***
— Твою мать, кто разлил чай и не убрал за собой, мне скажет кто-нибудь или нет?! — по всей квартире послышался звонкий крик Хосока, который как раз в этот момент вступил ногой, облачённой в красивый жёлтый носочек, в липкую от сахара субстанцию, симпатичным пятнышком разлитую по тёмному полу кухни. С него, разумеется, поугарал Чонгук, который как раз в этот момент хомячил не самые вкусные зелёные овощи и ждал из комнаты одного из своих хёнов… Как раз ту свинью, которая пролила чай не только на пол, но ещё и на себя, поэтому пошла менять одежду. — Это был Тэхён, — без раздумий ответил на вопрос недовольного Хоупа сидящий на своём любимом потрёпанном креслице Юнги. Сдавать косяки других мемберов было его личным удовольствием. Но почему же сейчас сердце не трепещет от удовлетворения? — Эй, Хён, — возмущения влетевшего на кухню, уже переодетого Тэ были ясны всем (зачеркнуто), кажется, только ему одному. Но, тем не менее, с лица вокалиста сейчас можно было срисовывать выражение истинного недовольства происходящим, — Я какое тебе плохое зло сделал? — Эй, Хён, — перекривлял парня Мин, отчего-то показывая всему миру непривычную легкую улыбку, — Я какое плохое зло тебе сделал… — А ты! — от среднего пальца Хоупа, которым тот так реалистично пригрозил самому младшему из Кимов, даже Чонгук замолчал, запихивая в свой большой рот всё больше овощей, — Тряпку в лапы и вперёд. Это ведь мои любимые носки… — и парень просто не смог не послушаться, с поникшей головой направляясь в ванную комнату, за ведром и тряпкой. И почему-то улыбка на лице Юнги стала немного шире. Так незаметно для окружающих, но так удивительно для её обладателя. — Кстати, Хо, — Шуга обратил всё своё внимание на друга, а конкретно на его жёлтые носочки, лишь спустя секунду переводя взгляд на чужое лицо, — Сегодня какой-то праздник? С чего так принарядился? — Так это ж сегодня, — и тон голоса будто по щелчку сменился на дружелюбный, что могло говорить только об одном — вся его злость была в добро, больше наигранной, чем настоящей, — Ты забыл? Сегодня выступление уличное в Каннамгу, мы с Чимом, Джуном и Джином договорились прогуляться. — А, точно… А почему Чонгука и этого балбеса с собой не берёте? — вполне очевидный вопрос, особенно если учитывать, что два вышеназванных парня входили в ряды дэнс-лайна. — А, я не захотел, — ответил сам за себя макнэ, наконец-то доедая все зелёные овощи и с таким облегчением относя большую белую тарелку в раковину. Обычно, злобный взгляд самого старшего из хёнов буквально заставляет мыть за собой посуду самостоятельно, но сейчас его здесь нет, а значит можно себе позволить просто развернуться и усесться обратно на стул. И на этом закончилась беседа тех четырёх людей, которые находились на кухне. Правда уже через полминуты прекрасное помещение покинула пара жёлтых ног, но это не особо важно, особенно сейчас, когда Тэхён с таким недовольным лицом протирал липкое пятно на полу и ловил собственной спиной лёгкую улыбку макнэ, сидящего за столом в позе кривого лотоса (как он вообще умудрился так сесть?), и теперь уже неизменно заинтересованный взгляд Юнги, рука которого так удобно подпирала подбородок. Парень даже сам до конца не понимал, почему сейчас его внимание полностью отдано этому странному чудовищу, одетому вообще непонятно во что (вроде бы что-то похожее на футболку и шорты, но не точно), но тем не менее лисьи глаза всё не отрывались от чужой спины, где в районе лопаток, рёбер и по линии позвоночника при каждом движении обрисовывался силуэт костей. Про себя рэпер отметил, что малой какой-то слишком дрыщавый. Он всегда был таким худеньким? И опустим тот факт, что сам Мин та ещё тростинка. Лучше вернёмся к нашему семнадцатилетнему пареньку, который, в отличие от своего обычно ворчливого хена, прекрасно понимает, по каким причинам сейчас почти кроличья улыбка украшает его детское лицо. Ещё первого сентября, под действием лёгкого алкоголя, мозг заработал чуть быстрее, и Чонгук понял, что человек, танцующий прямо перед ним, определённо ему нравится. Как он раньше это не мог понять — загадка. Но сейчас в голове что-то щёлкнуло, да так, что в кончиках пальцев стучать начало. Или всё же просто гормоны? — Юнги-хён, — страдальчески