Голд вернулся в лавку, желая как можно скорее оказаться как можно дальше от Крюка, чтобы ненароком не нарушить данное Эмме обещание и все же не добить этого пирата.
Он стоял около витрины; легкий холодок вдруг пробежал по его спине, когда он услышал тихий звон дверного колокольчика. Он поднял голову, но никого не увидел, впрочем, и не должен был, ведь он запер дверь, когда вернулся. Подойдя к двери, Голд поднял штору и посмотрел на совершенно пустую улицу перед магазином. Что было и неудивительно, так как по меркам Сторибрука было уже поздно. Он повернулся и подозрительно оглядел комнату, пока его глаза не остановились на ящике, стоявшем по центру витрины сразу напротив входной двери, которого раньше там совершенно точно не было. Он настороженно подошел к нему, гадая, что же там внутри.
Он прошел уже половину пути, когда холодок снова пробежал по его спине: он почувствовал кого-то, кого давно не видел.
— Привет, Румпель, — раздался за его спиной голос Коры, отчего его сердце отнюдь не от радости замерло в груди. Обернувшись, он увидел ее, стоящую неподалеку от двери, одетую в синее платье, украшенное бисером и с ниспадающими рукавами, больше подходящее для Заколдованного Леса, чем для Сторибрука.
Он глубоко вздохнул, смотря на нее. Голд поднял левую руку, а затем позволил ей упасть на правую, в которой держал трость.
— Хмммм… Я знал, что это только вопрос времени. Надеялся, что ты все же мертва, но… Разочарование, согласись, это всего лишь часть жизни…
— Оу, — промурлыкала Кора, ее губы изогнулись в снисходительной улыбке, которую он уже заранее начинал ненавидеть. — Крокодил показывает слабой пташке зубы… — И махнув в сторону ящика рукой, добавила: — И это после того, как я принесла тебе подарок.
— А противоядие прилагается? — спросил Голд. Зная ее, это наверняка будет что-то чрезвычайно ядовитое. Это был один из ее любимых способов убивать людей, то, что Реджина переняла, хотя и ненавидела свою мать.
— О, Румпель, — усмехнулась она. — Это в знак
дружбы.
«Вот уж спасибо, обойдусь…»
— И чего ты хочешь? — спросил Голд. В этом смысле Кора была очень похожа на него: все, что исходит от нее, имеет цену. Он взглянул на коробку, а потом снова на нее. — За этот…
знак дружбы?
— Мою дочь, — сказала Кора, скрестив руки. — Ты поступил умно, заставив ее наложить проклятие. Но теперь… Она свою роль выполнила, не мешай мне вернуть ее… Отпусти с миром.
Голд с сомнением улыбнулся ей и, разведя руками, сказал:
— Ну, а что я получу за труды?
— Своего сына, — тихо сказала Кора, все еще кривя губы в этой проклятой усмешке. Она бросила взгляд на коробку, а затем снова на него. Он повернулся к ящику и снял крышку, отложив ее в сторону. Внутри он увидел довольно редкий артефакт — матово-белый глобус, который позволит ему найти Бэйлфайра, стоит ему пролить на него всего лишь каплю своей крови.
— Ты, конечно, помнишь, что это такое, — сказала Кора у него за спиной.
— Он найдет Бея, — спокойно сказал Голд, не отводя взгляда от артефакта. Тут он повернулся к ней, зная, что без какого-то подвоха здесь не обошлось. Голд слегка прищурился и сказал:
— Если он, конечно, настоящий.
Кора усмехнулась и сделала несколько шагов ему навстречу.
— Ох, полно, дорогой… Когда я тебя обманывала.
— Бывало, — сделав от нее шаг назад, сказал Голд, вспоминая о сделке, которую она так и не исполнила. Сейчас-то он был даже рад, что так случилось, иначе он бы никогда не смог сделать это проклятие, Реджина бы его не наложила, а Эмма могла бы и не родиться, и сейчас в ее чреве не рос бы его ребенок, но тогда… Тогда это причинило ему сильную боль, ее предательство, ее отказ…
На момент их знакомства, когда Кора, еще будучи простой дочерью мельника, гордо заявила всему королевскому двору, что якобы может прясть золото из соломы, он был уже так долго
один, что решил помочь ей, и Кора даже выказала ему свою привязанность в ответ на подарок, который он ей сделал. Он думал, что они даже начали чувствовать друг к другу любовь… Именно тогда она изменила условия сделки и пообещала, что она подарит ему ребенка,
их общего ребенка. Однако в то время она была помолвлена с могущественным принцем и отказывалась делать что-либо, чтобы осуществить сделку, пока она не выйдет замуж, утверждая, что она должна оставаться чистой в первую брачную ночь.
Вот тогда-то она и обманула его. В ночь после свадьбы, когда они собирались сбежать, она сказала ему, что больше не любит его и что единственный ребенок, которого она родит, будет от принца. И вот через некоторое время Кора и вправду родила принцу дитя… Реджину, которая, став старше, украла у матери книгу заклинаний и вызвала его.
