Неожиданное утешение

В течение нескольких дней после злополучной вечеринки Эмма старалась изгонять любые мысли о Голде. К тому же у нее было еще одно маленькое дело, которое нужно было решить с одной бессовестной крысой. — Привет, Сидни, — холодно поздоровалась Эмма с бывшим репортером, подойдя к нему со спины и садясь напротив него за столик, который он занимал в закусочной. — Эмма, привет, — растерянно сказал он. Эмма натянуто улыбнулась, пристально смотря на него. — Все хорошо… что хорошо закончилось, — с немного бегающим взглядом сказал он и уточняющие добавил: — С вашей подругой. — Вы обещали помочь с делом Мэри Маргарет, и я вам поверила, — с нарастающей внутри яростью сказала Эмма и полезла в карман. — Но есть вещи, которые не заметит… только слепой, — уже не скрывая злости, добавила она и швырнула на стол жучок, который нашла в вазе с цветами, когда случайно уронила ее со стола. Вазу, которую притащил Сидни. — Это жучок? — якобы не понимая, что происходит, сказал Гласс. — Да, бога ради, Сидни, хватит, — тихо рявкнула Эмма. — Вошли ко мне в доверие, шпионили и доносили все этой психопатке. На каком же крючке она вас держит? Хотя нет, я даже представить боюсь. — Она хороший мэр, — уже не отпираясь, сказал Сидни. Эмма недоуменно покачала головой. — Она повесила на Мэри Маргарет обвинения в убийстве, которого не было, а кто за это ответит? — стиснув зубы, сказала она. — В каком-то подвале остались следы пребывания Кэтрин, и я их обязательно найду, и она у меня сядет. — Возможно, но я сомневаюсь, — сказал Сидни. — Она удивительная женщина… «Да ладно! Не может этого быть!» — изумленно подумала Эмма, когда ее озарила невероятная догадка. — Постойте! Да вы… влюблены в нее? — подняв брови, спросила Эмма, озвучивая вслух свою мысль. Сидни только захлопал глазами и, облизав нижнюю губу, опустил взгляд в чашку кофе перед собой. Эмме на секунду стало даже жаль беднягу. «Не повезло же мужику», — подумала она и тут же подавила любые мысли о том, что сама-то не лучше. — Ладно, — слегка встряхнув головой, сказала Эмма. — Бога ради, но учтите, оглянуться не успеете, как я соберу улики, так что подумайте хорошенько: помочь мне и тем самым помочь себе или загреметь вместе с ней. Тот все так же молчал со страдальческим выражением лица. Эмма не стала ждать, что он может ей сказать, и, встав из-за стола, пошла на выход. «А вот теперь мне нужно решить, что делать с Голдом», — мрачно размышляла Эмма, выйдя из закусочной. Она все еще обвиняла его, хотя чем больше она размышляла обо всем этом, тем больше понимала, что поспешила с выводами, и теперь она ломала голову, как это исправить… и сможет ли она вообще это сделать. Она начинала чувствовать, что ничего не может сделать правильно. В конце концов она всегда, вольно или невольно, отталкивала людей, которые действительно заботились о ней. Подумав об этом, она поняла, что Голд по сути никогда не делал ей ничего плохого, в то время как она обидела его уже в который раз за последние недели. «А ведь он уже не раз пытался сделать шаг мне навстречу, — уныло размышляла она, вспоминая их разговор и последующие нежные поцелуи тогда, когда она все пришла к нему в ломбард, чтобы попросить его о помощи. — Черт! Кажется, мне и вправду придется извиниться перед ним». Вот только как? Это была достаточно трудновыполнимая задача, потому что Голд явно был не из тех, кто легко забывает обиду. К тому же Эмма, даже не найдя никаких доказательств, обвинила его в похищении Кэтрин. Теперь же она вынуждена была признать, что ошибалась, что ей всегда было нелегко сделать. Ну почему в последнее время я влипаю в такие ситуации?

