*I*
Солнце было в зените, когда Дэвид Гриф различил вдали очертания знакомой береговой линии острова Таити. Ветер и капитанская удача направили «Раттлер» к причалу Папеэте, если не вовремя с точки зрения команды, то в час, подходящий для решения важных вопросов капитана. В административном центре острова Таити — городе Папеэте — находился не только склад, куда Гриф обязался доставить ящики со спиртным из Вавау, там в это же время столкнулись в яростном споре двое самых отъявленных бюрократов во Французских владениях в Океании.* Один был известен педантизмом и фанатичным отношением к работе, и с гордостью носил на плечах, как знаки отличия лейтенанта французской армии, так и бремя ответственности за безопасность жителей залива Матаваи. А второй, одетый в мантию мирового судьи* и представляющий на Таити законы Третьей Французской Республики*, вошёл в местную судебно-правовую историю двумя скандальными приговорами: оправдательным — для мисс Изабелл Рид, без какой-либо компенсации за трёхмесячное пребывание за решеткой, и высшей мерой наказания — для мистера Генри Серо. Решение о казни этого Каина* было им поспешно вынесено под давлением семьи Брэдфордов, но с передачей на исполнение судья тянул уже месяц. У обоих мужчин были причины взвести курки на своих револьверах, или проще говоря, быть на взводе, перед заключительным этапом их словесной дуэли. Морлейс уверовал, что все вокруг вставляют палки в колесо расследования убийства Исаака Райхаузера, о котором уже успела написать Клэр Девон в «Веснике Матаваи». Её статья не давала покоя лейтенанту три ночи, прошедшие от нахождения на пляже Матаваи тела нотариуса, жесточайшим образом зарезанного, так как содержала намёк, что у военных едва ли есть пару зацепок. Французский лейтенант понимал, что затянувшийся розыск убийцы неизбежно повлечёт вмешательство со стороны немецкого консула, ведь убитый, как назло, оказался подданным кайзера. Поэтому Морлейс с самого утра прискакал в Папеэте и осаждал сначала дом судьи, потом его зал для заседаний, а теперь доказывал свою точку зрения прямо на улице. Досточтимый Джеремия Олифант убедился, что люди, в общем-то, говорят правду об упрямстве и твердолобости военных и лейтенанта Джина Морлейса — в частности. — Итак, Ваша честь, Вы отказываете мне в совершенно законном требовании и без серьёзных на то оснований?! — Никак нет. Я отказываю Вам в вашем вопиюще противозаконном требовании на вполне законных основаниях, как и было Вам ранее телеграфировано. Повторюсь, не было особого смысла в том, чтобы Вы лично ехали в Папеэте. Ничего нового я не сообщу: пакет, адресованный убиенным последнему клиенту, останется нераспечатанным до момента, пока не попадет к получателю. Но Морлейс упрямо гнул выгодную ему линию расследования, в который раз озвучивая одни и те же доводы, но иными словами, чем довёл мирового судью почти до нервного припадка. — Ваши решения подрывают саму суть расследования, лишая моих солдат возможности ловить по горячим следам предполагаемого убийцу, некоего мистера Гроу, недавно освободившегося из колонии в Макема. Его заметили шныряющим возле конторы нотариуса за несколько часов до установленного времени убийства. Найденные в конторе документы сожжены, преступник даже не побеспокоился развеять пепел. Сохранился лишь пакет, что вероятно был передан почтальону до того, как мистер Гроу проник в помещение, злоумышляя против мистера Райхаузера. Чего же ещё Вам надо? — Сплошные предположения, упрямец Вы эдакий! Этого недостаточно ни для постановления об розыске и аресте мистера Гроу, ни тем более для доступа к личной переписке покойного! — Так в этом же самом пакете, уверен, и будут необходимые доказательства! Если срочно не предпринять упреждающих мер, под угрозой может оказаться жизнь упомянутого последнего клиента! — повысил голос Морлейс, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не нагрубить вершителю правосудия. Ведь того переизбрали совсем недавно, то есть им ещё предстояло работать вместе и по другим уголовным и гражданским делам. — Не перекладывайте проблемы с вашей полицейской головы на мою судейскую! — раздражённо ответил мсье Олифант. Но вдруг черты его лица разгладились, приобретая вид торжествующей правоты: — О, как я погляжу, Ваш драгоценный адресат — жив, здоров