Trouble-Drabble

2183 год. Марс. Рейх с любопытством смотрел себе под ноги, впечатывая подошвы толстенных берцев в отдающий медью твердый грунт, с которого вверх поднималась пыль от его шагов. Он направлялся вместе с куратором в одну из недавно основанных баз на Марсе, куда его пригласили как специалиста в биологии всех отделов и географа, специализирующегося на внеземном грунте. Надо сказать, скафандр был немного велик и выглядел нелепо, не говоря уже о том, что ему нечасто приходилось носить подобное. Где-то вдалеке за его спиной садились небольшие уродливые шатлы первых экспериментальных запусков с пассажирами на борту. Это были в основном богатенькие и знаменитые, которых СМИ и связи наверху отправили в увлекательный тур по красной планете. Рейх презирал таких, хотя сам, надо сказать, ушел недалеко. Только благодаря тому, что какой-то высокопоставленный военный в отставке вспомнил, что когда-то там встречался с «мастером своего дела», и порекомендовал на эту должность профессора межпланетных наук его, Третий и оказался здесь с добродушной подачи американских и международных полуправительств. Колонии только развивались, базы еще кое-где достраивались с использованием спец роботов, но то, что стояло сейчас, уже выглядело впечатляюще. В специально отведенных гарнизонах можно было жить с земным комфортом. В теплицах выращивали картошку. Внутри одного такого гарнизона для научных исследований оказалось просторно, светло и по последнему слову техники. Однако интерьер, перенесенный сюда явно из голливудских фильмов о будущем, в жизни казался каким-то… чересчур нереалистичным, что ли. Рейх подметил, что все здесь выглядит как съемочная площадка, а что не выглядит так – не катит и смахивает скорее на неуклюже сконструированную подсобку. По пути сюда куратор через специальный приемник вводил немца в курс дела. – На базе уже не первый год проводят всяческие исследования. Стоит заметить, что не всегда эти исследования… скажем так, понятны для простого обывателя. Третий на лету ухватил, что до него пытаются донести. Что на базе проводят эксперименты, и вполне может оказаться, что они скрещивают животных с человеком, создают супермэна или хранят в кладовке трупы инопланетян. Все в духе зоны 51. Только на Марсе и куда масштабнее. – Поэтому я хочу предупредить вас заранее, чтобы вы ничему не удивлялись. – закончил куратор многозначительно. – Не беспокойтесь. – усмехнулся Третий, поспешив его успокоить. – Я подписал контракт о неразглашении. Мне неинтересно гоняться за НЛО и призраками, сэр, я здесь только для научных целей. Куратор промолчал – они как раз добрались до входа в гарнизон. Вообще странно, что добираться сюда приходилось пешком. Хотя, если это устроено в целях показать туристам пейзажи медной безжизненной пустыни – то все логично. Внутри нелепый скафандр заменили специальным стягивающим по самые кокошки костюмом и банальным белым халатом, чтобы было не так совестно щеголять в прикиде БДСМ-кошечки. – Вам предстоит остаться здесь как минимум на пару недель и встретиться с нашими профессорами. – оповестил его куратор, высокий атлетически сложенный мужчина с покерфейсом, похожий на охранника лучшего казино Лас-Вегаса. Рейх только скучающе махнул рукой и принялся оглядываться в новой марсианской спальне, из которой через круглое окошечко с пуленепробиваемым стеклом можно было наблюдать песчаные марсианские бури. Буквально через полчаса его прибытия в комнату постучали – за Рейхом пришли, чтобы проводить его в кабинет Главного. Того, по чьей просьбе, собственно, и собирали специалистов для изучения планеты. Там уже находилось с дюжину новоприбывших, таких же, как сам Рейх, ученых и профессоров разных мастей и областей. Тут были американцы, китайцы, русские… даже северные корейцы. Должно быть, только сейчас, глядя на всю эту разношерстную компанию, Третий вдруг осознал, что чтобы увидеть инопланетян, не нужно лететь в другие галактики. Все эти земные расы, собравшись вместе, так выделялись своими особенностями – цветом кожи, банальным разрезом глаз и строением лица и черепа – что создавалось впечатление, что все они прибыли как минимум с соседних друг с другом Земель. Должно быть, и сам он выделялся и одним только своим лицом кричал, к какой нации принадлежит. Несмотря на то, что многие народы были близки и похожи между собой, отличить русского с его кое-где немного грубыми, выделяющимися чертами лица, бледной кожей и по-своему особенным разрезом глаз от чуть загорелого американца