протянул Тэхён уже тогда, когда от пятнышка на плитке не осталось и следа, правда никакой реакции не последовало. Если не считать резко убранную с лица улыбку какой-либо реакцией, — Вот за что ты так со мнооой? — и парень прекрасно знал, что его вопрос окажется без ответа. Просто Мин был таким, не желал тратить силы на лишние слова. Но… — Ну, ты виноват, ты и расхлёбывай, — самый младший из Кимов застыл в удивлении, а задница рэпера оторвалась от насиженного, нагретого места, позволяя своему хозяину неторопливо добраться до насквозь прокуренной студии. Честно, Юнги и сам не понял, зачем сказал эту ненужную глупость. Но слово — не воробей. — Тэхён, тебе не кажется, что с Юнги-хёном что-то не так? — задал вполне себе логичный вопрос Чонгук, стоило звуку закрывающейся двери донестись до кухни, ибо… Правда, какого хуя. — Читаешь мысли. Ты ещё и телепат? — и на лице Тэ было действительно искреннее удивление новой способности своего младшего. Ну он дурак или как? И тем не менее, улыбка на лице макнэ сейчас становится всё шире, а в голове лишь одна мысль: какая милота. Дальнейший диалог парней действительно не нёс никакой смысловой нагрузки, ибо тема о сменившемся характере Юнги перескочила на другую по щелчку пальцев, как будто они и не поднимали её. Дальше уже шло обсуждение тренировок, еды и даже бабочек. Грёбаных бабочек… Спасибо Тэхёну, ибо именно этот придурок поднял подобную тему, вспоминая, как когда-то там, ещё семь лет назад пытался поймать какую-то красивую бабочку, но резко остановился со словами о том, что «если ей и суждено умереть, то точно не от рук ребёнка». Больше он бабочек ловить не пытался. Если честно, во время этой чересчур увлекательной беседы, Мину было совсем не весело в собственной комнате. Да, он пришёл туда с лёгкой улыбкой на лице и в приподнятом настроении, но… Как только задница коснулась удобного кресла, как всё настроение пропало, как и вдохновение с желанием писать музыку. Как будто ты приготовил ну просто умопомрачительный коктейль, хотел добавить последний, раскрывающий весь вкус ингредиент, а его вдруг не оказалось. Вроде бы и в магазин можно сходить, но так лень… Вот так и с Шугой: вроде бы хочется писать музыку, в голове уже сидит и чешется идея, а не хватает какого-то толчка. Только в отличие от барменов, этот парень и понятия не имеет, что может дать настолько необходимый сейчас толчок. Чимин? Точно, он же ушёл… Да, это все определённо из-за Чимина. Или же нет? — Твою ж… — пробубнил себе под нос продюсер, с силой пиная ни в чём неповинный стол, — Какой к херам Чимин, он никогда ни на что не влиял, — что было абсолютной правдой. Наличие Пака рядом не отзывалось не теплом, не холодом. Только истинный идиот мог подумать иначе. Видимо, Юнги и есть тот самый идиот, который, правда, очень быстро исправил свой статус, выкидывая из головы навязчивую мысль о самом старшем из макнэ-лайна. Но… Вы так же окажетесь полным дураком, если вдруг посчитаете, что Чимин может так просто уйти из чьей-то головы, особенно если она принадлежит Мину, особенно если эти люди спят друг с другом, особенно сейчас, когда чувства обострились. Да, на долю процента, но обострились. Ёбаные человеческие факторы. Ёбаный Тэхён.***
Следующая неделя усиленных тренировок, разъездов по шоу и походов в зал вообще никак не помогла Юнги перестать думать о ненужном. Для этого парня музыка всегда была на первом месте: она могла заменить сон, еду, физическую активность, всех остальных людей. А вот когда в твоей голове так перманентно засел один единственный человек, которого ты даже, ей богу, понять не в силах, так это пиши пропало. Тэхён просто вытесняет все остальные мысли, а для Шуги подобное впервые. И он просто не понимает, что делать… Не понимает, как реагировать на собственное поведение, когда голова сама поворачивается вслед за чужой спиной. Когда на подсознательном уровне достаёшь две кружки вместо одной, собираясь сделать чай. Когда вместо того, чтобы сочинять музыку, сидишь в кресле и думаешь о том, чем сейчас занимается этот конкретный человек. Хотя… Если быть до конца честным, то всё-таки заниматься написанием текста хотелось и очень, но… В голову лезли только тупые сопли. Одни сопли и романтика, а писать о том же, о чём пишут 98% всех поп-групп — это для Юнги уже ту мач, не в его стиле. В песне должен быть глубокий смысл, а не пустые слова о вряд ли существующей любви.***
