваться от романа. — Не угадал. — Странно. Это твоё выражение на лице, — Северус скорчил гримасу, которая, должно быть, должна была представлять из себя гипертрофированную нежность, — появляется каждый раз, стоит Мистеру Дарси бросить взор на Элизабет Беннет. Гермиона с притворной строгостью воззрилась на него. — Не обижай моего Мистера Дарси. Он идеален. — Жаль, что его не существует, — картинно зевнул Снейп, заставив её возвести глаза к потолку. — Напротив. Он идеален на страницах книги. Никто не пишет, разбрасывает ли он носки или, быть может, громко храпит. А вдруг он любит сельдерей? — Гермиона, многие люди любят сельдерей, это не зазорно. — Да уж! Он пахнет как парфюм моего папы, не иначе. К тому же, ты тоже его не ешь. Уверена, это основа наших отношений, — Гермиона засмеялась над его обреченным выражением лица. — Кажется, я и сама бы сошла за эксцентричную городскую сумасшедшую со странными вкусами и пристрастиями. — Это ты комплимент в мою сторону сделала? Действительно, со вкусом проблема. Впрочем, у меня тоже, — уже тише пробормотал Северус, в то время, как Гермиона улыбнулась. — И тут мы подошли к главному: моё сердце было бы разбито, если бы я не подошла моему Мистеру Дарси. Мужчина только покачал головой. — Прочитай. — Что? — То, что позже ты подчеркнешь карандашом. Представляешь, есть такие ужасные люди, что портят книги, царапая свои заметки на полях, — поддразнил её он, заставив гриффиндорку покраснеть. — Хотя, я тоже так делаю, поэтому… Прочитаешь мне? Гермиона немного смутилась. Читать про себя было настолько привычно, что произнести понравившиеся ей строки казалось так глупо и безумно лично, хоть и написано это было столетия назад. — Не было на свете двух сердец столь же открытых и близких, вкусов столь же общих, чувств столь же согласных и душ столь же созвучных между собой, — продекламировала она негромко, заправляя выбившийся локон за ухо. — Это «Доводы Рассудка». Взяла у тебя на полке. Мамина? — сбивчиво спросила Гермиона. — Да, — ответил Северус, глядя на неё задумчивым взглядом, и девушка была ему крайне признательна, что он не стал шутить или смеяться над её выбором. Она действительно часто портила книги, набрасывая заметки на полях, делая сноски, зачеркивая то, с чем была не согласна и подчеркивая то, что потом зачитывала до дыр, молча переваривая каждое слово, прислушиваясь, как та или иная мысль отдается внутри, являясь подспорьем или опровержением её суждений. Не раз отмечая, что Северус ставит под сомнение наличия у него светлой души, Гермиона точно знала, что он заблуждается, потому что её душа нашла свою гавань в его, уже по-хозяйски бросив там якорь. Их разговоры, шутки и подначки не требовали никаких усилий, дополняя друг друга и привнося что-то новое. Эта война должна смениться миром и у них всё будет хорошо. — У них всё будет хорошо, — серьезно сказала она, заворожено глядя ему в глаза, теряясь в их глубине, как часто случалось. — У романов так частенько бывает, — хмыкнул он, разрывая зрительный контакт и откладывая свой журнал, чему девушка была очень рада. Начиналось её любимое времяпровождение — разговоры с её мужчиной. — Готова мучить меня вопросами? — Конечно, — покивала девушка для пущей убедительности и прикусила губу, внимательно разглядывая свои стопы на его коленях. — Ты вьешь из меня веревки, — фыркнул мужчина, выпрямляясь и начиная аккуратно растирать её лодыжки. — Не смей рассказывать дружкам об этом. — Разве из тебя можно вить веревки? Ты же Северус Снейп, гроза подземелий. Ты позволяешь мне вить из тебя веревки, — льстиво заметила Гермиона, хитро прищуриваясь, когда он хмыкнул. — Всё равно не рассказывай дружкам. Так что тебя беспокоит? — Северус кивнул на её кольцо настроения, что подарил Руди и которое, к её собственному удивлению, пришлось ей по душе, заняв своё место на указательном пальце. Сейчас камень был серым, что символизировало тревогу. — Он давно не вызывал тебя, — нахмурилась Гермиона, выкладывая как на духу свой самый большой страх. Она умирала каждый раз, стоило Северусу уйти на собрание Пожирателей Смерти, но нынешнее затянувшееся затишье пугало не меньше. — Это плохо? — И то, и другое сразу, — пожал плечами Снейп. — Я совру, если скажу, что не рад передышке. Тем более я всегда гадаю, кто именно меня вызывает: Лорд или Руди, которому хочется развлечений, — Гермиона дернулась. — Больно? — Да, немного, — обрадовалась возможности спихнуть всё на массаж гриффиндорка. — Ты ведь приготовил Зелье Души, и оно сработало? — Оно его не прикончило, если ты об этом. Да, Гермиона, Темный Лорд больше не нуждается в моих исключительных способностях зельевара и не зависит от постоянного приема снадобий. И это снова и хорошо, и плохо. Это доказывает мою лояльность и в то же время обесценивает моё существование в рядах Пожирателей. Видишь ли, стоит Рудольфусу сказать, что я «сдулся», что я бесполезен, и моё положение можно будет удерживать только лишь шпионажем за Дамблдором. Но, если Лорд решит, что он достаточно силен, чтобы справиться без меня, то финальную битву я не увижу, — спокойно размышлял Снейп, не упустив её судорожного вздоха. — Но Руди не станет. — Да. Он спит и видит как вы будете разжигать войны по всему Земному шару, — с отвращением вспомнила Гермиона. — Лестрейндж не глуп, так почему он не видит, что в тебе нет этого… стремления. — Руди хочет верить. — В то, что ты чудовище? — Нет. В то, что не он один — чудовище. Думаю, после Азкабана одиночество приобретает совсем уж невыносимый характер. Лестрейндж не хочет верить в то, что я не смогу разделить его стремления. — Это очень опасно. — Опять же, и да, и нет, — хмыкнул Снейп. — И так было всегда, весь мой путь. Руди пока единственный в стане Лорда, кто помогает мне так или иначе, держит страховочный трос. Не так уж и важна его мотивация. Ранее эта роль была за Люциусом Малфоем. Не пытайся просчитать риск, это дело неблагодарное, слишком многое может пойти не так. — Ему нужна школа? — сменила вектор разговора гриффиндорка. — И очень скоро. Школа — единственное, что отделяет Того-Кого-Нельзя-Называть от попытки переворота власти. Тут учатся дети и внуки всей верхушки Министерства Магии, школа — это будущее Магической Британии. И, не стоит забывать, в школе всегда находится Дамблдор, являясь негласным лидером оппозиции. Взятие школы — это победа режима. Поэтому я скорее рад отсутствию собраний. Каждое из них приближает нас к битве. Неважно, станет ли она точкой в этой войне или только её началом… — Продолжай, — попросила Гермиона, увидев, что он сбился. — Точнее, я опасаюсь, что мне помешают поставить точку. Гермиона хмурилась, пытаясь понять, что именно имеет в виду Северус. — Не понимаю, — сдалась она. — Дело не в том, что я не хочу тебе всё рассказать, но иногда попросту не могу. Я не думаю о чем-то конкретном, а размышляю сразу обо всём. Это не похоже на план, в котором есть пронумерованный список, скорее это выглядит как набор мыслеобразов и развилок с разными вариантами развития события и исходами. Это опасные мысли, ни к чему к ним возвращаться, — мужчина усмехнулся, услышав её вздох. — Поверь, если бы я не научился уживаться с тем роем мыслей, что крутятся в голове, то мог бы сойти с ума, — вполне серьезно заверил её Снейп. — Тебе не нужно пытаться разложить по полочкам мои игры с Альбусом или Реддлом, это неблагодарное дело. На то они и величайшие волшебники своего времени, что в переводе означает «со странностями». Боюсь, что я и сам уже не контролирую правила игры. Гриффиндорка нехотя кивнула, всем своим видом выражая протест, но всё же принимая правила игры и подавляя рвущиеся против воли новые уточняющие вопросы. — Я умру от любопытства, — посетовала она, не скрывая разочарования, и зельевар развеселился. — Я бы не удивился, Мисс Грейнджер, которой нужно всё знать. — Невыносимая всезнайка, — передразнила Гермиона. — Невыносимая всезнайка, — подтвердил он и, в ту же секунду, схватился за предплечье, сведя на нет всё то веселье, что царило сейчас в комнате. Её испуганный взгляд был вопросом. — Да, меня вызывают, помяни черта. Без малейших промедлений Снейп призвал к себе Омут Памяти из платяного шкафа, методично вытягивая мыслеобразы, чтобы скрыть их от посторонних глаз. Гермиона каждый раз не могла подавить волнение, гадая, не забыл ли он