Fire

      Девочка прошла чуть дальше, минуя массивные кастрюли, и снова услышала, как открывается дверь столовой. Вот уже и первые помощники! Конечно, работать самой было бы спокойнее, зато с друзьями веселее. Аккуратно снимая тарелки друг с друга, Анна взяла небольшую стопку и, увидев, как их отблеск погас от упавшей тени, повернулась к ребятам, и столкнулась лицом к лицу с Рэем.       Неспешная походка, спрятанные в карманах руки. Он остановился, приподняв голову, и, казалось, чуть прищурился. Оба глаза выглядывали сквозь тонкие пряди челки, отчего становилось еще больше не по себе.       В ушах вдруг зазвенела тишина. Тело сначала наполнилось ватой, а после будто окаменело. Девочка так и застыла с посудой в руках. Она не понимала, откуда взялся этот парализующий страх. В голове звучала лишь одна внятная мысль:       «Отойди! Анна, пожалуйста, обойди его! Просто сделай шаг в сторону, один шаг. Умоляю, не стой на пути!»       Однако ни единый мускул не желал двигаться, а острый взор Рэя не оставлял надежды, что неумело скрываемая тревога останется незамеченной. Мальчик смотрел слишком пронзительно, чтобы можно было вот так попадаться ему на глаза — не сейчас, когда Анна решила предать его. Казалось, достаточно одного прямого взгляда — и Рэй тут же увидит ее насквозь. А паника, как назло, лезла наружу. Чувствовалось, как начинают дрожать руки, и вот одна тарелка легонько звякнула о другую, уничтожая натянувшиеся нервы.        — Рэй! Ты так и не сказал, как тебе идея, — раздался настойчивый голос Эммы, как ни в чем ни бывало заходящей в кладовую вместе с Норманом.       Еще никогда Анна не была так рада их видеть.        — Потому что нечего говорить, сейчас салки устроены лучше. — Непринужденность этих слов никак не вязалась с пристальным взглядом, которым Рэй одарил Анну, проходя дальше вдоль полок.       Пользуясь случаем, она сжала в руках тарелки и поторопилась убраться из злополучной кладовки, которая, видимо, была магнитом всех неприятностей.        — Анна, все нормально? — обернулся Норман, игнорируя завязавшийся спор друзей.       Девочка кивнула, спешно унося посуду к дальнему краю стола. Она нарочно медленно расставляла ее, пока столовая не заполнилась детьми. Затерявшись среди них, Анна продолжила помогать, но теперь осторожно поглядывая в сторону троицы каждый раз, когда шла в кладовую.       Нужно быть внимательнее, нельзя больше попадаться на глаза Рэю. Сейчас это опасно, а что будет после того, как она расскажет… Притворяться придется еще тщательнее.

***

      Под всеобщий задорный говор Фил взлетел по ступеням, возглавляя ряд самых резвых детей. Казалось, они действительно преодолевают лестницу в один шаг или скорее прыжок. Одним глазом поглядывая за безопасностью озорников, а другим — любуясь смеющейся Эммой, Анна старалась сама ненароком не споткнуться.        — Осматриваюсь внимательно, будто на кону моя жизнь, — со страстью в голосе расписывал Нэт, идя следом. — Прислушиваюсь — тишина гробовая. Проверяю следы — ни единого. Просчитал все, оборачиваюсь — Норман улыбается, стоя в метре от меня.       Эмма уронила голову на плечо Анны, рассыпаясь в смехе. Та уже начинала волноваться, но общее настроение не оставляло шансов тревоге. Потому, взяв руку Эммы через плечо, девочка медленно повела ее вверх, стараясь не заразиться смешинкой. Иначе что, будут все вместе валяться на ступенях? Надеясь, что когда-нибудь они наконец-то пройдут эту лестницу, Анна чувствовала, как новая порция рассказов вот-вот собьет с ног и Эмму, и ее заодно. По недоумению Нэта было понятно, что он ожидал другой реакции, но, видимо, был рад и такому вниманию, поэтому довольно продолжал.        — Эмма, успокойся, — осторожно начала Анна, когда они все же преодолели лестницу, а рядом молча стояла обеспокоенная Гильда, — ты чего?        — А! — все еще трясясь от хохота, Эмма вцепилась в перила и пыталась выдавить слова: — Да я… просто… не смеялась давно.       После она выпрямилась, глубоко вдохнув, и с ослепляюще яркой улыбкой вдруг обняла обеих подруг за плечи.        — Ах, как же я люблю вас! — произнесла старшая так солнечно и тепло. Даже Гильда, что уже долгое время беспокоилась за ее недомолвки, словно оттаяла, проникаясь этим светом.        — А мы тебя, — хором ответили девочки, посмеиваясь случайной синхронности.        — Опа! Руки забыла помыть! Так, пока Мама не пришла… — Эмма резко отскочила обратно к лестнице. Если остальные оказались наверху в один шаг, для спуска ей хватило половины.        — Но ванная же рядом, — посмеялась Анна.        — Сто километров не крюк, — с улыбкой вздохнула Гильда.       Как же приятно было видеть, что это принесло ей облегчение. Подруга поправила очки, заходя в комнату для тестов, где уже шумели разговоры; Анна же предпочла пока побыть в тишине. Она стояла у стены, поглядывая на перила. Да, для Эммы не крюк, или… Рэй с Норманом ведь еще оставались внизу. Да…       Сегодня она все расскажет! Это решено, и нет пути назад. Во время прогулки, в перерыве между раундами. Рэй не всегда участвует. Когда он уйдет читать книгу, Анна выберет момент и уведет Нормана поговорить. Главное — убедить его; Эмму же он лучше сам посвятит в ситуацию — и для нее, и для Анны так будет легче.       Все было готово: девочка прокрутила в голове предстоящий диалог бесчисленное множество раз; оставался лишь один нерешенный вопрос. Анна пыталась отбросить его, но со временем все больше понимала, что просто отмахнуться от этого не сможет. Дело надо было решить, все-таки… она ведь предает Рэя.       Раскрывая тайну, Анна не сможет о нем умолчать. Норману придется узнать о том, кто его друг на самом деле. Как он отреагирует? Наверное, спокойно — Норман не может иначе. Вот только, что он на самом деле подумает? И как при возможности поступит с Рэем?       Размышления прервали знакомые голоса, среди которых один просто впивался в сердце. Троица поднималась к ним, и девочка вовремя сообразила избежать встречи. Надеясь, что в разговоре, они не услышат ее шагов, Анна тихо проскользнула в зал для тестов и заняла свое место. На душе повисла вязкая тяжесть. До сих пор не стихнувшие разговоры помогли отвлечься, но ровно до момента, когда из-за открывшейся двери вновь не послышались голоса старших.       «Анна, соберись! Мы в шаге от помощи. Посмотри, как все счастливы, только ты их можешь спасти — только ты!»       Удивительно, но эти слова действительно придали мужества. Проникнувшись боевым настроем, девочка успела еще немного обдумать скрытность, пока не зашла Мама. Надев наушники, Анна взяла ручку и на время отпустила рассуждения. В коем-то веке на тестах можно было расслабиться. Почему-то, стоило узнать об их жизненной важности, стало наоборот как-то все равно. Сможет — здорово, не сможет — неважно. В этой экстремальной ситуации словно потерялась важная деталь, что двигала механизм, который не мог работать на одном страхе смерти. Однако, несмотря на это, вопросы сегодня решались сами собой. Где-то на трети теста Анна вдруг поняла, что до сих пор не упустила практически ни одного задания, и сосредоточилась чуть больше, желая продлить успех.       Одно задание сменялось другим, а темп все не спадал, начиная отчасти пугать, но этому чувству было не позволено разрастаться. Девочка старательно держала себя в руках — паника бы вмиг уничтожила любое дело, — и сейчас это даже получалось.       Перевалило за половину; она все еще не отставала. И вот промелькнул вопрос номер двести. Погруженное в задачи сознание, которые продолжало решать их одну за другой, еще несколько номеров не могло понять, что произошло. Волнение все же брало свое, руки начинали трястись и двигать ручкой все медленнее. Двести пятьдесят! По ответам иногда уже просто не удавалось попадать, но Анна не позволяла себе остановиться. Кое-как, чувствуя пот на лбу и жар в щеках, она продолжала, аж до тех пор пока последние секунды не оборвались громким сигналом.       