***
Джокер вёл раскрытой ладонью по стене, прогуливаясь вдоль по на удивление пустому коридору. Никаких пьяниц, дебоширов и бездомных. Да уж, а стоило Брюсу пару минут помаячить у лифта, и сюда в одну ночь сбежались маргиналы всех мастей и видов. Поразительная способность — притягивать проблемных людей. Кстати, о них, шутнику не очень-то прельщала их новая знакомая, и это несмотря на перспективу вытащить из неё побольше информации о «себе». Его покоробило уже то, что зеленоглазая бродяжка переступила порог квартиры, рассчитанной на двух и не более человек. Ей позволили остаться, её взяли с собой, всё, теперь просто так не отвадишь. Плач. Нужно было сосредоточить внимание на нём, он докучал в данный момент, эта проблема требовала решения. Джокер рассуждал так, откладывая мысли о том, как бы потом избавиться от ночной гостьи, подальше в дальний ящик памяти. Только плач имел значение. Раз уж в коридорах здания никого не было, выходит, крик исходил откуда-то из квартиры. Вопрос в том, какой именно? Джокер предпочёл полагаться на слух во время поисков причины новой бессонницы. Тонкий голосок звучал близко, на их этаже. Он продолжал свой незатейливый путь вдоль дверей. После парочки таких он остановился, прислушиваясь. Бинго. Звуки за дверью стали громче, он заглянул по верному адресу. Лишь одно…но. Он взялся за дверную ручку и попробовал потянуть её от себя. К его удаче, дверь поддалась, распахнувшись. Что сказать, хозяин жилища куда-то или откуда-то торопился и не побеспокоился о том, чтобы закрыться. Джокер прошёл дальше, ведомый чужими всхлипываниями. Внутри квартира оказалась не на много больше его собственной. Кухня была совмещена с гостиной без перегородки, только и гостиная выдалась просторнее. В ней с лёгкостью помещался длинный диван, два вместительных кресла, пушистый коврик, крохотный письменный стол, потёртый временем комод и вполне себе сносный телевизор. Шутник пригляделся к деталям, притаившимся в общем колорите комнаты. Стены пестрили от мазни цветными мелками, правда, где-то к обоям были приколоты рисунки на бумаге. Видимо, горе-родители напрягли извилины и сообразили, что их чадо пока не выдающийся художник, чтобы так портить всё в радиусе досягаемости. Игрушки, подушки на полу — всё указывало на наличие ребёнка, только ребёнок должен был быть явно младше той двоицы, которая осталась в скверной квартирке. Минуя разбросанные вещи, Джокер прокрался в спальню, где горел свет, осторожно отворив дверцу. Темнокожая девочка с двумя пышными хвостиками сидела на краю двуспальной кровати в прелестном розовом платьице и колготках в горошек, прижимая к лицу большую для неё вязаную накидку, и всхлипывала, дрожа в рыданиях. Взрослых ни возле неё, ни рядом не наблюдалось. «Мфф, хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам.» — шутник опустился ближе к полу, обращая на себя внимание ребёнка. Девочка, чей возраст колебался в промежутке от 5 до 7, боязливо посмотрела в ответ, подтянув к себе коленки. Крохотные туфельки заскользили по ковру, оставляя после себя небольшие следы из грязи. — Твои родители, похоже, ушли в ночную смену и не предупредили тебя, а? — девочка замотала головой. — Испугалась, наверно? Просыпаешься, а рядом никого, только чёрная-чёрная ночь, — нагнетающе пропел Джокер, после чего немного смягчился. Окончательно довести до истерики малышку не входило в его планы. — Но всё не совсем так. Видишь ли, твои родители попросили меня за тобой присмотреть, пока их не будет. — А вас точно попросили побыть со мной? Мама говорит, что с незнакомцами разговаривать нельзя, — ещё страшась, выдала девочка. «Твоя мама-редкостная идиотка, упёршаяся чёрт знает куда глубокой ночью и оставившая тебя тут с открытой дверью и полную слёз. Эта швабра как знала, что нужно для того, чтобы вызвать ненависть у всех соседей. Ладно хоть никто другой сюда не полез, иначе это создание вообще бы орало в ужасе, не замолкая. Убить мало такую мамашу.» — вертелось в голове, пока язык выдавал совершенно противоположные слова. — Мы встретились, и ты уже со мной говоришь, мы — знакомцы. А теперь захвати-ка что-нибудь мягкое, может быть, какую-нибудь игрушку, которую ты любишь таскать с собой всюду, и пойдём ко мне. — А вы сказали маме, что я буду у