Издевка судьбы

— Вита, ты идёшь? — позвал меня Кирилл.  — Да-да! — отозвалась я, проводя по волосам расческой в последний раз. Выбегая за дверь спальни, я взяла Кирилла за руку и не могла не заметить удовольствие, промелькнувшее в глазах.  — Что ты крутишься по полчаса у зеркала? Что там можно столько времени разглядывать? Ты с этим лицом двадцать один год прожила, ничего нового не увидишь. Мне оставалось только закатить глаза. Хотелось высказаться, что своё лицо мне видеть приятнее, чем его, но ведь это вранье. Пусть и саркастичное, но вранье. Исподтишка разглядывая Кирилла, я находила в нем всё больше знакомых деталей, которые упрямо игнорировала после аварии. Небольшой бледный шрам над бровью — рассек себе кожу веткой в тот вечер, когда спасал меня от дагестанцев и нашёл прибежище на дереве. Две дублирующиеся родинки на висках, легкая небритость, издевающаяся ухмылка — это всё его, это всё знакомо мне.  — Надо же, мама! — притворно-удивленно воскликнул Кирилл, увидев мать в гостиной, будто она тут не жила. Виктория Сергеевна посмотрела на сына как на идиота. Как только пальцем у виска не покрутила?  — Что тебе, чудовище? — спросила женщина, поправляя розы в вазе. Вчера вечером их тут не было, значит, несмотря на ранний час, свекровь уже успела где-то побывать.  — Настолько отвык видеть тебя по утрам дома, что это вызывает искреннее удивление. Обычно же ты занята тем, что бегаешь к влиятельным знакомым, плетешь интриги за спиной у отца и отбираешь у него последние крохи. Порою мне даже страшно с тобой ссориться, мама.  — Кирилл! — шикнула я и дернула его за рукав. — Ты можешь хоть раз пройти молча, никого не задев? Виктория Сергеевна прицокнула языком и, не выдержав, постучала пальцем по виску.  — Всё-то ты знаешь, — проговорила она, стряхнув с рук на Кирилла капельки воды, оставшиеся из-за прикосновения к мокрым стеблям цветов.  — Ах ты ж! — возмутился деспот и оскорбленно посмотрел на мать. Она послала сыну воздушный поцелуй и, повернувшись к нему спиной, дала понять, что обмен любезностями окончен.  — В кого ты такой противный? — спросила я, садясь в машину. — И надо же тебе было с утра пораньше прицепиться к матери? Не хуже меня ведь знаешь, что все её поступки и даже не самые хорошие… Все они ради тебя.  — Знаю, — со вздохом кивнул Кирилл, — но мы так привыкли, Вита. Не нападу первый я — нападет она. Но это не со зла, — он улыбнулся, — и мама это знает. Едем?  — Едем, — так быстро ответила я, что сама едва поняла, что сказала. Признаться, я нервничала. Потом что от разговоров о беременности мы перешли к действиям и на сегодня был назначен первый визит к гинекологу. Случайно услышав о моей проблеме, Виктория Сергеевна, как ни странно, прониклась и даже сумела записать меня к одному из лучших врачей, услугами которого пользовались и она сама, и Даша. Всё обговорив и тщательно взвесив, мы с Кириллом пришли к решению, что беременеть лучше не сейчас, а через год. За это время мой организм окончательно восстановится, обстановка в доме станет спокойнее, я получу диплом, Иса пойдёт в школу. Значит, что сейчас ей нужно больше нашего времени и внимания, чем обычно. Правда, обследоваться я захотела начать уже сейчас. Наверняка лечение займёт много времени и, несмотря на планы, через год я ещё не буду беременна. Через пять лет в лучшем случае. Если вообще буду. Тряхнув волосами, я пыталась уговорить себя относиться ко всему проще. Получится забеременеть — замечательно, нет — что ж… Значит, судьба решила, что второму ребёнку в нашей семье нет места. Но, в конце концов, у нас уже есть Алиса. Мы есть друг у друга. Нас трое и нам всегда есть чем заняться, зацикливаться на несбывшемся ребёнке не стоит. Вот только об этом было легко лишь думать. На деле всё обстояло по-другому, мне как никогда сильно хотелось ребёнка от Кирилла. А почему? Потому, что он поддержал меня в желании родить. Быть может, прояви он равнодушие, и мой запал был бы не таким сильным. Но нет! Он сказал, что готов, да не просто сказал, а подтвердил действиями.  — Не нервничай, — его ладонь, накрыв мою, остановила отбивающие барабанную дробь по колену, — всё будет хорошо.  — А если не будет? — резко спросила я.  — Почему должно не быть? Ты ведь даже не была у врача, тебе не сказали ничего плохого.  — Сказали.  — Кто? Тот врач, что осматривал тебя в последний раз?  — Да. Кирилл тяжело вздохнул, чтобы чем-то заполнить тишину, пока он сосредоточен на выезде из-за поворота на главную дорогу.  — Вита, ты же понимаешь, что этот осмотр был очень поверхностным? Что он мог сказать точно? Без анализов, без обследований? Возможно, в твоём организме действительно не всё в порядке, но этого не избежать после такой ужасной аварии. Мы вылечим тебя, обязательно вылечим.  — А если нет? Ну вдруг?  — Женушка, — стараясь спрятать эмоции смехом, он погладил меня по ноге, — сказал же, что всё будет хорошо.  — Кирилл, я ведь серьёзно. Вдруг я никогда не смогу родить тебе ребёнка? Деспот съехал на обочину и, повернувшись в кресле боком, посмотрел на меня так нежно, что сердце сжалось в сладком предвкушении чего-то хорошего. Если бы в день нашего знакомства кто-нибудь сказал мне, что Кирилл умеют смотреть так очаровательно, да ещё и на меня… Не знаю, что бы я сделала тогда, но сейчас за этот взгляд я готова принести себя в жертву. Путь к сердцу Кириллу оказался прост: надо было просто разглядеть за маской циника человека, нуждающегося в любви. И на самом деле он прекрасен не только внешне, но и внутренне. И дать жизнь ещё одному человеку, который будет его продолжением, я не могла. Может, ему нужна другая жена? Более здоровая и беспроблемная?  — Вита, — мягко произнес вслух моё имя Кирилл, ласково положив ладони мне на лицо и заставив посмотреть на себя, — я ведь уже говорил, что люблю тебя. Но ты, видимо, не услышала меня или не поверила.  — Услышала и поверила. Почему ты так думаешь?  — Потому что я не понимаю твоего страха не родить МНЕ ребёнка. Ты постоянно делаешь акцент на этом. Думаешь, если ты не сможешь забеременеть, я разлюблю тебя? Вдумайся внимательнее в эту фразу. Я. Тебя. Разлюблю. Да это априори невозможно. Это противоречит абсолютно всему, — он потерся своей щекой о мою и я улыбнулась. Хороший. Теплый. Чувственный. Любимый. Муж. Да ещё и мой — вообще сказка.  — Я люблю тебя не из-за ребёнка. Ребёнок будет из-за моей к тебе любви. Поцеловав в висок, муж крепко обнял меня. Уткнувшись ему в шею, полной грудью я вдохнула его манящий аромат. Руки сами сцепились у него за спиной. Хорошо… Как же мне хорошо рядом с ним. Я улыбнулась ещё шире: вот каково это — чувствовать себя любимой. Мне это нравится.  — Кирилл, — прошептала я, чувствуя дрожь в голосе от того, что собиралась сказать.  — М? — его же голос был чуть рассеян, будто мыслями деспот был где-то далеко.  — Я тоже… Тоже…  — Что?  — Люблю тебя. Очень-очень люблю. Веришь?  — Верю, конечно. Очень-очень, — беззлобно передразнив меня, муж ещё сильнее прижал меня к себе. Момент неповторимый, но я буду надеяться на то, что он повторится ещё много раз. Несмотря на незапланированную остановку, к врачу мы успели вовремя.  — Ты можешь идти, — удивленно проговорила я, видя, что Кирилл пристраивается на одном из диванов с телефоном, — я позвоню, когда освобожусь. Наверняка это затянется надолго.  — Нет-нет, я подожду.  — Как знаешь, — пожала плечами я, — только потом не причитай, что мегера-жена угрозами заставила тебя сидеть в бабском царстве.  — Ещё и в суд подам, — хмыкнул Кирилл. — Иди уже. Э, э, стой. Не иди, — он даже встал, что-то настолько важное хотел сказать.  — Что?  — А врач-то хоть женщина? Или мужик?  — Женщина. Успокойся, параноик. С видом победителя Кирилл уселся обратно. В больнице я провела без малого два часа. Меня вертели как тряпичную куклу, осматривая так и этак, заставили сдать анализы и я чуть не грохнулась в обморок от вида нескольких капелек крови, которые медсестра не успела утереть. Почему-то плохо мне становилось именно от вида своей крови, а на чужую я могла смотреть не моргнув глазом. До девятого класса даже была уверена, что стану хирургом, но потом тяга к среде рекламы и пиара победила.  — Вот так вот, — вздохнула Ирина Николаевна, врач, выдавая мне на руки заключение. — Но это ничего не значит, ничего страшного, будем лечиться. Надо только набраться терпения.  — Ну да… — не очень оптимистично согласилась я, зная, что в бумагах написан целый ворох проблем. С такими ни зачать, ни выносить нереально.  — Ну-ка, что за вялый настрой? Нос не опускать! Так, мне известно, что у Кирилла Олеговича уже есть ребёнок. Дочка, правильно?  — Да.  — Получается, сейчас папе нужен сыночек? Я улыбнулась, вспомнив до безумия потрясающего мальчика из сна.  — Папе всё равно. Он и второй дочке будет рад, а то первую совсем затискал. Но она не против, — я засияла, когда в голове возник образ обнимающихся Кирилла и Алиски, — он с работы — и сразу к дочке, а она навстречу бежит, обниматься.  — Да уж, от такого мужчины рожать — одно удовольствие. Побольше бы таких пап.  — Когда следующий прием?  — Когда вам удобнее: в следующий вторник или эту пятницу?  — Думаю, что вторник.  — Замечательно. По результатам анализов подберем нужные таблетки и начнем работу. Попрощавшись с врачом, я вышла за дверь, стараясь не смотреть в заключение, чтобы не расстраиваться ещё больше. Я всё время пыталась успокоить себя тем, что отсутствие малыша в доме — не самое страшное, что может случиться. Не страшно, если я не смогу забеременеть. Страшно, если смогу и потеряю.  — Ну? Что тебе сказали? — Кирилл забрал у меня бумаги и, потерев след крови на моей ладони, повел к выходу.  — Мало хорошего. Но сказали пробовать и, если не получится забеременеть самостоятельно через три года, то искусственного.  — В общем, беременность тебе обещали в любом случае? — улыбнулся деспот.  — Можно сказать и так, — я пожала плечами, — но даже искусственная попытка может не дать результатов. Ребёнок не приживется и всё.  — Не будем о плохом. Поехали домой, Иса наверняка проснулась и недовольна нашим отсутствием. Всю дорогу Кирилл старательно подбирал темы и избегал разговоров о том самом. Я эти темы поддерживала. Главное не зацикливаться на одном, главное не зацикливаться. Но дома было не лучше. Едва мы прошли в гостиную, у Виктории Сергеевны, ждавшей нас, было такое лицо, будто кто-то умер.  — Мама? — встревоженно позвал её Кирилл. — Мама, оставь в покое юбку, ты её всю помяла. Послушавшись сына, женщина перестала комкать ткань.  — Как съездили к врачу? — будто решив начать издалека, спросила она. — Вас долго не было.  — Нормально. Что случилось?  — Кирилл…  — Говори прямо.  — Твой дед умер. На секунду эта информация вывела деспота из строя. Несмотря на прожитые двадцать пять лет, со смертью, как таковой, он не встречался. Никто из его родственников не умирал и познал её Кирилл лишь тогда, когда умер Костя. Но, сдаётся мне, что смерть Кости задела его куда сильнее, чем смерть кого-то из дедов. Прокашлявшись, он обработал информацию, понял, что опасности она не представляет и выдохнул.  — Который из? — поинтересовался он. — Я, конечно, ни одного, ни другого чаще раза в пятилетку не видел, но всё же уточню ради приличия.  — По отцу.  — Так давно пора, — фыркнул деспот, — сколько лет этот трухлявый пень лежал в больнице и сколько на искусственной вентиляции легких? Не меньше двух лет? Нечего ему на этом свете место занимать. Что с лицом, мамочка? Только не говори мне, что ты расстроена?  — Нет, но… — Виктория Сергеевна поджала губы и посмотрела на свои ладони.  — Ты руку приложила? Она взглянула на меня. Я покачала головой. Я и так знаю немало, Виктория Сергеевна, но тем не менее не предала ни вас, ни вашего сына. Моё молчание дорогого стоит, но если я обещала молчать, значит, так и будет.  — Да, — выдавила из себя она.  — Почему я не удивлён, мама? — Кирилл говорил слишком флегматично, будто его совсем не пугал тот факт, что его мать — убийца. — Но мне всё равно не понять замешательство на твоём лице. Ну? Поделишься переживаниями? Я едва ли не впервые видела эту женщину растерянной. Она стояла посреди гостиной и казалось такой маленькой, не знающей, куда себя деть.  — Испытываешь весьма странные чувства, когда твой мучитель наконец умирает, — призналась она. — Смесь чувств. Но облегчение, конечно, перекрывает всё остальное.  — Не бери в голову, — Кирилл махнул рукой, — похороним, да и всё. Женушка, у тебя есть черное платье? Я бы хотел, чтобы мы пришли в белом, но, боюсь, нас не поймут. Виктория Сергеевна понимающе ухмыльнулась.  — Пойду к Исе, — решила я оставить их наедине. Быстро взбежав по лестнице, я с шумом ворвалась в детскую — соскучилась. Не представляю, как трудно мне будет, когда Алиска немного подрастет и начнёт появляться дома реже из-за школы, прогулок с друзьями и других факторов. Потому что стоило мне отлучиться от неё хоть на несколько часов, через час я уже начинала скучать и переживать, как она там.  — Мамочка! — трогательно воскликнула Алиса, целуя меня в щеку. Отпустив Алину, я принялась зацеловывать малышку. Я не знаю, есть ли на этом свете более ласковый, нежный и дружелюбный ребёнок, чем наша Иса. Зарываясь носом в её волосы, я чувствовала, как расстройство от результатов обследования постепенно отступает. Да и как тут расстраивается и жалеть себя, если рядом такое чудо? Она сможет заполнить всю пустоту внутри. Она и её папа.  — А ещё я хотела нарисовать кошку, но Багира не сидела на месте и мне пришлось ловить её, а потом она бегала за хвостом, а потом я решила, что рисовать не хочу и раскрашивала, а потом Алина дала мне книжку с большими буквами и я сама читала, а потом… Мама?  — Что? Когда поток Алискиных новостей прервался, я посмотрела на неё, чтобы понять, что же её отвлекло. Но она внимательно вглядывалась в моё лицо.  — Что случилось? — опять спросила я. — Рассказывай дальше, мне очень интересно.  — Ты плачешь? — спросила Алиса, чуть нахмурившись.  — Я? Нет, — я удивилась, но, коснувшись пальцами щеки, поняла, что та мокрая. Вот дожила… Не заметила собственных же слез.  — Тебе грустно? Почему?  — Да нет, — я широко улыбнулась, прижимая к лицу крошечные Алисины ладошки, — наоборот. Мне хорошо, Иса. Я очень радуюсь, что ты есть у меня. Правда, не представляю, что бы я делала без тебя. Наверное, очень горько плакала. Я не уставала напоминать Алисе о том, как сильно люблю её. Это нужно нам обеим. Но пора переходить к бытовым мелочам.  — Ты умылась? Покушала?  — Да.  — А почему в пижаме ещё?  — Хочется побаловаться, — со смехом призналась она.  — Проказница, — поддела её я, качнув головой и засмеявшись вместе с ней. — Чем мы сейчас займемся? Пойдём гулять? Мы с папой покажем тебе школу, которую выбрали для тебя.  — Пойдём! — Иса захлопала в ладоши и запрыгала от радости. Поднявшись с корточек, я на несколько секунд задумалась у шкафа, выбирая менее маркие вещи. Что-то мне подсказывало, что на детской площадке Иса опять испачкается. Кирилл только смеялся, когда после прогулки вел домой не девочку, а маленького поросеночка, приговаривая, что такими и должны быть счастливые дети. Я не ругалась, нет, но уже прикидывала, сколько отбеливателя мне понадобится, чтобы вывести эти пятна. Пока я думала, внизу что-то происходило. В какой-то момент входная дверь грохнула так сильно, что мне показалось, будто произошёл взрыв. И это на втором-то этаже! А что же на первом творится?  — Мама? — Алиса испуганно прижалась ко мне. — Что там такое?  — Не знаю, лисеночек, — я погладила её по голове, успокаивая, а у самой сердце было не на месте. — Посиди в детской, а я схожу узнаю. Хорошо?  — Нет! — взвизгнула малышка и вцепилась мне в джинсы. — Я боюсь!  — Не бойся, всё хорошо. Мама ведь не боится. Но я позову Алину, чтобы тебе было спокойнее.  — Нет, мне не надо Алину. Я боюсь за тебя, а не за себя. Не ходи! Опустившись перед ней на колени, я поцеловала Ису в щеку и погладила по темным волосам.  — Я нужна папе, — прошептала я, — а как же можно бояться за меня, если он рядом? Он никому не даст меня в обиду. Раздался ещё один громкий хлопок, заставивший вздрогнуть. Я дернулась было к двери, но тут же замерла, понимая, что испуганной Алисе я нужна не меньше. Душа рвалась на части между мужем и дочкой. Иса нехотя отпустила меня и села на кровать.  — Ты уверена, что тебе не нужна Алина? — спросила я ещё раз перед тем, как уйти.  — Не нужна. Ты только возвращайся поскорее. Я пулей вылетела за дверь и едва не поскользнулась на лестнице, так быстро спускалась. Внизу разразилась настоящая драма. Олег Евгеньевич, видимо, приехавший не так давно, что-то кричал. Наверное, даже кидался на жену, судя по тому, что Кирилл закрывал мать собой. И стоило отцу сделать хоть намек на шаг вперёд, как деспот делал угрожающий выпад в его сторону.  — Ты! — орал мужчина указывая на Викторию Сергеевну. — Ты убила моего отца! Ты!  — Попробуй докажи! — противостоял ему Кирилл. — Этот козёл не один год дышал-то через раз, ему давно пора было двинуть кони! Глаза Олега Евгеньевича налились злостью. Казалось, что ещё немного, и он убьёт обоих.  — Ты, — рыкнул он на сына, — мерзкий гаденыш своей матери! Я не сразу поняла, что произошло. Тело действовало быстрее меня. Как в замедленной съемке Олег Евгеньевич кинулся на деспота и ровно за секунду до касания перед ним встала я, закрыв грудь мужа.  — Вита! — гаркнул свекор. — Отойди!  — Никуда я не уйду, — процедила я, — я буду рядом со своим мужем.  — Вита, — услышала я голос Кирилла, — тебе правда лучше…  — Молчать! — рявкнула я, сама не ожидая такого. — Я сама решу, что мне лучше! Я смотрела на Олега Евгеньевича с таким вызовом, будто могла противостоять ему. И, как назло, в доме больше не было мужчин, кто сможет в случае чего разнять отца и сына. Даша и Миша уехали утром почти сразу после нас, да так и не приехали.  — Я знал, что ты меня травишь, Вика. Никак не мог понять чем, ведь та дрянь, которую ты мне подсыпаешь, быстро растворяется в крови, но сильно бьёт по органам. Её не распознать в еде или питье, я пытался. И даже махнул рукой, поняв, что с тобой я не справлюсь! Я устал с тобой бороться, до чертиков устал! Мне надоело спасать свою жизнь и я решил пустить всё на самотёк. Ты победила, Вика, ты победила! Но я и подумать не мог, что ты протянешь щупальцы к моему отцу, к человеку, который не может защитить себя! И это оставлять просто так я не собираюсь!  — Тебя травила не мама! — перебил его Кирилл и отошёл от меня в сторону. — Я.  — Ты что такое говоришь… — в ужасе прошептала Виктория Сергеевна.  — Да! — заорал Кирилл, подходя к отцу. — Да, это был я! Причитаешь, что тебе надоело бороться за свою жизнь?! А мне не надоело просыпаться с мыслью, жива ли моя мать?! Мне не надоело бояться за неё каждый Божий день своей никчемной жизни?! Мне не надоели сны из детства, в которых ты пытался придушить её на наших глазах, скинуть с балкона, выгонял из дома и совсем не стеснялся поднимать на неё руку?! Ты мужик что ли, раз бил её, зная, что она физически слабее?! Мне не надоело?! Я смотрела на мужа с диким ужасом. Что он творит?! Зачем?! В глазах его отца же читался шок, непонимание и отрицание. Он не верил, что сын (пусть и тот, с которым он не всегда хорошо ладил), его сын способен на такое. Но пришлось поверить.  — Ты родила чудовище, — рыкнул Олег Евгеньевич, — создала монстра, подобного себе.  — Я создала?! — Виктория Сергеевна выступила вперёд и я заметила злые слёзы у нее на глазах. — Во-первых, не смей называть его чудовищем. Чудовище здесь только ты. Во-вторых, если кто и виноват в том, что Кирилл такой, то это ты! Ты морально издевался над ребёнком, ты ему и маленьким-то быть не давал! Чем было наполнено его детство?! Голыми стенами, в которых не было игрушек?! Сестрой, которой ты уделял больше внимания?! Словами, что из него ничего не выйдет?! Кто сделал нашего ребёнка таким, скажи мне! — женщина со злостью ударила мужа кулаками в грудь. Прижавшись ближе к Кириллу, я пыталась прочесть хоть одну эмоцию на его лице, но оно оставалось равнодушно-непроницаемым. Будто ему плевать на своё прошлое, мол, было и было.  — Ты и твой папаша всегда были угрозой моему сыну! — Виктория Сергеевна кричала с такой болью в голосе, что окатывало и меня. — Всю жизнь… Всю жизнь мне приходится бороться за него! Чтобы его не выкинули из линии наследования, чтобы ты не сломал его, чтобы ты просто был ему отцом! Но ты не смог… Низкий человек. Ты всегда не любил его.  — Неправда! — возразил Олег Евгеньевич. — Что ты можешь знать о моей любви?  — Никто из нас не знает! — стукнула себя кулаком в грудь женщина. — Никому из нас она не досталась, ты всю её отдал Еве! Мы с Кириллом напряглись и обратились в слух: кто такая Ева?  — Ты не дал мне и возможности полюбить тебя, вёл себя как скотина!  — Можно подумать, ты смогла бы! — всплеснул руками мужчина. — Не лги себе. Я знаю, кого ты желала. И знаю, что ты любишь его до сих пор. Не глупо ли, скажи мне?! Двадцать шесть лет прошло, а ты всё ещё убиваешься по нему! Зачем, объясни мне, зачем ты хранишь в своем шкафу его рубашку?! Зачем в твоей шкатулке лежит его обручальное кольцо? Зачем? Не ври ни себе, ни мне. Ты никогда не смогла бы полюбить меня.  — Как мужчину — не смогла, — согласилась Виктория Сергеевна и её голос неожиданно стал на тон тише. — Ты никогда не заменил бы мне его, ты прав. Но я любила бы тебя как человека. Как друга. Как отца своих детей. Мы смогли бы жить нормально, как люди, но ты не захотел. Как ты смеешь обвинять меня в жестокости? Ты виноват. Во всём виноват. На секунду в доме воцарилась тишина, давящая на уши. И только сейчас я почувствовала, что Кирилл сильно сжимает мою руку, наблюдая за родителями. Его безэмоциональное лицо вдруг стало выражать что-то, что я не в силах описать словами.  — Ты не любил Кирилла, — повторила Виктория Сергеевна, — ты не любил за то, что его угораздило родиться мальчиком, а ты хотел девочку. Он раздражал тебя тем, что у него не твой характер. Тем, что он смотрел на тебя глазами Стаса.  — Заткнись! — рявкнул Олег Евгеньевич.  — У него такой же взгляд, как у Стаса! Такой же! — не унималась свекровь. — Такой же цвет, такая же подача, всё такое же! И мне до боли в сердце жаль, что Кирилл не его сын, Кирилл заслужил достойного отца, а не тебя! Он должен был стать сыном Стаса! Олег Евгеньевич, не желая больше слушать это, снова хлопнул дверью и ушёл. Виктория Сергеевна обессилено упала на диван и закрыла лицо руками. Кирилл кинул на неё короткий взгляд и… ничего не сделав, потянул меня наверх.  — Не хочу ничего спрашивать, — бубнил под нос он, — ничего не хочу знать. Не хочу сойти с ума. Меня это не касается…  — Кирилл, это правда? — стала сыпать вопросом я, едва мы остались наедине.  — А мне откуда знать? Я и половину своего детства почти не помню.  — Я не о том. Ты правда травил своего отца?  — Нет, конечно, — нехотя ответил он, — но если бы я так не сказал, он бы точно убил маму. Не сегодня, так завтра бы нанял какого-нибудь киллера. Мама, конечно, женщина сильная… Но всего лишь женщина. Не всемогущая. Вита, давай больше не будем об этом? Этот скандал вымотал меня. Кажется, мы обещали погулять с Исой. Пошли. Я кивнула, но в сознании забилась мысль, которую я долго гнала прочь. Из глубин души поднялась такая злость на свекра, что хотелось отравить его самой. Только я на это неспособна. *** Весь день мы провели на улице и вернулись поздно. Но даже несмотря на то, что на улице уже темнело, в дом заходить не спешили и продолжили гулять на заднем дворе. Кирилл с улыбкой наблюдал, как мы с Исой играем в догонялки, но сам участия не принимал. Я могла его понять: он носился с Исой два часа по детской площадке, а активные игры с детьми могут выматывать. Алиса шустро убегала от меня и заливисто смеялась всякий раз, когда мне удавалось поймать её. А как она была довольна собой, когда в её руки попадалась я!  — Иса! Иса, милая! — запыхавшись, я остановила её. — Я не могу больше бегать, я устала. Давай отдохнем пару минут, а перед тем как зайти домой побегаем ещё немножко, хорошо? Она кивнула, но на месте ей не сиделось. Подпрыгнув, она побежала рвать цветы.  — Что такое? — насмешливо спросил муж, кладя руку мне на талию, едва я села на лавку рядом с ним. — Устала, говоришь?  — Да, — выдохнула я, сдувая со лба прядь волос, — это энерджайзер, а не ребёнок.  — А теперь представь, что таких будет двое.  — Кошмар, — засмеялась я, — мы точно сойдем с ума.  — Такими темпами я, глядишь, работать начну, — не отставал Кирилл, — на работе от вас прятаться буду.  — Только попробуй. В беседах ни о чем я не заметила, как полчаса плавно проплыли мимо. Да уж, быть за таким мужем мне определённо нравится. Алиса, умаявшись собиранием цветов, бегать уже не хотела. Я позвала няню и они вместе пошли готовиться готовиться ко сну, пока мы с Кириллом хотели вырвать себе несколько минут единения. Но этому не суждено было сбыться.  — Кто там? — спросил Кирилл и встал, услышав шум шин подъезжающей машины на переднем дворе. Гостей мы не ждали, машина была чужая, но как же она так свободно проехала?  — Кирилл, пошли в дом, — мучаясь тревожными предчувствиями, попросила я. Хорошо, что Алиска уже внутри.  — Хочешь — иди.  — Нет, пошли вместе.  — Подожди, Вита, — отмахнулся он, выходя из-за угла. Деспот был слишком расслаблен, а зря. Как выяснилось, угроза может исходить и от родного отца, который шёл ему навстречу. Позади Олега Евгеньевича шли ещё двое — они-то и пугали меня.  — Что происходит? — закричала Виктория Сергеевна, сбежав с крыльца. — Кого ты притащил?! Мужчина оттолкнул её в сторону так, что она едва удержалась на ногах.  — Что ты творишь?! — крикнул Кирилл, поспешив к матери, но ему не дали к ней подойти. Те двое мужчин, что пришли с Олегом Евгеньевичем, скрутили моего мужа. Я закричала прежде, чем успела понять что вообще происходит.  — Куда?! Зачем?! Отпустите! — изливалась отчаянным криком я, стараясь разжать чужие пальцы с рук деспота. А он какого-то черта совсем и не сопротивлялся, даже шёл в ту сторону куда его волокли.  — По счетам нужно платить! — кинул Олег Евгеньевич через плечо, упорно отталкивая кидающуюся на него с кулаками жену. На улицу выбежала Даша. Одна. Её Миши всё ещё не было дома.  — Куда?! — закричала она, сбегая вниз. — Папа, куда увозят Кирилла?! Папа, что происходит?! Папа, объясни мне! До меня всё это доносилось до меня фоном. Я не замечала, как Даша затащила в дом отца, не замечала метания Виктории Сергеевны. Ничего не замечала. Всё внимание было сосредоточено на муже, которого заталкивали в машину. Очевидно, что у этих головорезов были определённые инструкции, раз они продолжали действовать и без Олега Евгеньевича.  — Пожалуйста, не надо, — упрашивала я, — отпустите!  — Вита, — проговорил Кирилл, взглянув на меня в последний раз, — все пароли от карт и счетов на ноутбуке.  — Да что говоришь! Тебе они самому ещё пригодятся! Меня отпихнули от машины и захлопнули дверь. Я осталась валяться на асфальте в вихрях пыли, до сих пор не понимая, что произошло. Мозг отказывался воспринимать информацию, что мужа натуральным образом украли. И ещё неизвестно что с ним сделают. Как в трансе я поднялась на ноги, в таком же состоянии зашла домой и… Багрово красные пятна, какими был запачкан пол, плясали и размывались перед глазами. Подняв взгляд чуть выше, я заметила перепачканную кровью Дашу, дрожащую от ужаса. А у её ног лежал Олег Евгеньевич. Мертвый. Взглянув на отца, девушка истошно завизжала и прижала окрашенные кровью руки ко рту. Смешавшись со слезами, она стала светлее.  — Я не хотела! Не хотела! Не хотела! — кричала она. — Не хотела! Только сейчас я заметила, что из спины свекра торчал нож, а кровь всё ещё текла из раны.  — Он бросился на маму, а я… Я не хотела, я не знаю, как так получилось! — билась в истерике Даша. Виктор Сергеевна была где-то в прострации. И лишь спустя минуту до меня дошло. Даша. Убила. Своего. Отца. Она убила его. Она защищала мать. Она сделала свой выбор. Она не хотела, но убила. Девушка упала на колени и, обхватив отца руками, безутешно зарыдала. Я, плохо соображая, что делаю, подошла и вынула нож из его спины. Все равно уже не спасти, а улики против Даши нам не нужны.  — Прости меня, папа, — выла Даша, обнимая мертвого отца и прижимаясь щекой к его макушке. — Прости, я не хотела. Я бы ни за что… Я бы не смогла…  — Так… Так, как мы поступим… — Виктория Сергеевна пришла в себя и, подняв с пола откинутый мною нож, хорошенько протерла его рукоятку, а затем несколько раз прижала её к пальцам мужа. — Отойди, Даша. Оттащим его на лестницу… Скажем, что буянил, поднимался по лестнице, а потом споткнулся и сам вонзил себе нож в грудь.  — А ничего, что рана на спине? — встряла я.  — Тогда… Тогда пусть напорется на штырь во дворе… Ещё долго мне снились кошмары, как Виктория Сергеевна проткнула мужа железным прутом. Как приезжала полиция и внесла всё в протокол, признав дело несчастным случаем. Как, отослав всех горничных от греха подальше, мы сами отмывали залитые кровью полы. Эта кровь лилась по моим рукам… В моём сознании прочно отпечаталась ревущая в три ручья Виктория Сергеевна. И это страшно — когда срывается женщина, считающая слезы низостью. Запомнилась бледная и дрожащая Даша.  — Я любила его, — шептала она, — своеобразно, но любила. Но маму я люблю больше. Её смерть я перенести точно не смогла бы, а папа… Он убил бы её, Вита. Он бы её убил, а потом и сам умер от ядов, которыми мама травила его. И я не винила её. ***  — Черт! — ругалась я, в сотый раз набирая номер Кирилла и не получая ответа. Не знаю, на что я надеялась, но я вновь и вновь делала это, роняя слезы на экран телефона. Я верну его. Должна вернуть.  — Да чтоб тебя! — истерично закричала я, швырнув телефон на кровать. Обхватив голову руками, я пыталась не потерять разум.  — Вита, — позвала меня Виктория Сергеевна, вошедшая в спальню так тихо и внезапно, что я испугалась. Она была одета в уличное — собиралась куда-то уезжать. Опухшие и заплаканные глаза были тщательно накрашены, в руках она держала кипу бумаг.  — У меня к тебе серьёзный разговор. Учти, ты не имеешь права отказать мне. Я продолжала неистово тыкать по экрану, названивая мужу. Он ответит. Вот-вот ответит и скажет, что вырвался где-нибудь посреди пути и уже мчится домой. Он ответит мне.  — Вита, ты слышишь? Вита, возьми себя в руки!  — А я не могу! Не могу!  — Да кто, если не ты?! — зашипела свекровь, схватив меня за подбородок. — Теперь всё держится на тебе и мне, пока не вернётся Кирилл.  — А вдруг не вернётся?! Вдруг его убили?! Женщина отвернулась, мимолетом смахнув упавшую слезу. Она тоже об этом думала.  — Вита, — опять назвала меня по имени она, сев рядом, — я понимаю, что сейчас потребую многое с тебя. Понимаю. Но по-другому никак. Сохрани для Алисы то, что принадлежит ей по праву.  — Что вы имеете в виду? Она поджала губы, прежде чем снова начала говорить.  — Тебе придётся взять управление компанией на себя.  — Что?! — от бредовости сказанного я подскочила на месте. — Я, которая ни черта не понимает в бизнесе?! Да вы с ума сошли! Нет, нет, нет.  — Да, Вита, да. Кто, если не ты? Некому, понимаешь, некому!  — Вы. Вы же так бились за это компанию!  — Я? — она истерически рассмеялась. — Я, которую все подозревают в смерти Олега?! Со мной во главе все фирмы разорвут все контракты, все партнерства, все договоренности! Или предложишь Дашу, которая на год моложе тебя и дебет от кредита не отличит? Или Мишу, который сегодня играет за нас, а завтра захочет власти и пнет нас? Эта компания по праву принадлежит Кириллу. Алисе. Демидовым.  — Вот именно! При чем же здесь я? Как вы провернете это, как перепишете компанию на левую девушку?  — Проверну. Ты только ответь мне согласием. *** Не знаю, как я согласилась на это безумие. Но факт оставался фактом: спустя довольно долгое время я шагала по коридору компании, чтобы в присутствии десятка партнеров поставить свои закорючки на документах о собственности.  — Нет, это провальное дело, — мотала я головой, поправляя пиджак, — всё прогорит!  — Не каркай, — холодно осадила меня свекровь.  — Мы раззоримся. Мы обанкротимся. По ветру полетим!  — Не нагнетай, сказала! Я нервно запустила руки в волосы, не имея даже представления о том, как буду вести дела компании. Виктория Сергеевна пообещала выделить мне трех лучших замов на подхват, которые будут учить меня и первое время рулить компанией, но при мысли о том, что если в ближайшее время мы не найдём Кирилла и мне придётся остаться со всем этим один на один… Мне становилось плохо. Дойдя до кабинета Олега Евгеньевича, а ныне своего, за дверями которого уже сидели несколько скептически настроенных мужчин… Я сглотнула, не желая заходить. Виктория Сергеевна рассказывала, что обычно передача компании в другие руки традиционно передается в более пафосной и праздничной обстановке, но у нас нет на это времени. Обойдемся тем, что наши партнёры лично заверят подписями факт перехода компании в мои руки.  — Виталия Станиславовна, с таким настроем мы далеко не уедем, — с легким укропом в голосе проговорил мой новоиспеченный зам Илья. Тот самый, что ранее работал секретарем у Кирилла и вёл дела вместо него. Пожалуй, Илья был единственный, в ком я была здесь уверена.  — Да ты что?! — змеей прошипела я.  — Если вы продолжите вести и держать себя так неуверенно, то вас, простите, сожрут с потрохами. Вас и так не сильно жалуют, а при таком раскладе… В общем, не выдавайте своих страхов и нервозности. В случае форс-мажора я сумею урегулировать ситуацию. Наглость и уверенность — всё, что от вас сейчас требуется. Я глубоко вдохнула, собирая всю силу в кулак. Нужно просто абстрагироваться от ситуации и смотреть на всё со стороны… Войдя в кабинет, я не взглянула ни на одного из партнеров, лишь обронила общее приветствие. Пройдя в изголовье стола, я с таким хозяйским видом опустилась в кресло, что сама удивилась. Разложив перед собой протянутые юристом документы и взяв ручку, я посмотрела прямо перед собой.  — Добрый день, — повторила я свое приветствие, — итак, меня зовут Виталия Станиславовна. В связи с известной трагедией в нашей семье, компанией теперь управляю я. Надеюсь, мы продолжим сотрудничество с каждым из вас и не разойдемся во мнениях. Они все смотрели на меня с таким презрением, будто видели перед собой не девушку, а как минимум ведьма. Уверена, они совсем не хотели свидетельствовать законность смены владельца компании. Но под тяжелым взглядом Виктории Сергеевны им пришлось это сделать. Я аккуратно расписывалась везде, где мне указывали. Подписей пришлось поставить немало и мне даже надоело это занятие, но перед тем, как подписать последнюю бумагу, я помедлила. Поставлю подпись тут — и моя жизнь изменится окончательно и бесповоротно. Я больше не буду просто женой Кирилла и мамой Алисы, не буду просто дочерью своих родителей, просто сестрой Кости. В первую очередь я буду владелицей компанией, неизвестно на какой срок. От осознания этого руки мелко задрожали. Хлопнула дверь, да так сильно, что чуть штукатурка не посыпалась. В кабинет вошёл мужчина, одетый весь в черное и с таким выражением лица, что тут же захотелось помереть. Во избежание чего пострашнее. Да уж, появление Малефисенты на крестинах Авроры и то было сказочнее, чем появление этого мужчины. А добил меня шёпот кого-то из партнёров:  — Твою мать… Мужчина медленно подошёл к столу.  — Что. Здесь. Происходит? — четко, громко и рассерженно спросил он. — Какого черта меня не поставили в известность о том, что компания переходит в чужие руки?! По-моему, со мной-то вам ссориться и не надо! Я встала, перекинула волосы с плеч на спину и чуть вскинула подбородок.  — Как его зовут? — шёпотом спросила я у Ильи, всё время стоявшего позади моей спины.  — Роман Александрович, — прошептали в ответ мне.  — Отлично. Кто это?  — Наш главный партнёр. Выйдя из-за стола, я уверенной походкой двинулась к нему. Роман посмотрел на меня растерянно и недоуменно, видимо, ожидал увидеть кого-то посолиднее.  — Прошу прощения за этот инцидент, — как можно дружелюбнее улыбнулась я, — я не знала, что вас не пригласили. Сожалею. Очень бы не хотелось начинать сотрудничество с ссоры. Меня зовут Виталия Станиславовна, — я протянула ему руку и тот пожал, растеряв все слова. Мужчина явно был настроен на скандал, но его не произошло. Он смотрел на меня долго и внимательно, с хитрым прищуром.  — Мне кажется, мы уже виделись с вами? — спросил он.  — Возможно, — уклончиво ответила я, совсем не припоминая встречи с ним.  — Что ж. Раз сегодня мне здесь не были рады, то завтра я жду вас у себя для обсуждения некоторых вопросов.  — О, прошу прощения, но завтра я не смогу. Но вместо меня отправится мой зам, — я попыталась скинуть со своих плеч эту ношу, заранее зная, что не пойму ни единого слова без посторонней помощи.  — Нет, — жестко проговорил Роман Александрович. — Я жду именно вас. Завтра. С девяти утра я в офисе, готов принять вас, Виталия Станиславовна, в любое время. Час от часу не легче. Быстро закончив дела и распустив партнеров, я посмотрела на Илью и Викторию Сергеевну.  — Ну?! — рявкнула я и хлопнула ладонями по столу. — И что мы будем делать?! Я же ни одного вопроса с ним решить не смогу!  — Виталия Станиславовна…  — Что?!  — Позвольте вставить свои пять копеек и подозрения… Два года назад мне приходилось работать в Глобале. Не совсем бок о бок с Романом Александровичем, но достаточно близко. И… Все знают, что никому, кроме его умершей жены, нет места в его сердце. Но он мужчина и любовниц имеет.  — Прекрасно. А как эта информация поможет мне завтра?  — Боюсь, Виталия Станиславовна, что он вызвал вас не для решения деловых вопросов. Мне знаком взгляд, которым он окинул вас. Он смотрит так на девушек, которые очень скоро становятся его любовницами.