Ночь

      Гавриил никогда не пытался сделать это раньше, ситуация как-то не располагала. Мужчина, на самом деле, не совсем уверен, что она располагает и сейчас, но… Он обещал Вельзевул научить её любить. Разве забота друг о друге, маленькие радости не есть часть этого? Гавриил всегда был убеждён, что любовь — это больше, чем чувство, больше, чем какой-то труд, и сейчас представляется превосходная возможность проверить всего его теории на практике. Не то чтобы он годами создавал план по ухаживанию за демоном или кем бы то ни было. У него просто были размышления по этому поводу. По любому поводу.       С другой стороны, завтрак в постель — совершенно не обязательная составляющая отношений. Это что-то из разряда приятных клише, на которые реагируют точно такими же приятными клише. У мужчины при просмотре фильмов с такими сценами всегда создавалось ощущение неискренности у героев. Но он смотрел-то всего лишь раз или два. И с Вельзевул он был абсолютно искренен. И Вельзевул уж точно не могла мягко расплыться в улыбке и поблагодарить. Гавриил в предвкушении представляет её недоумённое сонное лицо, искривлённые губы и тысячу вопросов и шпилек. В улыбке расплывается Гавриил, неся поднос с бутербродами и молоком в спальню.       Вельзевул ещё спит, свернувшись в комок. Гавриил ставит поднос на прикроватную тумбочку и аккуратно ложится рядом с демоном, разглядывая её лицо. Он видит её спящей впервые: раньше всегда Вельзевул, не нуждающаяся в отдыхе, наблюдала, как спит Гавриил, сама же не позволяла себе расслабиться ни на секунду в его присутствии. Сейчас же она на демона совсем не похожа. Ни одна мимическая морщинка не проступает на расслабленном лице, чтобы отразить спрятанную внутри тьму. Ни ехидных улыбок, ни глубокого, тяжёлого взгляда. Гавриилу кажется это странным, словно Вельзевул сломалась, но будить её, чтобы всё исправить, не хочется.       Она открывает глаза сама, и во взгляде — абсолютная ясность, словно и не спала вовсе.       — Мстишь мне? Тебе не нравилось, что я пялюсь на тебя, но мне всё равно, — ворчит, приподнимаясь на локте, а затем и садясь.       — Давно не спишь?       Гавриил тоже садится, старается не замечать грубости, мягко улыбаясь. У него действительно хорошее настроение.       — Минут двадцать. Всё было интересно, когда ты…       Вельзевул замечает поднос с бутербродами и умолкает. Смотрит на Гавриила вопросительно, насупившись.       — Я приготовил тебе завтрак, — объясняет, хотя это и так очевидно, за что уже готовится получить порцию ехидных колкостей, но Вельзевул молчит и как будто скукоживается, прячется за своими невидимыми крыльями.       Она не тупая, она помнит вчерашние слова о том, что Гавриил научит её любить. Она знает его уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что всё это значит. Собственная оболочка резко становится некомфортной, как и вся обстановка: улыбающийся Гавриил с сияющим взглядом, так и лучащийся добротой и заботой. Что-то снова ворочается под рёбрами, но теперь по-другому, и Вельзевул становится тошно.       — Я знаю, что тебе не нужна пища, но ты… любишь поесть.       Вельзевул моргает. Хочется развоплотиться, чтобы не слушать эти неловкие, приторные объяснения. Она, чёрт возьми, просто хотела развлечься. Хотела отдохнуть от работы, от всего непонятного и непостижимого, а не вляпываться в ещё более непонятную и непостижимую хрень. Сама Всемогущая со своей любовью сладить не может, что говорить о ней, Вельзевул, которая никогда этой любви не касалась?       — Когда люди влюблены, они стараются радовать друг друга.       Последнюю фразу Гавриил почти выдавливает. Он совсем не думал, что будет настолько сложно. Непонятно. Что Вельзевул настолько растеряется, что её ступор будет настолько сильно обескураживать. Что Гавриил может сделать сейчас? Они сидят на кровати, два сознательных существа, и не понимают, что происходит. Наверное, единственный выход — отбросить серьёзность и обстоятельность, с которыми Гавриил решил подойти к делу и на которые так уповал. Потому он сгребает Вельзевул в охапку, смазано целует её в шею, вмиг покрасневшую скулу. Демон давится воздухом, быстро перехватывая руки Гавриила, чтобы сохранить некое подобие дистанции, и перехватывает его губы своими, зажмуриваясь. Дышать становится легче.

