Радость

— Тебе прежде приходилось нарезать что-нибудь? — Обычно готовкой занимается Флек. Строгать овощи и возиться у плиты по его части, для меня это слииииишком утомительно. С.К.У.Ч.Н.О. — В таком случае совет — режь чуть-чуть помельче и не так налегай на нож. «Сейчас бы жизни готовить тебя к готовке.» В соседней квартире привычно скандалила семейная пара. Громко хлопнула хлипкая дверь снаружи, послышался звук скрипения старых, уже прогнивших изнутри половиц лестницы, а затем грохот и отборная ругань очередного выпивохи, с трудом волочащего своё грузное от опрокинуто в него четвёртой или пятой жестяной банки пива тело до поломанного лифта. Атмосфера серости и непроглядной темноты с годами пропитала многоквартирный дом. Она появилась без приглашения, в точности как облезлые крысы, снующие везде тараканы или трудно выводимая плесень, оставшись жить по соседству с обитателями своих тесных мирков, которые и сами похоже привыкли к ней и к её разрушительному воздействию. Джокер считал себя одним, если не единственным, из числа немногих людей, кто не желал мириться с такой ничем не примечательной и монотонной жизнью. Весёлые вечера в окрестных барах, где стоило сказать пару ласковых слов завсегдатаям друг о друге и можно было понаблюдать за тем, как скоро бармен вызовет копов, а два пьяницы разнесут половину заведения и втянут в свою потасовку случайных зевак, сменялись долгими прогулками по пыльным набережным и времяпровождением на пожарных лестницах домов за безмятежным выкуриванием очередной сигареты, ловя в памяти момент, как вспыхивает и угасает крохотный огонёк самокрутки, подобно городу внизу. Но конец у всего был всегда один — пробуждение среди обшарпанных стен в цветочек, древней почти винтажной мебели и уже стоящим поперёк горла ток-шоу Франклина для идиотов под стать ведущему. Как не пытайся, а ничего не изменится, разве что рано или поздно Пенни в последний раз словит иссохшими губами глоток никотинового воздуха и замолчит навсегда, либо он опередит её и в этом, не пробудившись после очередной прогулки по подворотням или угодив на капот машины какого-нибудь особо торопливого таксиста. Учитывая, кем был его постоянный «сожитель», можно было в равной степени ожидать обоих исходов. Пока на лестничной площадке соседи продолжали громко выяснять отношения, на кухне привычно жужжали слишком насыщенные, слепящие глаза жёлтые лампы, освещая сползающие с серых стен те самые уже изрядно поднадоевшие обои в цветочек. Но сегодня эта квартира не вызывала у Джокера былого отвращения, напротив, она показалась ему весьма прелестным островком счастья в бесконечном море уныния, склок, гор мусора и выхлопных газов, окутавших и без того мрачные улицы города плотным смогом. Из неё уже не хотелось убежать прочь. Вот только он не мог понять, что или кто именно привнёс изменения? Неужели отсутствие Пенни сделало квартирку лучше? Навряд ли. Хотя скрипучий, как писк, голосок больше не крался тенью по холодному полу, выбираясь, подобно старой, изморенной голодом и болезнью крысе из пропахшей как химикатами только лекарствами спальни, своим звучанием портя всё настроение, дело точно было в другом. Квартирка не могла похвастаться размерами Уэйн мэнор или его внутренней отделкой, но в ней появился свой особый шарм, уют, какой не был присущ мрачному, пусть и роскошному особняку. — Лучше, шеф? — саркастично пропел Джокер, приняв к сведению рекомендацию своего кулинарного наставника. — Я вижу в вас потенциал, — вздёрнув голову, со всей серьёзностью проговорил Брюс, дирижируя ещё поблескивающей от чистоты тёркой и кусочком сыра. — Такими темпами вы скоро пойдёте на повышение, мистер резчик овощей, — гордо добавил он, подыгрывая. — И как же это вы ещё не надумали выгнать меня с кухни? — воодушевлённо