Лжецы и клятвопреступники

Слуга: Их десять тысяч там… Макбет: Гусей? Слуга: Солдат.       Соплячка растирала кулачком и без того распухший глаз. Она не ревела уже, только подвывала порой сквозь зубы, да и то скорее от досады, чем от боли.       — Кем, кем надо быть, чтобы с размаху самой себе засадить гардой в глаз?       — Маленькой девочкой со слишком тяжёлой саблей, Ричард.       — Ну извини. Не догадался об игрушечной позаботиться.       Тональность подвывания сменилась с досадливой на обиженную, на натуральное недовольное урчание.       — Кому-то из вас двоих следовало бы быть повзрослее. Извини уж, что всегда полагал, будто тебе.       Невыносимо было видеть, как Артур, умнейший ироничный Артур раскисает, едва речь заходит о его девчонке, ничем не выдающейся соплячке с жиденькими белобрысыми волосиками. Но жалость или нечто другое вынуждали каждый раз уступать, потакать слабости Артура.       — Нет, это ты извини. Извини...       Как мерзко соплячка урчит. Артуру с его благостным терпением и то пора бы урезонить её. Ну-ка, ты же маленькая леди. Мерзкий, мерзкий звук, напоминающий...       Блять, неужто Артур не понимает сам, что девчонка — упырь?! Или понял давно, поэтому и не оборачивается, упорно не желает видеть...       — Извини! — отвращение, ужас стискивали горло. И вина, искренняя вина. — Извини, я упустил, я не заметил, как, когда это произошло...       Лицо Артура хранило благостно-беспристрастное выражение. Ричард выхватил пистолет.       — Я сейчас, я сам, я исправлю…       На объяснения времени не оставалось, отвратительный маленький упырь мог напрыгнуть в любую секунду. Ричард выстрелил в уродливое перекошенное детское лицо...       ...которое не было лицом Интегры, но объятый ужасом мозг не успевал послать отменяющего приказа пальцам, и те сжались, извергнув выстрел — и крик, и снова выстрел. Рука палила из пистолета, как зациклившийся механизм, а крик, протяжное, изводящее «А-аа» никак не прекращался, хотя пули разносили дёргающееся детское тельце...       — Нет, нет!       Мечущиеся руки Ричарда были перехвачены чьими-то другими руками, Ричард благодарно вцепился в них, в реальность. Сон, всего лишь сон, кошмар. Он потерял сознание, даже немного тронулся умом, быть может, пока упокаивал своих солдат. Ему лишь привиделось, что он стрелял в Брэма.       — Сэр Ричард!       — И не просите, ещё одной инъекции он не перенесёт. Возраст, знаете ли.       — Брэм! Позовите Брэма...       Позовите моего сына. Тяжесть собственного тела стала непреодолима, Ричард падал назад, вопреки удерживавшим его рукам. Руки, то ли чужие, то ли свои, растягивались, будто слепленные из полужидкой черноты, чернота растекалась, накрывала с головой, затекала в ноздри, щекотала и жгла.       — ...нашатырём.       Ричард закашлялся и сел. Сам, на сей раз, но не волевой силой мышц, а как надувная игрушка, которую распирал изнутри кровоток, вскипячённый внутривенной инъекцией. Сел и сразу согнулся, извергая содержимое желудка, вытолкнутое той же распирающей химией.       — Не беспокойтесь, всё в норме. Этого и следовало ожидать.       Ему дали воды с мятным привкусом, разрешив только прополоскать рот, но не глотать. Ричард узнавал теперь палату, в которой его держали последние дни — месяцы? Годы? Ему постоянно кололи что-то одурманивающее, но Ричард не возражал. Уколы заворачивали непрекращающееся «А-аа» в ватное заглушающее одеяло. Теперь же его, наоборот, разбудили, раскрыли внутри зонтиком веер набухших кровью вен и артерий, на которые натянули обмякшие мышцы, и потащили куда-то, придерживая с обеих сторон. На допрос? На расстрел? Ричард взмахнул руками, как крыльями, стряхивая хватку конвоиров, и побежал вперёд, почти полетел, едва касаясь ногами пола, вдоль нескончаемого неосвещённого коридора. Препараты придали небывалой выносливости. Он бежал, пока не кончились стены цвета грязного белья, размякли до тумана и принялись наплывать угрожающе на дорогу. Перейдя на быстрый шаг, Ричард натянул до носа ворот больничной пижамы, но ткань расползалась от токсичных миазмов. Ещё чуть-чуть — и туман коснётся кожи...       