Ночь

      Гавриил сверлит спину серафима суровым взглядом. В груди обида перерастает в ярость, выжигая всё прочее.       — Это предательство, Вааль.       — Замечательно, — она не оборачивается. Петляет между деревьями и кустами, удерживая равновесие с помощью крыльев. В предрассветном сумраке она похожа на тень.       — Вот значит как? После всего, что между нами было, ты так просто уходишь?       Гавриил следует за ней неотступно. Вааль спрыгивает с небольшого уступа и выходит из леса. Дожидается Гавриила у ручья и только потом говорит.       — Я не хочу оставлять тебя, — она берёт его за руку и чуть сжимает. Смотрит Гавриилу в глаза, пытаясь взглядом передать то, что не может выразить словами, будто не имеет на это права. — Но ты или со мной, — вздыхает, — со мной и Самаэлем. Или против меня, — выпускает руку архангела.       Гавриил не берёт её руки обратно. Он тупит взгляд, чувствуя, как внутри что-то умирает. Утихает гнев и боль, в голове становится просторнее, но дышать не легче. Что-то стягивается узлом в груди, давит на сердце. Медленно по спине ползёт склизкий страх.       — Я не могу этого сделать. Но я…       Он не договаривает. Внутри него что-то рассыпается на мелкие осколки, они блестят и сверкают, а потом гаснут, гаснут навсегда, и кажется, что они никогда не горели, никогда не были единым целым — всеобъемлющим, поделённым между ним и Вааль.       — Тогда прощай.       Вааль подаётся вперёд, хочет поцеловать Гавриила в последний раз, на секунду почувствовать, что всё в порядке. Лучше было бы остаться в его объятиях, таких родных, но теперь между ними двумя — терновая стена, которую не перелететь, не обойти, достигшая в эту минуту самых Небес. Что бы ни случилось, им ближе не стать, и Вааль, передёрнув плечами, бежит вдоль ручья к Стене, к Самаэлю.       Гавриил взмахивает крыльями, поднимаясь на Небеса. Он чувствует привкус крови на своих губах и знает, что это и его вина тоже.

***

      Он помогает Михаил справится с потрясёнными ангелами, наводит порядок на залитых кровью Небесах, но все его мысли лишь о Вааль. Он не знает где она, не знает что с ней, и беспокойное чувство ворочается внутри него, одно единственное среди пугающе огромной пустоты. Гавриил хватается за это, за своё желание вновь увидеть ангела, теперь падшего. Он спрашивает о ней у демонов-лазутчиков, спрашивает у Михаил и даже обращается к Ней, но связь как будто утеряна навсегда, сожжена и разорвана.       Когда Она рассказывает о Великом плане, о битве, когда грех окутывает человечество, двум сторонам приходится вести переговоры. Гавриил сам не знает, зачем идёт на эту встречу: в попытке ли узнать что-то о Вааль или забыть её окончательно, погрузившись с головой в свой священный долг. Но случается непредвиденное, и в храме языческого бога Гавриил видит знакомую фигуру. Только веет от неё теперь смертью и болью, она состоит вся будто из углов и злобы. Такая чужая.       Гавриил больше не оправдывает себя: он должен был понять Вааль, должен был уследить, удержать, но вместо этого методично убивал всё то, что было так ценно, так дорого. Он хочет извиниться, попытаться начать всё сначала. Вернуть их маленькое счастье.       Архангел подходит к ней осторожно, вдыхает-выдыхает и старается улыбнуться искренне.       — Здравствуй.       Она даже не успевает обернуться, но у Гавриила в груди уже разливается кислое предчувствие нехорошего, выжигающее хрупкую надежду. Вааль смотрит холодно и безучастно, её суть сжата в вечном раздражении. Он молчит, ожидая ответа, но она видимо ждёт чего-то от него.       — И ты?.. — не выдерживает. Гавриил тушуется, не понимает. — Имя, белопёрый, я в твою башку лезть не собираюсь.       Гавриил молчит ещё несколько секунд, соображая. Слишком много злости, слишком нервно, слишком странно. Сердце болезненно колет, и ладони вдруг холодеют.       — Я Гавриил, — бубнит и добавляет: — Архангел. Ты?.. Вааль?       — Ты слепой, что ли? Я демон, — возмущённо фыркает. — Вельзевул, Лорд Ада. Не испытывай моё терпение или пришли коллегу посообразительней.       Он не решается спросить, уточнить: опасается вспышки гнева и слишком очевидного ответа. Он поспешно переходит к рабочим вопросам, стараясь забыть этот чужой взгляд напротив, унять панику в самой сути. Старается сосредоточиться на работе, говорит слишком много: Гавриилу кажется, что его сознание онемело. Он старается делать вид, что всё в порядке, что ему не больно смертельно, что ему совершенно плевать на то, что его забыли. Что теперь их любовь действительно мертва, и все мечты о чистом и светлом будущем для них и для мира — похоронены, и жгучая ненависть Вельзевул — их реквием. И ничего уже с этим не поделать.