и в то же время обидчиво поинтересовался шутник, тем не менее продолжая терпеливо нарезать помидоры. — С чего бы мне вас выгонять? Разве что за экстравагантную пиццу-спагетти, мистер, — всё с тем же наигранным официозом дополнил себя Брюс. — Спагетти? — По всей кухне расползлись, даже на меня залезли, — демонстративно стряхнув с одежды чужие, застрявшие в вязанной материи свитера тёмные нити волос, уморительно грозно проговорил младший Уэйн. — Резиночку подарить или заколку? «А может дело в тебе?» Из-за входной двери всё ещё доносились режущие слух вопли и скрипение половиц лестницы, над головой жужжали слишком жёлтые лампы, в гостиной слышалось завывание ветра, но Брюс продолжал не натянуто улыбаться, отшучивался, только с задором вышагивая по маленькой кухне и ловко управлялся с её малочисленным гарнитуром. Смотрел ли он по сторонам, чтобы понимать, где находится? Что ж, со зрением у него пока проблем не было. Знал ли о происходящем за входной дверью? Наверняка. После того, как снаружи с треском разбилась о пошарпанную стену стеклянная бутылка, маленький шеф вздёрнул плечиками, встрепенувшись. И всё же «счастливое лицо» не оставило его и после. Более того, Джокер почувствовал, как сам невольно начинает улыбаться. В этот раз никто уже не заставлял его примерять на себя «радость», он чувствовал себя спокойно и хорошо, и оттого губы сами растягивались в слабой, но искренней, живой улыбке. — Предупреждаю, пучок мне не пойдёт, как и хвостик, — забирая волосы назад, сердито отозвался шутник. — Доволен? — В последнее время ты спокойный, — загадочно сощурив глаза, подметил Брюс, поднявшись на носочки, и теперь выглядывая из-за покосившейся деревянной тумбы. — Обострение сошло на нет? — Боже, я не какой-нибудь сумасшедший, чтобы кидаться на всех вокруг! — возмущённо вскинув руками, прыснул Джокер, особо сильно ударив ножом по разделочной доске. — Те парни меня взбесили, и я оторвался на них, понятно? — То есть ты не каждый день горазд творить такое? — ещё скрываясь за импровизированным укрытием, полюбопытствовал Брюс. — Конечно же нет, только в особых случаях, а так развлекаю себя по мелочам, вроде тех, шалостей, что ты вытворял вчера, — тот факт, что его поставили в один ряд с полными психами, не отдающими отчёта своим действиям, конечно покоробил самолюбие Джокера. Может быть он совсееем немного перегнул с жестокостью на том судне, но это ведь не означало, что он чокнутый? Правда? Крики за дверью всё не стихали. «Достали! Как вас только заглушить?» — Ах уже увольняешься? Это непременно скажется на вашей зарплате! — Мистер Уэйн, мистер Уэйн, да вы же мне ни цента не платите! Такими темпами через пару лет и вовсе разорите Enterprises! Собственная игра слов вызвала у Джокера короткий смешок и последовавший за ним звонкий смех. Брюс резко замолчал и даже опустился на пол, отвернувшись. Оставалось выбрать. Телевизор, радио или проигрыватель пластинок? «Хотя бы час без новостей и политики.» Вынув из подвернувшейся под руку коробки с яркой надписью виниловый диск, Джокер вложил его в проигрыватель, некоторое время постояв рядом. Мелодия оказалась в меру навязчивой и достаточно динамичной, нескучной, а, что главное, благодаря ней крики на фоне немного стихли, а квартира наполнилась приятными завываниями какой-то музыкальной группы, сменившими привычную тишину. Квартирка неизбежно продолжала преображаться. — Звучит как приглашение, — не заставил себя ждать голосок из кухни. — Ага, успевай оторваться, пока в твою жизнь не ворвались бухгалтерские отчёты и престарелый совет директоров, — усмехнулся Джокер, хотя в душе почувствовал некоторый дискомфорт от собственных слов. Сама мысль о том, что жизнь некоторых людей буквально с детских лет уже расписана на годы вперёд его