***
— Ну, наконец-то ты пришла, — радостно сказал Грег, все еще смотря на лежащую перед ним бледную и измученную Реджину, а когда, не услышав ответа, повернулся, то вся радость стекла с его лица. — Прости, Грег, — с сожалением сказала Тамара, качая головой. Голд, стоящий у нее за спиной, закатил глаза, окинув взглядом полубессознательную Реджину, сильнее сжал локоть Тамары, пока та не застонала от боли и рявкнул: — Это все чудесно, но я вижу здесь только мисс Миллс, тогда как я просил тебя, дорогуша, отвести меня к мисс Свон. — Ты еще кто? — воскликнул Грег. Он, конечно, прежде уже видел этого мужчину, но лично еще с ним не сталкивался, да и истинную личность этого персонажа, он, честно говоря, забыл. — Я? — насмешливо спросил он, а потом оскалился и сказал: — Я — Румпельштильцхен, еще известный как Темный. А вот ты — Грег Мендель, уже почти известен… как труп. Тамара безрезультатно попыталась вырвать руку из его стальной хватки и воскликнула: — Вы же обещали его не трогать! — А ты пообещала выйти за моего сына! — передразнил ее Темный и злорадно добавил: — Что в этом мире стоят обещания?.. Тут в комнату с героическим видом ворвался через другую дверь Дэвид Нолан собственной персоной со своей драгоценной супругой. Голд вновь закатил глаза и насмешливо сказал: — Вы как всегда вовремя. Мэри Маргарет, не теряя времени, кинулась к Реджине, пока Дэвид держал на мушке Грега. Тамара опять дернула рукой и воскликнула: — Отпусти меня! Блондинка, которую ты ищешь где-то здесь! — Только тебя? — насмешливо спросил Голд, выразительно окинув взглядом сначала ее, а потом Грега. — И все? Ты же только что кричала, чтобы я его не трогал? — Все равно! — истерично воскликнула Тамара, которой вдруг стало абсолютно плевать на все, кроме собственной жизни. Она не дура, сейчас она более чем остро осознала, чьего сына она обманула, а в том, что Темный ее убьет за это, Тамара теперь не сомневалась. И если цена ее свободы Грег?.. Ну ничего, от разбитого сердце еще никто не умирал. — Я жить хочу! Отпусти! Делай с ним, что хочешь! — Тамара?.. — потерянно пробормотал Грег, посмотрев на нее. — Почему?.. — Потому что это того не стоит! Ни ты, ни Нил того не стоят! — крикнула она. — Так это правда? — убитым голосом спросил Нил, который стоял незамеченный сразу за спинами Прекрасных. Он прикрыл рот кулаком, неверяще смотря на женщину, на которой чуть не женился. — Правда! Я терпеть тебя не могла! Ты такая же мерзость, как и вы все! — эмоционально крикнула Тамара, окончательно впав в истерику и уже совсем не контролируя себя. — Вас не должно быть здесь! Вам здесь не место! Единственная причина по которой я тебя терпела, чтобы попасть сюда, понял? Ты… Тут Голд не выдержал ее воплей и взгляда сына, что теперь был переполнен болью, и, схватив Тамару за горло, прижал к стене. — Ах, ты дрянь…! — с ненавистью прошипел он. Есть мало вещей, которые могут лишить его самоконтроля, и оскорбление его детей или причинения им боли было одной из них. — Папа… — тихо сказал Бей. — Не надо. Пожалуйста. Голд с трудом разжал руку, и Тамара как подкошенная рухнула, держась за горло, и отчаянно пыталась вдохнуть. Неожиданно возникшую тишину нарушил отдаленный звук выстрела. За этим последовало сразу несколько событий. Грег внезапно толкнул Дэвида, отчего тот невольно вскрикнул, врезавшись в металлический шкаф плечом, и убежал в одну из дверей. Тамара тоже не теряла времени и выбежала в другую. Но Голда не волновала ни одна из этих крыс. Единственная мысль, которая билась у него в голове в этот момент была: Только не мои девочки… Только не мои девочки…***