Асфальт впереди обмахнула метёлка прожектора. Ричард метнулся прочь с дороги, ничком упал в безобразно замусоренную придорожную канаву. Под ним оглушительно захрустели залежи пластиковой упаковки, смятых жестянок и прочей дряни. Шум значения не имел. Главное — чтобы его не заметили сверху, главное — продолжать путь, когда опасность минует. Пешком, сегодня — пешком, необходимо было добраться до близлежащего городка, а оттуда до «Хеллсинга» рукой подать. Но нелёгкая понесла срезать угол просёлочными дорогами, и Ричард плутал незнамо где и незнамо как долго, и луч прожектора снова беспощадно вцепился в него...       — ...с нами. Очухался.       Фонарик, которым Ричарду светили в лицо, убрали. Когда к истерзанным светом глазам вернулась способность различать детали, Ричард обнаружил себя на заднем сиденьи автомобиля. Рядом его слегка теснил плечистый субъект в костюме, двое ему подобных сидели спереди. Время от времени радио трещало обрывками тревожных переговоров. Под боком что-то пластиково хрустело при малейшем движении. Стоял душок пота, блевотины и крепкого одеколона.       — ...ыд... — пообвыкнувшись с неповоротливостью языка, Ричард начал заново: — Куда вы меня везёте?       — Не волнуйтесь, сэр Ричард. Нам приказано доставить вас на военную базу, — заговорил человек с пассажирского сиденья. — Два часа назад мы подвергнулись массированному нападению нежити, целой армии. Бои идут уже в самом Лондоне. Вы нужны во главе «Хеллсинга», сэр Ричард.       — Армия нежити... — не бредит ли он, в своём воображении распространяя произошедшее в «Хеллсинге» на Лондон, на всю Англию, быть может? Ричард хотел потрясти головой, но только медленно помотал из стороны в сторону. Дурнота, скопившаяся в затылке, растеклась, и слегка замутило снова. Нет. Не мерещится. Всё логично. Вначале вывели из строя «Хеллсинг», затем напали. — А теперь, значит, я вам понадобился, — выговорил Ричард. Не до конца послушные язык и губы выразить всего злорадства в должной мере не сумели.       Однако, стало быть, заговор, нападение на «Хеллсинг» не были направлены лишь на него? Или всё-таки на него? Ответ, до которого Ричард не успел докопаться, буквально.       — Нам нужно на Хайгейтское кладбище, — речь давалась с усилием, зато с появлением конкретной цели голос обрёл часть былой уверенности. Конвоир с переднего сиденья повернулся к нему.       — Сожалею, сэр Ричард, но у меня строгий приказ доставить вас прямо к месту назначения, не мешкая.       — И куда же это?       — Меня не уполномочили раскрыть вам. Объект засекречен.       — У меня высший уровень допуска к любой секретной информации.       — Простите, сэр Ричард, но у меня приказ. Если всё так, как вы утверждаете, то на месте вы без труда получите и нужные сведения, и разрешение выехать, куда вам требуется.       — Нежить та же, которая напала на «Хеллсинг»? Если да, то они пройдут Лондон насквозь, как горячий нож через масло. Вернуться сюда будет невозможно.       Человек с пассажирского сиденья натянуто улыбнулся и отвернулся, исчерпав, видимо, квоту бесполезных «сожалею» и «простите».       — Соедините меня с вашим начальством прямо сейчас.       Ричард ожидал очередного вежливого, но однозначного отказа, но конвоир послушно вызвал по радио центр коммуникаций, попросил соединить с начальством, названным лишь по коду. Связи, однако, установить не удавалось.       — Сожалею, — выцедил он, будто выделяя бонусом сверх запланированной квоты.       — Как вас зовут? Вы не представились — пока я был в сознании, по крайней мере.       — Агент Мэдисон, сэр.       — Агент Мэдисон, для вас важнее слепо, побуквенно исполнить приказ или остановить это нападение?       — Не в моей компетенции решать, сэр Ричард...        — Совершенно верно, агент, не в вашей. И поэтому с вами сейчас я, с вами, а не в дурке или где там меня держали! Потому что у меня компетенции в отношении нежити, больше, чем у всего вашего начальства вместе взятого.       Остатки наркотического сна и дурноты выветрились окончательно, мысли выстраивались ясно, будто мозг протёрли тряпочкой для полировки стекла. Из трескотни рации ловились сообщения, складывающиеся в довольно отчаянную картину: «отступаем...», «коридор в секторе сорок шесть ещё свободен...», «новый десант на юго-востоке...».       — И я говорю вам: поворачивайте в сторону Хайгейтского кладбища. Немедленно. Мы должны добраться туда раньше нападающих. Если успеем разобраться с... одним захоронением, то, быть может, нападение остановим. По меньшей мере, дезориентируем.       