Парень проходит через ряды различных цветов, рассматривая каждый. Некоторые виды он видит впервые. Их так много, что у омеги просто разбегаются глаза и с каждым разом становится все сложнее удерживать взгляд на каком-то одном цветке. Тут и розы и жасмины, лютики, да, кажется, все цветы мира. Юнги с восхищением оглядывается, глубоко дышит, впитывая в себя каждый запах, а Хосок за ним наблюдает, не скрывая улыбки. Ему нравится делать этого омегу счастливым, заставлять улыбаться, пускай и слабой, но улыбкой. Нравится, когда он может отвлечь Юнги от забот и позволить ему немного отдохнуть. Нравится, когда в этих черных глазах вспыхивает такой маленький огонек счастья. Ему нравится Юнги. Кажется, с самой первой встречи. Так глупо, но Хосок этого не отрицает. Никогда не отрицал, потому, что сразу понял, что нет смысла. Сколько цветов в мире видел альфа, но только этот засел у него в сердце. Сколько он видел необыкновенных омег, но только этот привлек его внимание.
И все это произошло в один миг.
Омега все еще не может полностью осознать, что он находится в огромной оранжерее, которая полностью принадлежит Хосоку. Юнги сначала удивился, когда рано утром увидел на своем пороге альфу, а когда тот сказал собираться к нему на работу, вообще удивился. Омеге было очень интересно узнать, как работает альфа и чем он вообще занимается, но гордость не позволила это спросить. А тут подвернулся такой удачный момент, но Юнги до последнего думал, что Чон блефует, пока не увидел большое поле, на котором расположилась такая же оранжерея. Как объяснил альфа, раньше, он много путешествовал, в поисках различных цветов. Искал те, которых нет в Корее, а когда находил, рассаживал их в этой оранжерее и создавал те условия, при которых цветы могли расти. Сначала, это была маленькая теплица, которая с годами, переросла в огромный сад, за которым ухаживает большое количество людей, работающих на Чона. Дальше, когда цветы полностью расцветают, их распределяют по магазинам, но так, чтобы в оранжерее оставалось больше половины того, или иного вида.
Юнги сосредоточенно рассматривает один из цветков, и пытается вспомнить, знает он такой, или нет. Поняв, что он такого никогда в жизни не видел, омега поворачивается к альфе:
— Что это за цветок? Он очень красивый и я никогда такого не видел.
Альфа выходит из своих раздумий и смотрит сначала на омегу, на глаза которого упала черная челка, а затем на цветок. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить его название. Губы растягиваются в улыбке, на которую Юнги вопросительно вскидывает бровь.
— Чего лыбишься, Чон? У этого цветка какое-то смешное значение? Или ты надо мной? — не понимает омега, повернувшись корпусом к альфе, сложив руки на груди.
— Нет, ничего, — отмахивается Хосок, а сам думает, как признаться, что эту улыбку вызвали все два варианта. — Это маргаритка.
— Странный ты, — закатывает он глаза. — Маргаритка, — задумчиво тянет Юнги. — А что она означает?
Альфа подходит ближе, из-за чего омега начинает немного волноваться, но расслабляется, когда тот проходит мимо и просто становится рядом, смотря на цветок. Юнги поворачивается и поднимает взгляд на точеный профиль.
«Какой же ты красивый, черт». — сам мигом опускает голову на подол толстовки, покусывает нижнюю губу, лишь бы не улыбнуться. Начинает ковырять искусанные ногти, а после, прячет руки в рукавах толстовки.
— Я счастлив, когда счастлив ты, — вдруг говорит альфа и поворачивается к Юнги. Тот от неожиданности отрывается от своего занятия и поднимает голову, врезаясь в янтарные глаза. Сердце начинает бешено колотиться, руки мелко дрожат, а дурацкая улыбка все-таки вырисовывается на омежьем лице. Он начинает краснеть, а глаз оторвать не может. Хосок будто приковал его к месту одним лишь своим взглядом. А Юнги и не знает, как реагировать. Он все смотрит в эти глаза, они притягивают, манят, и Юнги не отказывает себе. Погружается в них и тонет, как в сладком меде. В этом взгляде столько эмоций. Кажется, на омегу еще никто
так не смотрел. Как на самое красивое и ценное, что существует в этом мире.