и направляется к нам! Морлейс, по наитию, повернулся в сторону причала и увидел Дэвида Грифа, идущего вдоль прилавков широкими уверенными шагами. — Мсье Гриф, будьте любезны, подойдите к нам, — прокричал судья, чтобы обратить на себя внимание капитана. — Добрый день, джентльмены! Чем могу помочь? — говоря эти слова Гриф намеревался побыстрее отделаться от обоих чиновников. Его матросы только что закончили разгружать «Раттлер», и капитан теперь мечтал о холодном пиве и о тихом местечке в баре, принадлежащем Натаниэлю Кардишу, чтобы спокойно прочитать новый выпуск «Весника Матаваи», который вертел в руках. Прежде чем судья успел ответить, Морлейс пошел в атаку: — Гриф, Вы знакомы с бывшим каторжником, мистером Грэгори Гроу? — Странный вопрос, лейтенант. И совсем не по адресу. Понятия не имею, о ком идёт речь. Но, если Вы мне поведаете ваши печали, — в голосе Дэвида появились заинтересованные нотки. В конце концов, капитан всегда умудрялся узнавать свежие новости, не открывая газету. — Как удачно Вы заговорили об адресах! — внезапно сменил тему Морлейс, будто вёл допрос и собирался запутать допрашиваемого. — Вашу почту ещё доставляют в бар миссис Тимото Трент? — Учитывая, что мне крайне редко пишут, по обыкновению, в вопросах корреспонденции, я полагаюсь на Лавинию. — Мне плевать на Ваши будни, — сердито проговорил лейтенант. — Вы ожидаете какое-либо особо важное послание? Возможно, из нотариальной конторы Исаака Райхаузера? — Возможно, ожидаю, — ответил Дэвид, удивляясь, откуда у Морлейса такие точные сведения о состоянии его юридических дел. Интуиция подсказывала капитану, что ответ ему совсем не понравится. — Райхаузер убит. Местоположение виновника преступления мне неизвестно. Пока неизвестно, — процедил сквозь зубы лейтенант. — В связи с этим, требую, чтобы Вы срочно явились в мой офис, где в данный момент находится адресованная Вам и изъятая мною у миссис Тимото Трент важнейшая улика в этом деле! — Позвольте Вас перебить, мсье Морлейс, — сумел вклиниться в разговор представитель Фемиды. — По закону мсье Гриф не обязан раскрывать Вам информацию из личной переписки. — Да, чтоб Вас! — взорвался лейтенант. — Пока Вы ему объясняете его права, на пляже Матаваи может появиться ещё один труп! Должностные лица продолжили свои пререкания, а у Дэвида Грифа появилась минутка обдумать произошедшие события и дальнейшие шаги. Непосредственная передача наследства от французских властей к Грифу должна была пройти без проволочек, главным образом благодаря посредничеству искушённого в таких делах нотариуса. За пару встреч, знакомства и по сути завещания, Дэвид проникся к юристу, бормочущему себе под нос гнусавым голосом, некоторым подобием уважения. По крайней мере, для исполнения воли покойной, Райхаузер вцепился в «Песнь Сирены» хваткой матёрого бульдога. Вначале он добился переименования яхты в зарегистрированное Куртом Гюнтером название — «Вилли Во». Затем во все возможные инстанции предъявил брачный договор мисс Дюваль и мистера Гюнтера, по которому жена получала его имущество, среди прочего яхту, в том самом, худшем, случае. Следующим этапом защиты основного объекта завещания стало получение судебного запрета на продажу «Вилли Во» с молотка на время поисков наследника, не запятнанного преступлениями против французского правительства, но похищенного какими-то уголовниками. Исаак Райхаузер был старомоден и связывался с нанятыми детективами с помощью писем, поэтому прошло пару месяцев, прежде чем весть о возвращении живым разыскиваемого им мистера Грифа дошла из офиса почтовой службы на Таити до конторы Райхаузера в Мюнхене. Настойчивый нотариус незамедлительно отбыл во Французскую Полинезию, но его приезд задержали сезон штормов в Тихом океане, что в его восточной части* завершился тропическим циклоном* редкой силы, а также — неприятность, произошедшая с одним из постоянных клиентов. Для последнего срочно пришлось разыскивать приличного адвоката по уголовным делам. Поэтому Исаак Райхаузер появился в заливе Матаваи спустя год после смерти своей клиентки, и прямо с парохода отправился в местный бар, чтобы обрадовать её наследника. Собственные мытарства нотариус подробно пересказал Дэвиду Грифу во время трёхчасовой конфиденциальной встречи. Также он предоставил финансовый отчёт