вас? Этого вопроса следовало ожидать. Он слегка озадачил Джокера. В этой квартире — плачущий ребёнок младшего возраста, где-то в конце коридора остались ждать ещё двое искателей приключений. Останься он здесь, и есть все шансы, что его квартирка впридачу с обитающими в ней не сохранится до утра. Притащить же сюда героический дуэт было бы ещё страннее. Вот, действительно, сюрприз для хозяев квартиры. Поэтому лучшим вариантом, по версии шутника, оставался тот, где он окончательно превращает свою обитель в проходной двор, беря плаксивую малышку на временное хранение. — Мы устроим ей сюрприз. Она обрадуется, это будет самая незабываемая встреча в её жизни. Оу, у меня ещё есть парочка…то есть двое гостей, я тоже за ними смотрю. Так что, ты не пропадёшь.***
Поначалу Джокер гадал, какая же реакция Брюса и бродяжки сейчас ожидает его в ответ на ещё одного гостя. Однако, вопреки закравшимся ноткам сомнения, дети спокойно отнеслись к новому знакомству. И если бродяжка какое-то время недоверчиво поглядывала на него, Брюс во всю водил уже переставшую плакать гостью по дому, устроив ей небольшую экскурсию. После недолгой прогулки между кухней, гостиной и ванной комнатой все трое устремились в спальню, прикрыв дверцу. Всё же 2 часа ночи на настенных часах выглядели также внушительно, как страдающий от головных болей и недосыпания Джокер. И пока шутник тщетно пытался заснуть в гостиной, в спальне вовсю кипела жизнь. Звонкий смех детей сменялся долгими разговорами с довольно громкими восклицаниями и вскриками, что-то брякало, половицы изрядно поскрипывали от беспорядочной беготни по ним. «Только не убейте друг друга. Это, скорее, по моей части.» — у Джокера едва хватало сил, чтобы собраться с мыслями, не говоря о том, чтобы сходить и проверить, что такого вытворяют малолетние сорванцы, что мебель трясётся, а пол скрипит так, будто ещё чуть-чуть и провалится. Возможно, если бы его состояние было капельку лучше, он бы немного взбодрился от смеха и тех радостных воплей. Никто прежде так не веселился в скверной квартирке. Но пока его состояние требовало лишь достать из ящика пару мотков клейкой ленты в качестве успокоительного.***
Стрелки на настенных часах неумолимо приближали наступление утра, когда во всей квартире окончательно погас свет. Всё стихло — не было шума из спальни, на лестнице у лифта никто не вопил, срывая глотку, необыкновенная тишина была присуща и вечно громкой улице. В эту ночь окна в гостиной были открыты настежь, но в квартире по-прежнему сохранялась тишина. В это безмятежное время неспокойно было лишь Брюсу. Он запросто мог убежать от опасных людей, оказать помощь тем, кто в ней отчаянно нуждался, но при этом он был бессилен во всём, что касалось его самого. Пока Селина безмятежно спала на полу, меньше чем в метре от неё Уэйн трясся всем телом, непроизвольно постукивая пальцами обеих рук по половицам. Страх снова заснуть и встретиться лицом к лицу со своими кошмарами, услышать свист пуль и увидеть всё в крови и огне парализовывал, не давая ему лишний раз глотнуть воздуха. В эти минуты он до жути боялся задохнуться, хотя и продолжал дышать. Брюс держал одну трясущуюся руку у лица, чтобы чувствовать на коже собственное дыхание, чтобы меньше бояться, но почему-то это не особо помогало справиться со страхами. Его начинало колотить по новой от мыслей, что если он и не задохнётся, то обязательно проснётся Селина или же Джокер зачем-то непременно захочет войти в комнату. Они точно увидят, что с ним происходит. А после этого не будет и последних трёх дней. После такого он, Брюс, надолго останется за закрытой дверью в больнице. Всей этой захватывающей жизни в городе, которой у него никогда не было, придёт конец. Одни страхи неизбежно накладывались на другие. Когда новый приступ медленно, но верно пошёл на спад, Брюс аккуратно переступил через Селину и отправился в холл, где дремал Джокер в объятиях с диванной подушкой. Уэйн тихо прокрался к нему, стараясь ступать только по менее скрипучим доскам на полу, чтобы ненароком не разбудить. Оказавшись рядом с ним, Брюс медленно вытянул из рук шутника подушку и устроился на её месте. Лишь лёжа рядом с Джокером, он мог снова почувствовать себя в безопасности и ненадолго прикрыть глаза.***
День первый.