А у альфы в голове салюты взрываются. Он с ума сходит от этого омеги. И вот, сейчас, он стоит и показывает Хосоку самую яркую из всех улыбок, которые когда-либо видел альфа. Самая чистая и искренняя, — детская улыбка. Юнги никогда так не улыбался. И альфа мысленно ликует, хвалит себя, и поражается омеге, которого могут обрадовать такие простые слова.
Слова, которые ему никто, никогда не говорил.
Тут Хосок делает себе заметку, что будет как можно чаще говорить такие слова. Потому, что Юнги с головы до пят должен купаться в них. Он должен улыбаться, радоваться жизни, а Хосок будет ему помогать, делать все возможное, только бы эта улыбка не стерлась навечно, а огонек в глазах не потух.
Зрительный контакт первый прерывает Юнги. Он мигом перестает улыбаться и тянется рукой к капюшону, чтобы спрятаться, как маленький ребенок, но альфа быстро перехватывает его за запястье, тем самым, немного пугая омегу.
— Не надо, — тихо говорит Хосок, ослабляя хватку. Юнги с явным удивлением в глазах смотрит то на альфу, то на его руку. — Ты прекрасен, тебе незачем прятаться, тем более от меня. — он улыбается и притягивает омегу к себе, заключая в объятия и утыкается в черную макушку, вдыхая свой самый любимый запах и прикрывает глаза. Юнги какое-то время стоит в ступоре. Это второй раз, когда альфа обнимает его, за все время знакомства. Сейчас, омеге так хорошо. В объятиях Хосока так тепло. Стоять бы так вечно, только бы не отпускал. А вообще, с каких пор Юнги позволяет таким мыслям пробраться в свою голову? Не хочется об этом думать. Омега неуверенно поднимает свои руки и аккуратно обвивает торс альфы. Хосок, почувствовав омежьи ладони у себя на спине, чуть ли не зверем готов выть от счастья. Он всеми силами старается не прижимать хрупкое тело еще сильнее, чтобы не сломать его. Юнги, как маленький потерянный котенок. Его нужно оберегать, окутывать заботой, но тот уперто все отвергал. А сейчас, он сам ластится к альфе, осторожно, слабо, будто еще сомневается, правильно ли он все делает.
«Все хорошо, не бойся, ромашка», — проносится в голове у Хосока и он, оставив на макушке невесомый поцелуй, выпускает без какой-либо охоты омегу из своих рук. Юнги быстро от него отходит на два шага назад, пряча лицо за черной тканью одежды.
— Какой же ты... — тихо бубнит себе под нос омега, но альфа его услышал.
— Какой? — встревает Хосок, наклонив голову набок и засунув руки в карманы потертых джинсов.
— Надоедливый, Чон. И еще эти твои словечки, не люблю их, — сам себя убеждает омега. — Поэтому, не говори их больше, пожалуйста, — просит он и скрывается меж цветочных рядов. Хосок только выдыхает, потирает лоб и идет за Юнги. Какой же этот омега все-таки упертый и упрямый. А альфа про себя хмыкает:
«А чего ты ждал, Чон Хосок? Думал, этот парень сразу примет твой комплимент?». — конечно, альфа знал, что просто не будет, но он решил попробовать. Рано. Юнги еще не полностью его принял. Но Хосок подождет, ему некуда спешить. То, что омега его обнял в ответ, уже является большим шагом. Спина до сих пор чувствует холод этих рук, который пробирается даже через ткань рубашки. На улице тепло, неужели, Юнги замёрз? Или у него всегда такие руки? Альфа встревоженно следит за омегой, который с не скрытым интересом рассматривает цветы. У него до сих пор немного красный нос и кончики ушей, что делает его очень милым. Альфа тихо подходит сзади и обхватывает пальцами ледяные ушные раковины парня. Омега вскрикивает и даже вздрагивает, когда чувствует чужое прикосновение.