что-то опасное у себя в голове, что-то, способное погубить его. И в то же время, её глаза были прикованы к серебристым нитям, причудливо переливающимися на дне чаши, призывно манящие своей тайной. Так было раньше, вот только сейчас внутри всё иррационально сжималось от страха, а рука непроизвольно тянулась к виску, словно в попытке защитить. Нити памяти не манили Гермиону Грейнджер, они пугали её, напоминая ей о том, что сама она была сломана, а после починена, да только вот как теперь проверишь. — Всё в порядке? Пронзительный взгляд черных омутов поймал её мечущиеся глаза. На них она смогла сфокусироваться и, кажется впервые за минуту, вдохнуть. Жжение, подобно жидкому огню, растекалось по венам, а в кожу, казалось, впилось сразу тысячу иголок, а саму девушку сильно замутило. Хотелось опуститься на пол и опустить голову между коленей, чтобы справиться с дурнотой. Но пугать Северуса не входило в её планы, поэтому Гермиона нечеловеческими усилиями подавила рефлекс забиться в угол и позволить панике взять своё, ограничившись простым ничего не значащим ответом: — Просто вспомнила, — неопредленно пожала плечами девушка, позволяя своему затравленному взгляду договорить остальное. Северус прекрасно знал о тех панических атаках, что порой испытывала гриффиндорская староста, просыпаясь ночью с чувством утраты и плачущая навзрыд, пока зелье сна без сновидений не делало свою работу. — Я вернул твоё воспоминание, ты в порядке, — в сотый раз, словно мантру, произнёс зельевар, заставив Гермиону снова вздрогнуть. Мерлин, как же невовремя этот треклятый приступ! Признавая своё поражение, гриффиндорка всё же опустилась на пол, чувствуя приятный холод от каменного пола. Опаздывая на своё собрание, Северус опустился на пол подле неё, аккуратно поворачивая её одеревеневшее тело за плечи к себе. — Не лучшая идея повторять одну и ту же фразу, учитывая недавние события. Ты здорова, я лично проверил, помнишь? Я смог проникнуть в твоё сознание, и там такой ужасно педантичный порядок, — тяжело вздохнул Снейп, пытаясь заставить её улыбнуться. Впрочем, без особого успеха. — А вдруг я поломана. Может, у меня мозги набекрень или я запрограммирована на что-то ещё, кто знает. Иногда я не чувствую себя собой, а мысли крутятся вокруг одного и того же, пока я спрашиваю себя нормально ли это или это действие очередного хитроумного проклятья, — девушка устало провела рукой по лбу, обнаружив, что вся покрылась холодным потом. — Ты — человек, не кукла. Человеку свойственно циклиться на чем-то определенном, страдать от рефлексии и сомневаться. В сущности, мысли — это просто мысли, наша задача — научиться управлять ими и не допустить того, чтобы они управляли нами. Ты — просто человек, Гермиона, что в наше сумасшедшее время со всякими мутантами и чудовищами уже считается роскошью. Остальное исправит лишь время, — заверил её Снейп, и эта уверенность в его голосе словно по венам проникла в неё, даря ей чувство спокойствия, сменившееся ужасом осознания. — Северус, нельзя медлить. Темный Лорд может разозлиться и наказать тебя! Прошу, я не прощу себе этого. Девушка резко поднялась с дивана, бросаясь к шкафу, чтобы достать ненавистную ей всем сердцем мантию и маску. Гермиона проглотила злые слезы, то ли от опустошения, что каждый раз приносил этот приступ, то ли от осознания этого недуга как такового, то ли от мысли, что могла навлечь на любимого мужчину опалу в виде неудовольствия чудовища, к которому она сейчас снаряжала Северуса. — Я могу, как в прошлый раз, проводить тебя? — взволновано спросила Гермиона, доставая мантию-невидимку, которую ей одалживал Гарри на выходные, зная, что подруге нужно оставаться невидимой по пути в подземелья. — Мне так легче, ты же знаешь. Северус лишь отрывисто кивнул, направляясь к выходу и чувствуя её присутствие рядом, пусть и незримое. Почти дойдя до порога, он вдруг развернулся. — У меня есть идея как тебе помочь в борьбе с паническими атаками, — нахмурился мужчина, наблюдая, как девушка появляется словно из воздуха. — Ты вызывала патронус после того, как мы вернули твоё счастливое воспоминание? — и, видя вновь подступающую панику, кивнул себе, убеждаясь в своих догадках. — Знаю, ты хочешь поспорить, но я опаздываю и каждая минута промедления может быть опасной, — мужчина усмехнулся, расплываясь в подобии улыбки, когда девушка смерила его уничтожающим взглядом. — Ты — слизеринец! — А ты — гриффиндорка. Так найди в себе храбрость вызвать патронус. Давно мы не видели твоего смешного бобра. — Выдру, — огрызнулась уязвленная девушка, нервно бросая взгляд на часы. — Я не позволю ничему причинить тебе вред, — безапелляционно заявил мужчина. — Патронус завязан на нашем ментальной здоровье, на целостности мозга. Поэтому волшебники, страдающие от болезней нервной системы не владеют этим заклинанием, поэтому заклинание, дающее тебе защитника считается высшей магией, ведь её главное условие — целостность ума и души. Тебе стоит запомнить это, чтобы знать как поступить в минуты сомнений. Подумай о том, что делает тебя счастливой, растворись в этом, — напутствовал Снейп, и его голос убаюкивал, вводил в транс. Закрыв глаза и пытаясь отогнать волнение за Северуса, девушка сосредоточилась на теплых руках и медленном покачивании в такт музыке на кухне «Норы», его глазах, полных таких эмоций, что она не могла подобрать им словесный аналог. Его уверенность в ней и ежедневная борьба с целым миром ради их будущего. Счастливого. — Экспекто Патронум! То, что произошло дальше, напугало и его, и её. Вырвавшееся на свободу нечто было большим и мощным, и уж точно не претендовало на звание бобра или выдры. Патронус, обычно забавный и милый на вид, на этот раз устрашал своей мощью. О да, вмешательство Мэддока не прошло даром, изменив облик её защитника. Трясущейся рукой девушка потянулась к эфемерному созданию с шипами и мощным оголенным черепом. Её чудовище, её защитник, её Монстр. Оно исчезло так же быстро, как появилось, растворяясь в воздухе. — Что это? — спросил Северус, но, встретившись с её сияющим взглядом, осекся на полуслове, не желая углубляться. — Со мной теперь точно будет всё хорошо. Без дальнейших слов, мужчина и его невидимая спутница отправились прочь из замка, к границе аппарационного барьера. Это стало, своего рода, их традицией, когда Гермиона в прошлый его вызов напросилась проводить его, заявляя, что так ей спокойнее. Она не знала, как объяснить ему, что ожидание хлопка аппарации под открытым небом куда лучше ожидания хлопка двери его комнат, куда она могла не попасть вовремя, вынужденная изображать роль отличницы в гостиной своего факультета. Тут, вдали от посторонних глаз, ей не нужно было прилагать усилия, чтобы скрывать свою тревогу, не нужно было бояться напугать друзей своей подавленностью, а главное, она всегда могла быть готовой оказать ему помощь физическую, если Темный Лорд проявит несдержанность и духовную, если Рудольфус Лестрейндж проявит дружелюбие. — Твой патронус, — начал он, стоило им выйти из замка, направляясь к плакучей иве, как к ориентиру для аппарации. — Это то, о чем я думаю? — А ты никогда его раньше не видел? — тихо спросил голос справа от него. — Представлял в общих чертах, но так четко нет. Это так странно, хотя ты молода, и твой патронус ещё не успел пустить корни, поэтому сильное потрясение могло его изменить, — рассуждал Снейп. — Ты когда-нибудь видел такое? — Да. У Тонкс, например, после битвы в Министерстве Магии патронус видоизменился. Она не рассказывала тебе? — судя по тишине со стороны гриффиндорки, Северус предположил, что нет. — У неё был заяц, а стал… волк. Крупный достаточно, что-то среднее между волком и оборотнем. Признаться, я раньше не видел, чтобы патронус не был животным в чистом виде, а сегодня стал свидетелем чего-то очень необычного, — ввернул он. Дойдя до барьера, Северус взмахнул палочкой, создавая защитный купол на основе чар помех, скрывая их от случайных глаз. Его собственное изобретение времен юности. Гермиона откинула мантию, обеспокоенно глядя на него. — А твой… — Моему патронусу слишком много лет, — мягко, гораздо мягче, чем обычно, заметил Северус, понимая, что именно она вкладывает в свой вопрос. — Будь осторожен, — попросила она. Тихий хлопок был ей ответом. Они договорились не прощаться. — Я буду здесь и никуда не уйду.