Успокаиваясь после «марафона», девочка с улыбкой хватала воздух, а сердце все не хотело возвращаться в привычный ритм то ли от нагрузки, то ли от радости. Сегодня вышло хорошо! Учитывая, что многие ответы будут с ошибками, все равно могло получиться даже около двухсот двадцати, что вообще близко к рекорду — заветному двести сорока. Это число давно маячило на горизонте мечтаний и все еще отчасти продолжало там быть.       Снова зажегся свет, и начался тихий говор, а Мама тем временем узнавала результаты. «Наверное, вот так все и налаживается», — с облегчением подумала Анна и оперлась подбородком на ладонь, прикрывая глаза. Конечно, настоящую задачу еще только предстояло решить. Когда Анна расскажет, нужно будет вместе со старшими понять, что делать дальше, однако знание направления уже несказанно упрощало дело. Раньше казалось, ситуация просто безвыходная; теперь же есть куда идти, как сложно бы это ни было — есть! В тяжелые времена нет ничего важнее путеводной звезды: сейчас это было ясно как никогда. Потому стало намного легче…       Она донесет правду до Эммы с Норманом, а затем приложит все силы, чтобы дойти до спасения. Пока в голове рисовался лишь вариант сбежать маленькой группой и привести помощь, но вместе план, несомненно, удастся продумать лучше.       Интересно, а если все же поступать так, то побегут, наверное, Норман с Эммой, как самые способные; возможно, возьмут с собой Дона, он силен. А вот Анна… Анна точно останется! Девочка решительно сжала кулаки, смиряясь с этой мыслью. Верно, она только станет обузой, чего просто нельзя допускать. Как бы опасно ни было оставаться, миссия спасти всех слишком важна. Конечно, Рэй сразу поймет предательство, и Мама будет вне себя от такой дерзкой выходки, как побег. А впрочем, ну и что? Что они сделают Анне? Ну, в худшем случае — убьют. А Норман с Эммой все равно уже убегут и смогут привести остальным помощь. На губах появилась легкая улыбка: можно было ничуть не покривив душой сказать, что в этом раскладе куда больше светлой надежды, чем в первых днях после открытия. Интересно, а что станет в таком случае с Рэем? Это ведь его работа «за всеми следить»…       И вдруг из тумана воображения вырвало прозвучавшее среди результатов собственное имя. «Ого, столько набралось, что называют лично?»        — Анна! Отличный балл! Двести пятьдесят семь!       Голоса растворялись шумом. В момент небеса все двести пятьдесят семь раз обрушились на голову девочки. Она пыталась воссоздать в разуме это число, долго, словно только что выучив цифры. Двести пятьдесят семь! Не тридцать, не заветное сорок, даже не пятьдесят… и не пятьдесят пять — пятьдесят семь! Так близко к шестидесяти!       Ошеломленно приоткрыв рот, Анна пришла в себя, когда друзья уже начали подниматься из-за парт, расходясь. Кое-как вылезая со своего места, она все не могла поверить результату.        — Видишь, — улыбнулась Мама, — белая полоса приходит рано или поздно, если все делать правильно. К тому же, твои баллы это не раз доказывали, — она одобряющие провела по волосам девочки. — Сегодня ты просто молодец! Справилась замечательно! Уверена, когда-нибудь достигнешь и трехсот, да, Анна?       С этими словами она притянула девочку к себе, нежно обнимая. Пустоту, наведенную шоком, заполнило тепло ее рук. Пусть Анна больше не могла обманывать себя ее «добротой», но только сейчас, последний раз… Она крепко обняла Маму в ответ и стояла зарывшись в ее фартук, забыв о ждущих в коридоре детях. Так хотелось продлить это чувство как можно дольше, но оно ускользало, не дожидаясь девочки. Последние отголоски тепла растворились, как только Анна отпустила талию Мамы.       