— Ты что творишь, Чон? — сердито спрашивает он, повернувшись лицом к альфа и сбрасывает его руки со своих ушей.
— Ты замерз? — серьезно спрашивает Хосок, игнорируя вопрос Юнги. Альфа достает спрятанные в кармане толстовки ладони омеги, берет их в свои и начинает растирать холодную кожу. Омега за этим молча наблюдает. От этой заботы, со стороны альфы, хочется плакать. Никто никогда за него так не переживал. Никто никогда не делал Юнги таким счастливым. Омега опускает голову и тихо шмыгает. Нельзя. Перед Хосоком нужно быть сильным. Хотя, этот альфа уже видел его не в лучшей форме. Но все равно, не хочется показывать свою слабину.
Альфа, услышав тихий всхлип, перестает растирать кожу и переводит взгляд на Юнги.
— Хэй, ты чего? — он подцепляет пальцами подбородок Юнги, заставляя смотреть на себя, и аккуратно стирает большим пальцем одинокую слезу. — Не плачь, ромашка, все же хорошо. Хочешь, я отвезу тебя домой? — взволновано спрашивает альфа, на что получает отрицательный кивок.
— Я не замерз. Я всегда такой, — хриплым голосом говорит омега. — Но все равно, спасибо. — он вытаскивает свои ладони из рук Хосока и убирает их обратно в карман толстовки, продолжая разглядывать цветы. Альфе стало немного грустно, когда он перестал чувствовать чужой холод, и разочарованно выдохнул. Какое-то время они продолжают идти в тишине, слушая тихий плеск воды, которой поливают цветы. Сердце Юнги продолжает бешено колотиться, от прикосновений Чона. Омега потирает свои ладони, хранящие тепло альфы, которое постепенно разливается по всему телу. Он улыбается уголками губ и радуется, что Хосок идет позади него и не видит эту глупую улыбку. Тут на глаза омеги попадается ярко-оранжевый цветок. Он разевает рот и быстрым шагом оказывается рядом с ним.
— Это же... — начинает Юнги, но его перебивает альфа, стоящий за спиной:
— Оранжевая лилия.
— Они бывают оранжевыми? — удивленно спрашивает омега.
— Они бывают совершенно разные, — отвечает Хосок, кивая головой в сторону, где расположились разноцветные лилии.
— И каждая имеет свое значение?
— Да. Тебе интересно, что означает эта?
— Нет, — резко отрезает Юнги и идет к другим цветам. Альфа удивленно распахивает глаза, а в голове уже проносится ответ, на который он кратко улыбается:
«Ты для меня — загадка».
«Да, конечно, сейчас опять что-нибудь ляпнешь, а мне потом краснеть. Не дождешься, Чон», — думает омега и подходит к белой лилии с красными крапинками. Он немного наклоняется, чтобы разглядеть ее поближе и упирается ладонями в коленки. Альфа подходит сзади и наблюдает за Юнги, который так внимательно рассматривает каждый узор. Хосок бы вечно так за ним наблюдал, сканируя каждую эмоцию на лице. Омега, с каждым сантиметром, все ближе наклоняется к цветку, хочет глубже вдохнуть этот сладкий запах, но, не рассчитав расстояние, вписывается прямо в пыльник, пачкая кончик носа коричневым цветом. Альфа тихо прыскает в кулак и подходит к Юнги, который, ничего не понимая, смотрит на Хосока.
— Что такое, Чон? — вскидывает бровь омега. Альфа не отвечает. Он лишь аккуратно обхватывает худое лицо ладонями и вытирает большим пальцем пыльцу, после чего, сразу отходит, как будто ничего и не было.
— Что сегодня за день такой? — тихо спрашивает сам у себя Юнги, надевая на голову капюшон. — Надоел, Чон.
А альфа только добро улыбается и не спеша следует за омегой, который в очередной раз скрывает глупую улыбку.