Выглянув из-за ящиков, Эмма увидела, как в ее сторону движется никто иной, как Крюк. «И почему я не удивлена, что в эту компашку психов затесался этот пропитанный ромом мужлан?» — закатив глаза, подумала Эмма. Пират прошел мимо, так и не заметив ее. Эмма выдохнула и, выждав пару минут, пока шум его шагов не затих, вышла из-за своего укрытия. Решив, что другого выхода у нее нет, она тихо последовала в том направлении, в котором исчез Крюк. Выйдя из коридора, она оказалась в большой комнате, похожей на ангар, где повсюду были трубы. Из некоторых периодически вырывались клубы дыма. «Этот звук, наверное, я и слышала, когда пыталась нащупать пистолет…» — размышляла Эмма, крадясь в сторону прохода, который она заметила за трубами. Дойдя до прохода, она вновь оказалась в коридоре, точно таком же, как и предыдущий. — Ну, куда мне дальше идти? — шепотом спросила сама себя Эмма, вглядываясь в темноту коридора, как вдруг почувствовала, что к ней сзади кто-то подходит, и, резко обернувшись, она взмахнула рукой, в которой был зажат нож. — Ааа, — вскрикнул Крюк и прижал руку к лицу, на котором она оставила длинную царапину через всю щеку, после чего сердито воскликнул: — Сука! И слепо махнул крюком в ее сторону. Эмма без труда увернулась и отошла от него на пару шагов назад. — И я рада тебя видеть, Крюк, — с усмешкой сказала Эмма. — Что-то ты плоховато выглядишь… Пират вытер кровь и, со злостью глядя на нее, прорычал: — Зато ты, Свон, смотрю цветешь и пахнешь… Неужто все-таки одумалась и бросила крокодила? — Не дождешься, — фыркнула Эмма, сделав от него еще один шаг назад, продолжая крепко сжимать в руке нож. — Скорее, красотка, это крокодил тебя больше не дождется, — зловеще сказал пират и, выхватив из-за пазухи пистолет, выстрелил в нее. Эмма будто в замедленной съемке наблюдала, как в ее сторону летит пуля, прекрасно осознавая, что увернуться не успеет, но сгруппироваться, чтобы уменьшить урон себе и обезопасить ребенка, она еще может. Отскочив в сторону и уже ударившись о стену левым плечом, Эмма почувствовала, как ее правое плечо взорвалось болью, которая, казалось, горячей волной прокатилась по всему ее телу. Со стоном она съехала на пол, прижавшись спиной к стене, зажимая при этом рану, от боли в которой она на секунду прикрыла глаза. Но почти сразу их распахнула и увидела перед собой Крюка с довольной ухмылкой, который направлял ей в голову дуло пистолета. «Не увернусь…» — обреченно подумала Эмма, крепче сжав левую руку на раненом плече, а правой, несмотря на пронзившую ее боль, обняла живот. Она закрыла глаза, но вместо выстрела услышала звук ударившегося тела о что-то металлическое. Эмма резко распахнула глаза и, посмотрев в сторону, увидела Крюка, валяющегося в паре метров от нее в куче металлических контейнеров, на подобии тех, за которыми, она не так давно пряталась. Но все мысли о Крюке, да и вообще обо всем, исчезли из ее головы, когда перед ней на колени упал бледный Голд, который дрожащими руками аккуратно прижал ее к себе и уткнулся носом ей в шею. Эмма, обхватив левой рукой его затылок, крепче прижалась к нему, игнорируя ожог боли в правом плече. Она прижалась щекой к его волосам и с наслаждением вдохнула столь родной аромат. — Эмма… Эмма… Эмма… — без остановки, едва слышно повторял он, после чего обхватил ее щеки ладонями и стал покрывать ее лицо легкими, лихорадочными поцелуями. — Ты меня нашел… — тихо прошептала она, слегка улыбнувшись, но почти сразу поморщилась и зашипела