***

      Гавриил говорит, что в отношениях важно доверие. Оно фундаментально. У Вельзевул с доверием огромные проблемы, но она не хочет думать о том, что доверяет Гавриилу не потому, что он слишком слаб и жалок, чтобы хоть как-то навредить ей. Ещё он говорит, что важны разговоры. Если что-то беспокоит — нужно сказать, если тебе что-то говорят, нужно выслушать. Вместе они разберутся. Вельзевул всё ещё передёргивает от слов «вместе» и «мы», и она всё ещё не понимает, как умудрилась вляпаться в «отношения». Она демон, она Тьма, она не… не может ни в каких отношениях состоять, если это не «убийца-жертва». Гавриил человек, он ничтожен, но на жертву не похож. Его не хочется убивать, Вельзевул это давно осознала, и сейчас ощущает каждой клеточкой оболочки нечто странное.       Оно давит в районе левого лёгкого, мешая дышать, вздохнуть хочется поглубже, но потом начинает резать в глазах, а ненужного обычно воздуха всё равно не хватает. Кончики пальцев колет и Вельзевул вспоминает сцену из какого-то сериала, где скелет вязал на костях фаланг пальцев. Ей бы эти пальцы проткнуть, чтобы кровь потекла.       Наверное, это и есть беспокойство. Только Вельзевул как описать всё, что она чувствует и думает, не знает, потому просто констатирует, заставляя Гавриила поперхнуться кофе.       — Мне больно.       И от этих слов становится ещё больнее.       Гавриил смотрит на неё безумным взглядом, словно она вены опять себе вынула.       — Мне больно, — повторяет ещё раз и кладёт руку на сердце. — Вот здесь.       Смотрит на мужчину серьёзно. «Я не знаю, что с этим делать. Это из-за тебя. Ты и разбирайся», — вертится в голове, но Вельзевул молчит, и Гавриил складывает её немые мысли в одну другую, с иным оттенком, на которую демон вряд ли будет способна: «Помоги мне».       Гавриил пересаживается к ней на диван. Он редко задумывался о физическом воплощении эмоций, но для Вельзевул это был единственный способ понимать, что она чувствует. Тоску? Растерянность? Подавленность? Она не скажет, она не знает, и Гавриил может только предположить, как ей помочь.       — Я могу тебя обнять, — предлагает.       Вельзевул объятия не любит. Она себя обнимать не позволяет, только в постели, когда мыслей в голове нет никаких. Но в глазах Гавриила — надежда, и излучает он тепло и покой — любовь, и Вельзевул кивает, чуть подаваясь в его сторону. Он обнимает её крепко, щекой прижимается к макушке и левой рукой зарывается в волосы, правой стискивает талию. Его сердце щемит от нежности, и от этого у демона режет и щиплет глаза.       — Легче?       — Такое ощущение, что мне проглатывает змея, — ворчит Вельзевул Гавриилу в шею.       Он отстраняется, пожалуй, слишком резко, и руки неловко повисают в воздухе. Пытается сложить слова в шутку о том, что Вельзевул глотала змея, но мужчина растерян, снова столкнувшись в демонской чёрствостью. А ведь она предупреждала. Но в её взгляде читается такая же растерянность, и к щекам приливает кровь.       — Вернись, — тихо просит и сама неуверенно тянется к Гавриилу.       На этот раз он едва касается её тела, но спустя пару секунд Вельзевул обнимает его сама, с яростным отчаянием стискивает его, заставляя позвонки хрустеть; ногти впиваются в кожу. Она чуть ослабляет хватку, услышав звук, которого по человеческим меркам быть не должно, но утыкается носом в шею, прижимается губами к коже и шарит руками по спине, периодически сжимая. Гавриил сажает её к себе на колени, и Вельзевул обхватывает его талию ногами, скрещивая голени у него за спиной. Вельзевул в руках кажется горячей-горячей, но она льнёт к нему в поисках тепла. У неё как будто что-то чешется в мозгу, тянет и ноет, до ужаса зудят лопатки, и демон не сдерживается: расправляет крылья и прижимает их к спине; маховые перья трепещут и чуть касаются плеч Гавриила.       Он её крылья видит впервые, и ощущение создаётся такое, словно его обнимает сама Тьма. Гавриил не решается потрогать жёсткие на вид чёрные перья, но Вельзевул елозит у него на коленях, и его пальцы касаются пуховых у самого основания; демон замирает в таком положении, и Гавриил на пробу оглаживает сначала лопатки Вельзевул, потом основания крыльев. Перья, хоть и маленькие, действительно жёсткие, опалённые.       — Теперь легче, — говорит Вельзевул спустя, наверное, несколько минут неподвижного сидения.