немного напрягла, да и похоже не только его. Брюс крепко сжал в руках ткань кофты, но не сказал ни слова в адрес лестного комментария. — Ты не обижаешься на меня за вчерашний киносеанс? — вместо этого осторожно поинтересовался он. — Наверно, стоило выключить телевизор ещё на том моменте, когда ты убежал, и пойти за тобой. Мне показалось, что ты очень…расстроился. — Мелочи. Там была всего парочка моментов, которые напомнили мне меня, так что можешь не заниматься самокопанием. «Но ты ведь всё равно будешь, правда? Как насчёт небольшого сеанса психотерапии?» Не дожидаясь приглашения, Джокер устроился в кресле, забросив ноги на край журнального столика. Брюс ожидаемо сел напротив, нервно постукивая пальцами по подлокотнику дивана, явно собираясь что-то сказать, но ещё сомневаясь в своих мотивах. Джокер молчал, в точности как на сеансе у настоящего врача в Аркхэме, щедро предоставляя право первого слова. Умение слушать, зачастую, оказывалось полезнее навыков общения, что были и без того ему чужды. Годы добровольной самоизоляции от общества в стенах лечебницы и последующая неприязнь ко всем окружающим себя людям периодически давали о себе знать. Ещё немного помолчав, Брюс поднял задумчивые глаза и заговорил. — Альфред как-то принёс домой кассету со «Спящей красавицей». После неё я больше не смотрю мультфильмы. А её я раза 3 пересматривал, хотя и ненавидел. — Любовные страдания не понравились? — Нет, дело в другом, как бы тебе лучше объяснить….В общем, для меня эта история как для тебя «Кэрри». В ней есть моменты близкие мне. Джокер подался вперёд и сощурил глаза от явного любопытства, но, не намереваясь сбивать поток мыслей своего единственного собеседника, предпочёл ответить в более нейтральной и отчасти шутливой манере, чтобы поддержать разговор. — Спешу утешить, твою гиперактивность никакое веретено не возьмёт. Малефисента скорее сама им себя проклянет ради 100 лет тишины и спокойствия. — Дело не в веретене и не в глупом противостоянии добра злу, а вообще в том, как там обстоят дела, — отрицательно замотав головой, поправил Брюс. — Проклятье Малефисенты вступает в силу, когда Авроре исполняется 16, верно? Но по непонятным причинам её родители отправляют её жить в лес до этого возраста. Да, да, закадровый голос уверяет, что они мучаются, вот только пишут ли они дочери? Нет. Видятся? Тоже нет. Может быть, держат связь с теми феечками, чтобы знать, всё ли в порядке с их единственным ребёнком? Мимо. Только король решает всё за неё, даже не принимая ни малейшего участия в её жизни, в то время как та же Малефисента все эти годы искала девочку. Вот кто после этого ещё злодей? А те феечки? Чудо, что Аврора вообще дожила до 16 с опекунами, которые вернули её во дворец прямо в тот день, когда она должна была уколоть палец о веретено! Джокер вдумчиво слушал, не перебивая, лишь изредка кивал, давая понять, что Брюс может продолжать. — Только представь на секунду, — шумно вздохнув, прошептал Брюс, скрестив руки на груди так, словно пытался обнять сам себя. — Насколько плохо должно быть человеку, чтобы он кинулся едва ли не с объятиями на первого встречного и за крайне короткий промежуток сошёлся с ним характером? Однако так и вышло у Авроры и того мимо проезжающего принца. — Было бы лучше, продолжи они общаться с лесной живностью? — У Авроры в принципе не было шанса завести новые знакомства в лесу, а принц, хоть и жил с людьми, тоже отчего-то даже не имел друзей. Им обоим было очень одиноко, вот и понемногу сходили с ума. Из давних наблюдений за пациентами Аркхэма, Джокер запомнил одну интересную деталь — некоторые из них были не способны в открытую говорить о себе. Кого-то мучило чувство вины за разделение своих проблем с посторонним человеком, кто-то боялся потерять авторитет