от боли. С трудом он оторвался от нее и посмотрел на ее плечо. Глубоко вздохнув, Голд вытянул все еще подрагивающие руки над раной, которые тут же замерцали слабым фиолетовым цветом. Почти сразу Эмма почувствовала, как боль уходит, и уже через пару мгновений она с облегчением выдохнула и опустила скованные от напряжения плечи. — Спасибо… — еле слышно вымолвила Эмма, благодарно сжав все еще лежащую у нее на плече руку Голда. Вдруг он резко притянул ее к себе и поцеловал. Этот поцелуй был наполнен странной смесью облегчения, отчаяния и… нежности. Перестав терзать ее губы, он отстранился и, обжигая ее уста своим неровным горячим дыханием, негромко выдохнул: — Я тебя свяжу и запру дома, поняла, невыносимая ты женщина? — Только не в комнате с балконом, — усмехнувшись, сказала Эмма, не желая сейчас с ним спорить. — Ее хочет Генри. Этот маленький лис сказал, что у тебя такая есть. Голд сначала непонимающе свел брови, а потом, широко распахнув глаза, с растущей в сердце надеждой произнес: — Да, комната такая у меня есть… — сглотнув, он прислонился лбом к ее лбу и совсем тихо добавил: — Так значит, вы переедите ко мне? Эмма только улыбнулась и кивнула. Но их радостный момент был прерван насмешливым голосом пирата, который, очухавшись, поднялся, прижимая руку к груди, и сказал: — Ну, какая прелесть… — после чего злобно добавил: — Я бы даже сказал, что вы довольно милые, не тяни меня так сильно блевать, — тут он усмехнулся и с притворной заботой закончил: — Хотя я буду милашкой и даже подарю вам, голубочки, «романтическое» путешествие. В один конец. Тут он отнял руку от груди и достал из кармана небольшой, прозрачный… боб? По напрягшемуся в ее руках Голду она поняла, что ее догадка верна, но, прежде чем кто-либо еще успел хоть что-то сказать, пират бросил волшебный боб на пол, на месте которого тут же разверзлась зеленая воронка, и сбежал. Воронка, словно торнадо, со свистом и нарастающим ветром стала затягивать в себя ближайшие к ней предметы, при этом стремительно набирая обороты. И уже через мгновение Эмма, которая находилась ближе к ней, почувствовала, как ее стало затягивать в портал. Когда ее ноги оказались уже в опасной близости от воронки, она почувствовала, как ее запястье обхватила холодная ладонь и, крепко ухватив, не давала упасть в водоворот. Эмма подняла глаза и увидела Голда, который вцепился изо всех сил одной рукой в трубу, а другой старался удержать ее. Но притяжение становилось все сильнее, и даже деревянный пол под ними стал трещать и проваливаться. Эмма с ужасом начала осознавать, что он ее не удержит, и теперь был лишь вопрос в том, провалятся ли они в неизвестность вместе или же только она одна. Вновь взглянув на Голда, она решилась и крикнула: — Ты меня не удержишь! Отпусти! — Эмма! — крикнул он, не желая ее слушать. Он уже однажды это сделал и сейчас не собирался вновь повторять этой ошибки. — Я тебя не отпущу! Но затем застонал от боли в руке, которой он держался за горячую трубу, пытаясь удержать ее от падения в крутящийся зеленый вихря. — Ты должен, — печально крикнула Эмма сквозь порывы ветра. Притяжение становилось уже совсем невыносимым. — Нет! — упрямо крикнул Голд и, сделав еще одно усилие, потянул ее на себя. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но вой воронки стал совсем невыносим, деревянные доски окончательно перестали держатся и стали отрываться, пролетая мимо нее. Кажется, еще раздался чей-то вскрик, но Эмма уже не узнала чей, так как в следующее мгновение почувствовала удар, и все потемнело.