***

      На самом деле Вельзевул ещё долго не может выкинуть из головы те бутерброды, которые Гавриил принёс ей в постель. Он говорит о заботе. Вельзевул думает, что приготовить нормальную еду — это забота, это очень на неё похоже. Люди так делают, готовят друг для друга еду, это даже животные делают. Животному инстинкту можно доверять.       Вельзевул — демон Чревоугодия, она о питании знает всё, что только можно и нельзя. И она достаточно знает о Гаврииле, чтобы быстро выбрать рецепт и подготовить нужные продукты. Пока Вельзевул шинкует грибы, она думает, что неплохо было бы научить готовить Гавриила, а то закончится её отпуск и что он будет делать? Мысль о том, что жульен на ужин — это не разовая акция, демона так и не настигает, не пугая обличением прочности и серьёзности чувства, что Вельзевул в себе вырастила. Она прикрывает сковороду крышкой, представляя улыбку Гавриила, когда он придёт на кухню.       Но мужчина работает с таким усердием, что даже не слышит шум вытяжки и гряканье кухонной утвари и посуды. Вельзевул идёт в гостиную, испытывая огромное желание выкинуть ноутбук с балкона. У Гавриила отпуск — двухнедельный отпуск, который он обещал провести с ней, и ошибки младшей бухгалтерши-практикантки, Вельзевул совсем не волнуют.       Только ноутбук она не трогает, и в её голосе даже злости нет.       — Гейб, — тянет, и сама удивляется интонации. — Пошли ужинать.       Гавриил эти любовные нотки тоже замечает и только от того и отрывается от квартального отчёта, даже не сохранив документ.       — Ужинать? — переспрашивает, подняв брови.       Вельзевул кивает и идёт обратно на кухню. Теперь она теряется, не понимая, как дальше себя вести. Вариант положить еду перед Гавриилом и просто смотреть, как он ест, демон отмела сразу, потому накрыла на стол на двоих, сервировав его по всем правилам: с учётом того, что это не было ни деловым обедом, ни приёмом с участием важной персоны, ни даже романтическим ужином. Гавриил в таких тонкостях не разбирался.       В конкретный момент он не понимает вообще ничего. Он старается не переводить то и дело удивлённого взгляда со стола на Вельзевул, представляя, что несмотря на внешнюю уверенность, внутри демон также растеряна. Если не больше. Кажется его импровизированный курс по отношениям вышел из-под контроля.       — Ужин? — тупо переспрашивает снова и заведомо неверно предполагает: — Сегодня особая дата?       — Нет, — Вельзевул проходит вглубь кухни, занимая себя разлитием цитрусового сока. — Но своими салатами из магазинчика ты посадишь себе желудок и иммунную систему так же скоро, как и с бургерами. Садись.       Она ставит стаканы на стол и тоже садится. Гавриил начинает улыбаться, и Вельзевул больше не кажется странным ничего из этого. Она невольно улыбается вслед за мужчиной. Если бы он мог, он бы ощутил горячие волны её любви.