обо всех тратах для поддержания в приемлемом состоянии доверенного ему имущества. Ведь после смерти Дженни Дюваль «Песнь Сирены» опечатал Морлейс и, в соответствии с предписанием руководства, отправил с Таити в Кале. Там бывшее пиратским судно содержали в сухом доке* в счёт денег, что составляли иную часть наследства. Также из этих средств Исааком Райхаузером была нанята специальная команда, чтобы доставить переименованную яхту из Кале — обратно, на Таити. В Папеэте, как договаривались Гриф и Райхаузер, должно было произойти торжественное подписание документов на «Вилли Во» и фактическая передача яхты. Но ныне один из главных действующих персонажей драмы с завещанием лежал хладным трупом в прозекторской* французской жандармерии. А второй прикидывал, какова же истинная роль в этой тёмной истории, что попахивала серой с самого начала, того преступника, что называл себя Дьяволом. В том, что к нынешним событиям на Таити, был причастен этот криминальный мозг, капитан не сомневался. Полгода назад Дьявол лично приезжал на Таити, чтобы организовать похищение моряка, невольно перешедшего ему дорогу , и понаблюдать за реакцией Маурири, Лавинии и Изабелл. Дьявол эффективно нанёс удар по психике Дэвида, рассказывая прикованному к столбу, избитому и накаченному наркотиками капитану о дорогих ему людях, словно имел на них какие-то виды. Так Дьявол мстил за смерть подручной, возможно, партнёрши, или любовницы. Дэвид до сих пор не был уверен, велико ли было значение для этого преступника мисс Дюваль, или мужчина демонстрировал власть по принципу: ты забрал моё, поэтому я заберу твоё. Воспоминания об обещании Дьявола, таинственно появившегося в хижине, где капитана пытал наёмник по имени Иван, и непонятно куда исчезнувшего, мучили Дэвида Грифа каждый день. Этот подонок считал Изабелл подходящей заменой Дженни и с издёвкой, на том оксфордском английском, на котором говорят иностранцы, получившие наилучшее образование, заявил капитану, что позаботиться о его женщине, когда тот покинет этот мир. Дэвид Гриф остался в живых и планировал сполна рассчитаться с теперь уже личным врагом. Он нутром чуял, что через год после смерти Дженни, именно отголоски её действий стали причиной для совершения новых преступлений и появления новых жертв, что в итоге приведет его к разгадке личности Дьявола. Из прошлого в настоящее капитана вернул громкий окрик Морлейса: — Гриф! Вот моё предложение: в добровольном порядке Вы предоставите содержимое пакета на изучение профессиональным сыщикам, — очевидно Морлейс имел в виду себя, — а я поделюсь с Вами зацепками! Подобная откровенность за Джином Морлейсом ранее не наблюдалась, поэтому Гриф понял, что под «железной задницей» лейтенанта шатается стул, что выдерживал вес напыщенного француза последние пятнадцать лет. — Вы всё равно ввяжетесь в моё расследование, я Вас знаю, так поможем же друг другу, — с надеждой в голосе продолжил Морлейс. — Не уверен, что предложение мистеру Грифу соответствует предписаниям декрета о взаимодействии военных с гражданскими, — опять влез в разговор мсье Олифант. Морлейс набрал воздуха в лёгкие, чтобы разразиться гневной тирадой в сторону дотошного судьи, но Гриф расставил за него все точки: — Лейтенант, я готов. К добровольному и повсеместному сотрудничеству. Убили «моего» нотариуса, поэтому я заинтересован лично разобраться в этом деле. Буду в Матаваи завтра к обеду, а сейчас, прошу прощения, джентльмены, у меня — неотложные дела! — Завтра? Вы издеваетесь, Гриф! Что может быть важнее расследования убийства? — язвительно спросил Морлейс. — Кружка холодного пива в лучшем кабаке, — весело ответил капитан, чем вызвал неодобрительный взгляд обоих собеседников. Но французскому лейтенанту не стоило знать, что в ближайшие пару часов, в зависимости от скорости попутного ветра, Гриф ожидал прибытия наследства, что раскрыло бы некоторые аспекты дела, и позволило бы капитану, наконец-то, вернуться домой, в Матаваи.*II*