«Она вообще собирается возвращаться?» — именно с такой мыслью Джокер встречал новый день. Женщина из открытой квартиры так и не появилась к утру, зато на её кухне нашлись несколько пачек сахарных колечек к завтраку и наполненная доверху пластиковая бутылка не успевшего просрочиться молока. Джокер захватил их из соображений в том, что детей стоит чем-то покормить, да и самому было бы неплохо чем-нибудь перекинуться. В скверной квартирке не нашлось и пары пакетиков крупы, а тут такое везение. — Никогда бы не подумал, что молоко можно не только пить, но и есть ложкой. — Тебя в больнице голодом морили что ли? — «Овсянка, Сэр» или сэндвичи. Неловкий разговор Селины и Брюса разбавил радостный голосок малышки, адресованный больше Джокеру, чем им. — А вы знали, что пенициллин — первый антибиотик и его изобрёл Александр Флеминг? Джокер подумал и после покачал головой, вяло размешивая ложкой разноцветные хлопья. Девочка хихикнула и продолжила, устремив всё внимание на Брюса. — А расскажи ещё эту сказку! — умоляюще протянула она, захлопав в ладоши. — Расскажи пожалуйста! Брюс, расскажи, расскажи сказку! — Не, не, не, — вклинилась Селина, замахав руками. — После такой сказки нас вчера сразу вырубило, её на ночь нужно рассказывать. Тот врач стопроцентно вещал её тебе поближе к сумеркам, чтобы отделаться от бодрствующего пациента. — Во время приёма пищи не стоит говорить, — в ответ на это с абсолютным равнодушием во взгляде произнёс Брюс. — Еда может застрять в горле, и наступит удушье. Уэйн сказал это настолько спокойно, что Кайл волей-неволей, а закашлялась. Джокер тоже напрягся, но не из-за слов. Его насторожил взгляд. Он ведь уже видел подобное, женщина в аптеке точно также смотрела на других людей. Чёрт, женщина. Вчера они так и не поговорили о ней. — Как там тебя зовут? — указав на кашляющую Кайл, без особого интереса спросил Джокер, скорее для того, чтобы на один раз обозначить её за столом. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы называть гостей «девочка 1» и «девочка 2», либо различать их по возрасту, что было для него предпочтительнее, и цвету кожи, обращаться на «ты», ведь в этой квартирке они были лишь временным явлением. Так к чему тогда напрягать память? Зеленоглазая ещё немного покряхтела, но всё же совладала с собой. — Селина, — подумав, ответила она. — Селина, значит, — пробуя новое имя на вкус, повторил шутник. — Я хотел бы кое-что у тебя узнать про те таблетки и их раздачу по вечерам. Кайл нахмурилась, пробежавшись глазами по другим присутствующим за столом. Что-то ей подсказывало, что о таких вещах нужно говорить с глазу на глаз. Её история уж явно испугала бы, если бы не довела до слёз, крошку Джиджи, да и Брюс навряд ли был бы рад узнать, что Артур по ночам влипает в проблемы, в точности как и он сам. Селина уже думала перед сном, кем же эта двоица приходится друг другу, но ответа так и не нашла. Ни в своей голове, ни у Брюса, который быстро сообщил, что Артур за ним приглядывает, и моментально сменил тему. Лишь в одном она не сомневалась — каким бы странным не был Артур, эти двое вполне себе общались и вроде проявляли заботу друг о друге. Что ещё немаловажно, они оба очень помогли ей. Соответственно, Селина не могла просто взять и сломать их странную связь. — Это-то, — заторможенно пролепетала Кайл. — Без проблем, только давайте глянем, не вернулась ли ещё та дамочка, да и стоя моя соображалка работает куда быстрее. — Вам компанию не составить? — почти сразу же предложил Брюс, отвлёкшись от скучного рассматривания тонущих в молоке хлопьев. — Будешь говорить за едой — помрёшь, — хотя грубость Кайл не понравилась ей самой, её голубоглазый приятель уже не выглядел готовым пройтись с ними. Он вообще перестал смотреть в её сторону, скривив губы в тонкую полоску после подобного выпада. Тем не менее, Селина получила, что хотела. Теперь она могла поговорить исключительно с Артуром, и им никто не стал бы мешать.***