среди других больных, часть выдумщиков вообще жила по принципу — как-нибудь пройдёт. Не в состоянии излить душу врачу, такие пациенты шли на всевозможные ухищрения вроде беседы о себе, путём рассказа о персонаже кино или литературы. Учитывая, что часть персонала лечебницы толком не имела квалификации, такие пациенты могли избавиться от груза внутри себя и при этом не дать достучаться до собственных переживаний и болезненных воспоминаний. Самому практиковать подобное Джокеру не доводилось, он был уверен, что сам подберёт нужные слова, если понадобится быстро выйти из стрессовой ситуации или, наоборот, замотивировать себя на действия. Сейчас же обсуждение мультфильма напрямую сводилось к разговору о личных проблемах и изменениях за последние пару недель. Параллели невозможно было не заметить. Дом в лесной глуши превратился из маленькой хижины в огромный особняк, но тем не менее, также оставался вдали от самого королевства с его жителями, место волшебных созданий заняли дворецкие, что, учитывая нелёгкое время, тоже оказались чем-то диковинным, один из которых, исчез вовсе, а другой оказался не таким уж и глуповато-милым британцем. Король с королевой хоть и потеряли титулы, присущие прошлому, но безучастность в жизни ребёнка и полное помешательство на тех же политических играх нет. Даже псевдо-принц органично вписался в картинку, удачно подорвав старый порядок и встряхнув нового знакомого одним своим появлением у ограды. Оставалась только Малефисента. «И что же заготовлено для её альтернативной версии? Жуткий смех? Скажешь что-нибудь про умение наносить зелёные краски не только на лицо? Общая атмосфера злодейства?» Пластинка уже остановилась, крики с лестницы сошли на нет, только завывал ветер и жужжали насыщенные жёлтые лампы. — Я думаю, Малефисента вообще не особо то и хотела вредить Авроре, это произошло случайно, на эмоциях, она не знала, как вести себя с людьми, с ней, вдобавок, была очень зла и вышло, что вышло. Возможно, она и не виновата? Её взбесили, из этого вытекают остальные проблемы, — прервав тишину, выпалил Брюс и отчего-то улыбнулся куда-то в пустоту комнаты, уперевшись ладонями в сидение дивана. Джокер, наоборот, сделал серьёзное лицо, прикусив щёку изнутри. Не таких слов он ожидал для дамочки со злобным смехом. — Наверно, было бы лучше, обнаружь она Аврору. До 16 она бы точно дожила, и Малефисенте было бы не так одиноко в её зловещей обители. Теперь же Джокер подавился воздухом от негодования, хмыкнув. — Не похоже, что ей было тоскливо в собственном замке с личными идиотами-слугами. Для такой сильной и независимой колдуньи вряд ли было бы перспективно жить с кем-то, вроде Авроры, — гордо вскинув голову, возразил он. В этот раз хихикнул Брюс. — Шутишь? Сильная и независимая звучит громко для обиженки-хохотушки, — навеселе произнёс мальчик, подорвавшись с места, и спрыгнул на пол, принявшись свободно разгуливать по гостиной. — Вот что она делала 15 лет? Сидела в замке и ждала, пока кто-нибудь опять её расстроит, чтобы испортить очередное торжество и повеселить саму себя? — артистично размахивая руками, вдруг заявил Брюс, встав позади кресла и сложив руки на его спинку. — Ей одиноко, а будь Аврора рядом, она бы догадалась прогнать бесполезных слуг и устроить что-нибудь более весёлое. — А потом страдала бы от головных болей. «Уже страдает.» — хотел, но не произнёс Джокер, устало потерев переносицу. — Так и уж и страдала, — с лёгкой иронией и напущенной драмой пропел Брюс. — Страдаааала, ах, как страдала, не находила себе тихого места, — приложив руку к голове, измученно проговорил шутник. — Да и зачем Авроре Малефисента? Отомстить за шрам смертницы на всю жизнь? — Скорее поблагодарить за спасение от возможной судьбы принцессы-затворницы. По-хорошему, она