Помещение в Папеэте, на данный момент комфортно обустроенное под заведение для продажи алкогольных напитков на любой вкус и рассчитанное на посетителей с туго набитым кошельком, было выкуплено Натаниэлем Кардишем около двух лет назад. Вначале бизнесмен заявил о намерении открыть бордель для избранных, который должен был соответствовать эксцентричному владельцу. Чем же мистер Кардиш так приглянулся жителям Таити? Во-первых, он был красив, как греческий бог, галантен, как французский шевалье, порывист, как испанский мачо, словоохотлив, как итальянский портной, придирчив, как швейцарский ювелир, и практичен, как немецкий колонист. Во-вторых, в повседневных запросах Кардиш был сдержан, а в тратах на модные новинки — расточителен, как типичный англичанин и денди*, коими собственно являлся по национальности и по привычке поведения. Ну, а в-третьих, он был предприимчив, как американец, и с прагматичной точки зрения, перенёс бордель на окраину Папеэте, где нынче, не привлекая внимания, отдыхали душой и телом хоть сколько-нибудь значимые персоны на Таити, а в центре таки открыл бар, где этим самым персонам наливали первоклассный виски. Внутри заведения Дэвид Гриф, в первую очередь, почувствовал запахи дорогого алкоголя и элитных сигар, а уже потом метнувшиеся на него взгляды малознакомых посетителей. Молодого человека, что сидел прямо у входа и спохватился сразу же, как капитан вошёл в бар, Гриф не знал вовсе. — Дэвид, какая радость, что ты здесь! — внимание капитана от незнакомца отвлёкло обращение к нему мужчины за барной стойкой. — Мистер Кардиш телеграфировал, что именно на «Раттлере» прибудет основа для моих коктейлей. — Верно, Берти, — по-свойски ответил бармену Гриф. — Ящики — на вашем складе. Иди проверяй, только налей мне сначала пива. — Хм, пива? За своевременную доставку выставляю бутылку виски! Платит лучший хозяин — мистер Кардиш. Гриф поморщился, вспоминая до оскомины вежливого Кардиша, но спорить с барменом не стал, взял у него из рук предусмотрительно откупореную бутылку, подходящий для виски бокал, и сел у окна, откуда кое-как, но просматривался причал. К его столику тут же подошёл молодой человек низкого роста, скромной комплекции, но вызывающего поведения. Импульсивно, не спрашивая разрешения, он присел рядом с Дэвидом. После нескольких минут молчаливого разглядывания капитана странный субъект произнёс: — Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять*… Евангелие от Иоанна, Глава 4, стих 13. — Вы — миссионер? — в лоб спросил Дэвид Гриф, но тот не ответил и продолжил изрекать библейские истины. — Вас постигло искушение не иное, как человеческое* …1-е послание Коринфянам, глава 10, стих 13. — Оставьте проповеди, у меня есть к кому, при необходимости, обратиться за отпущением грехов, — нетерпеливо сказал Дэвид, подумав про себя, что Колен Трент, если и декламирует стихи из Библии, то полностью. Молодой человек замолчал. Казалось, расстроился, но не ушёл. Было заметно, что он хотел ещё что-то добавить, но будто бы забыл подходящие к случаю слова. Справившись с волнением, он достал из кармана визитку и, протягивая её капитану, вновь заговорил, но уже не цитатами из Священного Писания: — Капитан Гриф, я — не миссионер, а адвокат. Простите мою манеру изъясняться, учился я в семинарии, вот никак не избавлюсь от старых привычек. Капитан прочитал на визитке: ✓М-р Уоренн Штейн, адвокатская контора «Штейн и сыновья», Мельбурн. — Не помню, чтобы мы ранее встречались, но Вы знаете и моё имя, и род занятия, — хмуро сказал Дэвид. — В самом деле, это — наша первая встреча. Но я сразу узнал Вас по описанию. — А описывал меня Натаниэль Кардиш? — капитан решил блеснуть догадливостью. — Что Вы! Нет-нет. О подобном клиенте адвокат, вроде меня, может только мечтать! Сейчас я говорю с Вами от имени мистера Генри Серо… — Серо?! — вскричал Дэвид. — Что этому засранцу, простите, Вашему клиенту от меня надо? Мистер Штейн-младший достал из кармана носовой платок и начал нервно комкать его в руках. Он глянул на бутылку виски так, будто срочно нуждался в подобном успокоительном, а потом на собеседника — с надеждой. — Э-э-э, понимаете ли, я впервые выступал в уголовном деле, — смущённо произнес адвокат. — Может выпьем за знакомство? — проговорил Дэвид, заметив его метания и понимая, что молодой человек сообщит больше, если промочит горло. — Спасибо за предложение, в моей ситуации — не помешает. За знакомство, мистер Гриф! — громко сказал адвокат, опрокинув в себя треть бокала неразбавленного виски, даже не заметив, что пьёт из единственной тары на этом столе. Дэвид промолчал. Мужчина задумался, что