***

Каждый вызов к Лорду сопровождался выбросом адреналина и липким чувством страха. Снейп сам себе удивлялся. Ему казалось, что он победил страх, стал выше этого, а оказалось, что ему было всё равно. Незачем жить — не страшно и умирать. Но, как только он начал бороться и гонять Поттера по классу, готовя того к битве, страх вновь ожил. Умереть сейчас казалось самым глупым поворотом судьбы: он ещё не закончил. А может, осознание того, какую боль его смерть может принести единственному небезразличному человеку в его жизни, толкало его к поверхности, заставляя делать глоток воздуха, чтобы вновь опуститься на дно. В вызовах было несколько ключевых моментов: место аппарации и настроение Темного Лорда. Метка была не только несмываемым клеймом, приносящим боль и напоминая о его месте в пищевой цепи, но также и путеводным якорем, рывком, перенаправляющим его во время аппарации. Поэтому, появившись в холле поместья Ноттов, Северус смог успокоиться окончательно, помня свою недавнюю «вылазку» с Рудольфусом. Значит, сегодня собрание Внутреннего Круга, а не «командировка». Чтобы узнать расположение духа Того-Кого-Нельзя-Называть, Северусу пришлось миновать холл, пройти в гостиную и кивком приветствовать знакомые и незнакомые лица, встречающие его с бокалом виски или сидящие в небольших компаниях, где царило веселье или оживленная беседа. Пока Внутренний Круг совещался и строил планы, молодняк развлекался, пожиная плоды своих трудов и ощущая собственную значимость. И, глядя поверх голов собравшихся, Снейп отметил про себя несколько хорошо знакомых лиц, чувствуя что-то сродни досаде. Пожирателей Смерти было гораздо меньше в прошлую войну, сейчас же молодежь была основным костяком, легко обходя «старичков» на поворотах. Тут были и выходцы из Дурмстранга, Шармбатона, Ильвермони, Уагаду и прочих. Но «своих» он всегда волей-неволей подмечал, чувствуя укол совести, словно не смог повлиять на судьбы этих детей. Аннабет Кэрролл. Выпускница Слизерина лет пять или шесть назад, молодая женщина, которую он запомнил, как девочку из неблагополучной семьи. Таких детей не так уж много на факультете, и декан должен уделять пристальное внимание таким подросткам, направляя и давая опору. Девочка, которая так отчаянно пыталась влиться в компанию, что очень быстро стала его головной болью, стоя во главе каждого второго инцидента на факультете. Жесткая, принципиальная, гордая и, он бы добавил, напуганная, она быстро нашла эту дорожку, которая привела её из одной «семьи» в другую. Привыкшая быть в окружении мальчишек и руководить ими, Ана продолжила верховодить и тут, быстро обретая репутацию железной леди в кулуарах Пожирателей Смерти. Кэрролл встретилась с ним глазами и вежливо кивнула, отворачиваясь к своим собеседникам. Маркус Шеффилд же попытался слиться со стеной, глядя куда угодно, но не на своего преподавателя. Студент Гриффиндора в прошлом, любимый сын родителей и капитан команды по квиддичу в «допоттеровскую» эпоху. Наверное, это всё, что знал о нём Снейп, не будучи его деканом. Неизвестно, что именно этот со всех сторон счастливый и довольный своей судьбой мальчишка забыл в рядах противников магглов. Выходец из полукровок, он казался Снейпу темной лошадкой, неподходящим креслом в этой гостиной. И, наконец, его взгляд задержался на Джонатане Ринге. Совсем ещё юнец, который буквально вчера был ещё студентом его факультета. Слизерин, как ни странно, хоть и пытался всю жизнь отойти от предрассудков, но являлся основным «поставщиком» последователей Темного Лорда. Будучи представителем богатой чистокровной семьи, Ринг всегда придерживался политики магглоненавистников. Воспитанный матерью, Джонатан был одержим своей родословной и своим отцом, который считался безвести пропавшим. Впрочем, этой информации Северусу Снейпу было достаточно. Парнишка не был конфликтным, ничем особым не запомнился, но сразу после окончания школы парень отправился прямиком в Пожиратели, минуя студенческую жизнь в лучших университетах мира. Сейчас парень сидел в одиночестве в глубоком кресле с бокалом огневиски, поднимая глаза на Снейпа, чтобы поприветствовать его. — Ринг, — кивнул отрывисто мужчина, вспоминая, как недавно сломал мальчишке нос. — Снейп, — дружелюбно ответил Джонатан, когда Северус прошел мимо него к заветной двери, ведущей в кабинет. Вот так, «Снейп» вместо идиотского вышколенного «Профессор». Значит, урок был правильно истолкован и усвоен. — Снейп. Приветствие Антонина Долохова, стоило ему войти в кабинет, было совсем не таким дружелюбным, как хотелось бы. Чистая ярость в глазах обещала ему все муки мира. Странно, что Антон не сдох в прошлый раз, попавшись под руку ревнивой женщине, что должна была его проклясть. Одним врагом больше. Но всё это меркло перед первым зрительным контактом с красными глазами Тома Реддла, во время которого оппоненты пытались найти ответы на свои вопросы в глазах друг друга. Северус смог вздохнуть и почувствовать себя спокойно. Ничего угрожающего взгляд его хозяина не предвещал. — Займи своё место среди братьев и сестер, Северус, — предложил Лорд, указывая на кресло рядом с Яксли и Рудольфусом. — И мы сможем продолжить. Надеюсь, вызов не помешал твоей роли учителя? — Нет, мой Лорд, — уверил его Снейп, кивая тихим приветствиям отдельных членов собрания и занимая свое место. — Быть может, ты знаешь нашего гостя? Северус с равнодушием обратил свой взор на тело мужчины, зависшее прямо над овальным столом, за которым разместились девять братьев и сестер Внутреннего Круга. Зрелище было устрашающим то ли от неестественно выгнутой спины их «гостя», то ли от той тишины, что царила за столом, словно происходящее было нормой, а волшебник, подвешенный в воздухе, был ничем иным, как предметом мебели, люстрой. Снейп пристально рассмотрел лицо незнакомца, безразлично пожимая плечами. Колдун не был ему знаком. — Нет, — искренне ответил он и увидел, как Лорд довольно кивает, словно он выбрал правильный ответ. — Это Михаил Грегорович, мастер волшебных палочек в Восточной Европе, полжизни живет в Кёльне. Почитаем и любим от всего, что восточнее Британии. Мы, конечно же, как настоящие англичане, не предаем Олливандера и его «школу». Вы все, ну почти все, Северус у нас был очень занят, — раздались короткие смешки, — были свидетелями нашей странной битвой с Гарри Поттером на кладбище полтора года назад, — Волан-де-Морт обвел взглядом собравшихся, которые поспешили потупиться. — Приори Инкантатем. Мистер Грегорович был так любезен, что вернулся к своему промыслу, которое хотел забросить, и сделал мне новую палочку, — Лорд поднял красивую коричневую палочку, приковывая к ней внимание. — Бук, тринадцать дюймов, сердечная жила дракона. Объясню вам всем то, что произошло. По воле судьбы или плохого чувства юмора Олливандера, не знаю, наши с Поттером палочки имеют не просто одну и ту же магическую сердцевину из пера феникса, но выполнены из пера одного и того же феникса, что в принципе редкое явление. Таким образом, мы с Поттером не можем убить друг друга или нанести серьезные увечья, поскольку наши палочки — «сестры». Наш болгарский гость решил эту проблему раз и навсегда, так что удача перестает сопутствовать Поттеру в его поразительных попытках ускользать от меня. Правда, Михаил не смог дать мне нечто другое, не так ли, мой друг? Взмах палочки привел болгарина в чувство, а тело, словно по команде вытянулось в струну. Его затравленный замутненный взгляд выражал ужас. — Откраднат. Gestohlen. Украдена. — Знаю, что ты мне не врешь, — покивал Лорд, а глаза полыхнули злобой. — Вот только мне это не поможет, а она была бы так кстати. Круцио! Болгарин зашелся в крике, пока Реддл вымещал злость за сорванные планы. Северус пытался соображать быстро. Необходимость создания новой палочки была прозрачна и очевидна, а вот то, чего он не смог добиться от мастера волшебных палочек, было крайне любопытно. Может быть, Альбусу эта загадка будет кстати, и он сможет пролить свет на замыслы Реддла? Сейчас каждая мелочь казалась безумно важной, пока они не уничтожили все… Впрочем, даже и думать об этом нельзя, можно попасться и оказаться подвешенным над столом. — Für das größere Wohl¹, — выплюнул Грегорович, заставив Снейпа вздрогнуть. — Думаешь, что твоя ложь — это благо? Ты бесполезен, Михель, — зашипел Темный Лорд. Жестокий рот уже перестал двигаться, но ласковое шипение, казалось, было всё ещё слышно. И оно становилось всё громче. Пара волшебников за столом с трудом сдерживали дрожь: все услышали, как что-то тяжело проскользило по полу. Вверх по креслу Волан-де-Морта медленно вползла огромная змея. Она всё поднималась и поднималась и наконец улеглась ему на плечи. Её шея была толщиной с человеческую ногу; её глаза с вертикальными щелями зрачков смотрели не мигая. Лорд рассеянно погладил тварь своими длинными, тонкими пальцами, не сводя глаз с колдуна. — Продолжим, — словно опомнившись, обратился к собравшимся Лорд. — Я устранил последнее препятствие между мной и Поттером, Яксли же застрял с Министерством Магии. Верно, Корбан? Мужчина с тяжелым перекошенным лицом побагровел, даже не пытаясь скрыть досаду. — Всё окружение Министра Магии наше, сам Руфус Скримджер уже ничего не решает, но… — Как обычно «НО» перечеркивает всё то, чем ты сейчас пытался умаслить наши уши, — притворно добродушно