"Ложь"

Герой номер один патрулировал одну из главных улиц города, всем своим видом говоря, что если ты задумал сделать что-то плохое, то лучше не стоит. Стремительно темнело, нерастаявший снег, заметённый в самые неожиданные места, блестел в лучах закатного солнца. Небо очистилось сразу после того, как расчехлило и вывалило на удивленных японцев кучу холодных белых перьев. Пятая за день порция кофе в большом, потрепанном от постоянного нагревания картонном стаканчике уже вызывала у Старателя тошноту. Но, чтобы не вырубиться окончательно, он терпеливо глотал уже безвкусный напиток, кривя губы. Дико не хватало адреналина в крови, разрядки. Ночной разговор отдавался в висках глухой болью. Энджи понимал, в кого Шото такой упрямый. Сам в молодости бы никогда никому не уступил, да и сейчас признать любое поражение было для него чуть ли не сроду смерти. Но глаза Шото так горели, а в собственном сердце бушевал ураган, принося из глубин души осколки того призрачного счастья, которое могло бы быть и Энджи согласился, сдался под напором собственного и чужого желания, проглотив гордость. Занозой засела почти обвиняющая фраза Шото насчёт Ястреба. Кстати, про него. Старатель знал, что усилиями этого крылатого их графики пересекались чаще, чем нужно было, но в последнее время Таками будто бы избегал его. Картинки паззла понемногу собирались воедино, пока от раздумий Тодороки не отвлекло мягкое шуршание крыльев за спиной. — Привет, Старатель! — Парень, очевидно что-то жевал. Чем-то оказался пирожок с курицей, от которого невыносимо пахло перцем. Но Кейго это, похоже, не волновало. Он усердно работал челюстями, а когда закончил — скомкал бумажную обертку и кинул её в мусорку. Вслед же полетел стакан Энджи с совершенно теперь отвратном ему напитком. Старатель уже было хотел заговорить, но Ястреб слепо шагал вперед, не замечая даже оживившихся после его появления прохожих. Что-то пробормотать для окрикивающего его первого номера он соизволил только на четвертый раз. — Не понимаю, твой организм может выполнять только одно действие за раз? Либо что-то есть, либо делать вид, что ты патрулируешь? — Уоу, Старатель, это что, шутка? — Ястреб покрутил головой, будто что-то высматривая. Но похоже это было на то, как заснувшие ученики симулируют занятость, но спросонья вместо адекватных ответов говорят чушь, — Делай так почаще, и я совсем перестану удивляться. Каменное лицо Старателя никак не изменилось. Ястреб неловко потер затылок. — Я хотел с тобой поговорить, — Энджи, увидев, что Таками приготовился слушать, начал, — Я не настолько глуп, чтобы не понять этого. Я знаю, что вы меня разыграли. — Совсем не понимаю, о чем ты, — тут же ляпнул Ястреб. Благо, он и правда пока не понимал. — Ястреб, — Тодороки остановился и положил руку парню на плечо, — Не думайте, что вы с Фуюми можете меня одурачить. Не хочу знать, хотя предполагаю, почему ты тогда сдуру ляпнул свое «Отец», но не надо было врать об отношениях с моей дочерью. — Ч-чего? Ястреб застыл с поднятой в воздухе ногой. Во рту тут же пересохло. Все было похоже на нереалистичный сон. В голове панически пронеслись сцены публичного его сожжения на площади, но парень тут же отмел эти мысли. Старатель не настолько глуп, чтобы сжигать напарника из-за маленькой (или не очень) лжи. Таками глубоко вздохнул, убедил себя, что теперь то всё нормально и сказал своим обычным тоном: — Раз ты такой догадливый, что же терпел наш театр двух актеров почти месяц? Как-то… не сходится. Старатель остановился окончательно. Они свернули в тихий район, резко отличающийся