Из беседы с бродяжкой, всё же много чести быть названной по имени, Джокер узнал, что женщина из аптеки и «его» сопровождающая по вечерам один и тот же человек, судя по описанию. Ещё он выяснил, почему чувствовал себя особенно измотанным в больнице и о каких прогулках зарекался Уэйн, когда он выбирался на первую долгую вылазку в город. «Но что ей понадобилось от Флека? Не лучший кандидат для подобных прогулок. — размышлял Джокер, опираясь на ту немногую информацию, что имелась у него в арсенале. — Он, конечно, ведомый, но неужели настолько? Кто она вообще? Откуда берёт лекарства? У Уэйна воруют не только мафиозные отребья? Те хотя бы берут оружие, а эта тащит медикаменты. То же мне благодетельница. А может….» А может она не совсем ворует, так, берёт на временное хранение под самыми безобидными предлогами. Что если она работает в больнице или… «Enterprises ведь не только оружием занимается, там наверняка есть отрасли, связанные с фармацевтической промышленностью.» — довёл до конца свою мысль Джокер. Но тогда та женщина должна была иметь довольно высокую репутацию и доверие у руководства, чтобы незаметно выносить десятки разных блистеров и стекляшек на протяжении долгого времени без ущерба себе. Имел место быть в этом списке и тот вариант, где у женщины хватало денег, чтобы скупать лекарства, но тогда к чему разносить? Это же полное безумие, ровно такое же, как вовлекать кого-то вроде Флека в подобную аферу. Слишком неоправданный риск. Чем больше думал шутник, тем хуже и страшнее ему становилось от своих же умозаключений. Вернувшись в квартирку после беседы у лифта, Селина и Джокер стали свидетелями весьма интересной сценки. Брюс стоял возле раковины и мыл посуду после завтрака, а самая младшая из их компании вытирала полотенцем чистые тарелки, составляя их на тумбу. — Сколько будет шесть плюс пять? — Одиннадцать. — А девять плюс девять? — Восемнадцать. Девчушка только радовалась и успевала рукоплескать между вытиранием кружки. Вода брызгала на изрядно измявшееся после сна платье, но её это совсем не тревожило. Уэйн вообще не менялся в лице, продолжая ополаскивать под тревожащими ранки на руках струями воды очередную тарелку. — А ты двузначные числа складываешь, а, Брюс? А семнадцать плюс восемнадцать? — Тридцать пять. Если вычесть, то минус один, если поменять их местами и сделать то же, то просто один. Если перемножить, — здесь Уэйн задумался. Со стороны могло показаться, что он просто водит пальцем по воздуху, но так ему было проще сосчитать без права на ошибку, — то триста шесть. Проверь на калькуляторе. Он вон там, в столе. Девчушка засуетилась, быстро принявшись набирать цифры. Её глаза загорелись неописуемым восторгом, когда абсолютно всё сошлось. — Сходится! Только как число может уйти в минус? Ты же не можешь взять минус одно яблоко или сделать минус один шаг? А триста шесть это столько, есть брать по пятьдесят? — всё никак не унималась любознательная малышка. — Отрицательные числа нужны либо для примеров в математике, либо для понимания того, на сколько ты что-то потеряла, например, в деньгах, убытки, наверно. Триста шесть — это шесть раз по пятьдесят плюс ещё шесть. То есть, шесть раз сложить пятьдесят и ещё прибавить