могло настолько тревожить собеседника, что тот пренебрёг элементарными правилами, как приличия, так и дегустации. Пока мистер Штейн настраивался на откровенную беседу, Дэвид подал знак бармену, что нуждается в бокале. Также он отметил, что цвет и аромат односолодового виски, с помощью которого пытался успокоиться адвокат, говорят сами за себя. Таким образом, на Кардиша — клевещут, и подписанный с ним годовой контракт прибавит капитану денег, а не проблем. — Мой отец, э-э-э, серьёзно приболел, и пришлось на Таити ехать мне, — начал рассказ мистер Штейн-младший. Но я уверен, что даже самая блестящая речь в защиту подсудимого, подобные которым обычно произносит мой отец, не спасла бы бедного мистера Серо от виселицы. Вы знаете, какое тут правосудие?! Не только слепое, но и ненасытное, и, кстати, явно ест из рук людей, заинтересованных в страшном приговоре моего подзащитного! — Человек, судьбой которого Вы так обеспокоены, мистер Штейн, — холодно заметил Дэвид, — застрелил кровного родственника и хотел сделать крайним в этом преступлении одного из моих лучших друзей. Я уже молчу о том, что он покушался на жизнь дорогой мне женщины. Так что, думаю, наша беседа преждевременно закончится, если Вы будете продолжать высказываться о Генри Серо в таком духе. — Я понимаю Ваши чувства. Но для джентльмена виселица… — Что Вы заладили: виселица, виселица! — перебил адвоката Гриф, раздраженный его некомпетентностью по части знаний об исполнении наказаний. — Генри Серо, совершенно справедливо, ждёт гильотина! — На днях моего клиента экстрадируют на британские территории. А там в ходу — веревка*, — обречённо произнес Уоренн Штейн. — Хотя я большой разницы не вижу. Но мистер Брэдфорд пожелал, цитирую: " — Пусть этот паршивец болтается на короткой петле, пока не посинеет!». — Все ещё не понимаю, чем могу быть Вам полезен, — нахмурился капитан. Ему было наплевать на способ, каким умертвят Генри Серо, он лишь жалел, что тот заберёт в могилу имя своего «нанимателя». — Э-э-э, мистер Серо просил передать, что Вы более заинтересованы в разговоре с ним, чем кто-либо. Ведь Вам хотелось бы узнать информацию об одном человеке? О том, кто попирает все заповеди Господа? — Это слова Серо или Ваши догадки? — прямолинейно спросил Дэвид, прикидывая в уме, в чём тут может быть подвох. Во внезапное раскаяние заключённого, вспоминая их встречу в тюрьме, Гриф не поверил бы, даже если бы Серо поклялся на Библии. Молодой человек не ответил, но скосил глаза в сторону виски, так что Дэвиду стало понятно, что принципиальность адвоката — не только напускная, но и временная. — Вашего клиента через пару недель вздёрнут. Если я оставлю Вам бутылку, это смягчит Ваши муки совести? — предложил Гриф. — Всё, что я знаю: мистер Серо действовал не по своей воле, — уклончиво ответил Уоренн Штейн. Его рука подрагивала, когда он потянулся к бутылке. Капитану захотелось хорошенько встряхнуть адвоката, но здравый смысл подсказывал, что характер мистера Штейна порывистый и крайне мнительный, поэтому он расскажет свою историю добровольно, если предоставить ему такую возможность. — Несколько месяцев назад к моему отцу, по давней дружбе, обратился Исаак Райхаузер. Безобидный был человек, но его клиенты — опасные люди с большими амбициями… При этих словах мистер Штейн-младший нервно сглотнул, но продолжил свои откровения: — Он инициировал перевод средств на счёт нашей адвокатской конторы, а потом написал мне, что раз аванс получен, то соответственно обязательства приняты. Исходя из собранных против мистера Серо доказательств, я ответил мистеру Райхаузеру, что вряд ли смогу добиться иного приговора, чем очевидный. Я убеждал нанять кого-нибудь территориально поближе к месту заключения его клиента. В конце концов, даже умолял не втягивать меня в эту авантюру. Ибо из письма мистера Райхаузера понял, что в этом деле платит не тот, кто в тюрьме, а тот, кто всё ещё на свободе и на каждом шагу творит зло… Молодой человек оборвал рассказ, очевидно у него сдали нервы. Поэтому Дэвид сменил тактику в общении с адвокатом, и начал осторожно задавать вопросы: — Вы знаете имя своего настоящего нанимателя? Видели его? — Нет-нет! Разве Вы меня не слушали? Только мистер Райхаузер… — Где сейчас Ваша переписка с мистером Райхаузером? — Сожжена. — Так