***
— Тебе куда? Домой, или в больницу? — спрашивает Хосок, выруливая на центральную дорогу и оглядываясь по сторонам.
— Я хочу навестить Чимина, поэтому, да, в больницу, — отвечает Юнги, смотря в окно и разглядывая другие машины. Сегодня выходной день, поэтому на улице большие пробки. Хосок старается всячески обогнать медленные машины и видит, как две разъезжаются, образовывая щель, через которую альфа может спокойно проехать. Он не теряет ни секунды и резко дергает коробку передач. Спорткар издает утробный рык и машина резко срывается, уезжая далеко вперед. Юнги легонько дергается, испугавшись, на что альфа только тихо хмыкает и включает музыку, чтобы разбавить неловкое молчание и немного опускает окно, выпуская в салон свежий весенний ветерок. Омега прикрывает глаза и облокачивается на окно, следя за тем, как меняется пейзаж. Хосок быстро бросает взгляд в сторону Юнги и вновь отворачивается к дороге, но ему и этого было достаточно, чтобы увидеть легкую расслабленную улыбку. Значит, все хорошо. Омега так и не поворачивается в сторону альфы, но чувствует, как тот периодически стреляет в него взглядом, заставляя улыбаться краем губ. Юнги отбивает незнакомый ритм песни на кожаной обивке сидения и смотрит, как стеклянные небоскребы сменяются обычными десяти-двадцатиэтажными домами. Машин становится меньше, вскоре, дорога совсем пустеет, давая альфе возможность разогнаться как следует.
На горизонте появляется обшарпанное здание психиатрической больницы. Хосок паркуется и глушит двигатель, выключая музыку.
— Я тебя тут подожду.
Омега только коротко кивает и, расстегнув ремень, покидает машину. Он поднимается на нужный этаж и, тихо постучав в дверь, проходит в палату к брату, но тут же застывает на месте, округлив в удивлении глаза.
— Намджун? — только и выдавливает, смотря на альфу, который, положив книжку на прикроватную тумбочку, показывает жестом Юнги выйти и прикрывает за собой дверь. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает омега, подпирая светло-серую стену больницы.
— И тебе привет, Юнги.
— Я тебе не попугай, чтобы одно и тоже повторять, — раздраженно говорит он, скрестив руки на груди.
— Я сюда уже больше недели приезжаю, — отвечает Намджун, не решаясь злить омегу, на что тот вопросительно вскидывает бровь, показывая, что ждет продолжения. — После того нашего разговора, я решил, что ты прав и стал приезжать к Чимину и читать ему Шекспира, — заканчивает он, виновато потирая затылок. Юнги лишь облегченно выдыхает и потирает виски. Все хорошо. Намджун приезжает к Чимину. От этого на душе стало спокойно.
— Спасибо.
— За что? — не понимает альфа.
— Просто, — пожимает плечами омега. — За то, что не бросил.
— Пустяки, Юнги, — отмахивается он. — Это я тебя должен благодарить за то, что вразумил меня, поэтому, прекращай киснуть. Ты больше не злишься на меня?
— Уже давно, — хмыкает омега, — В тот же день простил. На тебя невозможно долго злиться, хен.
— Рад слышать, — улыбается альфа, обнажая свои ямочки на щеках, из-за чего Юнги сам не может сдержать улыбки. — Ладно, пойдем к Чимину.
Омега грустно кивает и они с альфой проходят в палату. Юнги начинает рассказывать брату, как прошел его день. Он описывает ему все цветы, которые видел их названия и значения, которые записал в телефоне специально, чтобы не забыть и все рассказать брату. Намджун, сидевший рядом, ничего не говорит и только смотрит на Чимина, в глазах которого до сих пор одна сплошная пустота. От этого хочется зарыться пальцами в волосы и выть от осознания того, что ничего не помогает.