шесть. Стало понятнее? — Так бумаги не хватит, пока посчитаешь до 50 и ещё 6 раз так! Ты считаешь быстрее калькулятора, это настоящее волшебство! «В каком он блин классе?» — раскрыв рот в немом удивлении, подумала Кайл. «Он ведь ещё в школе учится?» — примерно с тем же выражением лица отреагировал Джокер. Их молчание нарушил Уэйн, закончивший возиться с тарелками. — Джей, Селина, вот и вы, как, всё обсудили? Кайл первая вышла из минутного ступора. — Джей? — недоверчиво переспросила девочка. — Разве не Артур? На лице Брюса промелькнула лёгкая паника. Нужно было срочно что-нибудь сказать. — Да, это двойное имя. Джей-Артур, — попробовал уверенно соврать он, но нервно хихикнул. — У меня в школе была подруга с длинной фамилий Сент-Клауд, а именем Сильвер, представляешь? Джокер просто приложил ладонь к лицу, глядя на всё сквозь пальцы. Вот что, а убедительно лгать мистер само совершенство вообще не научился. — Видать денег, чтобы назвать её Голден, у них не хватило, — изловчившись сыграть на словах, Джокер быстро свёл всё к шутке, взбодрив всю троицу. — Блин, я так точно в школу опоздаю! — перестав смеяться, воскликнула Селина. — А ты вообще собираешься туда идти? — и тут же оглянулась на Брюса с новым подозрением. — Я…… — уже пытался сообразить Уэйн, но в этот раз его опередили. — Ого, а я думала все школы закрыли из-за опасности на улицах! — удивлённо вскинулась малышка. Селина замолчала, зардевшись. «Вот и вторая попалась на лжи. До чего быстро вы прокалываетесь.» — довольно ухмыльнулся Джокер. Всё-таки было что-то очаровательное в том, чтобы оставить бродяжку на ночь и подобрать из другой квартиры ещё ребёнка. Никогда не знаешь, как скоро они начнут ломать комедию или же драму. И ведь не кинотеатр, бесплатное шоу вживую. — Эм, наша по-прежнему работает, — прикусив губу, вытянула из себя Кайл. — Я побежала, не кисните тут! — выкрикнула, а после скрылась на лестничной клетке. — Тухните, кисните, что за слова? У нас словно огород здесь, — после её исчезновения пробурчал Брюс. Джокер прошёл в кухню и положил руку ему на плечо с той же игривой ухмылкой. — Не беспокойся, ты не овощ, — миролюбиво сообщил он. — Ты тот ещё фрукт.***
Ближе к полудню хозяйка незапертой квартиры всё же замаячила на горизонте. Джокер всё думал, как же ему лучше всего назвать её, нужно было что-нибудь едкое и при этом звучное. Вот только у объявившейся женщины были другие планы на этот счёт. Обогнув шутника, она вошла в гостиную и обессиленно упала на диван, так и заснув в верхней одежде, не ведая, что сбила весь настрой своему соседу по этажу. Некоторое время Джокер действительно злился. Фыркал и швырял подушки в стену, вымещая на них неудовлетворённость неслучившимся разговором. Его бедственное состояние усугубляло и то, что собственное тело слишком привыкло к никотину и не желало расставаться с ним. Шутник сидел на подоконнике и гнал от себя прочь мысли о сигаретах, запивая их очередным стаканом тёплой воды. Джокер не вёл счёт, когда глотал воду, лишь полагал, что при всём желании не осилит три литра. Человеку в хорошей форме и нормальном самочувствии пришлось бы выпить пять для смертельной дозировки, а с телосложением шутника выходило как раз максимум три. Где-то в спальне слышался звон хлопков. После того, как темноволосая малышка с пышными хвостиками приволокла в квартиру глобус, Брюс принялся рассказывать ей о странах, их столицах и известных исторических личностях, в очередной раз поражая девочку количеством усвоенной информации. Малышка или же Джиджи, ведь она как и её новые старшие друзья перезнакомились ещё