отметил Лорд. — Господин, Визенгамот не сдает своих позиций. Сборище стариков прочно сидят на своих местах. И, пусть нам удалось запугать или подкупить часть, но это лишь капля в море, так как они в меньшинстве и не влияют на принятие решений во время голосования. Они старой школы, и их лояльность полностью на стороне… — Альбуса Дамблдора, — по слогам произнес Реддл, пока все собравшиеся поёжились. — Северус, теперь ты становишься нашим главным героем, нет нужды больше скрывать это от наших братьев и сестер. Дело в том, — объяснял собравшимся Темный Лорд, — что Северус устранит нашу главную головную боль, должна же быть выгода от твоего вечного прозябания в стенах школы, мой друг. Мы не можем ждать дольше, не можем вечно окружать Скримджера и нападать на несогласных. Нам нужна абсолютная власть, страна готова к перевороту, осталось лишь лишить их лидера в лице Дамблдора. Старикан, прожив свою несуразно длинную жизнь, стал тем самым незримым гарантом спокойствия и безопасности для маггловского отребья. Он, словно раковая опухоль, пустил корни по всему туманному альбиону, и школа стала рассадником его утопических идей, где мы с магглами не такие уж разные, — Беллатриса зашипела как рассерженная кошка. — Все наши маневры вокруг старика скоро будут принимать за слабость, поэтому Хогвартс, как ранее Азкабан, должен попасть под наше полное влияние. Нам даже штурм не потребуется, наш брат Северус снимет аппарационный барьер и проложит нам путь внутрь, детей эвакуируют и останутся преподаватели. Мы сможем склонить кого-то на нашу сторону? — обратился Лорд к Снейпу, который мгновенно стал объектом всеобщего внимания. — Преподавательский состав — это целиком и полностью люди Дамблдора, — поморщился Северус, отметая всё лишнее и становясь тем, кем его хотели видеть — стратегом. — Не станет директора — не будет и защиты, студенты младших курсов будут эвакуированы, старшие курсы смогут выбирать, но без лидера в лице вездесущего старика, им ничего не останется, кроме как капитулировать. Деканы факультетов не пойдут на жертвы среди своих подопечных. Макгонагалл я бы предложил убрать наравне с Дамблдором, что обезглавит школу окончательно, — жестко набрасывал план Снейп. — Орден Феникса ни о чем не будет знать, мы совершим переворот тихо и безболезненно. — Львята-гриффиндорцы наверняка будут сражаться, — вставил свои «пять копеек» Долохов. — Боишься горстки студентов? — хмыкнул Снейп. — Как быть с преподавателями, даже если их будет немного, — спросил Макнейр, чьё лицо было почти неузнаваемым от гематом и припухлостей. Видимо, переговоры с великанами удались. — Хогвартс будут защищать и существа вроде кентавров, — кивнул Яксли. — Мы дадим бой, — подал голос Рудольфус, насмешливо оглядывая своих друзей. — Без боя замок не сдастся, это не будет так просто, как с Азкабаном, когда мы договорились с дементорами, — в тон своему другу глумился Снейп. — Но мы же привыкли сражаться, а избавляться от ереси нас научили ещё времена средневековья — огнем, — ухмыльнулся он под одобрительный гомон голосов. Только Белла не сказала ничего, вперившись в него взглядом, словно он занятная загадка, которую ей нужно было разгадать. — Очень хорошо, — улыбнулся Лорд тем местом, где должен был быть рот. — Звучит просто, если бы не одно «НО», перекрывающее всё, как я уже говорил. Дамблдор хоть и стар, но убить его будет непросто. Старик хитер как лис. Ты понимаешь, какие последствия будут в случае провала? Понимаешь, что это значит для тебя, моё любимое дитя? «Моё любимое дитя» звучало совсем как «смертник» каждый раз, когда у Темного Лорда просыпались отеческие чувства. — Я всегда знал, что этот день настанет, мой Лорд. Эти невыносимые, полные лести и тошнотворного притворства, без малого, двадцать лет. Эта игра того стоила, а смерть Дамблдора как избавление, логичная цель моего многолетнего служения вам в стане врага. Я много раз представлял себе, как делаю это, почти нарисовал картину, как увижу угасающую искру в глазах старика, по чьей воле я вынужден был прозябать в тени. Настало время вернуться. Северус невольно сместил фокус на Рудольфуса, чье задумчивое выражение глаз приковывало к себе внимание. Лестрейндж гадал, поворачивал слова друга в свою пользу и боялся обмануться в своих ожиданиях. Беллатриса была сегодня под стать мужу, непривычно тихая и отстраненная, она так же изучала Снейпа, словно взвешивая каждое его слово на весах. Снейп говорил очень искренне, он верил в каждое слово, рисовал эту картину. Разве что, он предпочел бы в этой зарисовке заменить одного «хозяина» на другого, одна лишь маленькая деталь. — Пора покончить с недоверием братьев и сестер к тебе, Снейп, — похвалил своего слугу Реддл. — Когда ты отдашь мне школу, ты возвысишься так, как и не мечтал прежде. Ты будешь волен выбирать ту жизнь, что будет тебе по сердцу, Мисс Грейнджер будет в безопасности, и твоя роль больше не будет вызывать ни капли сомнения. Только Темный Лорд умел обещать, но в то же время угрожать, рисуя картину того, что будет в случае провала. — Мне нужен Поттер. Если его захотят спрятать… — Этого не будет, — и здесь Северус не лукавил. — Я лично приведу Поттера к вам, чтобы покончить с этим недоразумением, — «и ваша сила больше не будет вызывать ни капли сомнения», не стал добавлять он. — Я не дам Поттеру уйти в подпол. — Ну-ну, Северус. Ты предан и верен, я ценю это, как никто, но будет сложно справиться с Дамблдором и ловить мальчишку по всему замку. Привлеки отпрыска Малфоев, раз он так старается очистить запятнанное имя своего отца. Думаю, Малфой-младший сможет справиться с Поттером. — Думаю, в этом есть смысл, — не стал спорить Северус, испытывая облегчение. Куда проще освободить Драко от ярма, сдержав свою клятву перед Нарциссой о безопасности её сына. — Приведи ко мне мальчишку, а то я так давно не говорил с ним. Думаю, напутствия ему не помешают. Я дам вам знать. В следующий вызов приходи с ним. Через две недели, я полагаю. Две недели, а после еще несколько недель, и битва неминуемо начнется, вот только отпор будет мощным, а силы будут пугающе равны. — Что у нас с великанами, Уолден? — Они приняли нашу сторону после нескольких переговоров, — хрипло отозвался Макнейр. — Взамен они просят помочь разделаться с недружественным им кланом, а также доступ к территории, что сейчас охраняется Министерством Магии и находится для них под запретом. — Это можно устроить. Собрание протекало в привычной манере в виде нескольких докладов от Яксли по поводу Министерства и Долохова о готовности дементоров выступить единым фронтом. После последовали короткие выжимки отчетов, а после «официальной» части разговоры о делах сменились дружескими темами и разговорами ни о чем. Никто не обращал внимания на тело, что безжизненно повисло над столом. — Белла, ты сегодня совсем не своя. Мне стоит переживать? — спросил Северус, присоединяясь к компании Лестрейнджей. — Не о тебе сегодня мои мысли, Сев, — желчно отозвалась колдунья. — Неприятности. — Как это приятно слышать, уж прости за каламбур. — Ха-ха, — фыркнула волшебница и поспешила оставить мужчин наедине. — Я должна переговорить с Милордом. — Как наши дела? — полюбопытствовал Снейп. — Ты сосредоточен как никогда. — В Британии? — усмехнулся Руди, припоминая собеседнику их разговор о расширении географических границ. — Я в ожидании битвы. Чувствуешь, как в воздухе пахнет кровью? Я — да. Вот бы преподавательский состав дал нам бой, а ещё лучше Мракоборцы, чтобы искры летели во все стороны, — воодушевленно, почти мечтательно представлял себе Руди. — Оставь мне Макгонагалл, если что, не обламывай весь кайф. — Не разделяю твоей радости. — Знаю, — тяжело вздохнул Руди. — Но ты ведь помнишь, что я говорил? Делай то, что должно и будет тебе счастье, радость и награда, и девушка, к тому же. — Не веришь, что я смогу? — высокомерно даже с бравадой спросил зельевар друга, и Лестрейндж неожиданно тепло засмеялся. — Амбиции — это хорошо. Хочешь власти — забирай. Всё моё — твоё, друг. Северус вздрогнул. Это было прямое цитирование их дружеского разговора многолетней давности. Разговора, который стал судьбоносным для Северуса: день, когда он решил передать Пророчество своему Господину. — А я всё так же не хочу быть… — Мусором, — кивнул Рудольфус. — Я хочу идти с тобой по одной дороге. Возможно, впереди нас ждет развилка, и мы разминемся, но сейчас мне нужно твоё плечо рядом, друг. Скажи, что тебя гложет? — Студенты. — Да что могут эти детишки против нас, Сев. — Они не могут ничего, но пойдут на смерть. Ты можешь не понять меня, но я обучаю их. — Дети, — задумчиво протянул Руди. — Хорошо, что мы с Белз так и не нашли тогда выхода и не заимели парочку, — безразлично бросил Лестрейндж, глядя на жену. — Басти, кстати, тоже не завел. Так и останемся последними из нашего славного рода. Может, хоть бастардов оставить? Воспринимай их как щеночков. Они милые, к ним привязываешься, но они щеночки, а ты — вершина эволюции, цвет крови, избранный, если хочешь. Вспомни нас опять же на последних курсах: мы МОГЛИ драться, по-настоящему. Они не дети, они либо наши сторонники, либо мертвецы, — умиротворяюще закончил Лестрейндж. — Надо разделаться с Дамблдором, — ушел от бесплодных попыток поговорить серьезно Снейп, меняя тему. — Вот и сосредоточься на этом. Постепенно комната