Издевка судьбы

— К тебе можно? — показалась голова Кирилла. Нечаянно стукнувшись затылком, он болезненно зашипел. Я не смогла сдержаться и, звонко засмеявшись, поспешно закрыла рот ладонями и отвернулась.  — Прости я… Прости, но это очень смешно, — продолжала заливаться смехом я. Надо было видеть выражение его лица при ударе! Муж (это слово стало мне чуть привычнее) улыбнулся и зашёл.  — Я видел, как отсюда выходила моя мать. Что она пыталась внушить тебе? Всего лишь то, что если я не могу поспособствовать убийству Олега Евгеньевича, то нужно закрыть рот на замок. Что всё ради тебя, Кирилл. Она хочет обеспечить тебе безбедную жизнь, ты не сможешь жить в нищете. И цена твоего богатства — твоя жизнь или жизнь отца, он может извести тебя. Будет война. Ты сможешь победить в ней без матери? Во рту появился противный привкус горечи, стало противно от самой себя. Зная, что человек умрет, я пообещала молчать. Решила, что жизнь деспота ценнее, но любая жизнь ценна.  — Так что она сказала? На тебе лица нет, — Кирилл делал вид, что задает мне эти вопросы как бы между делом, разглядывая стопку вещей у меня на кровати. Он больше не хотел показывать, что я что-то значу для него. Или, может, своими действиями я на самом деле оттолкнула деспота.  — Нет, ничего. Обычный девичий треп, — вздохнула я, собирая волосы в хвост на затылке. — Голова разболелась.  — От моей матери не только голова разболится, — хмыкнул Кирилл. Вот тут уж он прав: душа у меня болела сильнее, чем голова. Я обещала никому ничего не рассказывать, но… Что мне мешает поговорить с самой Викторией Сергеевной? Вдруг есть другие способы?  — Кирилл? — я повернулась к нему лицом, но посмотреть в глаза так и не рискнула.  — Да? — в голосе слышалась плохо, с трудом скрываемая надежда.  — Ты… — я схватила со стола носовой платок, чтобы было чем занять руки и стала нервно сминать ткань. — Ты любишь своего отца?  — Я? Отца? — деспот удивился так, будто слова «любить», «Кирилл» и «папа» не могли стоять в одном ряду. — Я не знаю… У нас сложные отношения, но тем не менее он мой отец. Он дал мне хорошее образование, работу, положение выше среднего в обществе. Любовь — не любовь, но я должен его уважать. Правда, получается плохо. А почему ты спрашиваешь?  — Просто интересно. Кажется, я вспомнила что-то… Ты говорил, что тебе не жаль отца.  — Есть такое.  — А если бы пришлось выбирать между матерью и отцом, то…  — Погоди, — перебил он меня, — так мать приходила к тебе по этому поводу? Отец опять изводит её? Черт, он же обещал оставить маму в покое!  — Нет-нет-нет! Всё хорошо, говорю же! Кирилл уже рванул к выходу и, чтобы задержать его, схватила за руку. Мои пальцы так крепко вцепились в него, что от столь тесного контакта по коже прошёл ток. Я будто чувствовала себя так когда-то… Будто мы были близки ещё больше…  — В общем, это банальный интерес, — я оторвала от него ладони и оправила юбку. Но на самом деле хотела стряхнуть с рук это ощущение близости — ни к чему хорошему оно не приведет. Мы не созданы друг для друга.  — Ясно. Кирилл ничего больше не сказал, но и не уходил. Я вопросительно посмотрела на него.  — Ох, точно, ты же за чем-то зашёл. Слушаю, — я вежливо изобразила интерес. Или не изобразила, по натуре любопытная.  — Это… Друзья… — он махнул рукой куда-то в сторону двери. — Короче, поедешь со мной?  — Что? Куда? Я не понимаю тебя. Он говорил очень сбивчиво и, кажется, сам себя не понимал. Боже, Кирилл, да что же с тобой творится?  — Друзья пригласили выбраться куда-нибудь вечером. Поедешь со мной?  — А… Надо?.. Муж недовольно пожал плечами. Я видела, что мой вопрос его задел и, возможно, немного расстроил. Понимаю, со стороны это всё выглядит так глупо и нелепо… Но вся моя жизнь после аварии — сплошная глупость и нелепость. Интересно, а раньше я гуляла с ним и его друзьями? Видимо, да, раз он спрашивает. И как же я ладила с ними, как меня воспринимали? Черт, сколько вопросов и ни одного ответа.  — Ты не подумай, что не хочу, — стала оправдываться я, дабы смягчить углы. Ещё немного — и у Кирилла кончится терпение, он разведется со мной, выкинет из особняка и лишит прав на Алису, которых юридически и так нет. А я хочу восстановить свою жизнь, а не сломать её. Судя по фотографиям, которые я нашла в ноутбуке, жизнью я была более чем довольна. На каких-то из них мы с Кириллом даже смеялись и держались за руки. А на свадебной и вовсе изволили поцеловаться. Но если та Вита была так счастлива, почему же эта Вита ничего не чувствует? Может, мои чувства спят, их надо разбудить?  — Я понимаю, — кивнул деспот и стал скоро шариться по карманам. Я едва не ахнула: этот жест мне знаком! Где-то на подкорке я знала, что он ищет сигареты. Курит он, когда нервничает. А ещё у него слегка подрагивает щека, если довести до пика — такой у него нервный тик. Ну же, Вита! Прислушайся к себе! Что ещё ты знаешь о своём муже? Ты ведь знаешь.  — Нет, не понимаешь, — возразила я, — ты ведь даже не дослушал меня.  — И не хочу, если честно. Тут уж мне обижаться пришлось. Зачем тогда вообще пришёл? Но, кое-как загнав ядовитые фразы под каблук, я решила посвятить его в планы на вечер:  — Сегодня вечером я поеду к родителям.  — Я рад.  — Костя так и не приехал ко мне. Я не скучаю, — фальшиво соврала я, горделиво тряхнув волосами, — но мне неприятно.  — Эээ… Костя? Деспот занервничал ещё сильнее. И мне не показалось, я уверена. Вот он прикрыл левую сторону лица рукой, чтобы я не видела, как нервы судорогами сводят мышцы.  — Да. Мой брат.  — Конечно же, я знаю твоего брата, но… Вита, думаю тебе не стоит ехать.  — Почему это?  — Понимаешь… Ты не найдёшь его дома.  — Что? Что ты такое говоришь? Кирилл! — я прикрикнула, сбивая ход его мыслей. Не хочу, чтобы он успел придумать оправдание. В душе зашевелились опасения: что с моим братом?  — Он… Он уехал. Кирилл держал себя так неуверенно, что стало страшно. Я никогда не видела его таким, а, значит, случилось что-то действительно страшное. Пусть уж лучше орет, обзывает или скажет, что ему всё равно, как несколько секунд назад.  — Куда уехал, Кирилл? Он поджал губы, видимо, ничего не придумав. В голове задвигались шестеренки: а уж не связано ли это как-то с аварией, в которую попала Даша?  — Куда?! — я перешла на ультразвук и, не добившись ответа, подлетела к мужу. От обиды и невозможности вытянуть хоть слово я стала бить его ладонями по груди, надеясь, что хоть это поможет. У меня уже саднили ладони от ударов, а деспот всё ещё стоял аки каменная глыба. Скажи мне, скажи, скажи! Где мой Костя?! Скажи, бессердечный! Ещё немного, и я позорно разрыдаюсь.  — Всё, успокойся. Вита, побереги нервы, у тебя давление всё ещё нестабильно. Назад в больницу хочешь? — Кирилл перехватил мои ладони перед очередным ударом и опустил вниз, удерживая.  — Где Костя? Ты ведь знаешь?!  — Я не знаю, где он конкретно. Мне он, знаешь ли, не отчитывался.  — Ты врешь! Он не мог уехать просто так и бросить мать с отцом!  — Твой отец уже на ногах, не забывай. У Кости были причины, чтобы уехать. Он… Встречался с Дашей. Я перестала вырываться из рук Кирилла и внимательно посмотрела на него, ожидая продолжения рассказа.  — Не сошлись характерами, — вздохнул муж, — Даша — она ведь редкая сука, с ней даже я дольше десяти минут с трудом выдерживаю. «На мамочку вашу похожа, было от кого этой гадости набраться» — вскользь подумала я.  — Удивительно, что такой, как твой брат умудрился влюбиться в такую, как моя сестра. Поразительно, я бы сказал. Это ведь как надо над собой издеваться, чтобы её полюбить! А она его отшила. Идиотка, второго такого дурака ведь не найдет. Костя с горя и решил уехать. Сказал, что не хочет оставаться в городе, где о ней напоминает хоть что-то.  — И не оставил координаты?  — Нет. Это было похоже на правду. Костя страдал излишней импульсивностью и вполне мог выкинуть что-то эдакое. Если раньше его сдерживал больной отец, то теперь, когда папа снова ходит, у брата развязались руки. Дури — не хочу. Но червячок сомнения всё равно грыз душу. Мне бы он сказал. Что бы ни происходило, но друг без друга мы не могли.  — Э… Кирилл? Он почти ушёл, но вернулся обратно, услышав мой оклик.  — К родителям я не поехать не могу, обещала уже. Но, — я внутренне подобрала все силы в кулак: вдруг скажет, мол, ты отказала мне, а я тебе? — Но ты можешь пойти со мной и Алиской, если хочешь. Они с няней гуляют в парке, я собираюсь встретить их и отпустить Алину по своим делам.  — Да, — ответил он после недолгого молчания, — да, можно так. Только мне нужно время переодеться.  — Конечно. Из спальни мы вышли одновременно, но собирались идти в разные стороны. И обязательно бы разошлись, не привлеки наше внимание Виктория Сергеевна внизу. Она только выпроводила отца, как в проеме появился Олег Евгеньевич. Она очень невежливо захлопнула дверь перед его носом. Наблюдая за этой сценой, мы с Кириллом одинаково перевесились через перила. Женщина, сердито откинув с лица прядь волос, кинула сыну пронзительный взгляд.  — Ты и этого привез?!  — Этот, мама, мой отец, — Кирилл провоцировал мать. Она взяла что-то с полки и, не думая ни секунды, запустила этим в сына. Деспот ловко увернулся и издевательски причмокнул губами, посылая ей воздушный поцелуй. А это в его духе — бесить людей, такого Кирилла я знала. По телу прошёл тот же ток, что и при касании…  — Ты захлопнула передо мной двери моего дома! — взревел ворвавшийся ураганом Олег Евгеньевич.  — Конечно же твоего, — насмешливо хмыкнула Виктория Сергеевна. — Что надобно, старче? Олег Евгеньевич показательно расправил плечи. Не зная их историю, можно подумать, что он хотел покрасоваться перед женой.  — Нужно поговорить, — холодно произнес он.  — С радостью, — проворковала Виктория Сергеевна и, уходя, обернулась, чтобы посмотреть на меня. Я едва заметно кивнула. С трудом, но я молчу. Молчу, Виктория Сергеевна. ***  — Вита?! Я обернулась на окрик знакомого голоса.  — Твою мать, Вита! — а это возмутился уже мой муж, которому я нечаянно хлестнула волосами по лицу. И, кажется, несколько волосин попало ему в рот. А не будет липнуть ко мне! Возле тротуара остановился явно недешевый автомобиль. Кадиллак, кажется. Я не очень хорошо разбираюсь в машинах, только с пятого раза запомнила, что до аварии у меня самой был Рено. Из-за стекла, опущенного вниз, на меня внимательно смотрел молодой парень с каштановыми волосами немного старше меня. Я прищурилась и сделала шаг вперёд.  — Куда? — Кирилл схватил меня за запястье, но я настырно дернула рукой.  — Не мешай. Видя, что я настроена на разговор, парень вышел из автомобиля и, встав передо мной, улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ. Конечно же, я узнала его сразу. Как можно не узнать? Я была даже влюблена в него в пятнадцать лет, но тогда взрослому мальчику не была интересна маленькая девочка. А что, если девочка выросла? Он выглядел слегка шокированным, но радостным. Не знал, куда деть руки из-за скачущих эмоций и, чтобы помочь ему, я взяла его ладони в свои.  — Вита… Вита… — то и дело повторял он. Интересно. Мы не пересекались вот уже три года (так вышло), но он обрадовался мне, как родной. Да и мне тоже было радостно. Первое знакомое лицо, кроме родителей и Кирилла!  — Привет, Игорь, — восторженно прошептала я. Я здоровалась не столько с ним, сколько с привычной мне когда-то жизнью. Игорь Арачаев — моя первая влюбленность. Первый и самый верный Костин друг. Просто хороший человек.  — Боже, ты как из мертвых восстала! — выдохнул он и хотел добавить что-то ещё, но оказался перебит сердитым кашлем Кирилла.  — Простите, я вам не мешаю?! Ты, — он кивнул на Игоря, да так кивнул, что я решила отпрянуть, — сейчас подкатываешь к моей жене. Уверен, что быстро найдешь свою челюсть под кустом?  — Кирилл! — шикнула я. Какая некультурная свинья! — Это друг семьи.  — Да мне плевать, веришь, нет?! — взревел деспот. — А ещё раз я увижу, как он тянет к тебе культяпки, то клянусь, вырву их ему! Игорь присвистнул и смерил Кирилла презрительным взглядом.  — Да ты что?  — Нет, Игорь, это правда… Мы женаты. Кирилл! — мне пришлось придержать мужа, уже рванувшегося в сторону Игоря.  — Странно, в последнюю нашу встречу Костя ничего не рассказывал мне о твоем замужестве. Только о том, что ты… кхм, умираешь. А потом напился как черт и стал жаловаться ещё и на хозяйскую дочку.  — Вы виделись с Костей? Хозяйскую дочку? В последний год пути Игоря и Кости разошлись и виделись они крайне редко. Виной тому стали разные графики: Игорь закончил институт и погрузился в работу с головой, Костя стал выходить не только в ночные, но и дневные смены.  — Ага. Даша её вроде зовут. Сестра, судя по всему, психованного, — он кивнул на деспота. — Сначала ноги об него вытирала, как об тряпку, а когда Костя дал отпор — вроде как влюбилась. Вроде. Потом она также жестко его кинула.  — У тебя есть совесть вообще?! — рявкнул Кирилл. — Или прикуси язык, или без него останешься! Да что же такое! Сдерживать Кирилла мне было всё труднее. А Игорь очень самонадеянно стоял и не двигался с места. Мне бы вежливо попрощаться, назначить встречу на другой день да уйти в охапку с мужем, но нет. Оставался один нерешенный вопрос.  — А как давно вы виделись? Костя сказал тебе, куда уехал? Тишина. Резкая, звенящая, внезапная — такая, какая бывает перед апокалипсисом. Кирилл обмер в моих руках, глаза Игоря вдруг потухли. Радость встречи исчезла.  — А что вы так смотрите на меня?  — Вита… Костя…  — Не смей! — заорал деспот и рванулся снова. — Не смей, говорю!  — Замолчи, — грозно приказала я, — что с Костей, Игорь?  — Кхм… Я не знаю.  — Не ври! Всё ты знаешь. А если сейчас не скажешь, — голос предательски задрожал, — предашь нас обоих.  — Насколько мне известно, он умер. Утонул. Я чувствовала, как пальцы, до того державшие Кирилла, медленно разжимаются. Глаза против воли наполнились слезами, а весь мир пошатнулся.  — Ч-что?  — Мост обрушился и…  — Заткнись! — вступил в диалог Кирилл. — Вита, я все тебе объясню!  — Нет… Ты мне только скажи: это правда?  — Да. Я выразительно посмотрела на него. Обманул. Предал. Скрыл смерть моего брата! Воздуха становилось всё меньше и меньше, легкие паниковали. Я прижала руку к груди, умоляя себя сделать хоть вдох, хоть через силу, но ни один из органов, скованных болью, меня не слушался.  — Вита, пошли домой. Няня приведет Алиску сама. Пошли, нам нужно многое обсудить.  — Нечего мне с тобой обсуждать, — прошептала я, — и правда, деспот. Уходи. Не хочу тебя видеть.  — Вита…  — Нет, не понял меня? Тогда уйду я. И не смей тащиться за мной! Он все равно пошёл. И тогда пришлось заорать, что утоплюсь следом за Костей, если не отстанет. Мы оба знали, что я сделаю это. Не знаю, куда и зачем я шла — просто слонялась по улицам. В голове не было ни единой мысли, только разъедающая каждую клетку боль. Я не могла поверить, что Кости больше нет. Моего Кости, моего брата, моего самого родного человека. Как никогда сильно я жалела, что выжила. Я не должна была остаться последней Линковской, я не должна была остаться одна, Костя не должен был умереть. За каким чертом мне эта жизнь, если в ней нет его?! Я судорожно всхлипнула и спрятала мокрые глаза за рукавом кофты. Почему судьба так издевается надо мной?! Почему забирает всё самое дорогое, почему заставляет сотни раз разочаровываться в своем никчемном существовании?!  — Прости, — прерывисто нашептывала я, до крови впиваясь ногтями в ладони, — прости, я тебя не уберегла. Ты всегда спасал меня, а я, дура, не смогла. Прости меня, прости-и-и, — выла я. Мне не становилось легче от пролитых слез. И никогда не станет. Эту муку, этот траур я буду нести в душе всю жизнь. Они все лгали мне, все: и семья Кирилла, и моя. Они не дали мне вовремя оплакать брата. Колени подогнулись, я рухнула на асфальт. Сквозь слезы я видела, как запачкала его кровью.  — Девушка! — подбежала ко мне какая-то сердобольная женщина. — Девушка, вам плохо? Вызвать скорую? Я ответила что-то невразумительное, но спровадила её. Я не чувствовала сил жить дальше. Я не чувствовала себя. Да и собой-то я после аварии не была. Так в чем смысл? *** В особняк я вернулась далеко за полночь. Видок был ещё тот — черные разводы на лице от потекших туши и подводки, разбитые колени. Красотка. Кирилл ждал в холле на первом этаже. Что ж, к лучшему. Выскажу ему всё.  — Здравствуй, чудовище, — холодно проговорила я, бросая сумку на диван рядом с ним. Он вздрогнул и сразу же поднялся на ноги.  — Ты хоть выслушай меня! — затараторил он. — Я собирался сказать, но позже…  — Это ты будешь слушать меня. Благодари Бога, Кирилл, за дочь. Иначе я больше не стала бы играть на твоей стороне. Мне плевать на любовь, которую я забыла, если она вообще была. Плевать на данные ранее обещания. Ты предал меня, почти осквернил память брата. Я ждала его как живого, в то время как должна была оплакивать мертвого. Я бы с радостью собралась и ушла, но меня здесь держит Алиса. Поэтому я больше не буду играть в благое к тебе расположение, мне надоело. Думай, что хочешь, но я не хочу возвращаться в жизнь до аварии. Мне в ней некомфортно. И даже если я вспомню, то твой поступок не забуду никогда. Я двинулась прочь от него, глотая вновь пролившиеся слезы. Было больно за все: за смерть Кости, за сказанное, за изменившегося в лице Кирилла. Во мне говорила боль. За жизнь, которая превратилась черт знает во что и больше не станет прежней. В тот день я поняла простую истину: лучше быть бедным, чем несчастным. Бедность пережить проще, чем горе, к ней привыкаешь. А к горю нет.