Нет, сам Ричард прекрасно понимал, что преувеличивает. Не сошёл же он с ума на самом деле. Но аргументами посубтильнее Мэдисона не прошибёшь. Он и сейчас не шелохнулся, но другие: сидевший рядом с Ричардом его коллега и водитель с ожиданием на Мэдисона косились. Тот повёл наконец плечами, попытался ещё раз связаться с начальством — безуспешно. Радио только выплёвывало обрывочные сводки.       — Выберемся, если задержимся ещё? — поинтересовался Мэдисон у водителя.       — Пока сорок шестой свободен, выберемся. Можем и севернее пробовать, только круг потом придётся сделать.       — Чем быстрее обернёмся, тем вероятнее выберемся, — высказался третий.       — Решайтесь, Мэдисон, — надавил Ричард. Тот без особого восторга приказал развернуться и ехать в Хайгейт.       — Только быстрее, — подхлестнул он сердито, когда водитель переглянулся с третьим коллегой, будто уточняя, верное ли из двух зол они выбирают. Автомобиль послушно взвизгнул шинами, разворачиваясь без оглядки на разметку.       — Ваше оружие рассчитано на вампиров? — спросил Ричард, когда они подъехали к кладбищу со стороны Честер-роуд, не с главного входа, молодцы, сами сообразили. Сосед Ричарда, выйдя, разбирался уже с замком на воротах.       — Да, нам выдали амуницию по стандарту «Хеллсинга».       — Отлично. Дайте мне пистолет.       Ожидаемо Мэдисон пропустил безапелляционный приказ мимо ушей.       — Вы хотя бы раз в жизни имели дело с вампиром, агент Мэдисон?       — Стрелять нужно в голову. И в сердце.       — О, совершенно верно. В голову и в сердце. И очень быстро. И в противника, который двигается в бою совсем иначе, чем человек. Сколько вы знаете трюков, как обмануть противника, который видит приближение пули и может от неё увернуться? А я отрабатывал их каждую неделю в течение большей части жизни.       — Это аргументы скорее против того, чтобы доверить вам оружие.       По тону Мэдисона невозможно было понять, мрачно отшучивается ли он или совершенно серьёзен.       — Агент Мэдисон, если бы я желал вам и вашим коллегам смерти, оружия просить у вас мне не потребовалось бы. Сегодня ночью мне достаточно было бы не предпринимать ничего, лишь ждать, пока до вас, здесь или где-то на базе, где нас не уберегут никакие обычные войска, доберётся нежить. Но чтобы выбраться из сегодняшней передряги живым, вам придётся доверить оружие профессионалу.       — Садитесь обратно в машину, — раздражённо отрезал Мэдисон. — Если поездка сюда — трюк, чтобы высвободиться...       Не слушая бредней Мэдисона, который не хотел осознавать до конца всей серьёзности положения, Ричард всмотрелся в глубину кладбищенской аллеи. Обманчивое спокойствие кладбища хитро поджидало, рискнёт ли Ричард сунуться туда безоружным, лишь под защитой самого Мэдисона или другого такого же неподготовленного болвана. Рискнуть, чтобы получить ответ на пугающую семейную тайну, очередную?..       — Забавно. Всё забываю, что оружие-то у меня есть, — вырвалось у Ричарда, и в тот же момент в затылок упёрлось холодное твёрдое дуло.       — Возвращайтесь в машину, — зло отчеканил Мэдисон. — И едем, куда положено.       — Вы что?       — Меня проинструктировали насчёт вашего «оружия», сэр Ричард. И не пытайтесь вызвать его.       — Я... — Ричард приложил все усилия, чтобы сглотнуть как можно мягче, будто слишком резкое движение мышц горла могло спустить курок. — Я... Погодите. Да не имел я в виду, что возьму и вызову. Вы не представляете, что это за тварь. Оно...       — Возвращайтесь в машину.       — Нет, погодите. Хорошо, хорошо, обойдусь без оружия. Но давайте пройдём, куда нужно. Это крайне важно, я не обманываю вас.       — Куда вам нужно, сэр Ричард?       — На могилу моей семьи. Там захоронено... то, что не должно было быть захоронено там. Поэтому они явились сюда. Те, кто напал.       Дуло отстранилось от затылка.       — Не делайте резких движений.       Послушно Ричард медленно повернулся к Мэдисону лицом. Пистолет тот по-прежнему держал наготове. Как же его всё-таки боятся. Хотел бы Ричард сам быть настолько уверен в себе, в чудовище, которое хладнокровно подставило Джулию, подставило Брэма...       — Хорошо. Мы с вами пройдём туда, только побыстрее, и проверим.       — Возьмите ещё хотя бы одного человека. Там может быть опасно.       С демонстративным недоверием Мэдисон бросил коллеге с заднего сиденья:       — Уилл, пригляди здесь, — и снова обратился к Ричарду: — Давайте побыстрее и без проволочек.       