пустела: кто-то отправлялся домой к жене, собаке или продолжать этот вечер в баре, а кто-то присоединялся ко второму составу Пожирателей в гостиной, не желая покидать общество единомышленников. Северус ушел одним из последних, закончив с Рудольфусом полемику о великанах и целесообразности их использования в военных целях. Когда и он скрылся за дверью, оставив чету Лестрейнджей и Темного Лорда, вся сосредоточенность и равнодушие Беллатрисы исчезли без следа. — Не верю. — Да Мерлин великий! — взмолился Рудольфус. — Мой Лорд, муж, я знаю, что я всегда обвиняю Снейпа. Говорит он складно и поймать его почти невозможно, но слишком много несостыковок, слишком часто я ловлю себя на мысли, что Снейп почти попался, но ввернул какое-то хлипкое оправдание в последний момент. — Мальчишка Малфой будет более сговорчивым, — подтвердил Рудольфус. — Выпытаешь у него правду, если она, конечно, существует. — Милорд, — её взгляд стал подобострастен, — я умоляю вас. Эта статья в газете… — резкий взмах руки Лестрейнджа заставил её замолчать, Лорд же заинтересовался. — Что ты нашла? — Наткнулась на эту газетенку, — Беллатриса кинула на стол Придиру с яркой и пестрой обложкой, на которой красовался красный, почти игрушечный дракон, из чьей пасти вырывался огонь. Заголовок гласил: «Побег из Гринготтса. Угнетенный дракон вырвался на свободу». — Вот, — торжествующе и в то же время испуганно заявила она, тыча в заголовок. Рудольфус рассердился. — «Придира»? Этот бред сумасшедшего? Что же ты не тычешь в заголовок рядом «По следам морщерогого кизляка»? Азкабан не мог так сильно повредить твой мозг, дорогая. Лорд не разделил веселье своего ближайшего приспешника. — В Пророке ни слова. — «Придира» — это бред больного воображения, — кивнула Беллатриса, поморщившись. — Я бы не принесла вам, Мой Лорд, эту бульварную газетенку, если бы сейчас были другие источники получения информации. «Придира» — независимое издание, а значит в нём правды больше, чем сейчас в Ежедневном Пророке, который находится под контролем Министерства Магии, где то и дело пишут лишь об успехах, умалчивая о любом инциденте. Я не прошу доверять этому чтиву, но умею подмечать детали и вылавливать информацию между строк. Здесь говорится о плохом обращении гоблинов с магическими существами, но мне интересен лишь сам факт того, что дракон, впервые на моей памяти, сбежал из Гринготтса, как раз тогда, когда я так отчаянно пытаюсь туда прорваться. А Пророк… У людей больше нет доверия к власти, нет доверия и к правоохранительным органам, мы почти уничтожили судебную систему. Захотят ли старики из Визенгамота подрывать доверие к банковской системе? Вряд ли. Люди уверены в том, что Гринготтс — последний оплот неприступности, где они могут спрятать самые дорогие их сердцу вещи. В Придире пишут, что ни одна ячейка не пострадала, ничего не было украдено, гоблины клянутся в этом, но дракон, охраняющий нижние уровни, умудрился сбежать. Предлагаю хотя бы предположить, что это может быть правдой и рассчитать риски. — Ты считаешь, — медленно протянул Лорд, задумчиво глядя вперед невидящим взглядом, — что дракону помогли? Твой сейф на нижнем уровне? — и, получив испуганный кивок, он воззрился на потолок. — Немыслимо. Он не может знать. — Знать о чем? — спросил Рудольфус. — Дракон — это дракон, это не цепной пес. Почему бы им время от времени не сбегать? — В этом сейфе лежит что-то очень ценное! — зашипела Белла, взвиваясь. — Как и у всех обладателей банковской ячейки. Почему ты так всполошилась, — и, оборвавшись на полуслове, Руди вмиг стал серьезным, а взгляд его — колючим. — Нам важна сохранность нашей фамильной ячейки, мой Лорд? — взгляд ярко-алых глаз дал ему ответ на этот вопрос. — И ты подозреваешь Снейпа, Белс. Почему? Должны быть причины, кроме личной неприязни. — Я не имею конкретный претензий именно к Сеееевееерусу, — пропела ненавистное имя Беллатриса, становясь серьезной под стать мужу, даже огонь безумия в глазах пропал, когда колдунья почувствовала, что смогла донести важность своих слов до этих мужчин. — Снейп просто знает, что я пытаюсь безуспешно попасть в свою ячейку. Он всегда рядом с подозрительными вещами, даже не спорьте со мной! — никто не стал. — Ты веришь Снейпу? — спросил внезапно Реддл, вперившись взглядом в Рудольфуса. — Не на сто процентов, Повелитель. Я хочу верить, но не могу не согласиться с Беллой, что вокруг нашего мрачного друга всегда очень много различных «но». Убийство Дамблдора расставит всё по своим местам. — Нет! — резко воскликнул Волан-де-Морт, ударяя кулаком по столу, с ненавистью глядя на безобидную деревянную поверхность. — Если кто-то проник в ячейку… — Темный Лорд замолчал, а Лестрейнджи не посмели мешать, — Нет, никто не знает о содержимом хранилища. Никто, — твердо решил он, успокаиваясь. — А если кто-то в мире может проникнуть в Гринготтс и в мои личные тайны, то речь идет лишь об одном человеке — Альбусе Дамблдоре. Повисшая тишина порождала больше вопросов, нежели ответов. — Что прикажете делать, Милорд? — взволнованно вопрошала Беллатриса, несмело беря руку своего Господина и поднося её к губам. — Давайте допросим Снейпа и племянника. — Терпение, Белла, — колдунья тут же потупилась. — Сначала мне нужно наведаться в одну лачугу недалеко от останков моего мерзкого грязнокровного папаши. И да. Наш гость. Авада Кедавра! Зелёная вспышка осветила каждый уголок комнаты. Грегорович с гулким грохотом упал на стол, который задрожал и скрипнул. Лестрейнджи по инерции отпрянули назад. — Ужин, Нагайна, — ласково произнёс Волан-де-Морт, и огромная змея, качнувшись, скользнула с его стула на полированное дерево.

***

— Было что-то, о чём я должен знать? — спрашивал директор Хогвартса. — После собрания, Альбус, — кивнул Снейп, решив, что студентам не стоит слушать про Михаила Григоровича, который, наверняка, был уже мертв. Им и без того достаточно информации, чтобы не спать этой ночью. Директор согласно кивнул. — То есть, ты должен убить меня, Северус? Дамблдор улыбнулся, когда Снейп скрипнул зубами в ответ на этот жест из прошлого. Они снова в той точке, которую им нужно пройти, вот только фигур на карте стало больше и партия на шахматной доске настолько запутанная, что тяжело делать прогнозы. — Я готов, Альбус, — вкрадчиво заметил зельевар, а Гарри Поттер удивил всех присутствующих, прыснув от смеха. — Я… простите. — Это имеет смысл, — задумчиво протянула Гермиона и тут же покраснела, взглянув в весело поблескивающие очки-половинки. — Я имела в виду, что Сам-Знаете-Кто боится вас и старается избегать встречи с вами. — Но директор не может умереть, — простодушно удивился Рон, пока глаза Северуса закатились так, что стало почти не видно зрачков. — Потому что его не существует, а на Рождество он садится в сани и развозит всем подарки. Потрясающая мысль, Мистер Уизли. Как жаль, что собрания Пожирателей не проходят в такой манере, это было бы куда забавнее и проще. — Месяц, — обеспокоенно повторил Гарри, и всем стало не до подначек. — Быстрее, чем я ожидал, — признался Альбус Дамблдор. — Я надеялся выиграть время, давая Тому иллюзию власти в Министерстве Магии, где с меня сняли полномочия советника Визенгамота. — Я готов с ним встретиться, — храбрился Поттер, впрочем, побледнев. — Не готов, — мягко возразил Дамблдор. — Мы не нашли все крестражи, — нахмурился Уизли. — Что у нас в остатке? — Гарри уничтожил дневник Тома Реддла, мы с Профессором Снейпом справились с кольцом и зеркалом Кандиды Когтевран. Профессор Дамблдор уничтожил медальон? — полувопросительно поинтересовалась Гермиона у директора. — Да, мечом Годрика Гриффиндора, сразу же, как Северус передал мне его после каникул. Гарри уничтожил чашу ядом василиска. — Да, — кивнул гриффиндорец, поморщившись. — Седьмая часть души в самом Лорде, остается один неизвестный нам крестраж, скорее всего принадлежавший Пуффендую или Когтеврану. Из известных нам, согласно летописям, осталась диадема Кандиды, но ни её местоположение, ни её охрана, ни доверенное лицо нам не известны, — с отчаянием произнес он. — Я не думаю, что у кого-то из Пожирателей Смерти завалялся ещё один крестраж, — покачал головой Северус. — Я не нашел больше памятных мест для Тома, за исключением, разве что, Хогвартса. Все пятеро замолчали, пытаясь вообразить места, которые бы подошли для хранения крестража. — Я бы прятал крестраж в Тайной Комнате, — признался Снейп. — Очень символичное и труднодосягаемое место под замком. Но вы уже вдоль и поперек её проверили, директор. — Проверил, — кивнул Дамблдор. — Более того, я тоже надеялся, что найду тайник там. — Мы каждый раз проходили полосу препятствий, чтобы добраться до крестража. Где же в Хогвартсе можно устроить настоящий полигон? — размышлял Рон, и в этот раз никто над ним не смеялся. — Необязательно, — не согласился Гарри. — Место должно быть хорошо защищено, как в Гринготтсе, например. Крестраж находился в хранилище и был защищен стенами и ловушками банка. Если бы гоблин нас не предал, мы бы заполучили крестраж без особых усилий. — Потайные ходы проверили? — всполошился Снейп. — У меня есть карта, — поддержал его Поттер. — Может, что-то упустили. — Я согласен перепроверить их, — согласился Дамблдор, глядя на огромные часы с планетами вместо стрелок. — В условиях недостатка времени, мы должны рассмотреть любой