***
Томас понимал, что невозможно спасти всех, но этой ночью вина за чью-то смерть полностью была на нём. У хирурга всё должно быть точно выверено. Спокойствие, расчётливость и никакой паники. Персонал в операционной должен работать быстро, но слажено, без переходов на крики и иные раздражители. Сегодня он не справился со своей работой. Уэйн смотрел на инструменты и видел их, словно в первый раз. Он растерялся, глядя на пациента, и совершенно не знал, что делать. А ведь его жизнь зависела только от него, и именно он её оборвал. «Бедняга Эвелин, если бы не массовая безработица, она бы наверняка уже сбежала отсюда. Наверно, так было бы даже лучше. Нужно будет забрать у неё бланк регистрации того человека и повидаться с его близкими, возможно, мне повезёт, и удастся материально помочь им. Умершего это к жизни не вернёт, но их риск погрязнуть в долгах или голоде значительно снизится.» Протесты, нехватка персонала, ухудшения отношений с семьёй, передозировка у Артура, а теперь ещё и это. Стресс оказался серьёзной проблемой для Томаса, которая стремительно выходила из-под контроля. Сначала он не придавал ему большого значения, но, как оказалось, стоило бы. Ни пинцет, ни скальпель и даже ни хирургическая игла были главным инструментом для хирурга. Руки — вот, что самое главное. Судороги стали повторяться слишком часто, ему приходилось их игнорировать, делать вид, что всё в порядке, ведь других специалистов, вроде него, в больнице не было, а люди в предсмертном состоянии стали поступать с завидным постоянством. «Возможно, самое время задуматься над тем, чтобы устроить себе спальное место в операционной.» — но в этой фразе не было ни грамма шутки. Если бы кто-то из тех идиотов в масках, штурмующих сити холл, вдруг вошёл бы в кабинет Уэйна, то увидел бы его спящим на полу, подложив руку под голову, с шариковой ручкой рядом, острый стержень которой уткнулся в незаполненные документы. Именно так в последнее время выглядел кандидат в мэры города. Усталость буквально валила его с ног. Томасу пришлось практически полностью распрощаться со сном. Его плотный график позволял ему разве что вздремнуть полтора часа в день или спать урывками по 30 минут, по всем канонам полифазного сна. В таких условиях ни сил, ни времени не хватало больше ни на что, кроме работы, а теперь….теперь и с работой всё стало не в порядке.***
— К вашему сведению, аттестатом об окончании медицинского университета не обладаю и не могу говорить о том, в чём не разбираюсь! Это ваша работа, между прочим! «Пенниуорт? — за те годы, сколько они были знакомы, Томас без труда мог выделить голос своего дворецкого из множества других. Он всегда был преисполнен радушием и, в то же время, звучал саркастично, зачастую обвинительно. Это, пожалуй, и было его главной особенностью. Такая ядовитая любезность. — Они должны были вернуться в особняк. Что-то произошло.» Уэйну пришлось приложить усилия, чтобы подняться и пройти до двери. Он вёл рукой по стене, в поисках опоры. Его шатало при ходьбе, каждый шаг делал измученное усталостью тело ещё слабее. Хотя, куда уж хуже? Выйдя в коридор, Томас обнаружил своего дворецкого, ругающегося с медсестрой. Спорили они так серьёзно, что не заметили бы его появления, если бы Уэйн сам не вмешался в беседу. — Мисс Дженсен, будьте добры, умерьте пыл. Этот молодой человек ничего вам не скажет, пока вы говорите с ним в таком тоне, — деликатно попросил Уэйн, отметив про себя грязную повязку, охватывающую всё плечо дворецкого. Она была наложена прямо поверх одежды. «Как можно настолько чхать на собственное здоровье?» — первое о чём задумался Томас. Его не так беспокоил факт, где и как Пенниуорт нарвался на неприятности, как наличие очередной травмы, даже не обработанной, а скрытой под бинтом, словно так её можно было вылечить. — Сэр! — испуганно вскрикнула девушка, обернувшись. — Вот вы где, Эвелин вас везде искала но, вот и вы! Я только…только хотела сказать, — она замялась, то поднимая, то опуская глаза, встревоженно смотря на своего собеседника. — Дело в том, что… — её речь прервали. — Брюс упал в обморок и долго не приходил в себя. Его госпитализировали ещё ночью, — вкратце описал Альфред, недовольно посматривая на девушку в белой униформе. — Как я и сказал, с чем это было связано, я не знаю. Наши отношения с медициной слишком поверхностные, чтобы рассуждать о чём-то. — Где он сейчас? — Сэр, пока не о чем беспокоиться. Его состояние стабилизировалось, сейчас он просто спит, — заверительно проговорила девушка. — Речь о том, что бы это могло вызвать. Именно