в первую встречу, не оставалась в долгу, поучая старшего странным для него жестам. Дай пять — за общий успех, палец вверх — здорово, вниз — не хорошо, жест в виде буквы V указательным и средним пальцами — мир, кольцо — всё отлично. Пусть Уэйн так и не смог понять для себя, зачем нужны все эти жесты, если есть слова, тем не менее, он попытался принять их за обычные в городской среде вроде местного этикета. По прошествии нескольких занимательных уроков, Джиджи утомилась и прилегла на кровать, свернувшись в колючем пледе. Совсем скоро она уже крепко спала, погрузившись в дневной сон, а Брюс вернулся в гостиную. — Нам нужно поговорить, — не торопя события, сообщил он, расположившись подле Джокера на подоконнике. — Это касается тебя и Артура. Вы вчера опять поменялись, и я не знаю, что делать, когда вы так делаете. Он теряется, я тоже, ты, вижу, совсем заболеваешь после ваших смен. Может, есть способ как-то решить этот вопрос? Вы могли бы поговорить. Залив в себя новый стакан воды, Джокер цокнул языком и язвительно процедил. — Ну валяй, рисуй флекограмму для его призыва, раз заскучал. Я не могу крикнуть ему «к ноге!», чтобы он явился по первому зову, ясно? — Но ведь это происходило и прежде. — Стресс. Нужен достаточно сильный стресс, страх, чтобы такое провернуть. А поговорить, чёрт знает этого убогого, раньше пытался завести беседу, да он не откликался. Нашёл кретина на свою голову, хер отделаешься… Подоконник вздрогнул под тяжестью ударившей по нему ладошки. — Артур не убогий и не кретин, может, совсем немного дурак, но точно не убогий! — уверенно заявил Брюс, надув щёки. — Ты мог бы хотя бы попытаться в следующий раз, только без злобы. А стресс предоставь мне, я что-нибудь придумаю. «Придумает, ага. — оставалось ожидать новой пробежки по закоулкам и развязавшейся войны ещё с кем-нибудь из соседей, будто женщины из аптеки ему было мало. И почему он снова вспомнил о ней, когда они с Брюсом сидели рядом? — Интересно, а какого цвета у неё были глаза.» — Расскажи ещё о Марте. Что-нибудь, что тебе больше всего запомнилось, — внезапно для них обоих выдал Джокер и придвинулся поближе к Уэйну, поставив пустой стакан на пол, чтобы тот не мешался. Он не помнил лица незнакомки, ведь та стояла спиной к очереди во время их встречи, лишь на миг оглянулась, когда покидала аптеку. Джокер внимательно вглядывался в лицо Брюса. Когда мальчик улыбался, его глаза так и искрили неподдельным интересом и чистым восторгом, а острые черта лица сразу немного смягчались. Юный Уэйн подкупал своей внешностью, когда в очередной раз растягивал губы в лёгкой и искренней улыбке, пусть даже и не совершенной из-за длинного пластыря на правой щеке. Ему хотелось довериться, открыть все свои внутренности на показ, позволить заглянуть в самые мрачные уголки души и вытащить что-нибудь из них на память. С таким прелестным личиком он вполне мог бы в будущем стать психологом и без труда доставать из людей их страхи, успокаивать и давать наставления. Или же завести бизнес, под стать своей семье. В этом деле он мог бы обойти даже нынешнего владельца Enterprises, впаривая людям то, в чём они не нуждались, но при этом заставляя их поверить в обратное с самым невинным выражением лица. Он мог бы продать и себя лет через 6, когда его тело преодолело бы метаморфозы подросткового периода. Джокер вспомнил картинки из дневника Флека. Обнажённые женщины с голыми грудями, облачённые в клетчатые юбки мини и сетчатые колготки с тонкими дамскими сигарами в изящных пальцах. У незнакомок с вырезок всегда были широко расставлены ноги, они запускали тонкие пальчики себе в промежность, изображая удовольствие на лице. У Джокера они вызывали лишь отвращение. В этой пошлости не было ничего, что бы могло позволить ему чувствовать хоть что-то, кроме неприязни. Глядя на них, у него не возникало желания прикоснуться к себе в мимолётной ласке. Но Брюс...