***

Вернувшись в участок, все еще размышляя о том, что ей делать в этой ситуации с Голдом, Эмма обнаружила неприятный сюрприз. — Поздравляю, шериф Свон, похоже, дело близится к развязке, — сказала ей Реджина, сидящая на одном из столов, — виновный готов покаяться. Впрочем, вам стоит выслушать его признание самой, чтобы понять, что к чему. — Говорите, я вся внимание, — поджав губы, сказала Эмма. — Сидни, войдите сюда, — сложив руки на груди, сказала Реджина куда-то в сторону входа. Эмма удивленно подняла бровь. Причем здесь вообще Сидни?! Тут в офис вошел понурый Сидни Гласс. — Итак, как же все было? — приказным тоном спросила Реджина. — Я виноват, признаюсь, — смотря на мадам мэра, сказал Сидни, словно желая удостовериться, что Реджина довольна его словами. Та повернулась к Эмме и, подняв брови, уставилась на нее. — Я похитил Кэтрин и держал ее в подвале заброшенного дома у озера, — смотря то в пол, то на Реджину, продолжил вещать Сидни. Эмма от той чуши, которую он нес явно для того, чтобы выгородить Реджину, причем, судя по всему, по ее же приказу, даже приоткрыла рот. — Я подкупил лаборанта, чтобы он подделал заключение, — сказал Гласс. — И про ключи? — выжидающе сказала Реджина, подняв палец. — Я украл у Реджины связку ключей и подбросил нож вам в квартиру, — страдальчески закончил он. Эмма только изумленно покачала головой. — Мои ключи, для меня это, пожалуй, самое возмутительное, — с деланным негодованием сказала Реджина. Эмма сердито кинула куртку, которую все это время держала в руках, на стол и спросила Сидни: — Ну и для чего вы это якобы сделали? — Я бы нашел ее после вынесения приговора и прослыл бы героем, — как-то заученно сказал он, — и получил бы сенсацию, какая нашей газете и не снилась… — и вернув несчастный взгляд Реджине, которая выглядела как кот, наевшийся сметаны, добавил: — Снова смог бы работать, написал бы роман, снял фильм. Послушать меня — так фантазии безумца. — Не знаю, как насчет безумства… но насчет фантазии… это в точку, — не поверив ни единому его слову, сказала Эмма, сложив руки на груди. Сидни посмотрел на нее и сказал слегка дрогнувшим голосом: — Я покажу этот дом, в подвале найдете цепи, кучу отпечатков, ее и моих, но я ее не трогал. — У бедняги, кажется, нелады с психикой, — протянула с довольным блеском в глазах Реджина. — В последнее время он прям сам не свой… — Да, будто действует под чью-то диктовку, — сказала, стиснув зубы, Эмма, смотря на Сидни, который выглядел так, словно вот-вот расплачется. — Однааако, вы настолько зашорены свой предвзятостью, что не видите правду, — с фальшивой миной оскорбленной невинности сказала мадам мэр. Эмма, закатив глаза, с яростью повернула голову к Реджине и рявкнула: — На пару слов, можно? И быстрым шагом вышла в коридор, а услышав размеренные шаги Реджины, не дожидаясь, пока та что-нибудь скажет, резко сказала: — В жизни не слышала более откровенного вранья. Реджина в притворном возмущении распахнула рот и ответила: — Простите, но не соглашусь. — За что вы его так? — с жалостью к бедняге Сидни спросила Эмма эту бессердечную женщину. — Понятно, что это все ваши игры, что на вас тут управы нет, и любой расклад будет в вашу пользу. Но я начинаю игру по собственным правилам, — и, сделав пару шагов к мадам мэру, добавила: — Ваша судьба меня не волнует, моя собственная тоже, а вот судьба моего ребенка… «А точнее, двух», — с яростной защитой добавила про себя Эмма. — …вот что меня волнует, так вот, оставьте его в покое. Реджина, скривившись, сказала: — Ах вот как? — Я не договорила, — прорычала Эмма, чьи материнские инстинкты были включены на максимум. — Дорогуша, вы — психопатка. Хотели отнять у меня одного из дорогих мне людей? Так вот, вы лишитесь того, кто дорог вам… потому что я сделаю все, чтобы забрать у вас обратно своего сына.