об этом я и спрашивала мистера Пенниуорта, который поднял шум на этаже в третьем часу ночи, — она бросила гневный взгляд на дворецкого, скрестив руки. — Вы разве не слышали? — Возможно, было не так уж и шумно. Спасибо за информацию, мисс Дженсен, дальше я справлюсь без вас. Загляните ко мне попозже, мне будет нужна вся информация, которая имеется у лечащего врача моего сына. Буду при многом благодарен. — Мистер Уэйн! — вновь бодро выкрикнула медсестра. — Вам просили передать! Секунду, секунду! — она стала искать что-то в карманах своей рабочей униформы, пока не вытянула из них открытку. — Вчера вы спасли столько жизней, просто настоящее чудо! «Спасите этот город, как вы спасли нашу дочь.» — гласила надпись в ней. «Сделайте что-нибудь! Он истекает кровью!» — тут же пролетело в голове. Томас вновь ощутил судорогу в руках. Открытка задрожала в пальцах и соскочила на пол. — Прошу прощения, но мне нужно идти, ещё столько работы.***
Тонкая игла медленно проникала под кожу, сшивая края колотой раны. — Что стряслось? На вас лица нет, — Альфред сидел на стуле в кабинете Уэйна, позволяя ему зашивать очередную рану на себе. Подтянутое тело дворецкого представляло из себя целую коллекцию последствий разного рода травм. Колотые, резаные, огнестрельные, ожоги. Многие из них затянулись, оставив после себя только блёклые напоминания в виде белых полос или рубцов на коже. — Вчера по моей вине умер человек, — с тяжестью в голосе произнёс Томас, вновь ощутив лёгкую дрожь в руках. Это почувствовал и Пенниуорт, захрипев, когда игла резко воткнулась в здоровый участок кожи. — Потерпи, это пройдёт. — Степлер справился бы куда лучше или можно было прижечь, у вас ведь найдётся зажигалка? Ай, больно! — Альфред подскочил на месте, когда игла снова задела определённую точку в его ране, заставляя поморщиться от боли. — А потом такие, как ты, обнаруживают у себя заражение крови, — вздохнув, изрёк Уэйн, продолжая пытаться совладать с иглой трясущимися руками. — Собака Баскервилей, которая бросается на всех, кто не имеет отношения к проклятью их рода. — Люди умирают постоянно, многие из них тянут до последнего и заявляются к вам в таком состоянии, когда можно только звать священника и отмаливать, — Альфред жмурился и до побеления костяшек держался за деревянный стул, чтобы не задёргаться сильнее. — Вчера был не тот случай. У него…у него был шанс остаться в живых, но я не справился, — Томас наконец вытянул иглу, осматривая шов. Он выглядел довольно прочно, но вышел, мягко говоря, не очень, доставив своему обладателю сплошные мучения в процессе наложения. — Расскажешь, что у вас произошло? — Если по порядку, то я обнаружил в Аркхэме весьма интересные документы. Похоже я понял, почему вы прежде ничего не сказали. Вы ведь всё знали, да? — прищурился дворецкий, оглянувшись назад. — Я не хотел, чтобы тебя напугали те диагнозы и прогнозы насчёт них. Навешивание ярлыков и всё в таком духе. В некотором роде это было опасным экспериментом, поэтому я попросил не допускать их встречи с Брюсом, — честно ответил Уэйн, уже не видя смысла что-либо скрывать. Порой у него закрадывалось чувство, что он живет с бывшим детективом, который из кожи вон вылезет, но отыщет ответы на свои вопросы. — Нашёл что-нибудь ещё? — Квартиру. — Что такого в ней? Я заходил туда, но не видел ничего странного, — Томас вспомнил то помещение. Жуткое место, но весьма обычное для того района. Такими квартирами были заполнены все ближайшие дома. Сырость, гадкие запахи и дурацкая звукоизоляция, ничего примечательного. — Вы отдирали обои и передвигали мебель? — зло усмехнулся Пенниуорт. — Можно даже не описывать всё то, что там нашлось, достаточно того, что после подобного Брюс потерял сознание. Это ваше, полагаю, — он подобрал с пола куртку и вытащил из нагрудного кармана смятые письма, одолженные прямиком из деревянной шкатулки. Томас недоверчиво посмотрел на пожелтевшие от времени листы бумаги, а затем поднял глаза на дворецкого. — Почему ты отдаёшь это мне? В смысле, почему помогаешь после всех этих недомолвок? — Потому что это ваше, нет? Поймите, как бы я к вам не относился, но превратить эту семью в подобие Аддамсов не позволю. Да даже в ней лучше относились друг к другу! Что это вообще за семья, когда каждый скрывает нож за спиной, все лгут, и это в порядке вещей? — негодовал Альфред. — Ты можешь мне не верить, но о других письмах я был не осведомлён. Я не знал, что там происходит, да даже документы на имя Пенни сфальсифицировал только после той стычки в сити холле, — откровенно выпалил Томас после внезапного признания дворецкого. — Это только на вашей совести, — парировал Пенниуорт, набросив на себя рубашку. — Можете считать меня глупцом, но я всё ещё не понимаю всех ваших мотивов. Вы вроде бы хотите так заявить общественности о том, какой вы чудесный и хороший, раз забираете домой больного человека, который внезапно оказывается вашим сыном от какой-то там давней интрижки, но, при этом, урывками следуете не по плану, проявляя очень дурную, но похожую на заботу, заинтересованность в нём. — Альфред, я….