Издевка судьбы

— Стой! — орали мне вслед. — Стой, говорю, дура! Ду-ра! Черта с два! Не остановлюсь! Если придётся — то и через могилы перепрыгну, но убегу от тебя, подобие дорогого мне человека! Дыхание сбивалось, бежать с другого конца кладбища к выходу дело нелёгкое. Но я уже видела массивные железные ворота, оставалось только выбежать за них и прыгнуть в машину. Я не была уверена, что за мной гонится реальный человек — уж больно похож на оригинал. Может, я схожу с ума? Или уже давно сошла и мне всё это только видится, а на деле я бегаю по психушке?  — Вита! — заорал парень. — Стой! Толчок оказался вполне себе реальным, ноги подогнулись и я плашмя рухнула на землю. Но сдаваться не собиралась — страх оказался сильнее. Загребая руками землю, я попыталась встать, но мне не позволили. Перевернув меня на спину, он навалился на меня сверху и сжал руки так, чтобы я не барахталась в грязи.  — Чш, — прошептал он, прикрыв рот мне рукой, — не кричи. Всё хорошо. Всё в порядке. Посмотри — ты ведь меня знаешь. Знаешь, что я не причиню тебе вред. Куда рванула?  — А ещё я знаю, что ты мертв. Должен быть мертв, — почти по буквам проговорила я, сосредоточив всё свое внимание на деревьях за его плечами. Если посмотрю ему в лицо — сорвусь, честное слово, сорвусь.  — Кому должен? Тебе, что ли? — усмехнулся Костя и, поняв, что я успокоилась, помог подняться. — Ну ты и свинья, Вита… Вся куртка в грязи… Мы растерянно смотрели друг на друга и молчали. Как чужие люди, нечаянно столкнувшиеся на улице и не знающие, кому стоит извиниться первому. Так и мы — не знали, как начать разговор, после долгой разлуки, не знали, реальны ли друг для друга. Никогда не думала, что родной брат может быть таким далеким и близким одновременно.  — Невозможно… — шептала я, мотая головой. — Не может быть! Я… Я ведь своими глазами видела репортажи с места трагедии. Я была там, видела обломки десятков машин!  — Я всё понимаю, Вита, — Костя начал было осторожно приближаться ко мне, но я шарахнулась в сторону и в защитном жесте выставила вперёд ладонь. В шоковом состоянии мозг всё ещё отказывался верить, что передо мной брат. Нет, нет, нет. Это не он. Просто очень похожий человек или, что больше похоже на правду, я сошла с ума.  — Вита, позволь объяснить. Всё это выглядит как бред… Я и сам в шоке, ведь был уверен, что ты умерла и приехал искать твою могилу.  — Я умерла?! — прокричала я сквозь слезы, указав на себя. — Я умерла?! Мне-то с чего умирать, скажи пожалуйста?! Не я стала жертвой обрушившегося моста, не я пошла ко дну в машине с заклинившими дверями, не я утонула! Я истерично топнула ногой и взмахнула руками. Так я делала в детстве, будучи сильно расстроенной и не в состоянии подобрать слова, чтобы выразить все эмоции. Прикрыв мокрые глаза рукавом, я вдруг почувствовала себя действительно маленькой девочкой, которую заставили решать взрослые проблемы. Я не хочу управлять компанией — я хочу заниматься рекламой и пиаром. Я не хочу искать мужа по всей стране — я хочу лежать с ним рядом в одной постели и целовать, целовать, целовать. Я не хочу таскать Алиску с собой на работе — я хочу быть ей хорошей матерью. Я не хочу стоять посреди кладбища и рыдать, гадая, Костя передо мной или вновь рассудок помутился — я хочу, чтобы он не был на том мосту. Я хочу просто быть. Костя не выдержал. Невзирая на дистанцию, которую я пыталась держать, чтобы совсем не поехать крышей, он нарушил её. Обнимая со спины, брат держал так крепко, что вырваться не было никакой возможности. И лишь когда широкие мужские ладони накрыли мои, тонкие и бледные, я поверила. Поверила, что мой Костя реален. Выжил. Он выжил. Но каким чудом?  — Каким чудом ты вернулся? — прошептала я, боясь, что если буду говорить в полный голос, то вновь разрыдаюсь.  — Двери заклинило от потока воды, верно… Но кто же помешал бы мне выбить окна? Честно говоря, это было безумно сложно… Я был уверен, что там, на дне, и останусь. Времени не хватало, кислорода тоже, воды наглотался… Но мне рано было умирать. Я не знал, что у меня осталась ты, — Костя крепче прижал меня к себе, уткнувшись мне в макушку. — Был уверен, что ты умерла… Так мало шансов у тебя было после аварии.  — Но я дышала. Я ещё дышала в то время, как ты хоронил меня.  — Прости меня, Вита, прости за это. Мне было так безумно больно, что… Что я предпочел сразу готовиться к худшему. В этом весь Костя. Он всегда был таким, чуть ли не с самого рождения. Ещё ничего не случилось — а он уже загнал себя в рамки всего самого худшего. В этом я была противоположна ему, так как пыталась надеяться на лучшее. И даже сейчас, когда поиски Кирилла не заканчивались успехом, я продолжала верить в то, что мы найдём его. И найдём живым.  — И где же ты ошивался всё это время? — наконец спросила я, придя в себя настолько, насколько это вообще было возможно. — Почему не вернулся домой?  — Я много где был. По городам катался…  — Я задала не один вопрос, будь добр ответить на оба.  — Вита… Давай не будем.  — Нет, Костя мы будем. Как ты мог так поступить с нами? Со всеми нами? Плевать на меня, но из-за тебя мать поседела за неделю, отец чуть заикаться не начал. Даша, черт возьми, в огонь кинулась, замуж, дура, вышла! Думаешь, сделала бы она это, будь ты хоть поблизости?  — Что? — Костя растерянно заморгал и чуть тряхнул меня за плечи. — Даша? Что ты сказала? Даша?.. Она… Жива?..  — Ты не меняешься, Костя. И её похоронил. Хоть я и слегка упрекнула Костю, в этом случае я могла его понять. Даша рухнула в воду с огромной высоты, её могло насмерть завалить камнями. И то, что она не только выжила, но и полностью здорова — настоящее чудо.  — Я… Я… — брат озирался по сторонам, окончательно выпав из реальности. Он разнервничался так, что нижняя челюсть весьма заметно подрагивала. Костя безумно скучает по Даше, до боли в душе, до дикой тоски — я знаю это. Он не любил ни одну девушку так сильно, как Дашу.  — Ты дурак… — прошептала я, наконец осознав в полной мере, ЧТО со мной произошло. Я снова обрела брата, а ведь уже похоронила. По которому плакала. Которого люблю. В душе что-то взорвалось и разлилось солнечным светом, которого мне так не хватало.  — Но я всё равно люблю тебя, — признавалась я, обнимая его и зарываясь пальцами в волнистые волосы, — очень-очень люблю. Ты не представляешь, как я сейчас себя чувствую. Я почти счастлива, Костя. Почти счастлива. А теперь поехали домой. Уже темнеет, я не хочу заночевать на кладбище. ***  — Даша! Даша, я хочу пить! — разнесся по первому этажу звонкий Алискин голос. Я бегло посмотрела на часы и невольно удивилась. Для её режима уже довольно поздно, десять вечера. Почему Иса ещё не спит.  — Минутку, Иса. Подожди, сейчас я налью тебе водички. Скинув в коридоре туфли, я пересекла гостиную и осторожно, чтобы меня не было видно, заглянула на кухню. Алиса сидела на стуле и болтала ногами, выжидательно смотря на тетю. Даша тем временем что-то нашептывала на ухо Мише и тот одобрительно кивал головой. Я внутренне чертыхнулась. Порой я забывала, что Дашин муж живет с нами, так редко его можно было увидеть дома. И сейчас его присутствие было совсем не вовремя. По тяжелому сопению брата у меня над головой я поняла, что Костя думает также и даже похлеще. Только бы дел сгоряча не натворил…  — Ну Даша-а-а, — протянула Алиска, устав ждать, — ты про меня забыла!  — Нет конечно! — воскликнула девушка и, отвлекшись от мужа, поспешно схватила графин с водой. — Ты, милая, один в один твой отец. Вас если и захочешь, то всё равно не забудешь.  — А ты хочешь? — полюбопытствовала малышка.  — Нет, — улыбаясь уголком губ, мягко произнесла Даша, — совсем не хочу. С той же улыбкой она повернулась, чтобы отдать стакан с водой Алисе, но за мгновение её улыбка потухла. Она ахнула, не замечая, как стакан выскользнул из рук и со звоном разлетелся по всему полу на мельчайшие осколки. Её глаза расширились, губы задрожали, а сама Даша стала похожа на восковую статую. Потому что она увидела Костю. Я чуть повернула голову, чтобы посмотреть на его реакцию. Брат выглядел не лучшим образом: его взгляд прикован к Даши, но резко побледневшая кожа и подрагивающие ладони выдавали Костино состояние с головой. На ум пришло не очень удачное, но точное сравнение: брат был похож на пса, готового вот-вот сорваться с цепи. Вот только на кого? На Дашу в порыве чувств или на Мишу, испытывая к тому жгучую ненависть? Девушка, сузив глаза, в которых застыли слезы неверия, сделала мелкий шаг в нашу сторону.  — Даша? — окликнул её муж. — Не двигайся, ноги об осколки порежешь. Как ты могла стакан-то уронить? От голоса мужа Даша отмерла и, заправив волосы за уши, присела на корточки. Она стала собирать осколки, но Миша, подскочив к ней, не позволил.  — Не трогай, сказал же. Сам соберу. Что ты плачешь? Ну подумаешь, стакан разбила, с каждым бывает.  — Порезалась, — прошептала она, разжав кулак и демонстрируя мужчине небольшую рану на ладони. И пока Миша рассматривал её, Даша то и дело посматривала на Костю. В её глазах читалось столько боли и облегчения одновременно, что невозможно было смотреть на её метания спокойно. Она буквально говорила глазами о том, сколько раз представляла себе встречу с Костей, сколько всего хотела сказать, но не верила, что это произойдет. А сейчас, когда невозможное случилось и он стоял так близко, Даша не могла перекинуться с ним и парой слов.  — Куда ты смотришь? — Миша заметил, как жена крутит головой и обернулся. — А, Вита… Здравствуй.  — Привет, — я махнула ему рукой и неловко переступила с ноги на ногу, чтобы чуть прикрыть собой брата. Это, честно говоря, без надобности. Всё равно мне его не скрыть, да и сам Костя совсем не хотел быть незаметным.  — А это мой родной брат, — поспешила представить я его, раз скрываться Костя не желал, — Константин. Костя, это Миша… муж Даши.  — Очень приятно, — флегматично отозвался Миша, не взглянув на Костю и, собрав осколки, выбросил их. Костя благоразумно промолчал. Даже я чувствовала, как его колотит от злости.  — Я… Я пойду. Плохо себя чувствую, — обронила Даша и пробежала мимо нас так быстро, что ей позавидовала бы любая скаковая лошадь. Костя рванулся было в его сторону, но я схватила его за руку и многозначительно прокашлялась.  — Имей терпение, — прошипела я так, чтобы слышал только брат.  — Даш! — прокричал Миша, чтобы остановить жену. Она замерла в движении, не поставив ногу на ступеньку, но так и продолжила стоять к нам спиной.  — Может, врача? — предложил мужчина. — Я скоро уезжаю, меня не будет всю ночь.  — Нет, не нужно. Просто разболелась голова, но к утру всё пройдёт. Как только Даша скрылась в спальне, Миша задерживаться тоже не стал. Уходя, он накинул на плечи куртку, но вдруг затормозил и, смотря мне прямо в глаза, спросил:  — А что там с Кириллом, Вита? Нет никаких новостей? Мне не понравился этот взгляд: слишком пристальный и пронзительный, будто за неправильный ответ Миша хотел прожечь меня насквозь. У него даже зрачки расширились.  — Нет, — медленно ответила я, сжимая руки в кулаки в карманах брюк, — никакой новой информации.  — Жаль, — он поджал губы и качнул головой, беря сумку с ноутбуком.  — Но он скоро вернётся, — с вызовом проговорила я, вскинув подбородок, — уверена, скоро он отыщется.  — Дай Бог, дай Бог, — усмехнулся Миша и закрыл за собой дверь. Никогда Дашин муж не казался мне таким мутным, как сейчас. С Кириллом они не сильно ладили и Миша предпочитал избегать его. Так с чего же вдруг такой интерес? Да и вёл он себя довольно подозрительно.  — Что, мать твою, творится в этом чертовом особняке?! — вскричал Костя, нервно взмахнув руками.  — Тш, — я прижала палец к губам, — тш, Костенька, не кричи. Брат клацнул челюстями. Напряжение нарастало всё больше и больше и через пару мгновений точно раздавило бы нас, но…  — Костя… — раздался детский восторженный шёпот за нашими спинами. Брат вздрогнул: он будто только заметил Ису. Конечно, куда же там. Он смотрел только на Дашу, но, так уж и быть, на первый раз мы с Алисой простим ему это. Костя присел на корточки и распахнул объятия. Иса, восторженно взвизгнув, слезла со стула и побежала к нему. Обнимая малышку, Костя почти не дышал и осторожно поглаживал её по спине. Я не могла не улыбнуться: у этих двоих та ещё любовь, они обожали друг друга. Ещё бы! Костя Ису никогда не ругал, а только чрезмерно баловал. Иногда даже мне приходилось делать ему замечания, хотя я вообще не склонна к тому, чтобы растить ребёнка в строгости, но брат только отмахивался.  — Я скучала, — улыбаясь, проговорила Алиса.  — Я тоже, лисеночек. Я тоже. Я усмехнулась. Тем и хорошо детство: нет в нем ни горя, ни разочарования, ни смерти. Иса не знала о «смерти» Кости и поэтому просто ждала его из далекого путешествия. Всё из-за моей слабости: я не смогла сказать ей правду и соврала. Конечно, став старше она бы всё равно разузнала, но, думаю, к тому времени я бы пришла в себя и смогла подобрать нужные слова. Слава Богу, все обошлось.  — Я дождалась тебя, — Иса похлопала Костю по щекам и звонко чмокнула его в нос. — А теперь буду ждать папу. Мама, мы ведь дождемся его?  — Конечно, родная, — я присела рядом, — по-другому и быть не может. *** Пальцы невесомо скользили по подушке Кирилла, на которой он так давно не лежал. Меня что-то душило — это слезы или ком, вставший поперек горла? Разговор с Костей утомил меня, я не планировала вновь погружаться в печальные события. Но так вышло и я решила, что этой ночью позволю себе скучать и грустить по мужу. Пусть душа тоскует, пусть зовет его. Вдруг Кирилл услышит и вернётся ко мне из далёкого края, в который его увезли силой?  — Ну как ты там? — прошептала я, укладываясь на его сторону кровати и, обняв подушку мужа, проронила на неё несколько слезинок. — Как у тебя дела? Ты скучаешь по мне также сильно, как я по тебе, Кирилл? Пытаешься ли добраться до меня с той же силой, какую я бросаю на твои поиски? Уткнувшись носом в наволочку, я судорожно вдохнула воздуха больше, чем обычно. Подушка всё ещё хранила запах Кирилла, такой приятный и желанный мною. Я никак не могла надышаться, стараясь как можно четче отпечатать этот запах в памяти. Он скоро выветрится, а вдруг я забуду? Только я собралась от души разрыдаться и начать причитать по мужу, чувствуя, что сердце распирает от горя, телефон ворвался в мой мир печали звонкой трелью.  — Алло? — я старалась выровнять голос.  — Спишь?  — Нет. Впоследствии я пожалела о сказанном. Надо было ответить «да», ведь звонил Рома, а от него можно ожидать чего угодно.  — Тогда выходи за ворота.  — Зачем? Я подошла к окну и отдернула занавеску, пытаясь что-то разглядеть за воротами, но было слишком темно.  — Выйди, сказал. Глаза закатились сами по себе. Ничего нового, снова приказной тон и абсолютное отсутствие интереса к чужому мнению.  — Я уже переоделась ко сну, — жалкая попытка отмазаться. Но она с треском провалилась.  — Так оденься снова, — безапелляционно заявил Рома. — Или можешь не одеваться вообще. Мне так нравится даже больше. Во всех красках представилось его лицо в этот момент: плотоядная улыбка и голодный взгляд. Боже, ну почему же он прицепился именно ко мне? Почему из миллионов женщин очередной любовницей ему надо сделать меня?  — Вита, не заставляй меня врываться к вам в дом, — грозно произнес мужчина, — не испытывай моё терпение.  — Иду, — буркнула я, на ходу накидывая поверх ночнушки теплую вязаную кофту. Вот ему не спится! Из дома я успешно выскользнула незамеченной. Виктория Сергеевна вновь не ночевала дома, занятая поисками сына, Даша и Костя убивались в соседних комнатах, Иса спала. Рома припарковался неподалеку от нашего дома и, оперевшись на капот машины поджидал меня.  — Что тебе? Зачем приехал? — сходу накинулась я и лишь спустя секунду поняла, что с этим человеком мне стоит быть повежливее. Прикуси язычок, Вита.  — Как грубо-то, — Рома прицокнул и показушно вздохнул.  — Не хотела, — чуть раздраженно ответила я и повела плечами. — Но мне не понять, что ты здесь делаешь.  — Ничего особенного, — он пожал плечами, — мне было скучно и я приехал.  — А, то есть со мной будет веселее? Нет, Рома, это не по адресу. Я очень устала. Рома улыбнулся, чуть покачнувшись всем телом, и посмотрел на небо. Ночь сегодня непривычно звездная и очень красивая. Хотела бы я рядом Кирилла… Конечно, он бы отпускал язвительные шуточки по типу того, что я такая же огромная, как и созвездие большой медведицы, но… Пусть. Эти фразы не обижают, а лишь смешат.  — Вита, — позвал меня Рома и заставил снова обратить внимание на него. Я начала машинально рассматривать его и подмечать достоинства, коих было немало. Красота Ромы была диаметрально противоположна красоте Кирилла, но была от этого ничуть не хуже. Угольно черные волосы прекрасно гармонировали с темно-карими глазами, выразительная челюсть подчеркивала мужественность. Как, впрочем, и широкие плечи. Раньше мне казалось, что Кирилл слишком часто ходит в спортзал и скоро я буду спать не с мужчиной, а с громадной скалой, но… Смотря на Рому, казалось, что он штангу из рук совсем не выпускает. И как ему на всё времени хватает? И на работу, и на ребёнка, и на себя, да ещё и по любовницам гулять? Человек-оркестр, ей-Богу. Я же только открывала глаза — и уже ничего не успевала.  — Вита, — чуть хрипло повторил мужчина и стал надвигаться на меня. Его глаза нехорошо блеснули в темноте.  — Стоп! — воскликнула я и выставила вперёд руки. — Так, стоп! Давай не будем нарушать личные границы друг друга и создавать неловкую ситуацию! Ром… Рома, не подходи. Рома, стой на месте! Он будто не слышал меня и неумолимо приближался. Мысленно я прокляла ту минуту, когда ответила на его звонок. Я всё пятилась и пятилась назад, пока спиной не уперлась в холодное железо ворот. Сердце забилось чаще, когда Рома взял меня за подбородок и повернул лицом на свет, разглядывая. От страха в глазах мутнело, желудок скрутило тугим узлом и я едва сдерживалась, чтобы не оттолкнуть его и не спрятаться на территории дома. Вместо этого я прикрыла глаза и стала дышать глубже, стараясь успокоиться.  — Какая же ты всё-таки хорошенькая, Вита, — с придыханием проговорил Рома, касаясь моих волос, — я люблю таких.  — Рома, пожалуйста… Чего ты хочешь?  — Посмотри на меня. Я отрицательно мотнула головой.  — Посмотри, — потребовал он уже более устрашающе. Пришлось открыть глаза и не отводить взгляд. Но я совсем не желала ни смотреть на него, ни стоять рядом так близко. Никакого удовольствия мне это не доставляло лишь по одной причине — он не был Кириллом. Только от касаний мужа бурлила кровь, только его голос хотелось слышать вновь и вновь, только его я любила и хотела.  — Чего ты хочешь? — шёпотом повторила вопрос я.  — Тебя, — коротко и твердо ответил он, не оставляя мне путей для отступления. Если раньше я могла косить под дурочку и делать вид, что не понимаю его намерений относительно меня, то теперь так не выйдет. После того, как он сказал это прямо, у меня только два выхода: или сохранить честь и верность Кириллу, но лишить компанию мощного союзника, или действовать на благо компании, продав при этом себя. Что делать… Что же делать?..  — Я мог бы влюбиться в тебя, — серьёзно проговорил он, продолжая удерживать зрительный контакт. — Мог бы дать всё, что пожелаешь и даже больше. Мог бы сделать тебя настолько влиятельной, что все склоняли бы головы при одном твоём появлении. «Но ты никогда не сделал бы меня счастливой. Я бы никогда не полюбила тебя»  — Мог бы… Не будь я уже так сильно влюбленным в свою жену. И находясь рядом с тобой мне кажется, что я помешался на ней. Что я сошёл с ума, — полушепот и правда походил на безумный, с такой одержимостью он говорил о покойной супруге. — Потому что я вижу перед собой её. Почти её. Ты смотришь на меня также, как смотрела в нашу первую встречу она. Также обращаешься со своей девочкой, как она обращалась с нашей. Ты даже людьми управляешь почти также! Вот только отвергаешь ты меня по-другому — юлишь. А она хлопала дверью перед моим носом.  — Но я не она! — рявкнула я ему в лицо, дабы согнать наплывшую на себя иллюзию и привести Рому в чувства. — Не она и никогда ею не буду! Я не знала твою жену, но я другая, уверена в этом! Не ищи сходства там, где их нет! От моего крика ли или от чего другого, но Рома очнулся и чуть отпрянул. Я возликовала: именно этого я и добивалась! И, хоть на открытые раны наступать нельзя, но я поняла куда давить, чтобы дать ему отпор. Его жена — его слабое место, ахиллесова пята.  — По всему Глобалу ходят слухи о том, как сильно ты любил супругу, — не унималась я, надеясь, что после сыпанья соли на раны он больше не захочет видеть меня, — и я в это верю. Но одного мне никогда не понять! — слишком эмоционально воскликнула я, прижав ладонь к груди — туда, где билось сердце. — Как, как человек, так безумно любящий жену даже после её смерти может так легко нырять в объятия других женщин?! Как, Рома?! Как ты можешь целовать их, как можешь спать с ними, если их касания и на сотую долю не напоминают её?!  — Потому что любовь — это не всегда так, как пишут в книгах! — вскричал Рома и отошёл ещё дальше. — И если твоя любовь настолько святая, то ради Бога, живи с ней, но никто не обязан любить так, как ты! Теперь Рома и вовсе повернулся ко мне спиной, проводя рукой по лбу. Наверняка он и подумать не мог, что вместо секса получит скандал, приехал сюда уверенный, что быстро уговорит меня. Но я тоже умею быть колючей.  — Тогда почему же я…  — Не сравнивай меня с собой, — сухо перебил он, — мои грехи с твоими несопоставимы и… Как это там называется у вас, верующих? Блуд, да? Блуд не самое страшное, что я делал в этой жизни.  — В таком случае это не любовь, — жестко отчеканила я, даже не предполагая, насколько сильно могу сделать больно. Рома стоял спиной, его глаза прятались от меня. Но, возможно, оно и к лучшему. Увидь я боль в его взгляде — я бы не смогла продолжать зверствовать.  — Она бывает разная, Вита. О моей ты не знаешь ничего.  — Ты не рассказывал.  — И не буду. Не хочу.  — Конечно. Проще затоптать память о жене, молчать, будто её никогда и не было и спать со всеми подряд.  — Я не забывал её! — взревел Рома, поворачиваясь так резко, что от неожиданности я вжалась в ворота ещё сильнее. О, как же я была права насчет его взгляд: увидев в них взрывы атомных бомб, я решила заткнуться. Хватит с него на сегодня.  — Я не научился жить с мыслью о том, что она мертва, ясно тебе?! Не смог, не получилось! Поэтому мне проще не вспоминать о времени, проведенном вместе. Эгоистично, но мне так легче! И моё состояние сейчас важнее, чем может казаться, потому что у меня есть дочь, которую надо вырастить и поднять на ноги. Кто, скажи, если не я?! Ты, что ли?! Да на кой-черт она тебе нужна, если свою б как-то прокормить, а? А как, скажи на милость, воспитывать её, если я превращусь в черт знает что? Давай, ответь мне! Ты же считаешь, что в свои двадцать знаешь о жизни всё! Я тоже так считал. А потом выяснилось, что даже поверхность жизни не познал.  — Мне двадцать один, — рассеянно поправила я, обалдев от его исповеди. Не ожидала, что Рома откроется мне. Он не из тех людей, которые любят болтать, а тем более рассказывать что-то о себе. Хотя бы потому, что это может обернуться против.  — Всё равно.  — Рома, чтобы отвлечься — не обязательно спать со всеми подряд. Есть множество других способов.  — Не учи меня жизни, я сам решу, что мне делать, а что нет. И стрелки перевести тоже не пытайся. Я невольно ахнула, когда мужчина прижался ко мне телом. Руки он сжал так, что не было возможности ими пошевелить. Я задержала дыхание, чтобы слишком высоко вздымающаяся грудь не возбудила его ещё больше. Но Роме, казалось, это было и не нужно: он уже и так на грани. Его пальцы зарылись в мои волосы и, слегка натянув их, мужчина заставил меня поднять голову и посмотреть на него. Я упорно смотрела на щетину, на нос, на небольшие бледные шрамы — в общем, куда угодно, только не в глаза. Между нами ещё ничего не произошло, но от такой близости я уже чувствовала себя чуть ли не изнасилованной. Мне было неприятно, страшно, невыносимо. Его руки словно пачкали меня, меня мог касаться только один мужчина — Кирилл. Я страдальчески застонала, когда от волос его пальцы медленно скользнули к шее и ключицам. Когда же это закончится? Когда он поймёт, что мне невыносимо? А, может, и понимал. Вот только Роме всё равно.  — Никогда я не почувствую к тебе ничего, кроме ненависти, — прошипела я, сжав челюсти. — Ты заставляешь меня страдать и осознаешь это. Но не останавливаешься.  — И не чувствуй, — усмехнулся он, — не люби меня, мне твоя любовь без надобности. Просто дай мне то, что я хочу.  — Ни за что. Я не отдамся тебе по доброй воле.  — Хитрая девочка. Понимаешь, что насиловать не буду. Но и просто так не отступлю. Вита, чем чаще ты мне отказываешь, тем сильнее я хочу получить тебя. И получу.  — Нет. Кто много хочет — тот мало получает. Наши препирания могли бы длиться ещё очень долго, пока это не надоело бы одному из нас. В конце концов Рома всё равно поимел бы меня. Или он нарушил бы свой принцип «не изнасилуй», или я бы лишилась всех возможных сил. Но помощь пришла, откуда не ждали. Темно-серый автомобиль затормозил неподалеку от Роминой машины, ослепив нас фарами. Со стороны пассажирского сидения выскочила Виктория Сергеевна и почти бегом кинулась в нашу сторону. С другой стороны вышел её знакомый Максим и перехватил женщину поперек талии.  — Совсем, что ли, дура? — донеслось до меня. — Не связывайся ты с этим Астаховым, себе дороже! Сами разберутся!  — Пусти! Виктория Сергеевна грубо скинула с себя его руки и, остановившись возле нас, грозно спросила:  — И что здесь происходит?! Рома окинул её оценивающим взглядом и довольно хмыкнул. Очевидно, что моя свекровь ему понравилась и будь она лет на пять помоложе, он бы имел виды и на неё.  — Жизнь происходит, — саркастично ответил он и, поправив сползшую с моего плеча кофту… Ушёл. Правда ушёл. Совсем. Сел в машину, завел её и покинул территорию нашего дома. Я могла только хлопать глазами, с облегчением радуясь, что я свободна от его пут. Но это на сегодня…  — Что это значит?! — сломала хрупкую радость свекровь, вцепившись в моё запястье так, что там точно останутся синяки. — Пока я сломя голову разыскиваю Кирилла, ты за его спиной шашни крутишь?! Кого побогаче и повластнее приметила, да?! Конечно, с ним ни забот, ни хлопот, только и знай, что своим присутствием его жизнь украшай!  — Не смейте говорить мне такое! — разъяренно вскричала я, выдергивая руку. — Как у вас, Виктория Сергеевна, только совести хватило?! Дайте угадаю: её у вас нет, — я впервые позволила себе быть настолько грубой со свекровью. — Вот от кого Кириллу передалась эта черта! Пока я сутками пропадаю в офисе, не даю вашей чертовой компании упасть на дно и защищаюсь от маньячного партнера-извращенца, вы обвиняете меня в изменах Кириллу! В таком случае я тоже имею право обвинить вас! В том, что происходит сейчас — только ваша вина! Если бы вы не посадили меня в кресло Олега Евгеньевича и не сделали управляющей, Рома не мучил бы меня. Если бы вы не убили свекра и не травили мужа, Кирилл бы не вступился за вас и Олег Евгеньевич не вывез его черт знает куда. Если бы не вы, Даше не пришлось бы убивать отца, не пришлось выходить замуж. Всё, что здесь происходит — всё из-за вас, всё, что мы делаем — всё ради вас! Но вы не цените этого. Высказав всё, что думаю и не заботясь обидами свекрови, я побежала в дом, где первым делом поспешила в душ — смыть с себя прикосновения Ромы. Я терла кожу мочалкой так яростно, что она покраснела. Стоя под струями воды я на самом деле думала о том, что виной всему происходящему — обиды Виктории Сергеевны на мужа, хотя раньше не задумывалась об этом. Наверное, раньше он был действительно жесток, но… Последний год он точно таким не был. Он не портил её жизнь и уж точно он не хотел убить её. К жене мужчина относился весьма спокойно и иногда мне даже казалось, что он чувствует вину. Но Виктория Сергеевна обиду отпустить не смогла. А я? Я ведь простила Кириллу многое… Пусть и не так сильно, но он тоже обижал меня. Чего только стоит то, что он бросил меня на дереве и забросал камнями. Что силой заставил выйти за себя, игнорируя слезы и мольбы. Что выгнал из дома. Да много всего было… Но простила ведь. Достав с полки гель, я с громким щелчком открыла крышку и, когда аромат цитрусовых ударил в нос, вдруг резко вспомнила — Кирилл не любил этот запах. *** Воспоминание. Он уже валялся на кровати, когда я вышла из душа, промакивая волосы полотенцем. Неделю как в одной кровати спим, а я всё никак не могла привыкнуть к присутствию Кирилла по ночам.  — Что застыла? — спросил муж, оторвавшись от созерцания видов за окном. — Так и будешь на пороге ванной топтаться? Ложись уже, — он даже немного подвинулся, освобождая мне место. Я тяжело вздохнула.  — Кирилл… Может, нам все-таки дадут раздельные спальни? Или хотя бы кровати?  — Нет, Вита, ничего нам не дадут. Или ложись сюда и не выпендривайся, или устраивайся на полу, если не хочешь спать со мной.  — Мог бы и уступить девушке кровать, — проворчала я, укрываясь одеялом по самый подбородок.  — Чего? — возмутился деспот. — Это мой дом, моя кровать и на ней буду спать я! Фыркнув, я повернулась к мужу спиной и собиралась засыпать, но почувствовала, что меня будто обнюхивают. Что за черт? Перевернувшись на бок, я чуть не завизжала от неожиданности: Кирилл почти прижался носом к моему плечу, глубоко дыша.  — Что это такое? — наконец спросил он, но никак не объяснил свои действия.  — Что? — обалдело переспросила я. Кажется, я вышла замуж не только за деспота, но ещё и психа.  — Чем от тебя пахнет? Я даже приподнялась на подушках от столь нетактичного вопроса и едва не начала нюхать саму себя.  — Нет, ты не подумай. Чем ты мылась? Что за гель?  — С цитрусами.  — Кошмар какой! Выкинь его нахрен.  — Почему это? Мне нравится.  — А мне нет. Не имею ничего против сладких запахов, но этот приторный, от него голова разболится.  — Прекрасно, — ядовито улыбнулась я, — буду пользоваться им почаще.  — Ну-ну, попробуй, — хмыкнул муженек, — и тогда я выделю тебе место не в своей постели, а вон там в углу на коврике. Я, конечно, привел домой жену, а не собаку… Но иногда ты кидаешься на меня так, что я в этом сомневаюсь.  — Это шутка? Я оценила. Только в следующий раз предупреждай, когда смеяться надо. Одновременно скорчив друг другу гримасы, мы сползли обратно под одеяла — каждый под своё и, погасив ночники, отвернулись. Кирилл — к окну, я — к стене.  — Я докажу тебе, что твои цитрусы — это полная ерунда, — бубнил Кирилл, — я докажу. Если бы я только знала, что он задумал! Наверное, я бы в ту же ночь померла от смеха. И нет, он не выкинул мои прекрасные цитрусы. Но следующим утром, проснувшись, я обнаружила мужа не в постели, а в гостиной на первом этаже. Он о чём-то переговаривался с Костей, но, увидев меня, замолчал. Интересно, что они обсуждали такого, что нельзя обсудить при мне?  — Ну ладно, — махнул Костя, — вы тут разбирайтесь, а я поеду, отгоню Дашкину машину на мойку. А то опять разорется, что она грязная. Тьфу. Кирилл усмехнулся и пожелал моему брату удачи.  — А это тебе, — кивнул он на большую коробку, стоящую на диване.  — Что это? — не до конца проснувшись, я туго соображала.  — Открой, — Кирилл протянул мне было перочинный ножик, но через секунду отдернул его к себе. — Нет, сам открою. А то и себя покалечишь, и на меня набросишься. Дикая. Ловким движением вспоров картон, Кирилл с довольным видом застыл в ожидании. Его улыбка так и говорила: «Ну же, давай, похвали меня и почеши за ушком»  — Гели для душа? — медленно проговорила я, перебирая пузырьки. — Ты сошёл с ума? Куда мне столько? Всю жизнь ими мыться буду.  — Будешь, — подтвердил он, — а цитрусы свои выкинь. Вот эти — нормальные, я лично каждый понюхал. Я не могла не засмеяться, представив Кирилла в отделе с женскими гелями, тщательно проводящего анализ каждого пузырька. Ну и как после этого использовать свой старый гель? Невозможно. *** Я улыбнулась воспоминанию и, покрутив в руках гель ещё немного… Выкинула его. Мне, кажется, тоже не нравится этот запах. А вот орхидеи Кирилла — вполне. Время перевалило за полночь, когда я вышла из ванной и лечь бы мне спать, но нет. Я задалась целью перерыть весь интернет и узнать о Роме то, что не знает даже его мать. Он фигура видная, влиятельная, наверняка о нем написано немало. Правда, по классике 50% из этого — глупые слухи. Забив в поисковую строку «Роман Астахов», я погрузилась в чтение о нём. Но, признаться, не меньше меня интересовала его жена. Найти её оказалось несложно — на многих фотографиях с Ромой была та самая девушка с портрета в его кабинете. Варвара Грач. Просматривая фото и доступные видео, я никак не могла понять, что же разглядел во мне Рома от жены. Потому что внешне мы были не похожи от слова совсем. Может, у меня похожая манера поведения?.. Я рассеянно клацала по клавишам. О Роме не писали ничего интересного: родился в Москве, отец — бывший железнодорожник, мать — бывшая швея. Уехал в Америку в двадцать один год, вернулся в Россию через семь лет владельцем Глобала. И вернулся для того, чтобы раскинуть своё детище и в родном краю. Вспомнились слухи о том, что его хотел использовать в своих целях русский бизнесмен, но не вышло, Рома предал его. Интересно, это правда? Я прокрутила колесико мышки вниз. Женился… А женился он уже после того, как у него родилась дочь. Вот как… Разглядывая одну из семейных фотографий, где Рома и Варя сидели на корточках, обнимая дочь, я вдруг невольно улыбнулась. Даже через экран чувствовалась светлая энергетика — так влюбленно он смотрел на жену. И наконец я решила покопаться в её биографии и… Просидела за этим до самого утра. Ясно. Любовь у них была с юности, с трудностями и разлуками, но большая и искренняя, та, о которой мечтает каждая девочка. Мне даже не верилось, что тот Рома, который приставал ко мне сегодня — этот тот же самый, с фотографий и видео. Тот, что нежно обнимает за талию жену в свадебном платье, тот, что целует её в висок и нелепо признается в любви. Казалось бы, жалеть нужно было Рому… А я начала жалеть себя. Моя любовь к Кириллу не менее сильная и искренняя, разлука с ним не менее тяжела для меня. Так почему же Рома, как человек, прошедший через подобное, не понимает меня? Почему не отстанет? Очень захотелось поговорить с кем-нибудь. Раньше человеком, с которым я делилась всем и советовалась, была мама. Но… С тех пор, как я вошла в семейство Демидовых, а проблемы из разряда больших перетекли в громадные, я перестала так делать. Да и у меня была Даша — не менее понимающая, чем мама, несмотря на наружную стервозность.  — Даша… Даша… — приговаривала я, аккуратно приоткрывая дверь в её спальню, боясь, что она спит. Но спала не она, а… Костя, лёжа на её коленках. Даша поглаживала его по волосам, по спине и любовалась, любовалась, любовалась. Она нашептывала что-то ласковое под нос и не могла оторвать рук от Кости. Сам же Костя выглядел умиротворенным, таким, будто нашёл успокоение только в ней. Заметив меня, Даша приложила палец к губам и, осторожно переложив голову Кости на подушку, встала. Тот недовольно нахмурился во сне и хлопнул рукой по пустой подушке.  — Чш… Тише, тише, — проворковала она, укрывая его. — Пошли в гостиную, — предложила мне девушка, аккуратно выводя за дверь, — он устал. Почти всю ночь не спал, бедный. Я кивнула.  — Ну? — Даша усадила меня на диван в гостиной и взяла за руки. — Что с тобой? Рассказывай. У тебя такой вид, будто ты сейчас заплачешь. Старательно сдерживаемую внутреннюю плотину прорвало. Не сдерживаясь в слезах и крепких выражениях, я эмоционально рассказывала Даше обо всем. О том, как меня достала компания, как мне некомфортно с Ромой и как я его боюсь, как мне плохо без Кирилла и о том, что я почти потеряла надежду найти его. Ну и о ссоре с Викторией Сергеевной тоже не умолчала, именно эта стычка меня добила.  — Всё, всё, — приговаривала Даша, обнимая прижав меня к груди. — Всё хорошо будет, всё будет хорошо. Держись, Вита, держись. Мы найдём Кирилла, обязательно найдём. Он заберет у тебя бразды управления и всё будет почти как раньше. А может даже лучше. А мама… Не принимай близко к сердцу. Она всегда так, что с неё возьмешь? Её уже не переделать.  — Ага, — я взяла протянутый платок и утерла слезы. — Ладно. Верю тебе. Но, может, тебе есть чем порадовать меня? Мы обе понимали, что я говорю о их воссоединении с Костей, но Даша почему-то не спешила отвечать.  — Нечем, — покачала она головой, — прости.  — Как это? Я же видела…  — Он просто соскучился. Не выдержал, пришёл, попросил дать коснуться хоть раз. И я скучала, и я не выдержала… Знаешь, как сердце колотится рядом с ним, как кровь вены обжигает? Я смотрю на него, а насмотреться не могу, Вита… И в душе всё так сладко замирает…  — Так в чем же дело? Что мешает вам быть вместе? Разведись с Мишей. Даша смотрела на меня слишком серьёзно.  — Нет. Не разведусь. Потому что у меня есть не только любовь, у меня есть ещё и долг, который я должна выполнить. Я вышла за Мишу на благо компании и он может потопить нас с такой же легкостью, с какой обеспечил деньгами. Нет, Вита. Не разведусь. А Костя… Костя не тот человек, который будет вторым. Он и первым не станет, если рядом со мной есть кто-то, кроме него. И я его понимаю. ***  — Что с лицом, дорогая? Не хмурься, тебе не идет! Я оторвалась от бумаг и, жалея, что не умею пускать глазами лазеры, посмотрела на Юлю. Она сияла, как медный рубль. Ещё бы! Крови моей попить пришла.  — Кто пустил её сюда? — рыкнула я на ни в чем неповинного Илью. Тот недоуменно развел руками и забрал у меня счета за свет. В них я пялилась уже полчаса и упорно не хотела понимать, почему в этом месяце мы потратили меньше энергии, чем в прошлом, а заплатить должны больше.  — Ладно, — махнула я заму, — отдохни. С утра тут пашешь, даже на обед не прервался. Иди. Илья благодарно и понимающе улыбнулся и, выходя, прикрыл дверь поплотнее. Так, на всякий случай. Чтобы не было слышно Юлиных криков, если я вдруг надумаю её убивать.  — Как это мило, — пропела она, — начальница заботится о подчиненных, что может быть лучше?  — Твоё отсутствие в этом кабинете. Зачем пришла?  — Ах, как грубо. Место начальницы не пошло тебе на пользу. И вообще, — Юля состроила задумчивое лицо, — а может ли женщина сидеть в кресле главы промышленной компании?  — Сижу, как видишь, — надменно, как Кирилл, проговорила я. — А тебе в этом офисе и на унитаз присесть не разрешат.  — Но-но. Не забывай то, что меня тут когда-то тоже очень и очень уважали.  — Да уж, всякое плохое этот офис пережил. Ну ничего, и тебя смог вынести.  — Вита, я не лясы точить пришла.  — А я-то прям на чай тебя приглашала! — я возмущенно хлопнула ладонями по столу. — Говори уже, лихо поганое, что тебе нужно и выметайся.  — Что с Русланом? Ты нашла его?  — И не искала. У меня других забот по горло. Я играла с огнем и понимала это. Юля может взбунтоваться и расторгнуть договоренность, занявшись поиском самостоятельно. Оставалось надеяться, что она слишком ленива для этого. Но, несмотря на игру с огнем, пресмыкаться перед ней я не намерена.  — Вита, не нервируй меня, — змеей прошипела девушка, сделав шаг в мою сторону. — Сдаётся мне, что я единственный человек, который обладает хоть толикой информации, касающейся твоего мужа. Но информацией достоверной и важной. Мне ничего не стоит промолчать и не дать её тебе.  — Замолчи! — вскричала я. — Всё, я поняла тебя, займусь его поиском и в ближайшие дни позвоню. А теперь выйди, мне работать надо! Покачивая бедрами, Юля пересекла кабинет и покинула его. А я в бешенстве откинула от себя ручку. Какая тут работа, если эта гадина нашла способ манипулировать мной?! Ну ничего. Это ненадолго. Рывком поднявшись с места, я понеслась в отдел кадров. Работавшие там подняли на меня глаза и вжали головы в плечи. И дело не в том, что меня боялись, но если приходит начальник — ничего хорошего обычно не светит. Или премии лишат, или сверхурочно работать заставят. Но на их счастье я пришла не за этим.  — Мне нужна информация о Разумовском, — заявила я, скрестив руки на груди.  — Руслане Игоревиче? — уточнил один из парней.  — А у нас много Разумовских тут работало?  — Нет, но… Что именно вам нужно?  — Всё, что есть. Но желательно бы номер телефона или ещё более желательно адрес.  — Понимаете… Это будет довольно тяжело найти.  — Почему это?  — Руслан Игоревич устраивался сюда довольно давно, девять лет назад. Его досье могло потеряться. Я могла бы пригрозить, потребовать или даже уволить. Но вместо этого я бросила лаконичное, но емкое:  — Найти. И совсем не удивилась, когда через час на моем столе лежали копии его досье. Посмотрев на приложенную фотографию, я мысленно отметила, какой он был молоденький. Бритый… Взглядом я отыскала адрес и телефон. Сперва хотела позвонить, но что-то внутри остановило. Не возьмет трубку, да ещё и сменит адрес — тогда пиши пропало. Поэтому, поставив в известность Илью, я позволила себе неслыханную наглость покинуть рабочее место. Всю дорогу я молилась, чтобы Руслан не переехал. Давно я не хотела его видеть так сильно! И у двери, пока трезвонила в звонок, тоже молилась. Наконец она приоткрылась и в проеме показалась голова Руслана. Моё лицо он увидел не сразу, потому как смотрел снизу вверх, но, увидев… Такого я точно не ожидала. Он попытался трусливо закрыть дверь и спрятаться от меня в квартире. А ведь после той свиньи, что Руслан мне подложил, я должна прятаться от него! Черта с два. Я поставила ногу в дверной проем, не давая ему захлопнуть. Мужчина недовольно клацнул челюстями и посмотрел на меня вновь. Я ответила ему полной яда улыбкой.  — Здравствуй, сволочь. Соскучился? Нет? Ладно, не страдаю. Ну, что ж ты меня на пороге держишь?! Запускай внутрь любимую. Я с благой вестью пришла.