почти полным отсутствием людей на окрашенном золотом закатного солнца дорогах, оставшийся снег прилипал к ботинкам редких горожан, вокруг Тодороки же все таяло в радиусе десяти метров. — Я не настолько дерьмовый отец. По крайней мере, я стараюсь таким не быть. Ну, надеюсь, выходит, — Энджи опустил глаза. Герой номер один выглядел подавлено, — Не то, чтобы я отлично знал своих детей, но Фуюми не та, кто кидается на обложку. Я понял это слишком поздно. Когда Фуюми уже вжилась в роль влюбленной девицы. Ты понимаешь, о чём я? Таками, кажется, понимал. Он машинально дотронулся до губ, тут же одергивая руку. Глупая дрожь прошла и до Ястреба медленно начала доходить запутанность отношений в семье Тодороки. — Тогда скажи, зачем ты пригласил меня на Ужин, если тогда наше оправдание хоть и прокатило, но до конца, насколько понимаю, ты еще не верил? — Не думаю, что мои оправдания как-то тебя впечатлят. Просто пригласил, — Старатель вновь стал Старателем, замыливая беловолосый образ в голове. Его лицо приняло привычное суровое выражение и он, будто оттаяв, пошел дальше по улице, — Разговор не об этом. Думаю, ты с моей дочерью давно все решил, но я скажу специально для тебя. Если с ней что-то случится — пеняй на себя. Я сейчас имею в виду любое происшествие, в котором будет так или иначе пострадавшая Фуюми и ты. Все, от разбитого сердца до разбитых коленок. Не впутывай ее в работу, тем более держи подальше от твоего задания в Лиге. Уяснил? — Что-то ты поздновато включил па…- Ястреб заставил себя замолчать, — То есть это серьезно сейчас разговор отца с парнем своей дочери? Официально? Старатель глянул из-за плеча на Таками, требуя ответа. Крылатый подбежал ближе, поравнявшись с Тодороки, зажмурившись, сказал: — С ней ничего не случится. Крыльями клянусь, — и, немного обождав, шепотом добавил, — А на Ужин то можно прийти? Повисла тишина. Кейго про себя решил не расстраиваться и, тряхнув головой и снимая тяжесть с напряженной спины, улыбнулся светлому пятну на горизонте, где только недавно было солнце. А затем раздалось приглушенное «Приходи».

***

В этот же день, несколькими часами ранее.

Небо заволокло многослойными тучами. Они накатывали со всех сторон, такие объёмные и пушистые, такие близкие, что, казалось, можно поднять руку и поворошить их. Фуюми шла, ёжась от холода. От быстрого шага она дышала отрывисто, ртом. Клубы беловатого тумана срывались с её губ и из-за них очки покрывались пеленой. Фуюми чертыхнулась, удивилась своей вспыльчивости и засунула очки в карман. Девушка напрягла глаза — на мрачной улице шныряло куча народу. Люди проносились мимо размытыми пятнами, наступали на лужи, разбрызгивая капли на других прохожих. Тодороки несколько раз моргнула, снимая напряжение с глаз и пошла дальше. Она бесцельно гуляла уже час, просто наслаждаясь свежим воздухом. Ветер отлично выгонял из головы глупые мысли. Насколько Фуюми поняла, вчера Шото и Энджи пришли к общему соглашению. По крайней мере, проснувшись утром с опухшими глазами, она увидела их, завтракающих в относительно спокойной атмосфере. Старатель с нечитаемым выражением лица жевал омлет, а Шото медленно потягивал собу из тарелки. Он обменялся с сестрой взглядами и неоднозначно повел бровью в сторону отца. Девушка улыбнулась, и только уселась за стол, как и Шото и Энджи ушли. Фуюми решила не обижаться на то, что ни один из них ничего не сказал по поводу их ночного разговора. Из раздумий Фуюми выдернуло настойчивое жужжание в кармане. На экране телефона маячила фотография Шото. Фуюми отмахнулась от своих мыслей и ответила брату.  — Привет? Что-то случилось? — Привет, Фуюми. У меня для тебя есть новость. Думаю, тебе понравится. Тодороки сжала губы, заставляя себя не закричать, что знает эту новость. По тону Тодороки-младшего было сложно что-то понять, но в нем не было гнева, из чего Фуюми сделал вывод, что все и правда прошло хорошо. В сердце с новой силой разбушевался огонёк надежды. — Не тяни, Шото, — беззлобно поторопила его старшая сестра. — Я вчера говорил с отцом, — голос из трубки замялся, — Вечером. И, кажется, мы сможем устроить Ужин с… мамой. Шото замолчал, дав Фуюми несколько секунд на реакцию и ответ. Когда же ответа не последовало, он спросил: — Ты не удивлена? — Я… Очень рада. Но не удивлена. Так-то я все слышала. Практически все. — Отец сказал, что тебя не было дома… — Я вернулась. И вы были слишком громкими, чтобы я просто легла спать. — Извини, — в трубке что-то зашуршало, — Отец сказал, что вряд ли в больнице отпустят маму даже на один вечер. Но предложил пойти к ней всем вместе после Ужина. — Вместе, — повторила Фуюми и подняла голову к тучам, потом посмотрела на асфальт. Стало трудно дышать от переполняющего счастья. А ветер все продолжал гонять стайки пестрых листьев по улице, — Это замечательно. Холодная струйка воздуха пробралась девушке в рукава и немного охладила пыл, понесла на своих крыльях алые пятна. Один из листьев отстал от своей стаи, закружился вокруг Фуюми, но та лишь отмахнулась. — Я горжусь тем, что вы нашли компромисс. Лист поднялся над головой и нырнул ей за спину, щекоча шею. Тодороки схватила его, но он скользнул по руке, слишком мягкий и нежный и… повис перед глазами, полностью забирая внимание Фуюми. Мысли единым потоком вылетели из головы. Только сейчас девушка поняла, что никакой это не лист, а насыщенного красного цвета перо, размером с ладонь. — Фуюми, ты зависла? Ответь на вопрос. — Что? Какой вопрос? — Фуюми моргнула, проверяя, не кажется ли ей. — Ты не думаешь, что приглашать Ястреба на наш Ужин было опрометчивым решением? — Я не знаю. Это ведь не я его позвала. Мне-ка… — перо, все это время вертевшееся рядом, зависло перед её лицом на секунду и резко рвануло в переулок. Фуюми попыталась схватить его рукой, но перо выскользнуло у неё из пальцев и помчалось дальше. — Хей, стой! — Не ты…? Да я вроде не бегу, — судя по голосу, Тодороки-младший был озадачен. — Ой, Шото, я не тебе. Давай потом поговорим, а? Все хорошо, я перезвоню, — Фуюми на ходу засунула телефон с удивленным братом в карман и побежала за пером. Она сузила глаза, пытаясь не потерять алое пятнышко в веренице других ярких пятен. На одном дыхании перебежала дорогу и растолкала нескольких прохожих. Внимательно следя за постоянно ускользающим пером, Фуюми будто продиралась через кисель — настолько воздух стал густым и плотным. Перо неслось то перед глазами, то ныряло за спины, то возносилось вверх, привлекая внимание других людей. Девушка уже придумала, что сделает при встрече с хозяином маленького посланца. Точнее, было два варианта: она даст ему леща и уйдет, гордо подняв голову и переполненная чувством справедливости, потому что заслужил и за дело; либо она даст леща и останется выслушивать сбивчивые оправдания крылатого. Оба варианта ее устраивали, если бы не одно «но». Оставшись с ним, велик шанс, что Фуюми не выдержит и кинется настырному блондину на шею, сломав весь напускной образ оскорбленной дамы. Но перо резко свернуло на узкую улицу и время на размышления истекло, как только Тодороки увидела Ястреба, беззаботно вертящего в руке жестяную баночку чего-то. Что это было девушка разглядеть