Взрослая неторопливо вышла из зала, и оставалось только последовать за ней. Казалось, стоит пройти через эту приоткрытую дверь, как жизнь подобьет все итоги и перевернет совсем новый белоснежный лист, с которого все начнется…       Анна сделала еще один шаг, оказываясь в наполненном коридоре. На секунду все словно застыли в одной общей картине, и в следующее мгновение уже следовали за Мамой вниз.        — Вот это да! — рядом шла Гильда. — Это… заоблачно, конечно. Как у тебя так получилось? Какие вопросы сегодня выпали?        — Спасибо, только давай позже поговорим об этом. Кажется, мы и так сегодня к играм опаздываем, — вежливо предложила Анна, даже удивляясь, как легко она отказала подруге. Гильда не спорила, словно сама вдруг вспомнила об этом. В конце концов, она играла важную роль в команде Эммы. Толпа детей спускалась по лестнице, которая все приближала к моменту истины, и с каждой ступенькой Анна все больше понимала, что к нему не готова. Тот вопрос… она так и не решила его. Нужно было еще чуть-чуть времени, хоть минутка.       Спохватившись, девочка развернулась к ванной. Приводя мысли в порядок, она пряталась там, пока шум ребят не стих, а затем выглянула из-за двери — коридор снова был пуст.       Не спеша, как можно медленнее, она шаг за шагом преодолевала ступеньки, желая отсрочить момент. Конечно, хотелось скорее поделиться с мудрыми старшими, но, стоило представить…       Как? Как Норман отнесется к предательству Рэя? Есть ли возможность как-то сгладить разоблачение? Может, лучше рассказать Эмме? У нее невероятно светлое и доброе сердце, она сможет простить его… Нет, что Анна вообще несет? Верно, Эмма всей душой предана семье. Как Анна сможет посмотреть в ее сияющие жизнью глаза и сказать, что Мама, дом, мир и лучший друг — все жестокий обман! Норман бы справился, Норман бы рассуждал здраво, и все равно…       Девочка схватилась руками за голову, прислоняясь в стене так, что со злости чуть ушибла затылок. Соскользнув вниз, она уселась на лестнице. Перед глазами так и осталась одна последняя ступенька, которую все не было духу пройти. Анна знала, что придется, понимала с самого начала, но, когда момент все-таки настал, казалось, что каждая живая клеточка в ней противится этому решению. Его придется исполнить. Да, придется, но раз уж так… Не испортит же все то, что она посидит здесь еще совсем чуть-чуть.       Легонько играя пальцами по коленям, девочка все пыталась настроиться, но мысли окончательно потеряли нужную волну. Вместо решимости и разумной тревоги в голове был настоящий сентиментальный бардак. Стоило подумать, как выдает Рэя, как уже и не страшили ни сделки с Мамой, ни гнев, ни холод в его голосе, когда Рэй убеждал Анну молчать, ни вечно безучастный вид, ни острота его невозмутимого взгляда…       И почему от этих воспоминаний теперь становилось скорее тепло?       Вещи, которые наводили ужас одной мыслью о них, пробуждали такие неуместные сладко-горькие чувства? Анна бы ни за что не призналась себе, но больше всего на свете сейчас хотелось помочь ему. Стать ближе, узнать, что Рэй, зачем и почему? Почему он всегда один? Зачем взялся помогать Маме? Что думает об этом на самом деле? Поговорить без масок, утаивания и ставок на жизнь…       Эти мысли умерли в подсознании до того, как обрели форму. Анна вздохнула, поднимаясь — пора. Нельзя оставаться здесь навечно. Будущее ждет, его еще нужно построить. Что ж!       Расправив помятую юбку, Анна гордо, но тихонько шагнула на паркет. Каблуки слегка звякнули об пол. Пока она неспешно шла по коридору, отголоски сожаления немо раздавались где-то в душе, иногда на долю секунды вспыхивая искрами при взгляде на кружащие в воздухе пылинки. Однако, вот и все. Перед глазами дверь, отделяющая девочку от света утра, который просачивался сквозь щели. Пальцы потянулись к ручке. «Надеюсь, из всех, кто ушел отсюда на смерть, Конни будет последней», — с грустной улыбкой пожелала Анна, поворачивая ручку двери, и в следующую секунду резко отпрыгнула от нее, как ошпаренная.       