— Да ну ёб… Тебе шестнадцать, Мин Юнги, или двадцать один? — говорил сам себе парень, стоя в общей ванной комнате перед зеркалом. Уже вечер шестнадцатого сентября, завтра среда, а значит один из самых загруженных тренировками дней. А в голове рэпера полный кавардак, который никак не может сложиться в полноценную картину. Благо ещё вчера вечером он сам себе дал пизды, и теперь ручки снова начали тянуться к музыкальному инструменту, словно боясь гнева своего хозяина, однако… Мысли все никак не могли родить что-то новое, действительно стоящее, да хотя бы идею подать. В последнее время Юнги и правда начал чувствовать себя подростком, которому явно не хватает мозгов для решения собственных проблем, причём, совсем не сложных. Как-то даже паршивенько… И вдруг, стук. — Эй, ты там долго ещё? — разумеется, Чимину сейчас не хотелось перекидываться с Мином милостями, как они это делают обычно, да и заходить к нему в ванную комнату тоже… Неужели этот парень до сих пор держит обиду? Ну правда, сколько можно, две недели уже прошло с того инцидента… Или это всё из-за отсутствия яблочной газировки? — Да выхожу я уже, господи, — протянул как-то слишком устало, тут же толкая белую дверь и показывая всем находящимся в коридоре красоту бледной кожи и худого тела. А всё из-за единственного, висевшего на бёдрах полотенца. Ну, а что, они тут все парни, стесняться абсолютно некого… В отличие от застывшего Пака, который уже успел немного отвыкнуть от чужих, мягких на вид рельефов. Парень лишь на пару секунд приоткрыл рот, тут же смыкая губы и переводя взгляд с плоского живота на до сих пор влажные после душа волосы, про себя отмечая, что Шуга прекрасен в любом виде, начиная с абсолютно идиотской, но такой любимой рэпером пижамы с протёртым изображением кумамона и заканчивая обнажённым телом. Только вот… Не стоит думать, что взгляд Пака как-то смутил вышедшего из ванной комнаты Юнги. Нет, он просто проигнорировал это и спокойно отправился в собственную комнату, по дороге отвечая Намджуну на пожелание добрых снов и ловя на себе ещё один взгляд. Только вот этот взгляд заинтересовал парня гораздо больше, а по всему телу растеклось чувство неловкости и еле заметного смущения. Ощущать подобное ведь нормально, когда тебя почти голого видит человек, к которому ты испытываешь определённого рода чувства? Главное, ни в коем случае не показывать очевидную заинтересованность, ибо… Когда Шуга только начинал исключительно сексуальные отношения с Чимином, все эти горящие со стороны младшего взгляды и временами надоедающая прилипчивость казалась нормальной, но сейчас, когда сердце заходится в слегка учащённом темпе при внимании со стороны Тэхёна, это немного… Ладно, это слишком непривычно и чересчур смущающе. Но Юнги даже под страхом смертной казни ни в коем случае не признается самому себе в присутствии какой-либо серьёзной влюблённости в сторону этого странного парня. Это временно, всё временно. Тело Чимина гораздо привлекательнее, пусть сам он и чересчур обидчив… Да и много капризничает… А ещё постоянно ебёт мозги… Но с ним было удобно. Именно, удобно. Не было никаких смущающих чувств, которые бы заставляли ощущать себя не в своей тарелке. Не было ничего подобного, поэтому Шуге было комфортно просто заниматься с ним сексом без обязательств. Но все же… Интересно каково это, когда сердце стучит бешено, а щёки краснеют не от жара под одеялом, а от искренних романтических чувств? Этот вопрос всплыл в голове рэпера, стоило бледной руке лечь на дверную ручку, но как деревянное полотно распахнулось, парень просто заставил себя перестать думать о чём-то подобном, выкидывая эту мысль в воображаемую корзину. Но надолго ли?***
Мин Юнги никогда не думал, что его сердце может тянуться к странному парню с широкой улыбкой, таскающему булочки по ночам. Точно так же никогда и не думал, что променяет качественный секс на проблемные чувства. И, наконец, никогда не думал, что будет тайком ночью пробираться в чужую комнату, чтобы вдоволь насмотреться на чужое лицо.