возможный вариант. Северус, у нас остался яд василиска? — Последнюю склянку у меня выдернули и разбили о зеркало, — нахмурился зельевар. — Остаётся меч Годрика Гриффиндора. — Или Адское Пламя? — предложила Гермиона. — Я читала, что это самое мощное разрушающее заклинание. — Такое мощное, что не поддается контролю. Когда его использовали в последний раз, была сожжена целая деревня, — покачал головой Дамблдор. — Я думал, что самое мощное оружие — это любовь, — ухмыльнулся Гарри, но Северус его шутку не поддержал. — Вы удивитесь, Поттер, но в истории существовали целые кланы магов, практикующих Магию Крови и Магию Любви. Они, конечно, были хиппи, но не знали себе равных по силе. — Почему тогда это не практикуется сейчас? — полюбопытствовал Рон. — Говорю же, ребята были хиппи, какие уж там записи. Знания канули в веках, и сейчас Магия Любви проявляется очень стихийно, больше по наитию, чем с умыслом. Мистер Поттер жив только благодаря этой магии и значит имеет в себе очень хороший потенциал к её использованию. Это как искра. — Ладно, — смутился Гарри. — Думаю, что меч будет всё же надежнее. — Да, Поттер, не признавайтесь в любви к крестражу, а если будете, то я хочу это видеть, — фыркнул Снейп, чем заслужил задумчивый взгляд директора школы. — В конце концов, у нас ещё остаются клыки василиска в Тайной Комнате, — влез Рон, развеселив всех присутствующих. — Обойдемся мечом, — подытожил директор. — У Мисс Грейнджер есть теория, — вспомнил Северус, пока Гермиона заливалась румянцем от всеобщего внимания. — Глупость, на самом деле. Просто я анализировала все наши походы за крестражами, подмечая какие-то повторяющиеся приемы в попытках выделить паттерн поведения Того-Кого-Нельзя-Называть, когда он расставлял ловушки. Мы видели, как Лорд часто прибегает к мифам, легендам, библейским преданиям и заветам. И, помня его комплекс Бога и одержимость числами, я попыталась найти упоминание цифры «семь» в разных источниках. В своих поисках я наткнулась на семь смертных грехов. Их набор в разных культурах отличается, но я не стала рассматривать что-то очень редкое. Мы полагали, что одними из первых жертв Темного Лорда стала его родня в Литтл-Хэнглтоне, куда мы наведывались с Профессором Снейпом. Это место было пропитано театральностью, начиная от надписи на входе «Отпускаю грехи твои», до загадок, чьей тематикой выступала гордыня. Гермиона сбилась, но Дамблдор, казалось, был очень заинтересован. — Продолжайте, Мисс Грейнджер, — поторопил он. — Идея, что Том Реддл захочет оставить свои правки на скрижалях священного писания показалась мне вполне соизмеримой его амбициям, и вот, что я заметила. Когда вы добрались до фальшивого медальона, вашей задачей было выпить зелье безумства, от которого вы, Профессор Дамблдор, впали в настоящий гнев. А стоило Гарри и Профессору Снейпу коснуться сокровищ в хранилище Беллатрисы Лестрейндж, как они чуть не были погребены под действием умножающего заклинания, наказанные за жадность. Если подумать, то моё альтер-эго из зазеркалья завидовала нашей реальности, а галлюцинации, посетившие Профессора Снейпа, когда его сознание было атаковано, пытались вменить ему чувство зависти. «Завидуешь?», — шипел голос у него за спиной, когда его воспаленное сознание рисовало картины радужного будущего Гермионы Грейнджер. Без него. Не с ним. — А дневник? — заинтересованно спросил Гарри. — Уныние. Это смертных грех, потому что человек растрачивает жизненные силы, сознательно включает программу угасания и смерти. Учитывая те эмоции, тот транс и депрессию, в которую дневник погрузил Джинни Уизли, я решила, что это не совпадение. Когда-то Профессор Снейп рассказал мне о том, какое удовольствие приносит Тому-Кого-Нельзя-Называть насмехаться над святынями, устоями, верой. Я подумала, что это могло бы помочь нам настроиться к будущим испытаниям, но передумала. — Почему? — удивился Рон. — По-моему, ты проделала блестящую работу, Герм! — Определенно, — кивнул Дамблдор. — Но остался всего один крестраж и два распространенных греха. И я понятия не имею, как можно построить защиту вокруг них, — снова смутилась девушка. — Помогу вам, Мисс Грейнджер, — хмыкнул Снейп. — Мы имеем гордыню, гнев, жадность, уныние, зависть. Это пять. Диадема или некий другой артефакт, следуя вашей теории, должен быть защищен чревоугодием или прелюбодеянием, — закончил мужчина, с легким весельем наблюдая за нерешительностью девушки. — Кто знает, сейчас любая теория является преимуществом. Возможно, это знание спасет нам жизни. — А что такое чревоугодие? — явно собравшись с духом, и с вызовом глядя на своего профессора ЗОТИ, спросил Рон. — Поразительно, что этот вопрос задаете именно вы, Мистер Уизли, так как являетесь амбассадором этого греха. Католики, кстати, заменяют термин чревоугодие на обжорство. Так вам понятнее, Уизли? Это пристрастность к еде, проявляющаяся либо в обильном потреблении пищи, либо в чрезмерной избирательности по отношению к пище, чрезмерном услаждении её вкусом. — Так разве это грех, наслаждаться едой? — возмутился Рон. — Глядя на вас, я сумел составить своё мнение на этот счет, — хмыкнул Снейп. — Но я согласен с Мисс Грейнджер, так как не представляю, как на основе этого греха можно защитить крестраж. Поэтому, предлагаю ориентироваться на прелюбодеянии или похоти. Думаю, вам, Мистер Уизли не нужно объяснять что это такое? Вам, всё-таки, восемнадцать. Вы должны жить во грехе. — Как можно защитить крестраж, эм, прелюбодеянием? — задумался Гарри. — Разве это может кому-то навредить. — Это всего лишь теория, пусть и очень складная, — вмешался Альбус, видимо, заметив, как Северус набрал в легкие воздуха, чтобы разразиться тирадой про количество детей в семье Уизли. — Но я согласен с Северусом, это знание может стать тем кусочком пазла, что выстрелит в нужный момент и спасет вас. — Сэр! — лицо Рона приобрело одухотворенное выражение. — Мы точно столкнемся с этим грехом… — Обязательно, Мистер Уизли, когда-нибудь… — начал Снейп. — Нет, я вот о чем подумал, — не заметил «шпильки» Рон. — Тот-Кого-Нельзя-Называть уже использовал чревоугодие! Он назвал своих приспешников Пожирателями Смерти. Пожирателями, ну! Гермиона и Гарри бросили обеспокоенные взгляды на Снейпа, лишившегося речи от подобной теории, а Дамблдор, улыбнувшись себе в бороду, поспешил сменить тему, возвращая всех к размышлениям о том что они ищут и где. И пусть атмосфера собрания была полна ерничества, шуток и напускного оптимизма, все присутствующие знали — отсчет времени уже пошел. И, не желая показывать свой страх и обеспокоенность, они спрятались за иронией и сарказмом, давая выход эмоциям, потому что как раньше больше не будет.

***

It's dangerous to fall in love, But I want to burn with you tonight Hurt me There's two of us We're certain with desire The pleasure's pain and fire Burn me Strike the match, strike the match now We're a perfect match, perfect somehow We were meant for one another Come a little closer Flame that came from me Fire meet gasoline Fire meet gasoline I'm burning alive I can barely breathe When you're here loving me Fire meet gasoline© Sia «Fire meet gasoline» Влюбляться — чертовски опасно, Гори со мной, делай мне больно. Пламя — вершина соблазна, Я отдаюсь ему бесконтрольно. Мы с тобой — идеальная пара, Все, что нужно — всего лишь искра́. Осознав наизбежность пожара — Вместе ярко сгораем дотла. Ты во мне порождаешь страсть, Как бензин от огня пламенеет, Твоя любовь — искушение и власть, Что всецело мною владеет. -Lisyona-

— Не уходи. Драко требовательно потянул девушку за руку, стоило им покинуть Выручай-комнату. Джинни только засмеялась, закатывая глаза. — Завтра тренировка в семь утра. Ты же не хочешь, чтобы я свалилась с метлы? — Только, если мы потом снова будем целоваться на виду у всей школы. — Это ты поцеловал меня! — Я думал это Забини. — Забини, значит! — гриффиндорка сильно ткнула его в плечо, заставив ухмыльнуться. — И всегда между нами этот твой Забини. — Ты первая начала наши сложные отношения на троих, заявив своим наглым смелым ротиком, что мечтаешь о нём денно и нощно, каждый раз садясь на метлу. — Ты всё извращаешь, но, да, я вынуждена была начать. Вынуждена. Надеюсь, ты чувствуешь разницу. Обещаю тебе, что завтра у меня будет больше времени. А сейчас, ты должен проводить меня и я, по доброте душевной, конечно, подарю тебе поцелуй, — серьезно закончила Уизли и засмеялась над его пренебрежительным выражением лица. — Я никогда не провожаю девчонок после свидания, Рыжая. А ещё, никто мне не отказывает, поступаясь своими принципами и пересматривая свои приоритеты. К тому же, я не целуюсь после секса. — У нас не было секса, Малфой! — Вот видишь! У нас ещё и секса не было, — сокрушительно покачал головой блондин. — Ты уничтожаешь мою репутацию, Джиневра Уизли. Гриффиндорка лукаво улыбнулась, останавливаясь, чтобы охватить руками его лицо. — Со мной всё по-другому, Драко. — Это точно, — вполне серьёзно кивнул он, накрывая её губы поцелуем, заставляя ответить, теряя силу воли. В какой-то момент Джинни резко отстранилась. — Почти получилось. — Дьявол, — беззлобно выругался слизеринец, улыбаясь по-настоящему искренне. — Ладно, пойдём провожу тебя, мне всё равно спускаться в подземелья, — протянул Драко, когда гриффиндорка прыснула, качая головой, словно он был