Ничего. Омега тут сидит уже больше месяца, почти два и за все это время он ни разу не подал признаки того, что находится здесь. Альфа складывает руки в замок и упирается в них головой погружаясь в свои думы. Юнги замечает состояние Намджуна, но не решается тому что-либо сказать и продолжает отчаянно выбивать из брата любое действие, хотя-бы звук. Но тот продолжает смотреть все в ту же точку. Они сидят до тех пор, пока дежурный врач не объявляет, что прием посетителей закончился. Намджун первым покидает палату. Юнги еще какое-то время сидит, после, встает и, оставив на бледном лбу поцелуй, уходит.
Чимин продолжает пялить на белую стену и не замечает, как по щеке стекает хрустальная слеза.
***
Темно-зеленая ламборгини заезжает в спальный район и тормозит прямо у подъезда дома, в котором живет омега.
— Спасибо тебе, — смущенно говорит Юнги, смотря на свои искусанные пальцы. — Спасибо, что поднял настроение, Чон.
Альфа на какое-то время теряется, не ожидая таких слов от омеги, но тут же находит у себя в голове, что ответить:
— Юнги, здесь нет ничего такого, но, я рад, что смог заставить тебя улыбаться, можешь обращаться, — он подмигивает.
Омега поднимает голову на альфу и издает что-то похожее на смешок.
— Придурок.
Недолго длилось счастье. Чертенок внутри Юнги не дремлет.
— Пошли, — говорит омега, открывая дверь спорткара.
— Куда? — не понимает Хосок, выходя следом.
— Ко мне, — отвечает Юнги. Как будто говорит самую обыденную вещь. Знал бы альфа, сколько усилий и мыслей стоило омеге это выдавить. Потому что до этого, мужчина был у него единожды. И после, Юнги ни разу не выпускал его в квартиру и заставлял ждать за дверью.
— У тебя какие-то планы? Я могу передумать, — говорит омега, направляясь к входной двери.
— Я свободен, как ветер, ромашка, — щебечет альфа, закрывая автомобиль и нагоняет Юнги, открывая тому дверь и пропускает вперед. На этот знак внимая, омега только тихо хмыкает.
— Надеюсь, ты помнишь, где ванная, — пыхтит омега, снимая с себя кроссовки.
— У меня прекрасная память, конечно, помню, — отвечает Хосок, придерживая за предплечье Юнги, чтобы тот не упал.
— Блять, — шипит омега, спотыкаясь и он был упал, если бы не сильные руки Хосока.
— Надавать бы тебе по губам, за такие плохие словечки, ромашка, — цокает мужчина и направляется в ванную комнату. Юнги закатывает глаза и быстро идет на кухню кипятить чайник. К чаю у него конечно, ничего нет и он уже было расстроился, но тут, ему на глаза попадается еще не открытая пачка печенья, которую он купил на днях. Его глаза мигом загораются и он быстро накрывает на стол.
— Ты ведь еще руки не мыл, а уже хватаешься за пачку печенья, — раздается позади. Омега мигом оборачивается на голос альфы и натягивает на себя непринужденную маску.
— Я тут помыл, тебя пока дождешься, десять раз можно руки помыть. Ты там каждый пальчик что ли намываешь?
Хосок игнорирует слова Юнги и садится за стол.
— Чайник еще не вскипел, — говорит омега, садясь напротив и открывает упаковку печенья. Он достает две печеньки и одну протягивает альфе.
— Спасибо, — улыбается Хосок, принимая сладость и откусывает кусочек.
— Не за что, — бубнит с полным ртом Юнги и только хочет достать вторую печеньку, как живот пронзает острая боль. — Сука, — скулит омега, обхватывая двумя руками низ живота.
Альфа мигом подрывается к Юнги и прикладывает ладонь к чужому огненному лбу, а в ноздри забивается запах цветов. Течка. Черт. Хосок ведь весь день был рядом с омегой и чувствовал, что его запах заметно усилился, но не придал этому значение. А чем думал Юнги? Омега в шоке распахивает глаза, когда понимает, что с ним. Из-за стресса и бессонных ночей, у него сбился весь цикл. Юнги медленно поднимает взгляд на альфу, зрачки которого начинают сгущаться.