***
Осень 2014. 12 октября. Уже почти месяц прошел с того момента, как Шуга пообещал себе не думать о чём-то романтическом в сторону Тэхёна. И вот уже почти месяц он с поразительным успехом нарушает собственное обещание, наблюдая за парнем украдкой, практически моментально отводя глаза, стоило им встретиться с чужими, вечно блестящими от любви ко всему живому и неживому. Это прозвучит максимально глупо, но чем дольше Юнги смотрел, тем милее ему казался младший и тем сложнее было отвести взгляд. Рэпер вечно боролся с навязчивой мыслью подойти и ущипнуть того за щёку или потянуть за оттопыренное ухо, вместо этого сжимая кожу на собственных руках. И всё же, как это глупо. Глупо так себя вести, не осмеливаясь высказать всё в лоб. Мин привык говорить всё прямо и по делу, но почему-то откровенного поболтать с Тэхёном не мог, попросту боясь реакции. Такого не было с Чимином. Да ни с кем такого не было, что рэпер не мог подойти с откровенным разговором. Так какого же хуя именно рядом с этим парнем он чувствовал такую слабость? Раздражает. — Эй, Юн, — к сидящему на диване Шуге, который снова залез глубоко в себя, думая о грёбаных чувствах, так некстати подсел Хосок с вполне себе логичным вопросом, ведь завтра не просто обычный день, — Завтра же день рождения Чимина. Что-нибудь придумал? — да, для всех остальных парни всё ещё были «вместе», и, на самом деле, вопросы по этому поводу уже начали раздражать, но не сейчас. Почему? Да потому что Мин попросту не слушал своего друга, до сих пор залипая в одну точку и думая, думая, думая, — Эээй, Юнги, — и только после того, как Хоуп потрепал застывшее тело за плечо, на него обратили внимание. — А? Ты что-то говорил? — Говорю, что ты придумал на день рождение Чимина? — повторил вопрос, только более тихим голосом, уже не таким воодушевлённым. — А… Да как всегда, наверное. — Ха, снова яблочную газировку? У вас чо за прикол с ней, что вы на каждый праздник её друг другу дарите? — думаете, Пак так уж сильно любил подобную сладость? Да вовсе нет, просто… Так уж сложилось, что яблочная газировка ассоциировалась у парней с началом их «сексуальных отношений», а дальше уже дело привычки. Но вопрос так и остался без ответа, ибо потому что Юнги такой. Не любит тратить силы на ненужные слова. Ну, а Хоуп и не против, не шибко интересна ему была эта информация, гораздо интереснее было узнать, какого же хрена его друг в последнее время такой дохуя странный. Поэтому уже через полминуты последовал очередной вопрос. — Кстати, Юн, ты схуяли такой странный в последнее время? Ходишь весь поёбанный, от младших ныкаешься… — спина танцора откинулась на спинку не самого мягкого дивана, ибо просто удобно, комфортно и почему бы и нет. А голова медленно повернулась в сторону не меняющего своего положения тела, дабы хоть как-то следить за чужой жестикуляцией и эмоциями. — Чё ты несёшь? От кого это я ныкаюсь? — а Юнги повернулся к другу со сдвинутыми к переносице бровями. С одной стороны, он понимал, что его, возможно, просекли, что, определенно, не есть хорошо, но, а с другой стороны… Это же Хосок, самый близкий из мемберов, может стоит ему рассказать? Может, думаться станет немного легче? — Ни от кого я не ныкаюсь, уже глюки от тренировок ловишь. — Ну, ну, не бурчи, — почему-то реакция Мина заставила растянуться чужой рот в лёгкой улыбке, — Я же переживаю всё-таки. Мы одни здесь, можешь спокойно делиться душевными переживаниями, — спросите, где все остальные? Чимин с Чонгуком и Тэхёном, как обычно, тренируют хореографию, оставив Хосока дома отдохнуть, ибо сколько можно, Намджун пропадает в студии, а у Джина время наипрекраснейшего времяпровождения — поглощения пищи и просмотр очередного аниме в комнате