Идти самостоятельно Ричард уже смог, правда, пошатываясь и шаркая больничными шлёпанцами, больно ощущая сквозь тонкую подошву каждый камешек. Сзади раздражённо сопел Мэдисон, в чьё понятие «побыстрее» подобный темп явно не укладывался. Здесь, в кладбищенской тишине, за пределами салона автомобиля Ричард ясно различал звуки снарядов и взрывов не так уж и далеко. Доносил ветер и запах гари.       — И правда ведь война, — вырвалось у него. — Не просто перестрелка.       — Думаете, мы тут переполошились зря? — отозвался сердито Мэдисон.       Как в Лондоне в сороковых, вспомнилось вдруг. В Лондоне его детства, из которого Артур выслал Ричарда, когда...       — Где ваша... могила, которая вам нужна?       — Должна быть недалеко. Не скажу точно. В темноте всё по-другому выглядит. Не заблужусь, не волнуйтесь, регулярно здесь бываю.       Фонари освещали лишь центральную аллею, могилы подальше терялись в темноте. Ричард застывал порой в сомнениях; боязнь, что у Мэдисона вот-вот лопнет терпение и он прикажет возвращаться, ясности мышления не способствовала.       — Уверены, что мы не прошли мимо?       — Нет, но можем пропустить поворот, если вы будете постоянно дёргать меня, Мэдисон.       — Что вы собираетесь делать, там, на месте? — не унимался тот.       — Надо будет раскопать могилу. Лопата у вас в машине найдётся, если что?       — Нет.       Ричард ухмыльнулся, вопреки факту, что Мэдисон держал его на мушке.       — Скверно. Как же вы тогда закапываете трупы?       Это Мэдисона заткнуло. А вскоре и нужный поворот у могилы Даудингов обнаружился, о чём Ричард, не оборачиваясь, информировал Мэдисона, чтобы тот с нервов не пальнул, когда Ричард свернул с аллеи в полумрак. В дотягивавшем сюда свете фонарей перед ним предстало надгробие отца и Артура. И слегка колышущаяся полоска оградительной ленты слева.       — Ой, блядь, блядь!..       Ричард метнулся вперёд и ошеломлённо застыл, вглядываясь в непроницаемую черноту разрытой могилы. Его опередили. Он был прав, могила их была ключом к заговору, но слишком поздно он вырвался сюда…       Правда, если это нападающие раскопали бы могилу, то возиться с оградительной лентой не стали бы.       — Так вы всё-таки сами догадались здесь покопаться, Мэдисон?       Никто не ответил. Ричард осмотрелся, но Мэдисона не увидел. И слишком был занят своими заботами, чтобы вспомнить, когда вслед за настырными вопросами прекратилось сопение и чёткий шаг за спиной. Посреди ночного кладбища, у еле освещённой могилы Ричард стоял совершенно один, и осенний холод пропитал тонкую пижаму насквозь.       — Сказал же я, придурок, дать мне пистолет!       Затем облегчение накрыло Ричарда расслабляющим теплом. Раскопать могилу он ведь сам приказал Мэтту ещё до... неважно, сам успел приказать, докопать до гроба и ждать его приезда. А Мэдисон исчез после разговора о лопатах — ну ясно ведь, что решил, не тратя времени, сбегать за каким-нибудь инвентарём.       — Фонарик, может, сам догадаетесь прихватить! — крикнул Ричард, сложив руки рупором, в направлении, откуда пришёл. Попрыгивая и растирая ноющие от многочисленных инъекций руки, он прождал некоторое время, прислушиваясь, как звуки бомбардировки угрожающе приближаются. Но терпения ничего не делать, когда до ответа рукой подать, хватило ненадолго. Он сел на край разрытой могилы, всмотрелся в темень — безнадёжно, потянулся пяткой вниз — глубоко. С другой стороны, могила ведь, не колодец.       — Вы мне, естественно, не ответите, достал ли Мэтью Леннокс отсюда гроб?       Естественно, не ответили. Лопату ищут, умники. Сколько мог, Ричард придерживался за край ямы, а затем соскользнул вниз. С долю секунды казалось, что его обдурили, что яма бездонна и падение будет бесконечным. Затем сердце ёкнуло, когда он шлёпнулся, не удержал равновесия и упал на четвереньки в хлюпающую холодную грязь. Пока яма стояла разрытой, успели пролиться обильные дожди. Матерясь, Ричард вскочил на ноги. До края могилы он дотягивался, но выбраться не удавалось, только осыпал себе на голову и плечи землю с краёв.       — Поспешите вы, там!       