должна была не кинуться в объятия как бы родных, а обогнать Малефисенту в разрушении замка. Не Малефисента ей жизнь испортила, а король, который сначала вляпался в неприятности, потом дёрнулся в карьеру, в итоге вообще сбагрил её в лес не пойми кому. — Король решал проблемы с другим Королевством, да и в судьбе Авроры вроде как был заинтересован, — не оправдываясь, а анализируя, предположил Джокер. — Кому точно было наплевать на неё, так это матери. Даже те три недотёпы с крыльями были поактивнее и ответственнее, чем эта закадровая королева. Брюс заторможенно отступил от кресла и сделал пару шагов назад, замерев. В этот раз он уже не терзал кофту, не отстранялся, а мирно стоял. Жужжащая жёлтая лампочка резко вспыхнула, звякнув, и тут же погасла в кухне. Опомнившись, словно от короткого сна, Брюс схватил вазу с подоконника и кинул её в стену. Прежде чем Джокер смог сообразить, в чём дело, за ней последовала другая стеклянная безделушка, а затем и кружка с журнального столика, осыпая пол десятками разноцветных осколков. — Улыбайся и дари радость, а? Как тебе, справляешься с работой? Куда же ты денешься от неё! — Да что с тобой? — увернувшись от летящей в себя кружки, вскрикнул Джокер. — Твоё имя уже ассоциируется с шуткой, это я хочу у тебя спросить, почему мы здесь скучаем?! Где твой непревзойдённый юмор или ты его рисованием заменил что ли? Классный дизайн стен, вот только в работе аниматора он тебе хоть раз пригодился?! — продолжал буйствовать Брюс. Странное чувство, будто тебя припёрли к стенке. Джокер не мог выдавить из себя и слова, обомлев от того, как быстро сменилось настроение его компаньона. Снова крики и обвинения, будто вернулся лет на 10 назад в прошлое. Но почему? Они всего лишь общались, и вдруг Брюс уже швыряет посуду и кричит, заглушая соседей с лестницы. Да вломись они сюда и пожалели бы, что до этого создавали шум. Очередная хрупкая статуэтка разлетелась вдребезги по полу. «Довольно игр.» Поднявшись с места, Джокер решительно двинулся в сторону кухни, которая в последние пару минут и была главным эпицентром летающих тарелок и чашек. Перед тем как Брюс попытался схватить с полки очередной предмет сервиза, Джокер перехватил его руку и несильно сжал, угрожающе процедив сквозь сжатые зубы. — Немедленно прекрати шоу. Я тебе не придурок с телевизора и не дворецкий, чтобы терпеть все твои выходки. Ты же ни дня не в состоянии провести нормально, постоянно лезешь в чужие жизни и выворачиваешь их нахрен наизнанку, создавая всё новые и новые проблемы из ничего! Серьёзно, завязывай с дуростью. Что-то сродное страху и обиде на доли секунд промелькнуло в голубых глазах и исчезло. Брюс дёрнулся в сторону, но Джокер по-прежнему крепко держал его за руку, не отпуская, будто только что поймал преступника на месте и думал, как поступить дальше. Оба выжидающе смотрели друг на друга. Наконец Брюс возобновил попытку вырваться, но тщетно, держащая его рука только сильнее сжалась на запястье, причиняя слабую, но всё же ощутимую боль. — Если отпустишь — больше не буду портить тебе жизнь. — Да ладно, ты же никуда не уйдёшь. Вот только решимости во взгляде напротив было хоть отбавляй. Это и пугало, и…смешило. Незнакомый город, поздний вечер, ну и куда он собрался? Может стоило отпустить и засечь время до чудесного возвращения? «Скорее всего, сядешь где-нибудь на лестнице и вернёшься минут через 5 с грустной миной на лице, извинишься и возможно тогда я помогу тебе убрать весь этот бардак.» Бледная руку осторожно разжалась. Снова почувствовав себя свободным, Брюс тут же отскочил в сторону, с опасением глядя то в сторону коридора, то на человека перед собой. Джокер неспеша прошёл к входной двери и открыл задвижку на ней, приглашающе махнув рукой. — Вперёд. Хочешь идти — валяй.