отдыха компании. — Было бы, что рассказывать, я бы рассказал, — врёшь, Юнги. Неужели не доверяешь другу? А, может, не хочешь «показаться слабым» в чужих глазах? Глупость. Но тем не менее, Хоуп не был бы собой, если бы не выпытал информацию любой ценой. Правда… У него была своя тактика. — Юн, давай ты не будешь выёбываться. Я же тебе не чужой человек в конце концов. Если там что-то действительно секретное, я навсегда закрою свой рот и унесу твой секрет с собой в могилу, — и у Мина не было причин не верить словам Хосока, но до чего же он упёртый баран. — Ещё раз говорю, мне нечего тебе рассказывать, — тощая задница оторвалась от нагретой поверхности дивана и обладатель стройного тела потянулся, наполняя гостиничную комнату хрустом костей и заставляя чужое лицо немного скривиться от неприятного звука. — Да, окей, как скажешь, — парень поднял руки вверх, показывая, что сдается, но мы все знаем, что это лишь часть его всегда срабатывающего плана. Особенно с Юнги, — Но ты уверен, что сможешь работать с этими мыслями? Ты же знаешь, это плохо скажется на работе, — а руки Шуги медленно опустились вниз вместе с потяжелевшей головой. Чёрт, Хосок как всегда оказался прав. Действительно, проще просто рассказать. Они тут одни, никто больше не узнает… Уж кому-кому, а Хоупу доверять можно на все двести процентов. — Я расстался с Чимином, — Мину до искривленного лица не нравилось это слово, но в данный момент оно наиболее понятно описывало сложившуюся ситуацию. Он никогда и не встречался с Паком, но другого слова, ей богу, просто не находилось. — Прости за прямолинейность, но я почему-то знал, что долго вы не продержитесь, — а на лице Хосока ни капли удивления. Честно, «отношения» Чимина и Юнги вряд ли можно было назвать здоровыми. По крайней мере, если смотреть со стороны других мемберов. Каждый поголовно мог заметить отсутствие огонька в глазах рэпера по отношению к младшему. Не было между ними никакой химии, — Но это ведь не всё, да? Шуга в этот момент спросил сам себя: «А есть ли ещё что-нибудь, что можно рассказать, о чём можно поделиться, важны ли для него проблемы, связанные именно с Тэхёном?». А с другой стороны… Какие это такие проблемы у рэпера связаны с его странным младшим? Тот просто в один момент засел в чужой голове, без разрешения путая мысли. Такие проблемы? Это даже звучит просто максимально глупо. Как парень должен об этом рассказать другу? «Ну вот, у меня в мозгу засел Тэхён, что делать?» или «Да, я не могу работать именно потому что думаю о Тэхёне». Так? Неимоверная глупость. Юнги хотелось выть. — На самом деле… — Шуга тушевался, думая, как бы сообщить всю ситуацию Хосоку так, чтобы тот не посчитал его глупым подростком и не рассмеялся над проблемой, даже несмотря на то, что прекрасно знал — Хоби никогда не будет смеяться над подобным, — Короче, суть в том, что есть кое-что, о чём я не могу перестать думать. Но я совсем не хочу об этом думать. И вот это всё… — рэпер показал жестами комок, — Мешает мне писать музыку. — Таак… — Хоби понимающе покачал головой, прожигая внимательным взглядом кофейный стол и думая о сказанном, — Ну так не думай об этом, — вынес свой вердикт парень, самодовольно щёлкая в воздухе пальцами и откидываясь на спинку дивана. Гений, не иначе. — Блять, Хо, спасибо, как я это раньше не додумался до такого, — съязвил Юнги, чуть ли не шикая на своего друга. В страхе показаться перед другим человеком глупым, он и сам не заметил его глупость, — Я тут тебе о серьёзных вещах говорю, — рэпер буквально упал на диван рядом с Чоном, сразу беря в захват худых рук первую попавшуюся подушку. — Ты назвал важной вещью работу или то, о чём думаешь? — вроде бы логичный вопрос со стороны Хосока, который