поступают, лишь когда есть что скрывать. — Клянусь, я не нарушал закон. Таково было требование того, кто оплачивал мои счёта. — Если у Вас с самого начала появились подозрения в отношении Вашего нанимателя, зачем же Вы поехали на Таити?! — На кону была репутация моей адвокатской конторы, моего отца! — голос мистера Штейна сорвался, казалось он вот-вот впадет в истерику. — Лишь после встречи с мистером Серо в тюрьме, я узнал, что у него на Таити была какая-то миссия, но его поймали, то есть договор с тем страшным человеком так и не выполнен. А потом с мистером Райхаузером случилось несчастье, и с тех пор я — сам не свой! — Нотариус не на банановой кожуре подскользнулся, его у-би-ли! — Дэвид начал терять терпение. Капитана всегда раздражали мужчины, прячущиеся от проблем и отрицающие происходящее, будто малые дети. — Чем Вы докажите, что невиновны в смерти мистера Райхаузера? — О, Боже, Вы подозреваете меня в убийстве? — лоб адвоката покрылся испариной. — Вы сами признались, что мало смыслите в уголовном праве! Вы проиграли дело, и он отказался заплатить. Разве это — не мотив?! — резко ответил Гриф. — Вся сума. До цента. После приговора. Даже больше. Никаких мотивов, — речь мистера Штейна стала рваной, будто бы он задыхался от сердечного приступа. — Что ж, — смилостивился Дэвид. — Чтобы зарезать человека, ещё и знакомого, нужны нервы покрепче Ваших. Но французскому лейтенанту требуется козёл отпущения, и я сдам Вас. Не позднее завтрашнего дня. Если только не предоставите мне что-то более веское, чем слова. — Есть кое-что.Три дня назад курьер передал мне конверт из нотариальной конторы, а в нём — записка без подписи и к тому же написанная, э-э-э… Вообщем, я не узнал почерк, поэтому сохранил, чтобы при случае поинтересоваться у мистера Райхаузера, что это была за мрачная шутка. Но из газеты мне стало известно, что Исаака Райхаузера к тому времени уже у-би-ли, — мистер Штейн произнёс последнее слово так, как услышал от Дэвида, но гораздо тише. — Я стал опасаться и за свою жизнь… — Спасибо Господу, что Вы так пугливы. Очевидно, моя судьба получить это послание, — перебил адвоката капитан Гриф. — Любопытно. То, как Вы подобрали слова… Молодой человек достал из кармана сложенный вдвое лист бумаги, очень белой и достаточно плотной, что свидетельствовало о её высочайшем качестве, аккуратно расправил его, будто это был вексель на крупную сумму, а затем обеими руками, как подношение, передал капитану. Дэвид Гриф взглянул на документ, ему хватило несколько секунд, чтобы прочитать текст, а затем — выругаться, так громко и колоритно, что мужчины за соседними столиками обернулись. — Всё, что я хотел, это передать, что Вас приглашает мистер Серо. Но Вы сами меня вынудили рассказать, — виновато произнёс мистер Штейн, хотя в его голосе Дэвид услышал и радостные нотки. Явно адвокат был счастлив отделаться от послания. — Всё в порядке. Я узнаю, кто это написал. И тогда, — Дэвид скрипнул от ярости зубами, и отвернулся от мистера Штейна, чтобы лучше видеть береговую линию. — Оставлю у себя записку, Вы ведь не возражаете? — Конечно, конечно! Только не привлекайте французскую жандармерию! Даже упоминание о моём, крайне косвенном, отношении к трагическим событиям на Таити, может стоит мне дела всей жизни, — быстро ответил адвокат. Дэвид слушал мистера Штейна в пол уха, его взгляд сфокусировался на лодке, что показалась на горизонте, но мысли были ещё дальше. Он раздумывал над тем, какой манией величия и уверенностью в безнаказанности обладает его враг, что посмел отправить с адреса покойника подобное: [Ваше пребывание здесь окончено. Вы сделали, что должно. Так хотел Бог. Но разве Я так хотел?] Гриф поклялся себе, что написавший это окончит свои дни, услышав характерный звук защёлки, отпускающей в ход лезвие гильотины. Если только Бог не поможет ему лично сделать то, что должно. От тягостных размышлений капитана отвлекла лодка с белыми бортами и ярко-красными парусами, которая уже покачивалась недалеко от берега. Она также приковывала к себе взгляды свободных от работы и столпившихся на причале моряков Папеэте. Многие из них узнали лодку и втайне перекрестились. А Толстый Билли, что провёл большую часть жизни, и каждого дня непосредственно, похрапывая в кресле-качалке на пляже Папеэте, то и сплюнул. В