Ночь

      Вельзевул стошнило и она открыла глаза, понимая, что она в другом месте. Как? Она не успела подумать об этом: увидела лепнину на стенах, услышала въевшийся в подкорку запах талого воска, отголоски вальса… Инстинктивно она повернула голову и дёрнула уголком губ. Рядом стоял напуганный Гавриил, поддерживал её под плечи; так забавно приоткрыл рот, размышляя о происходящем.       Во рту противный привкус гнилой благости, внутри — её тошнотворный ком, отупляющий сознание, и всё расширяющаяся странная пустота, приносящая облегчение.       Вельзевул слишком хорошо помнила этот момент, этот день. Каким-то чудом — не иначе как с Его подачи — она попала в него снова. Демон сморгнула слёзы. Теперь ей, ей из настоящего-будущего, не было так дерьмово.       — Гавриил… — прошептала она одними губами, с горечью осознавая, что это ещё не до конца он. Ещё ничего не помнил, но уже…       — Ты в порядке? — Гавриил мгновенно отозвался, положил руку ей на щёку, не давая отвести взгляд, уйти от ответа.       В тот раз она просто потеряла сознание, в бреду просила его остаться, мучилась от вернувшихся воспоминаний и чувств к Гавриилу, не зная ещё, что они были взаимными, что архангел, как и она сама, уже был готов к разговору. Он случился только через двадцать два года, полных самых ужасных эмоций и размышлений; двадцать два года бессмысленных метаний. Но закончилось всё правильно. Стоило ли что-то менять?       — Вель?       Гавриил убрал с её лица влажные пряди. Что-то застыло в его горле, что-то тяжёлое, горькое. Вельзевул могла изменить эти года, снять груз с Гавриила прямо сейчас — или попытаться. Что случится, если он вспомнит раньше, если у них будет чуть больше времени, чуть меньше боли? Не так радикально, как убийство Гитлера.       Вельзевул утёрла лицо от слизи. Не решилась использовать чудеса, но Гавриил сделал это за неё — мягко, осторожно. Она улыбнулась шире, взяла его за руки, собираясь с духом. Она знала слишком много, он не знал ещё ничего.       — Всё в порядке, — наконец ответила, наблюдая за растерянностью Гавриила. — Я подумала, что это хороший момент сказать, что я люблю тебя. И я знаю, что ты любишь меня в ответ.       Гавриил раскрыл рот, глаза его округлились, и даже без света было заметно, как краска сошла с его лица.       — Я… — попытался сказать, выдавить из себя то тяжёлое, но оно застряло надутым шариком сомнений.       — Так и есть, верно?       Гавриил благодарно кивнул, сжал руки Вельзевул, поглаживая большими пальцами тыльные стороны её ладоней. Улыбнулся, хоть напряжение не ушло до конца. С этим и воспоминаниями они разберутся чуть позже.