С его внешностью он мог бы заработать куда больше размалёванных девиц. С тёмными как ночь вечно растрёпанными волосами и чистыми как ничто в Готэме голубыми глазами ему бы не понадобились все эти атрибуты желанности и разврата. Вот только займись он подобным заработком, и тогда с его работодателями непременно случилось бы что-нибудь ужасное. В этом у Джокера не было сомнений, впрочем, как и в том, что он не хотел Брюса как больные на голову взрослые хотят маленьких детей. У него не возникало каких-то извращённых мыслей, когда он пытался отмыть его от грязи в ванной или когда они лежали рядом на диване. Его тяга к юному Уэйну была другого рода, более…семейная, как то позволяли не сфальсифицированные документы. Да и не стой между ними Томас, Джокер всё равно испытывал бы то же, и тогда эта близость между ними считалась бы обычной привязанностью. Им обоим не хватало ласки в жизни, и они давали её друг другу. Щёлк-щёлк. Джокер проморгался, когда перед его лицом пару раз прищёлкнули пальцами, возвращая в этот мир из полёта мысли. — Так вот, я и говорю, однажды разбил лицо учебником своему однокласснику за то, что тот задирал моего друга. Впервые видел, чтобы кровь так из носа била ключом! Меня едва не исключили из школы за неподобающее поведение, а ведь тогда это был только первый год обучения. Наверно, меня бы и исключили, если бы Марта не вмешалась. Она им такой разнос устроила, что как вспомню, так буквально трясёт! — на эмоциях выдал Брюс, вскочив на ноги и подпрыгнув на месте. — А хочешь, я тебе покажу, как это было? Наглядно! — восторженно воскликнул он, получив в ответ одобрительный кивок. — Сейчас, сейчас, только настроюсь. Джокер приоткрыл рот в изумлении, замерев белой статуей. Он на минуту совсем забыл, как дышать, а, когда вспомнил, с трудом сделал вдох. Брюс стоял к нему спиной, только немного повернув голову в бок. Поза расслабленная, но при этом осанка настолько ровная, будто он упирался в невидимую глазу стену. Взгляд, брошенный в сторону шутника, будто был не адресован ему, а проходил навылет совсем как пистолетная пуля влетает в чью-то голову и пробивает в ней сквозную дыру. Взгляд полный абсолютного безразличия, пустой как у человека, пережившего чью-то смерть, но при этом настолько преисполненный холодным равнодушием, что пробирал до мурашек. — А где во время инцидента находился преподаватель, куда смотрела охрана? Вы только что признались, что руководство данного учебного заведения настолько некомпетентно в вопросах безопасности учащихся, что допустило подобное на своей территории. В таком случае, вынуждена попрощаться с вами, здоровье моего ребёнка для меня куда важнее. Думаю, будет не лишним предупредить моих хороших знакомых о подобных происшествиях. Видите ли, они, как и я, очень обеспокоены жизнью своих детей. Да и прессе было бы любопытно узнать о месте, где всю вину перекладывают на шестилетних школьников в случае угрожающей их здоровью и благополучию ситуации. Может быть тогда другие родители не раз хорошо всё обдумают, прежде чем связываться с вашей школой. Он говорил в точности как женщина из аптеки, полностью копируя её манеру речи. Брюс сделал несколько шагов вперёд, отдаляясь. Джокер поднялся с подоконника и проследовал за ним. Он не понимал, почему так