этих водах «Вилли Во» имела дурную репутацию и даже могла считаться проклятым кораблем. Отличное зрение и опыт многократной швартовки на причале Папеэте подсказывали Дэвиду, что «Вилли Во» уже на ближнем рейде*, и мужчина решился идти ва-банк. — Я согласен посетить мистера Серо. Сегодня же. Но сначала, — Гриф придирчиво осмотрел раскрасневшегося молодого человека, одетого жарким днем в строгий костюм, и почему-то с бабочкой. Удовлетворившись увиденным, он озвучил план, который успел придумать, пока адвокат нерешительно вертел в руках вновь опустевший бокал: — Мы отправимся на яхту, что только что прибыла из Франции. Я представлю Вас её капитану, как своего поверенного, а далее — по ситуации. Так в какой же отрасли права Вы — специалист? Почему-то Дэвиду Грифу верилось, что присутствие при сделке адвоката, пусть навеселе и сильно напуганного, всё же лучше, чем его отсутствие вовсе. — Семейное и налоговое право, мистер Гриф, — уже спокойнее ответил Уоренн Штейн, обрадовавшись, что наконец-то тема о преступлениях закрыта. — Хм… Надеюсь, Вы умеете многозначительно молчать? — съязвил Дэвид, вставая из-за стола. Он подтолкнул адвоката к выходу. — А как же моё виски? — растерянно произнёс мистер Штейн. — На этой неделе у мистера Кардиша хватит на всех жаждущих, — усмехнулся капитан Гриф, а потом уже серьёзнее добавил: — Я верну Вас в бар через час. Не волнуйтесь, бутылка Вас дождется.*III*
Когда Дэвид Гриф поднимался на борт «Вилли Во», сердце возбужденно колотилось, будто в предвкушении очередной стычки с Куртом Гюнтером. В памяти всплыл момент, когда он и Маурири на этой лодке дрались с парнями покойного немца, и как им пришлось сигануть в воду под градом пуль. Разве мог капитан Гриф, даже при самом фантастическом развитии событий, предположить, что «Вилли Во» станет его собственностью? Но невозможное происходило на самом деле, только на этот раз его партнёром «в переговорах» был мистер Уоренн Штейн — неизвестная составляющая и в без того непредсказуемой партии. — Добрый день. Меня зовут Сэмюэл Бэнтон. Вы — тот самый мистер Дэвид Гриф? — прозвучало официальное приветствие от мужчины средних лет, одетого в военно-морскую форму и, очевидно, исполняющего на данный момент обязанности капитана «Вилли Во». — Я. С прибытием! — радостно произнёс Гриф, протягивая руку для рукопожатия. — Тяжёлый рейс, капитан Бэнтон? — продолжил Дэвид, потому что собеседник не спешил её пожимать. — Простите, мистер Гриф, но чем докажите, что Вы, это — действительно Вы? — подозрительно проговорил Бэнтон. — Собственно, почему Вы сомневаетесь в моей личности? — вопросом на вопрос ответил Дэвид. — В Кале меня предупредили, что у яхты пиратское прошлое, и что оба её владельца считаются мертвыми. Дэвид вздрогнул. Только после слов капитана Бэнтона, он обратил внимание на ранее несущественный нюанс, что тела предыдущих владельцев не были найдены. Не упокоенный дух Гюнтера его не беспокоил, но мысль, что тело Дженни осталось не погребённым, ещё и по его вине, терзала душу, стремящуюся поступать правильно. — Команду и вовсе не удалось поймать, — продолжил объяснения Самюэл Бэнтон. — Весь путь сюда я был готов к нападению, а когда мы зашли на Самоа, я получил телеграмму, что мистер Райхаузер, поверенный мистера Грифа, убит. Настораживает, не правда ли? — Капитан Бэнтон, позвольте представить моего нового поверенного, — сменил тему Дэвид. Пока молодой человек в костюме с бабочкой торжественно раскланивался и вручал визитку, у Грифа появилось время, чтобы скорректировать план, который был на грани того, чтобы с треском провалиться прямо в тартарары. — Я готов принять лодку в присутствии мистера Штейна, который поручиться за меня. Ведь так? — Дэвид стремительно повернулся в сторону адвоката, который только понял, что его опять втянули в какую-то авантюру. — Э-э-э, безусловно можно рассмотреть такую вероятность, — пробубнил в ответ новоиспеченный поручитель. — Боюсь, мистер Штейн не имеет права заменить мистера Райхаузера при подписании акта приёма-передачи лодки. Бумаги были составлены и отправлены заранее, там стояла подпись мсье Бурже — представителя французской юстиции, — заявил капитан Бэнтон, но тут его осенило: — Можно взглянуть на документ? Если на нём имеется подпись мистера Райхаузера, то никаких