с более выделяющимися скулами и гладкой, словно ровно и правильно натянутой пластическими операциями кожей, голливудской улыбкой и глазами, более округлыми, скорее в виде лежащих на боку сплюснутых капель, не было большой проблемой. И это лишь то, что бегло приметил Рейх, сравнивая представителей русской и американской делегаций. Про различия азиатов от европейцев и говорить нечего – будто из разных звездных систем. Всех их, кружком сидящих за столом в большом кабинете, около часа инструктировали и вводили в курс дела, после чего к каждому приставили своего «проводника», который мог бы показать им их место в этом наномежпланетном улье, и отправили знакомиться с базой, напомнив как бы невзначай, что почти для каждого уже найдено дело по статусу, и с завтрашнего дня они могут приступать к работе. Хотя о каких сроках и указаниях идет речь, никто не разумел – они, до мозга костей земляне, многие из которых даже не мечтали, что их когда-нибудь вызовут на работу на Марсе, теперь оказались здесь, и им нужно по меньшей мере привыкнуть к новой обстановке. Этим Рейх и собирался заниматься ближайшую неделю – адаптацией. **** Уже к концу первых пяти дней он перезнакомился со всеми, кто был в радиусе его досягаемости, а именно – с соседями по кампусу. Жили они как в гостинице – у каждого была своя комната с маленьким встроенным санузлом, но вот столовая была одна и общая. И каждый день они ровно по расписанию почти что синхронно открывали двери своих спален и всей гурьбой валились на обед. Что ж, такая жизнь по расписанию Рейху была привычна и очень даже устраивала. Но он бы не сказал того же о других. Например, американский делегат взял за привычку не следовать за стадом и всегда выходить из спальни либо раньше, либо позже на несколько минут. Еще в первый же день он нашил на свой костюм дополнительно к уже имеющемуся значку о происхождении американский флаг на все плечо, и еще один – на левую половину груди, а на правую – герб с белоголовым орлом. А еще иногда зачем-то носил на макушке темные очки, несмотря на то что солнце им все время заменяли электрические лампочки. Делегат из России же, наоборот, пунктуальностью и желанием выделиться не отличался, но отчего-то как раз у него выделиться всегда получалось. Он взял за привычку опаздывать как минимум на десять минут, вваливаться в столовую, обводить помещение хмурым рассеянным взглядом, делать вид, что он полностью собран и так было нужно, и быстро, стараясь быть незаметным, прошмыгивать к столику в самом конце, да так, что никто не успевал заметить, как в его руках оказывался поднос с чисто русской едой – здесь была возможность выбора национальных блюд, и он никогда ее не упускал. Через три дня, правда, он уже каким-то макаром оказался за столиком у делегата из Китая, и вот тогда-то весь экипаж узнал, что русские могут быть чересчур разговорчивы и веселы, когда находится подходящая компания. Рейх же сидел за большим общим столиком с доктором наук из Венгрии, профессором из Италии и специалистами из других мелких стран, чьи имена он даже не стал запоминать. Потому что столовая нужна, чтобы есть, а не чтобы разговаривать и знакомиться. **** К концу первой недели к Рейху подошел его личный куратор – тощий дяденька в очках и длинноватом ему белом халате, и достал из-под мышки приготовленную папку с делом. – Мистер Рейх, вы назначены помощником доктора Фишера, работающего с экспериментом SS-22, его лаборатория находится на минус третьем этаже, позвольте, я вас провожу. Минус третий этаж означал, что этаж находился под землей. Самый верхний, то есть тот, что ближе к поверхности, считался минус первым – и дальше, вниз по возрастающей. В самой лаборатории было светло и просторно, как и во всем остальном здании. Помещение делилось, судя по всему, на несколько комнат, и та, в которой они находились сейчас, была далеко не главной. Здесь стояли столы, какие-то приборы, множество компьютеров, за которыми Рейх насчитал всего три работника в таких же белых халатах, сидящие по разные концы приемной. Вскоре к ним вышел и сам глава лаборатории – мужчина на вид лет сорока, в неизменных очках и халате на свитер. Странно, но Третий не чувствовал, чтобы в помещении было холодно – во всех комнатах температура поддерживалась на постоянных двадцати четырех градусах. Мужчина поздоровался и коротко кивнул провожатому, говоря, что в его услугах они больше не нуждаются. Три секунды – и они остались почти наедине, если не считать лаборантов. Доктор Фишер оказался