безнадежен. Они были счастливы. По-настоящему. Ощущение полной свободы от бремени держать их отношения в тайне, эйфория от взаимности чувств и вера в радужное будущее окрыляло их обоих. Казалось, что им море по колено и они способны пройти все невзгоды вместе плечом к плечу. Звонкое одинокое «мяу», впрочем, было очень отрезвляющим. Этого звука боялись все студенты Хогвартса, вне зависимости от возраста и факультета. Миссис Норрис была чумой, предвестником беды в виде вездесущего Филча. Эта кошка была слишком серьезной для домашнего животного, прожигая взглядом ярко-желтых глаз нарушителей комендантского часа. И, насколько бы решительными и смелыми они не были, никто не хотел забить свои вечера отработками у школьного завхоза. Поэтому, не медля дольше ни секунды, Драко схватил Джинни за руку, бросившись назад, к спасительной волшебной комнате, что могла скрыть их от любых преследователей. И только добравшись до картины Варнавы Вздрюченного и пройдя мимо противоположной стены три раза, Драко уверенно толкнул появившуюся дверь, плотно закрывая её за собой в попытках успокоить бешено колотящееся сердце. — Мне кажется, эта кошка — анимаг, — выдохнула запыхавшаяся Джинни. — У неё ментальная связь с Филчем, не иначе. Может быть, она когда-то была человеком, а он ставил над ней опыты, превратив кошку и не сумев вернуть её былой облик. Затем стресс, и вот Аргус Филч становится сквибом. Что думаешь? — усмехнулась она, когда Драко оценил её теорию. — Очень изобретательно, — похвалил он. — Где мы? Джинни удивленно огляделась, рассматривая необычное убранство Выручай-комнаты. Сейчас она меньше всего напоминала жилое помещение и выглядела как склад размером с огромную церковь с высоким сводом над головой. Эдакое кладбище пыльных вещей, сваленных в кучу. Куда ни глянь — нигде не видно конца и края, только затхлый воздух и тонкая извилистая дорожка между этим хламом. — Я называю это хламохранилищем, — Драко обвел взглядом хорошо знакомое ему место. — В прошлом году, когда мы пытались найти место собрания Отряда Дамблдора, мы достаточно быстро вышли на эту комнату. Как ты знаешь, когда в комнате кто-то есть, другой человек не может её видоизменить, он может лишь попасть в ту же комнату, но нужно четко понимать, что она из себя представляет. У нас было много попыток, — Малфой нахмурился, ему не нравилось вспоминать время охоты на ведьм. — У нас получались разные комнаты, но эта всегда неизменна и откликается на запросы в духе «нужно что-то спрятать», «что-то где-то хранить», «спрятаться самим» и так далее. Если бы не Мариетта, мы бы вас так и не нашли, — нехотя признался слизеринец, быстро меняя тему. — Пройдемся? Один черт ждать, пока чокнутая кошка и её хозяин перестанут пытаться нас поймать на этом этаже. Джинни согласно кивнула, с любопытством рассматривая местные сокровища, среди которых были книги, одежда, ковры, картины, метлы и даже мебель. Узкая тропинка по развалинам былой роскоши привела их к поистине исполинскому шкафу с немного накренившейся дверцей. В сравнении с другими предметами в этой комнате, шкаф казался вполне себе новым, даже паутина еще не успела пустить свои корни. — Кажется, папа рассказывал мне о таких, — задумчиво произнесла девушка, проводя пальцем по резным узорам на дверце шкафа. — Только не открывай его, — хмуро предостерег Малфой. — Это опасно. — Это же исчезательный шкаф? — задала вопрос Рыжая и, получая утвердительный кивок слизеринца, продолжила, словно напоминая самой себе. — Я видела такой у моей тетушки Мюриэль. Во времена Первой Магической Войны они пользовались бешенной популярностью для эвакуации в случае нападения на дом. Часто второй шкаф оставляли у друзей или у родственников, пока этим не научились пользоваться враги. Слишком уж незамысловатый механизм действия, их даже усложняли, ставя пароль с кодовым словом для перемещения, чтобы оградить близких людей от внезапного вторжения. Это мне папа рассказывал, — встрепенувшись, повторила Джинни и закусила губу, увидев серьезный немигающий взгляд блондина. — Мой мне тоже рассказывал. Когда их стали усложнять, Пожиратели Смерти получили приказ уничтожать подобные артефакты при каждом удобном случае, чтобы уменьшить процент… выживаемости, — бесстрастно закончил он. Её лёгкое прикосновение к его груди подарило ему волну тепла. — Нас тогда ещё не было, — мягко заметила она, вызвав в нём прилив благодарности. — Да. Кстати, твои братья, Фред и Джордж, тоже тут были. Они засунули беднягу Монтегю в шкаф, ожидая, что он окажется где-то в другом месте, да вот только бедняга чуть не погиб. — Они же этого не знали! — запальчиво возразила Джинни, и Драко согласился. — Знаю. Шкаф-близнец этого шкафа оказался сломан, либо механизм барахлит, — недоверчиво покосился блондин на перекошенную дверь. — Грэхэм оказался где-то посередине в пустоте, снедаемый страхом. Он провел в таком состоянии почти два дня, слыша голоса из разных мест, но не мог выйти ни с одной стороны. В конце концов он смог трансгрессировать, хотя и не делал этого прежде. Беднягу расщепило, и он провалялся всё лето в больнице, да и его ментальное здоровье вызывает вопросы. — Я не удивлена, что Фред и Джордж были здесь. Нет почти ни единого места в замке, которое бы они не нашли, включая сеть потайных ходов и лазов, — пожала плечами гриффиндорка. — Интересно, где стоит второй шкаф, — задала риторический вопрос девушка, в то время как Драко зачаровано очерчивал пальцами те же узоры, по которым недавно скользили её руки. Он готов был поклясться, что прежде видел где-то точно такие же узоры и так же водил по ними пальцами от скуки, дожидаясь… отца? — Драко? Он вздрогнул, прогоняя воспоминания. Это было то самое чувство, когда ты что-то понял и кровь бешено застучала в висках, а мозг еще не успел обработать информацию и осознать её. Одно Драко понял точно: шкаф несет в себе угрозу бо́льшую, чем может казаться на первый взгляд, если знать, где находится двойник. Крупные неприятности. Чувствуя дрожь, Малфой мягко подтолкнул Джинни, отходя с ней на безопасное расстояние, а после решительно достал палочку, указывая на потенциально опасный артефакт. — Бомбарда. Уизли вздрогнула, когда антиквариат разлетелся, оставляя на полу щепки. Их молчание продлилось несколько минут, пока каждый приходил в себя. — Боишься, что сюда попадет ещё один несчастный и застрянет? — предположила девушка, беря его за руку. — Нет, боюсь, что никто там не застрянет, — зловеще предрек Драко, когда девушка понимающе сжала его ладонь. — Пошли лучше найдем куда присесть. Вон стоят отличные кресла, очень похожи на те, что у нас в гостиной, только кожа облезла. Парень уверенно уселся в кожаное кресло, наблюдая, как Джинни оглядывает этот закуток: два потертых кресла, покосившиеся парты, старая пыльная лампа, которую она зажгла легким взмахом палочки, и несколько треснувших бюстов бородатого колдуна со старой шляпой на голове, похожего на прежнего директора школы Профессора Диппета, а также постамент красивой женщины, высеченной из мрамора, на чьей шее покоилось красивое сапфировое ожерелье, а голову венчала блестящая, словно только начищенная, тиара. Кажется, последняя приглянулась Рыжей. — А вот и настоящие сокровища, — довольно улыбнулась девушка, протягивая руку к статуе. — Красивая диадема. Как думаешь, мне пойдет? — кокетливо улыбнулась она Малфою. — Примерь её, — попросил парень, когда девушка аккуратно водрузила её себе на голову. — О да, Мисс Уизли, ты была рождена, чтобы быть королевой, — его искренняя улыбка немного потухла, стоило её задумчивому взгляду пересечься с его, посылая волну дрожи по всему телу. Драко хорошо выучил этот взгляд, обещающий ему слишком многое, — Что ты задумала? Её ухмылка была по-настоящему ведьмовской, заставляя его облизать пересохшие губы. Джинни Уизли имела над ним власть, заставляя чувствовать себя мухой, попавшей в сети коварной паучихи, удивляясь, когда это он успел вляпаться, да так, что нет ни малейшего желания сбежать, даже если это его последние минуты. — Наверняка чертова кошка сидит под дверью, а Филч рыскает по этажу, — вкрадчиво, почти шепотом размышляла гриффиндорка. — Может быть, мы сделаем наше свидание немного больше малфоевским и не будем терять время? Покажешь мне ещё раз свою татушку с единорогом, — её безмятежный голос Драко слышал уже как сквозь вату, чувствуя шум в ушах. Как эта девчонка умудрялась заводить его с полоборота? Немыслимо и волшебно, чтоб её. — Девчонки обычно не помыкают мной и это Я решаю, когда свидание станет «чуть больше малфоевским», — о, он был очень горд тем, как его голос остался насмешливым и надменным. — Не сегодня, дорогой, — вздохнула девушка, чья мантия, сколотая спереди брошью, лужицей упала к её ногам. Подойдя к нему вплотную, гриффиндорка в два движения раздвинула его колени небрежным движением своей ноги, становясь к нему вплотную и глядя на свою жертву сверху вниз. — Спорим, негоже девушке быть выше Драко Малфоя, слизеринского Принца. — Недопустимая вольность, — а вот этим голосом Драко уже гордиться не мог, завороженно глядя, как его рыжая ведьма опускается на пол на колени, чтобы стать ниже. — Спорим, на свидании девчонки не очень много-то и говорят, — предположила Джинни, чьи янтарные глаза, почти как у кошки Филча, приковали его к себе немигающим взглядом. — Я