— Уходи, — будто не своим голосом говорит омега. Он резко поднимается и начинает судорожно рыться в полках в поисках блокаторов. Достав баночку, он высыпает себе на ладонь пилюли, не считая. Тут мигом подлетает альфа и вырывает у него из рук баночку, выбрасывая в сторону.
— Какого черта, Чон? — кричит Юнги смотря прямо в медовые глаза.
— Это я должен спрашивать, — спокойным голосом говорит Хосок, держа омегу за плечи. — Почему ты боишься меня?
А у Юнги ком в горле застрял, он не может ответить. Не хочет. Омега тихо постанывает, когда живот снова сводит болью.
— Прошу, уйди. Ради Бога, Чон. Ни тебе, ни мне это не нужно. Уходи, — слезно умоляет Юнги, хватаясь за синюю рубашку. И вроде, хочет ближе притянуть, но на самом деле нужно оттолкнуть. — Уходи, — а с ресниц падают бриллиантовые слезы. Альфа обхватывает ладонями бледное лицо, аккуратно стирает мокрые дорожки слез, которые так не идут этому прекрасному лицу и, упершись своим лбом в чужой, тихо, совсем не слышно, шепчет:
— Хорошо, я уйду. Только, прошу, не плачь. Ты ведь такой красивый, слезы не должны портить такое милое личико, — и, оставив на лбу поцелуй, скрывается, захлопнув за собой входную дверь.
Потеряв опору, Юнги падает. Сейчас, он ведет внутреннюю борьбу с самим собой. Одна его сторона тянется к таблеткам, которые бусинами рассыпались по полу, а другая к альфе. К
своему альфе.
Но нельзя.
Страшно. И омега сам себя за это ненавидит. За свою упертость, принципы, трусость.
— Какой же ты отвратительный, Мин Юнги, — горько улыбается омега и тянется к белым пилюлям, проглатывая сразу пять штук, не запивая. Вскипевший чайник дает о себе знать, начиная противно свистеть, раздражая слуховые рецепторы парня. Юнги быстрым движением руки выключает газ и наступает тишина. Раньше, омега все отдал бы, чтобы быть в тишине и покое, и он бы никогда не подумал, что начнет бояться этой тишины. Он кое-как добирается до своей комнаты, еле перебирая ноги и только хочет завалиться на кровать, но замирает, поворачиваясь корпусом к шкафу. Юнги медленными шажками подходит к нему и останавливается. Омега дрожащими руками открывает хлипкие дверцы и натыкается на свитер болотного цвета.
Его свитер. Он берет одежду и притягивает к носу, улавливая еле ощутимые нотки хвои.
— Хо... — тихо стонет омега, в ужасе прикладывая к губам ладонь, а из глаза с новой силой начинают брызгать слезы. Он еле вскарабкивается на кровать. Снимает с себя лишнюю одежду и как слепой котенок тычется в свитер. Тело пробивает сильной судорогой, когда боль в животе снова дает о себе знать. Это одна из самых болезненных течек, которые когда-либо были у Юнги. Он сильнее прижимает к себе чужую одежду и с каждым разом вдыхает ее запах все глубже и глубже. И омега даже не подозревает, что за дверью его квартиры стоит альфа, который прислушивается к каждому звуку. И его внутренний зверь чуть с ума не сходит, когда до ушей доносится очередной всхлип. Хосок что есть силы сжимает зубы, до скрежета эмали и всеми цепями удерживает себя не сорваться, не выбить эту чертову дверь и не прижать к себе того, кто принадлежит
ему. Юнги только его, больше ничей. Он это понял еще с самой первой встречи. И Хосок не простит себя, если причинит своему омеге боль. У альфы сердце, кажется, начинает медленнее биться, от осознания того, что его маленький Юнги сейчас там, один на один со своей болью. И Хосок ничем не может помочь. Альфа, утробно прорычав, отталкивается, что есть силы от двери и срывается прочь. От греха подальше. Он садится в свою ламборгини, но двигатель не заводит. Смотрит в то самое окно, как сторожевой пес.
Сегодня Хосок точно никуда не уедет.