немцем, что было очень удобно, учитывая, что в этом месте можно было говорить на национальных языках. В принципе, все знали английский как международный язык, но Россия со своими сателлитами в ходе переговоров настояла на том, чтобы каждый мог разговаривать на том языке, на котором ему было удобно. Рейха ввели в курс дела. Как оказалось, их отдел занимается наблюдением за живыми организмами, помещенными в экстремальные обстоятельства другой планеты. Но так как Рейх был еще и геологом, он мог быть включен в работу отдела изучения марсианского грунта. Но это – уже по ходу его работы здесь. Но самое интересное, то, чего немец никак не ожидал – хотя нет, он знал, что с этой базой не так все просто, но чтобы его так сразу посвятили в секреты всех ее исследований – это было неожиданно – произошло после. Одна из дверей, которую он раньше не заметил, вела в другую комнату, чуть уступающую приемной по размерам. Здесь было холодно. Третий прикинул, что как минимум на десять градусов холоднее, чем везде. – Что здесь..? Фишер не ответил, пропуская его в комнату и закрывая за ними тяжелую дверь. Теперь немец понимал, отчего тот был в свитере. – Это – то, над чем мы работаем на данный момент. Наш главный пока проект SS-22. Рейх огляделся: эта комната была похожа на те, в которых содержали животных за большими толстыми стеклами для наблюдения. Маленькая приемная, главная стена которой была полностью прозрачной и отделяла ее от большой комнаты-вольера. Он был практически пустой, за исключением небольшого выступа, похожего на вал, у стены, и железной двери прямо напротив прозрачной стены. С этой стороны находились компьютеры, панель управления, счетчик физиологических состояний, даже прибор, отображающий комнату в тепловизоре. Третий с первого взгляда понял, что объект наблюдений сейчас находится в комнате за железной дверью. Какое-то смутное нехорошее предчувствие заныло внутри. С одной стороны, ему было интересно узнать, что такого создают ученые за стенами этих засекреченных или замаскированных под теплицы и бункеры баз. С другой – он понимал, что вряд ли готов встретиться с чем-то… по-настоящему шокирующим. Вдруг там вовсе не инопланетяне?.. Вдруг там что-то, чего не показывали в голливудских фильмах? **** – Ты разбираешься в змеях? – спросил однажды Фишер, просматривая какие-то документы. Рейх уже отработал порядка двух недель, и пока вся его работа заканчивалась на подай-принеси и заполни документы по образцу. Третий удивленно приподнял бровь, не отвлекаясь от компьютера в приемной. – Я специалист по пресмыкающимся. Так же как по приматам, членистоногим, земноводным… – Прекрасно. – перебил его профессор, поправляя очки. – Тогда нужна твоя помощь. Посмотри вот сюда. Он протянул ему рентгеновский снимок. Не сразу Рейх понял, что перед ним. А потом догадался, что длинное утончающееся к концу нечто – это кусок змеиного хвоста. Однако что-то в нем было странное. Немец нахмурился, разглядывая снимок, а профессор не сводил с него испытующего взгляда. – Странно. – наконец высказался Третий. – Это часть хвоста, понятно, но… - он провел пальцами по верхней части рисунка. – Нехарактерное, диспропорциональное сужение. Тело змеи не может так резко утоньшаться – обычно большая его часть одной толщины, и только к самому концу хвост сужается, образуя клин. – Рейх вытянул руку со снимком и прищурился. – Здесь же складывается впечатление, будто это лишь обрубок. Фишер неопределенно прищурился, глядя на него, и непонятно было, о чем тот думает. Третий взглянул на профессора. – Что-то еще? – спросил Фишер. – Позвоночник. – подумав, добавил Рейх. – Ребра толще и расположены они реже. Это… нехарактерно, потому что в таком случае изгибаться труднее, а внутренности менее защищены. – Хорошо. – сказал профессор, забирая у него снимок. – Да, вы правы, это наша, так сказать… оплошность. Третий насторожился. «Наша»?.. Внезапно Фишер повернулся к одному из своих лаборантов, набирающему что-то на главной панели, считывающей показатели. – Майк, кормежка уже была? Майк вскинул голову. Подтвердил слегка нервно. Рейх заметил, как на долю секунды тот скосил взгляд на дверь за стеклом. И понял, что сейчас увидит то, чего не каждому дозволено увидеть. – Открывай. – кивнул профессор и вернулся спокойными глазами к вольеру. Третий почувствовал, как все тело напряглось. Лаборант нажал какие-то кнопки, и железная дверь стала медленно отъезжать в сторону. Рейх прищурился, вглядываясь в полумрак "тайной комнаты", и обомлел.