***
Гавриил буравит своё правое запястье взглядом. Он не успевает заметить, как натянутая до предела Нить ослабляется, и показывается оборванный кончик. Архангел широко распахивает глаза, боясь подумать, что это может значить. Он хочет лететь вниз, в самый-самый Низ, чтобы убедиться, что всё не настолько страшно. У Гавриила заходится сердце, на ладонях выступает холодный пот, и что-то болезненно противно сосёт под ложечкой, там, где заканчиваются рёбра. Даже перед глазами плывёт от горького отчаяния и внезапно нахлынувшей тоски, только долг не позволяет архангелу спуститься. Только Михаил предосудительно смотрит на него, качая головой. Гавриил беспомощно оглядывается: он сидит посреди побоища, тут и там лежат тела мёртвых ангелов, изогнутые под неправильным углом, застывшие в лужах собственной крови, со стрелами и мечами в грудных клетках и спинах, их белоснежные крылья теперь запачканы и изломаны. Выживших, выглядевших не лучше, чем мёртвые, заставляют встать на колени, склонить головы. Уриил пронзает мятежников мечом. Гавриил не смотрит. Он представляет, что на их месте могла бы быть Вельзевул, если бы он не столкнул её. Может, она сейчас и в бездне, и их Нить порвана, но Вельзевул жива. Он надеется именно на это. Надеется, что смог уберечь её от ещё большей боли, что потом он найдёт её, чтобы излечить те раны, которые оставил.***
Вельзевул старательно пытается изгнать всё из памяти, все эти солнечные лучи, всю Божественную любовь, все нити — путы, что связывают её с прошлым, к которому у неё теперь нет доступа. Вельзевул старается забыть мягкость перьев и лёгкость полёта, теплоту объятий и сладость поцелуев. У неё теперь есть козни, казни, пытки и совращения, и дурацкая красная Нить, уже почти истлевшая на тонком, сером запястье, но всё ещё держащаяся, как эти дурацкие обломки крыльев за спиной. Гавриил только смотрит в лицо демона, украдкой, чтобы не нарваться на злостное жужжание и едкие комментарии, которые чувствительному архангелу так больно слышать. Он не до конца верит в происходящее, никак не может понять, как тихая жизнь могла превратиться в земную суету, когда память, чтобы не ранить сердце, стала стремительно стирать себя. Несмотря на разорванную Нить, чувства Гавриила нежны и теплы, он отчаянно цепляется за свои счастливые воспоминания и всё пытается понять, цепляется ли за них Вельзевул.***
Они встречаются в горах случайно, на поросшей травой и тонкими деревьями уступе. Земля уже просохла от сошедшей воды, и в небе, как и было обещано, расцветала первая радуга, особенно пёстрая после сорока дней мрака, криков и боли. Гавриил появляется чуть позднее. Он впервые за долго время набрался сил на откровенный разговор, но в горле встаёт ком при виде Вельзевул. Она сидит, облокотившись на ствол ольхи, прикрыв глаза; лучи солнца растерянно бродят по её лицу. Демона вовсе не заботит находящийся рядом ангел, не беспокоит то, что это Гавриил, а может, она просто не замечает его присутствия. Она устала и намерена отдохнуть за всё тысячелетие. Гавриил вздыхает и просто присаживается рядом, впрочем, не касаясь Вельзевул, аккуратно устраивая белоснежные крылья. Он смотрит на радугу, и странные полоски цвета вселяют в сердце такое же странное чувство. Они сидят молча, но не игнорируя друг друга, и иногда всё же перебрасываясь парой слов, то вслух, то немо, не смея озвучить их и даже полностью осознать. — Отсюда открывается прекрасный вид.— Согласна, сидишь, будто на облаке, только не проваливаешься.
— Ты помнишь облака?— Я помню много чего.
— Самое интересное, что этот дождь ничего не изменит.
— Не нам оспаривать Её решения.— Даже эти дурацкие нити?
— Неужели для тебя это действительно дурость? Вельзевул не смотрит на архангела, она прикрывает глаза. Её, впервые за тысячу лет, охватывает чувство покоя и безмятежности, ни одна тревожная мысль не лезет в голову. Гавриил осторожно касается её плеча, чувствуя, что сейчас подходящий момент, чтобы наконец объясниться. — Извини меня, — от волнения голос подрагивает, мысли складываются в неясный шёпот. — Я только пытался уберечь тебя… — Гавриил набирает воздуха, чтобы продолжить, но Вельзевул перебивает его с прерывистым вздохом: — Я знаю, — она молчит несколько минут, собираясь с силами. В груди томится тепло, которого так не хватало, и демон думает, что ещё не всё потеряно. — Мне было страшно, что я больше не нужна тебе. Ведь я уже тогда всё испортила… Гавриил заключает полусонную Вельзевул в объятия, укрывая крыльями. — Ты нужна мне. Всегда нужна, — целует в макушку, отчего демон удивлённо охает, но расслабляется совсем скоро: в родных объятиях уютно и спокойно. Ей хочется смеяться, но она может только мягко улыбнуться, чуть приподнимая уголки губ. Потом она проваливается в сон, и вовсе сворачиваясь калачиком на коленях Гавриила. Он гладит её по растрёпанным волосам, лохматя их ещё больше. Ему бы хотелось сделать это много веков назад — спрятать её в своих объятиях, не дать свернуть не туда, а потом и не сталкивать Вниз. Гавриил не может оторвать взгляда от Нити и дрожащими пальцами связывает два конца кривым узелком, наклоняясь к Вельзевул и помогая себе зубами. К его великому удивлению и облегчению Нить поддаётся, восстанавливается и растягивается, следуя движениям рук. Теперь архангел чувствует чужое сердцебиение, также отчётливо как и раньше, ощущает Вельзевул гораздо ближе, чем она есть. Вельзевул осторожно, но крепко переплетает их пальцы, запутываясь в красной Нити.