не успела — Таками, заметив, что она пришла, торопливо смял банку и на лету ногой отбросил ее в тень. Улыбка осветила его лицо, и прежде чем Фуюми приняла надлежащий обиженный вид, заговорил: — Привет. Я это… извиниться хотел. Как-то неудобно вчера получилось, — он рассмеялся. В ответ она лишь тихо что-то пробурчала, поджав губы. — А? — Ястреб подошел ближе. Перо, по которому он зачем-то провел пальцами, ринулось к крыльям и буквально «приклеилось» к общей цветастой массе, — Ну не дуйся. Тут кафешка рядом, там такое якитори, ты обалдеешь! Фуюми молчала. Молчала и исподлобья наблюдала, как Кейго заказывал еду, молчала, когда вместо столика попросил кучу бумажных пакетов и начал распихивать еду по карманам. — Ты же не против? Тут много народу, — на поднятую бровь Тодороки парень никак не отреагировал. Это Ястреб то и не хочет сидеть в кафе, в котором его все знают и наверняка потешат самолюбие просьбой сфотографироваться?! Да не в жизнь! В главный зал шел жар с кухни и она вся покрылась испариной. Выйдя, наконец, на улицу девушка вдохнула терпкий, заметно разряженный воздух. Внезапно она остановилась и посмотрела на небо. Ничего не понимающий Таками нечаянно врезался в ее спину. Кейгино «Ты чего?» Фуюми прервала тихим выдохом: «Снег…». — Воу, ты не разучилась говор…- Кейго был заткнут легким ударом маленькой ладошки по губам. Мол, не болтай, смотри как красиво. Было и правда красиво. Тучи не зря собирались весь день, готовые сейчас вытряхнуть весь груз за раз. Снег крупными хлопьями оседал на зданиях, постепенно спускаясь и накрывая провода, машины и узкие бордюры. Кейго и Фуюми стояли неподвижно, наблюдая за хрупкой красотой, пока их не растолкали выходящие из кафе посетители. Они медленно побрели вдоль квартала и девушка, не глядя, развернула сунутый ей Ястребом сверток с едой, продолжая с полуоткрытым ртом смотреть на постепенно белеющее окружение. Снег оседал и на них, но у Таками он оставался только на крыльях и куртке, а на Фуюми почти не таял, залепляя ей ресницы и оседая на губах. Он подумал, что Тодороки идеально вписывается в это робкое и завораживающее изящество — Рано в этом году первый снег выпал, — рассеянно сказал Таками. Наконец девушка вспомнила, что у неё в руках и откусила от румяного теста. Она спокойно жевала где-то секунды две, а потом чуть подпрыгнув, закружилась на месте и… То ли заохала, то ли замычала — Ястреб не смог понять. — Ты чего не сказал, что он такой острый?! — она быстро замахала ладонью над раскрасневшимся лицом. На ее глазах выступили слезы, а кожа вокруг рта покрылась инеем, что девушку немного успокоило, — Я не очень люблю острое. Она попрыгала вокруг себя ещё немного и остановилась. Фуюми выглядела очень глупо и так… слишком по-родному. Ястреб медленно убрал упавшие на лицо подруги пряди, наклонился и поцеловал ее. Острые специи обжигали губы, ярко контрастируя с внешним холодом. Тонкая корочка инея, созданная Фуюми, растаяла и стало очень мокро и смешно. Таками не выдержал, и рассмеялся ей в губы. Тодороки отстранилась первой, тут же дотронувшись пальцами до рта. Таками отступил на шаг и убрал каплю воды, стекающую по подбородку. — Ты как? Оу, — выдохнул он, когда Тодороки влетела в него и обхватила руками, мазнув пальцами по основанию крыльев. Он вздрогнул то ли от неприятной вибрации в спине, то ли от того, что даже через куртку чувствовал, как быстро бьётся сердце Фуюми. — Ты такой дурак. Ты даже не представляешь насколько ты дурак! — всхлипнула она и уткнулась ему в плечо. Кейго обнял ее в ответ и прошептал в макушку: — Я знаю.