поступает, он должен был сейчас испугаться и сжаться на подоконнике или вообще сигануть в окно с пятого этажа, а не слепо следовать за причиной усилившегося страха. Он был абсолютно ведом. Что-то, что заставило Флека беспрекословно следовать за неизвестной, сейчас управляло и им. — Я не порицаю вас, только хочу сообщить как сторонний наблюдатель, что ваш ребёнок мог нанести ещё более серьёзные увечья Роману, если бы не вмешался Брюс. Всё могло закончиться куда плачевнее, например, больницей. Насколько нам уже известно, рядом не было взрослых, чтобы своевременно разнять их. Согласитесь, если бы какой-нибудь грабитель накинулся с ножом на человека из вашего круга общения, вы бы попытались остановить его, а не побежали за полицейским, как того требуют формальности закона. Но не мне судить, кто прав, а кто виноват. Если у вас имеются претензии, мы могли бы обсудить всё за чашкой кофе. Ведь никто из нас не хотел бы доводить дело до полиции, не так ли? Столько мороки с заполнением бумаг,— теперь это была сценка уже не с директором, а другим человеком, родителем того, кому разбили нос. Уэйн обернулся, но в этот раз то ужасное отсутствие какого-либо эмоционального отклика сменилось ехидным смешком. — Bravo! — с тихими хлопками, чтобы не разбудить спящую гостью, проголосил Брюс на французский манер. — Только хотел тебе сказать, что нужно подойти поближе для правдоподобности, а ты уже это сделал! Так вживаться в роль не каждый может! И лицо у тебя точно такое же как у директора. Он ведь бросил все бумажки, других взрослых и на улицу выбежал вслед за нами, и потом они с Мартой о чём-то долго говорили. После той беседы миссис Сайонис позволила Роману погостить у нас на выходных. Мы ехали домой с раскрытыми окнами в машине. Это было так невероятно! Едешь и воздух забивается в щёки, как будто бурундук наелся орехов! И музыка играет, перебивая шум ветра, волосы, правда, потом было сложно расчесать, но это того стоило! Всё ещё не понимаю, и с чего вдруг отец тогда волновался, что нам с Мартой будет сложно ужиться вдвоём во время его отсутствия по работе? И так незапертая входная дверь распахнулась. — Эй, как насчёт погулять? — прозвучал из коридора голос, уже успевший вызвать неприязнь у Джокера. Брюс занёс правую ногу вперёд, чтобы сделать шаг, но в последний момент передумал, оглянувшись назад. — Джей! — шутник заторможенно опустил глаза, не сразу почувствовав, что его дёргают за штанину брюк. — Можно я пойду? Мы будем осторожны, обещаю! Только у дома! В другой ситуации Джокер бы и выдал какую-то реакцию на то, что Брюс, заработавший репутацию заядлого побегушника, просил у него разрешения на прогулку, но сейчас он был слишком шокирован, чтобы сказать что-то большее, чем слабое «да». Вскоре с улицы зазвучали радостные крики. Джокер медленно, опираясь на мебель, прошёл к окну, разглядев в нём тех же резвящихся детей. Селина, его состояние настолько затуманило разум, что он мысленно назвал её по имени, швырнула ранец на асфальт и принялась обучать Уэйна делать колесо. Немного понаблюдав за их тренировками, Джокер осторожно опустился на пол, приобняв колени руками. Женщина... Марта занимала большую часть его мыслей. Тот взгляд и голос, если ей были безразличны чужие проблемы, зачем она принялась активно снабжать горожан лекарствами? Она преследовала свои цели, а помощь другим была лишь обёрткой для сокрытия истинных мотивов? «Что ей нужно от меня?» — Джокер больше не сомневался на свой счёт. Марта обратилась за содействием не к незнакомцу на улице, она под каким-то предлогом подманила к себе Флека.