проблем… Дэвид отрицательно покачал головой и честно ответил: — Я никогда не видел акт, но мистер Райхаузер дал мне слово, что обо всём позаботиться. Его смерть спутала наши договоренности. Говоря эти слова, капитан «Раттлера» подумал, что поэтому и был убит нотариус, чтобы не допустить сегодняшней передачи «Вилли Во» в его руки. То есть, чтобы помешать планам Дьявола, ему необходимо срочно вскрыть пакет, о котором упомянул Морлейс. Там, возможно, то, что изменит ситуацию с лодкой в его пользу, или же след к убийце. Правда, до пакета надо ещё добраться, желательно, не упуская «Вилли Во» из виду. — У меня есть завещание. Есть поручитель. Давайте составим и подпишем новый документ, подпись мсье Бурже можно получить после. Если французский представитель не оспорил завещание ранее, не думаю, что он решиться судиться сейчас. Мне очень нужно в Матаваи, и я хотел бы завершить сделку побыстрее, — твёрдо заявил Гриф, рассчитывая, что логичность его доводов развеет сомнения должностного лица. — Простите, не готов отдать Вам яхту, пусть она будет хоть трижды ваша по завещанию, без оригинала документа, подписанного всеми заинтересованными сторонами! — объявил своё решение капитан Бэнтон. — В моём контракте не прописано, что делать, если один из подписантов сего документа скоропостижно умер, но есть параграф, что даёт мне право задержать у себя яхту до получения новых инструкций. Я телеграфирую в Кале, как только сойду на берег. Увы, приема-передачи сегодня не будет. — Э-э-э… Насколько я помню текст подобных контрактов о предоставлении услуг транспортировки судна, — неожиданно подал голос мистер Штейн, —законом не регулируется, где именно ответственному за передачу следует ждать указаний при форс-мажоре. — Место передачи судна — Папеэте, — начал говорить капитан Бэнтон, но адвокат бесцеремонно его перебил. Чувствовалась, что он попал в свою стихию, его глаза блестели не столько от выпитого алкоголя, сколько в азарте юридического спора. — Вы не нарушите ни единого пункта Вашего контакта, если переместите яхту из Папеэте в залив Матаваи. Когда у мистера Грифа на руках будет соответственно оформленный документ — первоначальный вариант, или же с новыми подписантами, — то, для соблюдения формальностей, Вы всего лишь предпримете небольшое путешествие обратно в Папеэте! Уверен, что предусмотрительный мистер Райхаузер с лихвой оплатил из наследуемых мистером Грифом средств, возможные дополнительные издержки, — торжествующе изрёк мистер Штейн. По лицу Бэнтона Грифу стало понятно, что адвокат попал в точку. Дэвид тут же принял решение выставить своему невольному защитнику ещё одну бутылку виски. — Пусть завтра «Раттлер» и «Вилли Во» войдут в залив Матаваи вместе, а там разберемся, как, раз и навсегда, закрыть вопрос о моём праве на яхту, — поддержал атаку адвоката капитан Гриф. — К тому же, в заливе — удобная для стоянки бухта, гостеприимные жители, по воскресеньям собирающиеся на вдохновляющую проповедь в местную церковь, и отличный бар возле пляжа, — мягче продолжил Дэвид, заметив, что Бэнтон колеблется. «Ну, и иногда там находят трупы», — про себя добавил Гриф к особенностям Матаваи. — Яхта доставлена сюда в полном порядке, вопреки предупреждениям! — с гордостью заметил нынешний капитан «Вилли Во». — Не вижу проблемы в том, чтобы поставить её на якорь в Матаваи. В конце концов, что может произойти такого непоправимого? Иначе говоря, джентльмены, решено! По итогу переговоров капитан Гриф тепло попрощался с капитаном Бэнтоном, договорившись о мелких деталях того, как обе яхты будут следовать одним курсом. Когда же переговорщики, которым удалось добиться приемлемого результата при неудачном начале разговора, сели в шлюпку, чтобы отбыть на берег, Дэвид пожал руку соседу, но всё же не удержался, чтобы не поддеть: — Я думал, мистер Штейн, Вы разбираетесь лишь в бесполезных для меня отраслях права? — К Вашему сведению, мистер Гриф, — добродушно ответил адвокат. — С детства я мечтал о путешествиях, поэтому морское право было моим любимым предметом в университете! Провожая Уоренна Штейна, как себе и обещал, по направлению к двум бутылкам виски, вполне им заслуженным, капитан «Раттлера» подумал, что, повернись жизнь этого молодого человека иначе, из него можно было бы воспитать порядочного человека.