из тех, кто любит слушать только себя, — подыгрывал ей Драко, находя ситуацию просто восхитительной, словно картинка из его фантазии. Руки девушки скользнули снизу вверх по его ногам, без всяких усилий управляя отрядом мурашек, волной отозвавшихся на её прикосновения, когда девушка уверенно коснулась пряжки ремня. — Джин, Джин, Джин, — Драко постарался вдохнуть, чувствуя, что задержал дыхание. «Блять, заткнись», — попросило его внутреннее «я», а он совсем не любил спорить ни с одной своей стороной. — Тшш, — словно змея зашипела девушка, и Малфой невольно вздрогнул, встретившись с совсем незнакомым выражением властных карих глаз, словно это была незнакомка. «Или ты просто никогда не видел эту сторону своей девушки». — Не мешай мне создавать свидание мечты по твоему рецепту. Ты же мечтал, чтобы я стояла на коленях? Разве в этих мечтах ты одет? — пряжка вновь звонко скрипнула, но он не пытался ей больше помешать. — Может, ты будешь пытаться убедить меня, что тебя это не возбуждает? Хм, думаю, этот шанс ты уже упустил, — притворно разочарованно протянула девушка грудным голосом. — А ещё я слишком много болтаю, Драко. И это его имя, сорвавшееся с её губ, стало последней каплей в его попытках выжать из себя благородство, испарившееся сразу же, стоило ей замолчать самым чудесным образом, а губам сомкнуться, даря ему восхитительно-тесный плен, из которого он не собирался спасаться. «Нахуй благородство», — решил Малфой, откидываясь в кресле и позволяя себе застонать. Это было определенно лучше, чем в его фантазии, с этой девушкой реальность всегда была ярче, чем скудные попытки мозга представить эмоции, что способна вызывать в нём Джинни Уизли. Он не мог терпеть дольше, не мог справиться с эмоциями, да и не умел, а главное, ему было недостаточно. То, что раньше было для него верхом блаженства, сейчас стало лишь жалкой пародией. Малфой хотел обладать ею полностью и не оставить ни единого миллиметра на бледной коже с россыпью веснушек. Ему было почти физически больно не чувствовать её полностью. Найдя в себе силы, споря со своих хнычущим внутренним эгоистом, парень рывком поднял её к себе, вызывая у неё смех. — Свидание по-малфоевски это совсем не так, детка, — развязно ухмыльнулся он, а Джинни даже не поправила его, как это всегда бывало, стоило его словам-паразитам проскочить между ними. — А как же «я — Джинни, а не детка, Драко», — спросил он, чувствуя, как колотится сердце, как там, перед исчезательным шкафом. Его сознание что-то заметило, но не осознало. — Сегодня у нас другое свидание, можно и смириться, но только на один вечер, не привыкай, — подначила Рыжая, и он расслабился. Нашел время анализировать. Она поцеловала первая, буквально застонав ему в рот от нахлынувшей страсти. Её ногти больно вонзились в его плечи, прижимая к себе всем телом, а зубы резко и до крови прикусили его нижнюю губу, заставляя его вздрогнуть от боли. — Ай, Джин! Это было больно. — Ну так избавься от меня, — хмыкнула Уизли и вовлекла его в новый, жесткий поцелуй, напоминающий борьбу, когда Малфой, не сумевший подавить легкое раздражение от ноющей боли, пульсирующей в его припухшей губе, властно припал губами к её шее, оставляя на нежной коже багрово-фиолетовый засос, словно месть к завтрашней тренировке. Драко ждал, что Джинни будет протестовать и отчитывать его, но, казалось, она и не заметила, снова и снова припадая к его губам и попутно освобождая их от остатков одежды. Он сходил с ума, ему было жарко и не хватало воздуха, но девушка, сидевшая у него на коленях, не давала возможности вдохнуть, требуя его губ, рук, поцелуев, торопливых поглаживаний. Её тело, казалось, плавилось под его руками, а его раскрасневшаяся от царапин кожа приятно саднила, стоило ему откинуться на кресле. Кстати, на счет воздуха и его недостатка. Руки Джинни Уизли, такие изящные и тонкие, неожиданно стремительно и резко схватили его за горло, заставляя напрячься и вглядеться в её лицо, искаженное страстью и, казалось, безумием. Бисеринки пота аккуратно скатывались по её виску, а сама она вкрадчиво убеждала: — Расслабься, дорогой, ты можешь мне довериться. Чувствуешь, как горят легкие? Организм думает, что умирает, но зато как обостряются другие чувства. Я знаю, когда остановиться. Её голос с легким свистом проникал в него, в то время как воздух выходил, вот только эта фантазия, эта чудесная прекрасная фантазия была совсем не свойственна Джинни, его Джинни. Это безумие, эта одержимость и раскрепощенность всегда влекли его, может, поэтому в каждой своей девушке он искал этот огонёк, но, примерив свой любимый образ к своей любимой девочке, Драко ощутил чувство потери. Он аккуратно убрал сопротивляющиеся этому руки со своей шеи, с удивлением закашлявшись, когда понял, как далеко на самом деле они зашли и удивляясь тому, насколько его разум был затуманен и обманут ложной патокой её слов. Мозг, наконец-то получив жизненно необходимый кислород, сконцентрировался на том, что ситуация не нормальна. Нормальна для него, Драко Малфоя, но уж совсем чужда Джиневре Уизли. Попытавшись отодвинуться и вернуть утраченный контроль, стряхивая оцепенение, Драко по-другому взглянул на красавицу в своих руках, которая зашипела, как рассерженная кошка с уязвленной гордостью. Она была не в порядке, эта чертова комната была не в порядке, и он тоже, пусть и в меньшей степени. — Я что-то делаю не так? — обиженно и растерянно спросила девушка, складывая руки на груди, чувствуя себя неловко без одежды. Без одежды, но с чертовой тиарой или диадемой в ярко-красных волосах. Вряд ли эта дрянь тут забыта за хорошие заслуги перед обществом. — Сними эту штуку. — Я что-то делаю не так? — словно не слыша его, напирала Джинни. — Скажи мне, разве не это в представлении Драко Малфоя является лучшим сексом? — зло выплюнула она. — Я люблю тебя, — выдохнул он, желая объяснить ей то, что она ему вновь и вновь доказывала каждый день. Желая стереть это чуждое ей выражение озлобленности на лице, он провел рукой сквозь её распущенные пряди, отмечая про себя, что фетишист Забини не так уж неправ, у неё просто потрясающие волосы. — Мне не нужен секс по-малфоевски. Мне нужна ты, вся, и возможность заниматься с тобой любовью каждый день до тех пор, пока тебе не исполнится сорок пять и я не найду себе жену помоложе. — Жену? — Ну, конечно. Школа, университет, свадьба, дети в количестве Уизли, а не Малфой, твой магазин нижнего белья, безудержный секс, потом твое сорокапятилетие, вторая жена, снова безудержный секс, дети в количестве Малфой, ну ты поняла. Я люблю тебя, по-настоящему, словно это чувство заставило меня повзрослеть, заставило осознать много важных вещей. Тебе для этого не нужно быть классной девчонкой, которая кусает губы парням до крови. Кстати, действительно больно! Ты и так классная девчонка, Уизли. Любимая девчонка. Казалось, что ему удалось главное — выгнать этот странный, чужеродный блеск в её глазах, которые снова наполнились теплом. Следя за её реакцией, Драко аккуратно подцепил диадему, с удивлением ощущая, что металл нагрелся и пульсировал, словно один из огурцов из теплицы Профессора Стебль. Наверное, кто-то похоронил эту дрянь в здешних завалах, а они её разбудили. Что-то подсказывало, что эта безобидная на вид побрякушка могла их убить. Раздумывая, что делать с этой вещицей дальше, Драко удивился, когда явно темномагический артефакт треснул в его руке с тихим шипением, словно плавясь. Опасаясь, что эта дрянь может быть токсичной, Драко отбросил диадему в сторону, где всё с тем же тихим шипением плавился металл, покрываясь неприятными черными пузырями. Сам обод треснул, расколовшись надвое и, казалось, испуская последний дух. Джинни с испугом наблюдала странную картину, встрепенувшись. — Она проклята? — Очень похоже на то. Всё ещё хочешь меня задушить? — Не особо, — прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, призналась Джинни и тут же раздраженно посмотрела на него. — Хотя, есть такое желание. Ты. Оставил. Мне. Засос. Её реакция была такой неожиданной на фоне этих странных событий, но такая привычная и предсказуемая, что он засмеялся во весь голос, стерев этим звуком сердитое выражение с её лица. Он вновь потянул её на себя, проводя руками вдоль тонкой талии и поднимаясь к груди. — Сексу быть, Рыжая, даже если эта штука срастется и на ножках начнет тебя преследовать. Её фырканье было ему ответом. — Ты — самый настоящий маньяк. — Всё верно, я маньяк, а ты — наивная, любимая и невероятно сексуальная девчонка. Пусть так и остаётся. — Я люблю тебя, Драко Малфой. Джинни потянулась к его губам, которые он поцеловал сначала аккуратно, а затем страстно, прижимая её к себе в нетерпении. Кожа к коже, всё как он и мечтал. Джинни Уизли, такая, какая есть — его главная сексуальная фантазия, ставшая реальностью. Крестраж тихо умирал на полу, сломленный и сокрушенный не ядом, не мечом, не пламенем, а чем-то гораздо более сильным — стихийным проявлением Магии Любви, что незаметно и коротко вспыхнула, связанная обязательством этого мужчины взять эту женщину в жены, подкрепленная Магией Крови. И пусть этим двоим никогда не суждено будет об этом узнать, их любовь — не простое явление, а достаточно редкое чудо. Ведь что может быть сильнее любви? _____________________________ 1 Für das größere Wohl (нем.) - Ради общего блага