Шлёпанцы утонули и потерялись почти сразу, босые ноги Ричарда вязли будто не в грязи, а в концентрированном чёрном холоде осенней ночи, ноющей болью пронзающим суставы. Поначалу он вытягивал из грязи то одну, то другую ступню, вопреки здравому смыслу опасаясь, что вокруг одной из лодыжек вот-вот сомкнётся костлявая рука. Затем Ричард принялся руками зачёрпывать и выкидывать из ямы грязь, просто чтобы и без толку не стоять тут, и согреться хоть немного. Подумалось, что на этой глубине гроб-то точно должен был уже нащупаться, и Ричард принялся рыть с остервенением, не обращая внимания на больно забивающуюся под ногти окоченевших пальцев землю. Тоже мне, подумалось, раскоп.       — Только история новая, самая новейшая, — вырвался у Ричарда смешок.       Он ещё раз сориентировался и ковырнул стенку могилы. Если нащупает гроб Артура — значит, глубина нужная и гроб отсюда, проклятие, всё-таки унесли. Гроб, в котором полагалось покоиться — или не покоиться девчонке.       — Поперестукиваемся через стенку, братец.       Истерический смех скрутил его, Ричард сел в грязь, не задумываясь, хохоча, безуспешно пытался отдышаться в промежутках между приступами...       — Сэр Ричард?       — Наконец-то! За смертью вас только посылать.       — Что ж, «ангел» первоначально означало «посланец».       — Что вы там несёте, Мэдисон? Кидайте сюда лопату или какой там инструмент достали. Посветите мне — свет, надеюсь, вы принесли? Или я тут за всех думать должен?       — Сэр Ричард, того, что вы ищете, здесь нет.       — Что же вы, идиоты, сразу не сказали? Куда вывезли гроб?       Нащупав какую-то кость — нет, корень, Ричард поднялся на ноги, кипя от злости. Но собеседник его хранил меланхоличное спокойствие.       — Нет, гроб здесь.       — Так в гробу нет тела? Это ведь я и хотел показать.       — Нет, тело тоже там.       — Но...       Раздутая гипотеза лопнула вдруг, лопнуло и накачанное в вены искусственное химическое возбуждение. Сдувшись вместе с ними, Ричард приник к неровной могильной стенке. Чего он в самом деле хотел, ради чего рвался навстречу боям и бомбардировке? Откопать гроб и всадить пулю — в пустой гроб? А если гроб не пуст? Значит, он вовсе не там искал ответ, зря устроил переполох, ковылял сюда под дулом пистолета, заставил Мэтью раскопать могилу...       — Она мертва, — прохрипел Ричард. Горло сжалось от внезапной, прямо физиологической по глубине тоски.       — Мертва. Нераспустившаяся роза, распятая на кресте времён.       Бледный страх, поднявшись со дна могилы, обволок холодом, просочился липко под кожу. Ведь смерть девчонки, окончательная и бесповоротная, не должна была нагонять на Ричарда никакой тоски. А от агента Мэдисона не следовало ожидать романтически-мистического бреда. Давно, правда, мог догадаться, что там, наверху, на краю разверстой могилы, в которую Ричард сам по глупости прыгнул, стоит отнюдь не агент Мэдисон.       «Ангел» первоначально означало «посланец». Ричард всмотрелся в худой слабо подсвеченный силуэт.       — Уолтер?       — Да, это я, сэр Ричард. Я пришёл за вами.       Если бы Ричарду и пришло в голову усомниться в личности «посланца», то после фирменно двусмысленного заявления любые сомнения отпали бы. Страх подсыхал на коже вперемешку с могильной грязью, пока Ричард, застыв, ожидал, в какую сторону Уолтер разрешит произнесённую двусмысленность. Будь на месте Уолтера хотя бы тот же Мэдисон, Ричард под прикрытием могильной темноты подыскал бы что угодно, хоть гробовую доску, хоть камень и воспользовался бы самым мизерным шансом броском дезориентировать противника на пару секунд и если не выбраться самому, то хотя бы стянуть его вниз, в разведанную уже и дающую некоторое преимущество яму. Но против Уолтера не было и самого мизерного шанса.       — Ты пришёл убить меня? — напрямик спросил Ричард, когда ожидание, в какую сторону Уолтер разрешит двусмысленность, стало мучительнее, чем страх перед худшей развязкой.       — Нет, сэр Ричард, — тон Уолтера не выдал ни удивления, ни возмущения таким обвинением. — я пришёл отвезти вас домой. В «Хеллсинг».       — О.       Помедлив, Ричард попробовал, как и прежде, выбраться из могилы самостоятельно, немного побарахтался, соскальзывая каждый раз с краю. Будто позволив себе пару минут полюбоваться жалким зрелищем, Уолтер протянул наконец ему руку и, как лёгкого мальчишку, поднял наверх, помог удержать равновесие. Удовлетворившись, он зашагал в сторону главной аллеи, плавно и неспешно, но босиком Ричарду стоило труда поспевать за ним. Чёртовы мелкие камешки впивались в подошвы, о камни покрупнее Ричард порой больно ударял пальцы ног, проклятие, он не Брюс сраный Уиллис, чтобы босиком по стеклу бегать. Когда чёртов гравий сменился наконец асфальтом, можно было разжать стиснутые в стонах боли челюсти и хотя бы поблагодарить:       — Эм... спасибо, Уолтер.       