не могу точно тебе сказать, что происходит, — растерянно проговорил Уэйн, спрятав письма в карман белого халата. — Ответьте, вы правда хотите пообщаться с ним? Не как с частью своего глобального плана предвыборной гонки? — Это сложно. Я не знаю, о чём говорить. Как вообще вести себя после, после всего? — Телевидение, спорт, природа, медицина, искусство, литература, музыка. Так общаются обычные люди. Можете поспрашивать его о неком Мюррее Франклине. Он обожает его телешоу, — пожал плечами дворецкий. — Вам всё ещё нужны свободные руки здесь, да? — Как тебе сказать, мне пришлось отправить патологоанатома разносить больным лекарства, потому что больше было некому. — Вот и чудно, дайте эту работу Артуру, — с энтузиазмом предложил Пенниуорт. — Вы сможете помочь ему с социализацией, показать, что мир не вертится только вокруг избиений, унижений и боли, что можно быть хорошим и помогать окружающим, вы будете общаться в перерывах, он всегда будет на виду, да и Брюс будет рад такому раскладу, его ведь явно не отпустят, пока не выявят причину недомогания, а это может затянуться на неделю. — Альфред, пребывать здесь сейчас морально тяжело, даже разнося какие-то там таблетки, — забеспокоился Томас. — Помимо этого, может понадобиться поставить капельницу или угомонить особо буйных больных, затеявших спор о ситуации в городе. — Три месяца назад вы выдали мне бейджик на имя бывшего санитара и отправили в детское отделение раздавать лекарства и ставить те самые капельницы, а также измерять давление и температуру. Кстати, — оживился Альфред, — нагрузки там поменьше, чем со взрослыми пациентами, да и Артур уже работал с детьми, пусть и в качестве аниматора. — Ты уже в курсе, что у Артура есть и другая сторона, которую ни в коем случае нельзя подпускать к больным, тем более к детям? — осторожно поинтересовался Томас, заметно напрягшись. — Если вы о том, кто устроил мне сотрясение в мэноре, то да, был случай, — хмуро отозвался Пенниуорт. — Опасный тип, хотя, я думаю, что он только защищает Артура от внешнего мира, по-своему. От того, что может угрожать им обоим. Как я и сказал, тогда, в мэнор, хоть он и ударил меня чем-то тяжёлым, но Брюса не тронул. У меня есть предположение, что этот некто не бросается на всех подряд, как поехавший, а выбирает жертв среди недоброжелателей. В одной из бумаг был этот пункт про возможную агрессию в сторону обидчиков. — Я видел его лично и уже успел шантажировать, — Уэйн вздрогнул от воспоминания поездки на подъёмнике. — Думаю, это не лучшее начало знакомства. — Они, возможно, и не знают друг о друге, вам стоит обсудить это с Артуром, — Альфред подхватил свою куртку и быстро вышел из кабинета, направившись в сторону центрального входа. — Стой, ты же не собираешься оставить меня одного с двумя детьми?! — накатившая паника оказалась сильнее усталости, Томас устремился вслед за дворецким, остановившись в середине длинного коридора. Пенниуорт не соизволил и оглянуться. — Можешь хотя бы дать совет, касательно них? — выкрикнул Уэйн ему в спину, игнорируя малочисленный персонал и других случайных очевидцев этого разговора. Альфред остановился. — Ни за что не произносите в присутствие Артура «Радость», также держите подальше от него всё, что бы напоминало о летучих мышах, он их очень боится. Касательно Брюса, могу сказать, что любая клоунская мишура приводит его в ужас. Ах да, только не пытайтесь изолировать их друг от друга, иначе они оба вас возненавидят. Ну и конечно же, уже 29 октября, задумайтесь над тем, чтобы немного приукрасить всё здесь к празднику! Удачи вам! — закончив говорить, дворецкий свернул к стойке регистрации, покидая больницу. Томас так бы и остался стоять посреди коридора с выражением немого шока на лице от осознания всей перспективы времяпровождения с сыновьями, если бы кто-то сзади не окликнул его. — Вы так и не позвонили сегодня утром и не оставили номер для обратной связи, поэтому, вот и я, вы хотели что-то обсудить, — Артур неловко переминался с ноги на ногу, натянуто улыбаясь.