Ох, как он был рад этому и с большим удовольствием подарил Реджине волшебное зеркало, которое отправило Кору в Страну Чудес, тем самым он ей наконец отомстил. Но вот она снова здесь, пытается сделать вид, что она умнее и могущественнее его, глупая дуреха, которая удобно забывает, что он жил задолго до нее и у него гораздо больше сил и опыта в обмане и коварстве, чем у нее.
— Я хочу… чтобы ты нашел единственного человека, который тебя любит…
Голд отвел от нее взгляд, понимая, что она все еще не знает о его отношениях с Эммой.
«Пока».
— В конце концов, я пытаюсь сделать то же самое.
«Лгунья».
Затем его мысли вернулись к Бэйлфайру. Вот уж кто вряд ли питает к нему теплые чувства: у его сына было довольно много времени, чтобы позволить своему негодованию нарастать по отношению к нему, и, скорее всего, когда они встретятся, это вряд ли будет радостная встреча. Но он был должен попытаться и найти его, хотя бы для того, чтобы извиниться.
— Если только я чего-то не упустила, — сказала Кора, все еще ухмыляясь.
— Нет, — спокойно ответил Голд, в очередной раз убеждаясь, что та не знает об Эмме, и он хотел, чтобы все так и оставалось как можно дольше.
— Ну, так что, мы договорились?.. Ты принимаешь мой дар…
учитель?
Когда он услышал это слово, его желудок сжался, и он искренне понадеялся, что Эмма никогда не узнает об этом… малоприятном факте.
Он взглянул на глобус, прекрасно понимая, что этот артефакт сэкономит ему много времени в поисках Бэйлфайра. Он действительно не имел ни малейшего представления о том, с чего начать, но этот шар с легкостью определит местоположение его сына.
Он нерешительно поднял правую руку, а затем протянул ее Коре и сказал:
— Идет.
Кора взяла его руку и погладила большим пальцем его ладонь. Она улыбнулась ему и соблазнительно сказала:
— Давай скрепим сделку… как
раньше.
Голд сразу понял, что она имеет в виду, и от этой мысли у него по коже побежали мурашки. Он все еще чувствовал на губах вкус поцелуя, который он разделил с Эммой всего пару часов назад, и Голд желал, чтобы так и оставалось. Поэтому, когда Кора подошла к нему и наклонилась, чтобы поцеловать, он в последний момент дернул головой, и она лишь едва коснулась угла его губ.
— Хмм… — отстранившись, с прищуром протянула Кора. — Кажется, я все-таки что-то упустила…
— Ты это только сейчас поняла? — с сарказмом сказал Голд и, указав глазами в сторону двери, добавил: — Я больше тебя не задерживаю…
Кора посмотрела на него и сказала:
— Фу, как грубо.
Когда он только молча поднял бровь и посмотрел на нее, Кора добавила:
— Спокойной ночи, Румпель.
Он все так же молча смотрел, как она идет к двери. Затем он повернулся к глобусу на витрине и уставился на него, обдумывая свой следующий шаг…
***
Эмма мерила шагами холл, размышляя о том, что делать дальше, и ожидая конца операции их туриста. Телефон Грега не переставал звонить, и она прекрасно понимала, что рано или поздно их пострадавшего будут искать. Она была одна, потому что попросила остальных дать ей время подумать. Они решили пойти куда-нибудь перекусить и выпить кофе, потому что, похоже, им предстояла долгая ночь. К счастью, Вейл, который сначала предложил
случайно устранить их гостя, а потом и вовсе смылся, все же вернулся, точнее, его вернула Руби, и он наконец приступил к операции.
Мэри Маргарет предложила принести ей что-нибудь, а Лерой предложил угостить ее чашечкой кофе, но она отказалась, хотя, если честно, она бы убила за чашку этого напитка, но ей его теперь было нельзя. Ее правая рука потянулась к животу в надежде, что стресс от ситуации, в которой она оказалась, не повредит ребенку.
«Что-то слишком много стресса в моей жизни. Черт, малыш, мне так жаль, что я пока такая хренова мать…»
— Эмма? — позвала ее Мэри Маргарет, прикоснувшись к плечу. — Ты в порядке?
— Да, все нормально, — отозвалась Эмма, все еще погруженная в свои мысли.
— Ты так и не ответила, что тебе сказал Крюк, кроме разве что того факта, что ты у него была, — пытаясь встряхнуть ее, спросила Мэри Маргарет.
— Ничего путного он мне не сказал, — усмехнулась Эмма и закатила глаза, наконец обратив внимание на мать. — Он пытался флиртовал со мной, а потом пришел Голд, и…
—
Голд говорил с пиратом? — сложив руки на груди, спросила Мэри Маргарет, слегка нахмурив брови.