только и делал, что пытался помочь, но Шугу словно кувалдой по голове ударило. Конечно он имел ввиду работу! Что же ещё? Только вот озвучить парень ответ не мог, рот как будто скотчем заклеили, мешая говорить. Да и Хоби решил тактично промолчать, медленно поднимаясь с не самого мягкого дивана, — Приходи ко мне с разговором, когда сможешь точно ответить на этот вопрос. Я всегда в твоём распоряжении, — последнее, что сказал танцор, прежде чем покинуть помещение и направиться в тренировочный зал — нужно всё-таки проверить, как там младшенькие занимаются, да подправить в случае чего. Юнги же остался полностью наедине со своими мыслями. Снова. Неприятное чувство одиночества.***
Никто не поверит, но целых два дня Шуга думал над вопросом своего близкого друга, да с таким энтузиазмом, что иногда не только поесть забывал, но и поспать лишний часок. Это уже перебор, с этим определённо нужно что-то делать, потому что какого хрена? Даже во время дня рождения Чимина в мыслях не хватало для именинника места. — Я заебался уже, чёрт тебя дери, Ким Тэхён, — тихо проговорил Юнги, сидя на своем любимом месте — рабочем кресле. За всё время раздумий парень успел придти только к одному выводу: если он сейчас не придумает, как можно решить эту проблему, то дальше будет только хуже, гораздо хуже, просто пиздец как плохо. Секунда, две, три, и в умной голове всплывает, по мнению её хозяина, просто гениальная идея, которая могла запросто если не решить возникшую проблему, то хотя бы усмирить мысли и дать возможность Юнги нормально работать над музыкой. Как говорится, когда в твоём организме не хватает определённого витамина, тебе начинает хотеться какого-то определённого продукта, который содержит этот витамин. И мы перестаем так настойчиво думать об этом самом продукте только тогда, когда съедаем его. Тут та же ситуация. Чтобы не думать о Тэхёне, Мину просто нужно «съесть» его. Ну, разумеется, в переносном смысле. Рэперу просто нужно насытиться разговорами с младшим, взглядами на него, касаниями к чужому телу и тому подобное. Точно, зачем избегать и заполнять голову мыслями, если можно делать в точности, да наоборот. — Чёрт возьми, да я гений, — похвалил сам себя Юнги, довольно откидываясь на кресле. Если быть совсем честным, то после того, как в голову пришла мысль о решении проблемы, то тело сразу наполнилось вдохновением и длинные пальцы сами по себе потянулись к музыкальному инструменту. Вот теперь парня можно было узнать, когда он сел за написание и просто упал в любимое дело на несколько часов, забывая про существование всего остального мира. Вот, был на улице день, а сейчас уже глубокий вечер, понемногу переходящий в ночь, а Мин всё ещё был полностью погружен в работу, да так, что совсем не услышал этот чёртов стук в дверь. А потом ещё один, и ещё, громче, настойчивее. Человек за дверью понял, что ему не ответят, поэтому просто взял и надавил на ручку двери, заходя в кои-то веки в не прокуренное помещение и на несколько секунд залипая на работающего Юнги. Серьёзно, вид этого парня за работой мог запросто потягаться с величайшими произведениями искусства: внимательный взгляд, сгорбленная в интересе спина и красивые пальцы, скользящие по клавишам. Истинное наслаждение любимым делом. Но вся эта атмосфера неприкосновенности, царившая вокруг рэпера, не помешала человеку подойти и легко коснуться чужого плеча, дабы привлечь внимание. И Шуга готов всю оставшуюся жизнь себя проклинать за эту мысль, но он правда ожидал… Даже не так… Жаждал увидеть совершенно другого человека. Но стоило ему повернуть голову, как глаза наткнулись на Чимина, а руки сняли с головы наушники, кладя их на стол. — Ты что-то хотел? — совершенно сухо, без