В висках застучало, тело словно окатили ледяной водой.       «Надеюсь, передо мной это будет последний».       Раз за разом эти слова отдавались в голове звучным эхом, и только теперь в сознание проникал их истинный смысл. Вина и острый стыд пронзили насквозь своими копьями, даже на языке отдавалась кислота металла. Анна была готова возненавидеть себя за то, что не поняла раньше — следующим будет Рэй. Трусиха! Чертова слабачка! Зарыла голову в песок! Как можно было так преступно безответственно стирать из памяти эти слова? В теле пульсировал страх.       Стойте! Но как же сделка? Как же Мама? Рэй ведь в сговоре с ней, тогда почему? Сказал, что у него своя выгода, смысл в ней, если его собственная жизнь в опасности? Господи…       Рэя убьют!       В одну минуту все предыдущие планы рассыпались прахом. Анна так боялась четкой мысли о том, что Рэй предал остальных ради своего спасения, но осознание того, что он не позаботился о нем, теперь пугало куда больше. Ситуация не укладывалась в голове, однако сейчас это не волновало — гремела лишь одна мысль: «Как этого не допустить?» Нервно сжимая руки, Анна начала ходить по коридору вперед-назад, совсем позабыв о встрече с Норманом. Даже совесть не могла перекричать эту тревогу. Внутри словно сработал переключатель — уже не было дела ни до предательств, ни до причин. Следующим отправят Рэя! Нужно было срочно придумать, как быть.       Тесты, монстры, Мама… Так! Сделка! Есть же чертова сделка! Почему она не может защитить его жизнь? Рэй следит для Мамы за детьми… Что она сделает, если ему не удастся?       Вдруг хлопнула входная дверь. Анна замерла за углом коридора, откуда не было видно, кто зашел, однако в просторах помещения один за другим раздавались знакомые шаги. Шаги, звучание которых слишком хорошо напомнила вчерашняя встреча в столовой. В памяти ярко мелькнул подозрительный взгляд Рэя, и девочка тут же поняла, что к чему.       Спохватившись от желания броситься в бег, она как можно тише двинулась к лестнице. Хотелось проклинать звенящую тишину дома, из-за которой идти приходилось так несказанно медленно, все равно рискуя звякнуть об пол. Казалось, Анна попала в кошмарный сон, где замедляются любые действия, а опасность настигает все быстрее. На десятой ступеньке девочка поняла, какой ошибкой было выбрать этот путь. Хотя шаги все еще были не так близко! Может, она все-таки успеет? Мысленный поток оборвался раздавшимся совсем рядом «Анна!»       Однако этот голос был нежнее, чем ожидалось. Анна застыла на полпути и обернулась: из-за угла неспешно выходил Норман.        — Привет! Ты почему здесь одна? — Улыбнулся он, и девочка почувствовала, как испаряется тревога.        — Да так, просто, — мягко ответила Анна, не найдя, что сказать. Хорошо, что с ним это можно было себе позволить и перестать волноваться хотя бы на чуть-чуть. — А почему ты не с остальными?        — А! Я за тобой пришел, — вот так невзначай, совершенно будничным тоном была полностью разрушена надежда не беспокоить друзей. Ей-богу! Как они играть без Нормана будут? Еще и группами!       Пока она слушала наставления совести, мальчик задумчиво подошел ближе, кладя руку на перила.        — Можно с тобой поговорить? — все так же спокойно произнес он, смотря снизу вверх.        — Конечно. — Анна тут же сосредоточилась на его словах.        — Хорошо, мы как раз здесь наедине, — Норман поднялся по лестнице, и друзья вместе стали на лестничной клетке. Мальчик мягко улыбнулся, но в его взгляде читалась серьезность: — Анна, расскажешь мне, что происходит?