— Ну как говорил… — протянула Эмма. — Угрожал скорее, приставив пистолет к его… кхм, — и выразительно дернула бровью, смотря на мать.
Мэри Маргарет удивленно усмехнулась и сказала:
— Нда… Что-что, а вот с фантазией у Румпельштильцхена всегда было все нормально.
— Это точно, — ответила Эмма и, переглянувшись с матерью, засмеялась.
Немного постояв и отсмеявшись, Мэри Маргарет серьезно спросила:
— Что-нибудь известно о состоянии этого Грега?
— Пока нет, — со вздохом ответила Эмма.
— Все еще не могу поверить, что Кит предлагал его убить… — понизив голос, сказала Мэри Маргарет, наклонившись к Эмме. — А потом и вовсе убежал…
Эмма только скептически подняла бровь.
— Ладно, — махнув рукой и покачав головой, исправилась та, увидев взгляд дочери. — Могу. Но все же это бесчеловечно…
Тут в коридоре по направлению к ним раздались шаги, и они замолчали, одновременно с этим зазвонил телефон Грега. Опять.
Из операционной появился доктор Вейл.
— И каков же вердикт?
— Он будет жить, — спокойно ответил он. — Ему еще предстоит немного полежать, прежде чем он окончательно придет в себя… Может быть, несколько недель, но да. Он будет жить.
— Слава богу, — выдохнула Мэри Маргарет.
— Или мне, — самовлюбленно улыбнулся доктор Вейл.
«Задница…» — закатив глаза, подумала Эмма.
Наконец эта тяжелая ночь подошла к концу, и все разбрелись по домам, убедившись, что их новоявленный гость будет жить.
***
— Я хочу знать, что случилось! — заскулил Генри, который, в отличие от них, выспался и был полон сил. — Ну пожалуйста! Короткая версия или длинная версия… Мне все равно.
Мэри Маргарет только вздохнула и начала помогать Дэвиду готовить ранний завтрак.
Прежде чем Эмма успела что-либо сказать, раздался стук в дверь. Она повернулась на стуле, на который едва успела присесть, чтобы посмотреть на нее, задаваясь вопросом, кто мог прийти к ним в такую рань. Она встала со своего барного стула и направилась к двери, но у человека с другой стороны не было терпения ждать ее. Ее сердце подскочило к горлу, когда дверь распахнулась, и вошел Голд с таким видом, будто он имел полное право быть здесь.
— Голд, — сказала она и остановилась как вкопанная. Беспокойство стало нарастать в ней как снежный ком при виде его бесстрастного лица и черных глаз. — У нас у всех была долгая ночь.
— Я знаю, — кивнул он. — Но мне нужно с тобой поговорить.
— Сейчас? — со стоном спросила Эмма.
Увидев его серьезный взгляд, Эмма опустила плечи и сказала:
— Хорошо, выйдем?
И пошла в сторону двери, напоследок кинув взгляд на обеспокоенные лица родителей и Генри. Голд вышел вслед за ней, и как только за ними захлопнулась дверь, Эмма повернулась к нему.
— Ну, что такого срочного успело про…
Но договорить она не успела, так как Голд резко притянул ее к себе и поцеловал.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Эмма, оторвавшись от его губ.
— Ты все еще согласна со мной уехать? — хрипло спросил он.
Эмма отстранилась ровно настолько, чтобы обхватить ладонями его лицо. Голд прижался лбом к ее лбу, прикрывая глаза в ожидании ее ответа.
— Да, я же обещала, — ответила Эмма, все еще с беспокойством смотря на него. — Голд…
— Ко мне приходила Кора, — тихо сказал он.
— Что? — пораженно сказала Эмма.
— Если ты все еще согласна, то мы должны уехать сегодня же. Она пока не знает о тебе, и я хотел бы, чтобы так оставалось как можно дольше. К тому же каждая минута, которую я здесь нахожусь, приближает меня к тому, чтобы все же убить Крюка…
— Ты же обещал… — укоризненно ткнув пальцем ему в грудь, сказала Эмма.
— Я
обещал его не трогать
до рассвета, а солнце уже встало, душа моя… Во всяком случае, этот пиратишка прав, ни один из нас не успокоится, пока один из нас не умрет. Уж слишком много между нами обид и ненависти… Так что для всех нас будет лучше, если я уйду, а ты пойдешь со мной.
По его глазам она видела, что он абсолютно серьезен.
— Ладно… — устало вздохнула Эмма, погладив лацкан его пиджака. — Вот только…
— Только
что?.. — вопросительно подняв бровь, спросил Голд.
— Генри поедет с нами, — твердо сказала Эмма. — Я его здесь не оставлю, пока Кора бродит где-то поблизости.
— Хорошо, — согласился он, уже заранее и так предполагая, что юный Генри поедет с ними. — Собирай чемоданы, в полдень мы уезжаем из Сторибрука.