какого-либо интереса. Даже с места не удосужился подняться, лишь отталкиваясь ногами от ножек стола и откатываясь на стуле к окну. И снова парня потянуло к его любимым ментоловым сигаретам, а сам он сошёлся на мысли, что Пак вызывает желание покурить лучше, чем что-либо другое. Особенно в последнее время. — Я уж было подумал, что ты бросил, — в надежде произнес младший, вздыхая так глубоко, так безнадёжно, но к рэперу подойти всё-таки осмелился. — Если ты пришёл только чтобы сказать это, то уходи и не мешай мне работать, — Юнги был раздражён. Раздражён тем, что его отвлекли от работы, хотя он смог наконец-то поймать вдохновение. Раздражён тем, что стоящий напротив парень был именно тем, кем он был. Чёрт, не его Шуга ожидал увидеть, не его. И за подобные мысли захотелось себя ударить. — Не груби мне, — брови Чимина сдвинулись к переносице, пока небольшие ладони медленно терлись друг о друга, но старший ничего не ответил, делая первую затяжку, самую приятную, — Я просто хотел узнать, как ты… Знаешь, я ведь соскучился, — и он говорил абсолютно серьёзно, медленно поднимая взгляд на своего хёна в надежде, что тот тоже смотрит. Но он не смотрел, изучая глазами Сеул. — Если хочешь, я могу обнять тебя, — предложил Шуга, как вариант, ибо пусть Пак для него больше не был так «близок», как полтора месяца назад, но всё же теплота к младшему, как одному из мемберов, осталась. Желания снова сближаться в сексуальном плане не было, но оставить своего младшего в подавленном состоянии он определенно не мог, поэтому оставалось лишь предложить самое безобидное из безобидного. А Чимин хотел. Так сильно хотел, что даже сигаретный дым ему не помешал, тело просто уселось на чужие колени боком, а руки обхватили талию. Не сильно, совсем нежно. Всё, что сделал старший со своей стороны, так это положил свободную руку на спину Пака, легко поглаживая. Такие были у него объятия. Своеобразные. — Всё, слезай, ты тяжёлый, — произнес Юнги, стоило сигарете полностью догореть от многочисленных затяжек, а младший не смел его ослушаться, поднимаясь практически сразу с этой немного туповатой, смешной улыбкой, — Я хочу поработать, так что можешь оставить меня одного? — Да, конечно, — произнёс как-то слишком радостно, — Удачной работы, Юнги-я, — и Шуга уже было хотел предупредить младшего, чтобы тот так его не называл, как тело скрылось за тёмной дверью. На лице Пака красовалась счастливая улыбка, из-за которой Тэхён, перед этим решивший навестить своего второго по старшинству хёна и уже делавший шаг в сторону чужой комнаты, быстро отступил и чуть ли не бегом влетел в свою собственную. А в мыслях было только одно — эти парни помирились. Ему больше не стоит навещать своего хёна, чтобы пронести булочки ночью или предупредить о наличие антипохмельного супа. За Кима всё сделает Чимин. И почему от этих мыслей так неприятно колет сердце? С Шугой ситуация не лучше. Руки даже инструмента не успели коснуться, как тело прошибло неприятное чувство. Снова это тупое одиночество, когда комната кажется слишком пустой. Только в этот раз парень чётко знал — Чимин не может заполнить ту пустоту, которую с таким успехом заполняет Тэхён. — «Почему я люблю и страдаю в одиночестве?» — произнёс рэпер, когда остался один, а руки сами по себе записали эту фразу на бумажку, откладывая ту в ящик ко всем остальным фразам, ну, а вдруг пригодится, — «Видимо, у меня просто не осталось никакого мужества», — и эти слова так же ушли в ящик за предыдущими. Вот кто бы знал, что эти сопли впоследствии станут заглавной песней будущего альбома? Никто, включая и самого Юнги. И всё же Тэхёна уже можно было назвать личным вдохновением продюсера, пусть сам он об этом ещё и не подозревает.