Уолтер кивнул, не сбиваясь с шага.       — Тут где-то ещё должны быть агенты, люди Айлендза, я так понимаю. Они привезли меня сюда.       — Не волнуйтесь на их счёт, сэр Ричард.       Ну конечно. Если Уолтер знал, где его искать, то явно согласовал всё с людьми Айлендза. Они покинули кладбище через те же ворота на Честер-роуд. Уолтер почтительно распахнул перед Ричардом дверь автомобиля, на котором Ричарда сюда привезли. Автомобиль был пуст.       — А где Мэдисон и прочие?       — Они возражать не станут, сэр Ричард.       И впрямь не станут. Ричард ясно осознал, почему Уолтер сказал ему насчёт людей Айлендза не беспокоиться. Ни страха, ни отторжения он не испытал. Его, в конце концов, насильно упекли в лечебницу и неизвестно сколько продержали бы на лекарствах, если бы не нападение. Потом хотели увезти куда-то, особо не спрашивая, и угрожали в итоге пистолетом. Сами напросились. Забыли, что от «Хеллсинга» не только он да Алукард остались.       Едва ли не больше, чем остывающие где-то рядом тела троих человек, Ричарда смущала собственная пропитанная насквозь грязью пижама. Мелькнула даже мысль, нельзя ли снять с одного из тел костюм и переодеться...       — Сэр Ричард, прошу вас. Врагов почти никто не сдерживает, наступление продвигается в нашу сторону. Дорога каждая минута.       — Да-да, конечно.       Грохота сражения теперь невозможно было не слышать и внутри автомобиля. Зарево огней колыхалось за рядами домов. На заднем сидении Ричард обхватил себя за плечи, согреваясь. Плевать на грязь, машина чужая, в конце концов. А чужая одежда наверняка будет вся в липкой тепловатой крови. Рванувшаяся вперёд машина вжала его в мягкую спинку, на резком повороте Ричард едва удержался, вцепившись в переднее сиденье и, как только появилась возможность, пристегнулся. Уолтер уж спешил, так спешил.       Впереди на проезжей части толпились люди и на приближение автомобиля никак не реагировали. Немо Ричард не мог отвести от толпы взгляда, всё яснее понимая, что объехать их не получится никак. Чего они ждут: даже если Уолтер остановится, все в автомобиль никак не вместятся… Но Уолтер тормозить и не думал, лишь вильнул, чтобы не врезаться в самую гущу. Машина дрогнула при гулком ударе, одно тело перекатилось через капот, другое просто отлетело в сторону.       — Упыри, — коротко пояснил Уолтер. — Вам говорили, что на Лондон напала нежить, хорошо организованная армия вампиров? Тех самых, разумеется, с которыми мы имели дело последнее время? Все, кто не успел убраться из Малого Лондона, уже обращены в упырей, и зараза всё расползается.       — Я... Меня информировали, но без подробностей.       Уолтер покрутил настройки радио, ловя хоть какие-нибудь обрывки сведений о состоянии дел, но в эфире остались лишь белый шум да помехи. От пустоты в эфире становилось куда больше не по себе, чем от упырей и убийств.       — Бомбы, пожары, радио. Будто вернулась война, — пробормотал Ричард.       — Не вернулась. Война, на самом деле, и не прекращалась. Война чересчур притягательна, чтобы хоть раз закончить её всерьёз.       Привычная сдержанность Уолтера трещала по швам, рвалась наружу едва обуздываемая радость — самое искреннее чувство, которое Ричард замечал за Уолтером за всю жизнь. Голос его стал звонче и музыкальнее. Даже лицо, мелькавшее в зеркале заднего вида, казалось моложе.       — Стало быть, вам не рассказали, что представляют из себя нападающие, сэр Ричард? Это нацисты. Немецкие нацисты, которые вернулись как нежить. Мы не добили их тогда, в сорок четвёртом, и они вернулись.       — В сорок пятом, — поправил Ричард, но уточнение встретило глухую стену молчания. В молчании Уолтера Ричард узнал надменное молчание мальчишки-слуги, которому Артур предпочитал доверять сильнее, чем родному брату.       Нет, действительно в сорок четвёртом, осенило Ричарда. В сорок четвёртом Артур решился на нечто такое, что впервые за всю войну испугался за брата. Испугался сильнее, чем Блица, чем угрозы немецкого вторжения. И выслал Ричарда в Штаты. А этот выскочка, выходит, оказался на передовой. Артур рисковал по крупному — но выстоял. Выиграл — нет, впрочем, выходит, не вполне выиграл.       — Почему я никогда не видел информации ни о чём подобном?       — Операцию «Рассвет» решили строжайше засекретить. Слишком много возникло искушения не уничтожить всю информацию об искусственной нежити, а воспользоваться ей.       — Значит, они нападали уже раз, в сорок четвёртом?       — Не совсем. Мы напали на них тогда первыми.       — И упустили.       — Это было грандиозное сражение. Крупнейшая операция за всю историю «Хеллсинга», — вскинулся Уолтер с ноткой оскорблённого достоинства, но вынужден был признать: — Тем не менее, да. Некоторым из них, как выяснилось теперь, удалось ускользнуть.       — Стало быть, Артуру досталась слава и репутация, а мне — необходимость подчищать его огрехи?       Может, он спровоцировал бы Уолтера впервые в жизни на открытый спор, но тут радио ожило усталым, испуганным вопросом:       «Кто-нибудь слышит меня?»       Голос уплывал на волнах подвывающих помех. Уолтер покрутил ручку, настраивая волну.       «...бункер генштаба почти захвачен. Эти монстры ворвутся сюда с минуты на минуту».       — Пенвуд... — выдохнул Ричард. И через минуту сообразил: — Не туда ли и меня собирались отвезти?       Уолтер не отозвался. Ричард тоже счёл за лучшее умолкнуть, слушая последние приказы незадачливого генерала.       «Сражайтесь до последнего».       Затем передача разбавилась выстрелами, возгласами со стороны: торжествующими, которые тут же сменились предупредительными криками. И в итоге — грохот, резко оборванный нежным потрескивающим шелестом белого шума.       — Взрыв, — предположил Уолтер. — Полагаю, они взорвали бункер. И всех, кто там был.       «Они» — понятно, что не победители.       — Бедолага Пенвуд. Наш генерал явно не находил в войне ни капельки привлекательности.       — Но вы — не он, сэр Ричард.       — Разумеется, нет, — отозвался Ричард машинально и спохватился: — О чём ты?       Идея о каком бы то ни было сходстве между ним и Пенвудом до сих пор показалась бы нелепой и оскорбительной. Добродушный тюфяк, который, несмотря на положение своей семьи, навряд ли так долго задержался бы на высокопоставленной должности, если бы не таскался в своё время хвостом за Артуром и Айлендзом. Но сейчас, когда человек этот только что героически погиб, заявление Уолтера могло быть трактовано и как оскорбление, вечная блядская двусмысленность...       — Вы ведь рады, что вам доведётся принять участие в войне, которую вы пропустили.       — Что ты несёшь?!       — На вашу долю выпало не просто самое значительное свершение «Хеллсинга», перед которым померкнет и операция «Рассвет», и даже свершения вашего отца. Три армии столкнулись здесь, включая священное воинство Ватикана, которые только и ждут, когда придёт подходящее время нанести удар.       — Ватикан?       — Да. Ваши знакомцы из Тринадцатого отдела и армия крестоносцев вдобавок. Нынешняя битва станет самой кровавой в истории Британских островов.       Ричард не сказал бы, что был рад. Но масштаб и значимость разворачивающегося события вызывали благоговение.       — В ваших руках главное оружие, которое определит исход битвы.       Упоминание об Алукарде подействовало как холодный душ.       — Довольно с меня! Не собираюсь я больше иметь дела с этим чудовищем, почему считают, что я только и жду повода? Оно спокойно наблюдало себе, когда с моей женой... не хочу даже знать, что вытворяли. Оно упивалось удовольствием, когда я стрелял... — голос сорвался в короткое подвывание. — Где их похоронили? Та могила на кладбище — это ведь для них была, да?       — А я предупреждал вас, сэр Ричард, что Алукард — чудовище, худшее из их породы. И вы божились, что не забудете ни на миг, с кем имеете дело, — неожиданно жёсткий и холодный голос Уолтера привёл в чувство, как бесцеремонная пощёчина — истерящую девицу. — Однако не Алукард в ответе за смерть ваших близких. Их убили, чтобы сломить «Хеллсинг», сломить вас. И вы ведь не доставите им такого удовольствия, верно?       — Нет, — пробормотал Ричард, беря себя в руки. — Ни за что.       — Вы ведь отомстите за эти смерти, за каждую из них?       — Да.       — Тысячей за каждую из них?       — Да, — снова согласился Ричард. Уолтер прав. Безжалостное истребление заразы, которая разрушила его жизнь, была лучшим лекарством от горя. Конструктивность в неудержимой деструкции.       — Вы дадите Алукарду волю и сотрёте эту армию с лица земли, каждую из этих армий? Пойдёте на самые крайние меры, если потребуют обстоятельства?       — Не меня упрекать в робости перед самыми крайними мерами.       Машина чуть вильнула, сотрясение тела выбило из Ричарда усмешку. Верно, его крайние меры были порой чересчур крайними даже по меркам Уолтера.       — Вы не станете колебаться? — процедил Уолтер. — Вы снимете нулевую печать?       — Да, — привычно отозвался Ричард. Разговор гипнотизировал почти ритуальным ритмом.       — Убьёте всех до единого?       — Да.       Уолтер, не сбавляя скорости, развернулся к нему, весело оскалился не хуже Алукарда.       — Говорил же я, сэр Ричард, что вам понравится.       Дрянь, которой Ричарда обкололи в больнице, всё-таки давала о себе знать. Сейчас ему, например, померещилось, что Уолтер не просто приободрился, но и скинул добрую половину лет и выглядит, как в дни их молодости. Жаль, не мерещилось того же самого в отношении собственного озябшего ноющего тела.       Вдруг это многострадальное тело мотнуло, как тряпичную куклу, завизжали тормоза. Подавшись напряжённо вперёд, Уолтер всматривался через лобовое стекло.       — Что случилось? Что там?       Сам Ричард видел впереди только рдеющий пожар. Нападающие обогнали их? Но, может, не все дороги ещё перекрыты?       — Давай вернёмся немного назад и выедем на другую магистраль.       — Сэр Ричард, вам придётся пересесть за руль и добираться другой дорогой самому.       — Что ты несёшь?       Но Уолтер уже открыл дверь и вышел из машины, не отрывая от колышущегося пожара глаз. Ричард выбрался вслед за ним.       — Уолтер...       Он осёкся, разглядев то, что видел Уолтер. Подсвеченный пламенем, с другого конца улицы на них с медленной торжественностью выплывал...       — Ёб твою мать!..       ...дирижабль. Громоздкое, допотопное и ещё более грозное в своей неуместности парящее чудище.       — Сэр Ричард, садитесь за руль и ищите свободную магистраль, сейчас же. Я задержу их, сколько смогу.       — Не валяй дурака. Это ведь чистой воды самоубийство, даже для тебя. Сколько секунд ты успеешь выиграть, в любом случае?       Но Уолтер натягивал перчатки, отблесками пожара заиграли металлические кольца на пальцах.       — Не мешкайте, сэр Ричард. И не волнуйтесь за меня, — он снова оскалился с непривычно откровенной жестокой весёлостью. Зловещая иллюзия его моложавости никак не желала рассеиваться. — Передайте при встрече Алукарду, что я начну со своей стороны, а он пускай приступает к делу с противоположной. Встретимся, как в старые добрые времена, посередине!       И он отправился навстречу дирижаблю танцующей походкой человека, сбросившего с себя многолетний груз тягостных обязательств.       Поспешно сев за руль, Ричард нащупал босыми ногами педали, неловко развернул машину и, освоившись, набрал скорость. Замедлил ход лишь через несколько кварталов, разбираясь в указателях, и, определившись, выжал педаль газа снова.       Кто бы мог подумать, что в самый критический момент рядом с ним до последнего будет именно Уолтер? А он даже жалкого «спасибо» напоследок не сказал. Остаётся только отблагодарить, исполнив его советы и успев, быть может, прикрыть ему спину.       — Алукард, — пробормотал Ричард. — Алукард, слышишь меня, чудовище?       И чудовище отозвалось. Низкий смешок влился в рёв мотора, растеклась, тонируя стёкла, чернота, разверзлась щелями глаз.       — Да, хозяин.       Салон заволокло могильным холодом, пальцы судорогой свело на руле. Ричарда лихорадило. Мнилось, что на самом деле он так и не выбрался из разрытой могилы на Хайгейтском кладбище, что его сморило от холода и слабости и видится всякая дичь, а вовсе не мчится он на скорости, не разбирая дороги: хозяин, чудовище и автомобиль, слившиеся в одно.       — Тебе предстоит одно дело. Нам предстоит дело. Отомстить за смерть моей семьи, моих людей. Стереть с лица земли одну армию, или две, а если придётся, и всех трёх не жалей. Я снимаю уровни контроля, все запреты, повязанные на них: четвёртый, третий, второй, первый...       Снаряд ударил в асфальт прямо позади и слева, машину дёрнуло, управление Ричард удержал явно не только собственными онемевшими руками.       — ...нулевой. Убей всех до единого.       Чернота растеклась позади автомобиля, как разлившаяся нефть. Ричард же продолжал мчаться в направлении «Хеллсинга», и горе было тому, кто вздумал бы преградить ему дорогу.       Ричард Хеллсинг возвращался домой.