***
Все в отделе бухгалтерии хорошо знали мистера Уайта как заядлого любителя ухлёстывать за женской половиной коллектива, попадающее в его поле зрения. Тогда, получив рекордную дозу адреналина в кровь, Дюмон пресекла попытку начальства пересечь её личные границы. Привычно тихая, неконфликтная, Софи впервые сорвалась от слабого прикосновения к своей щеке и, не разжимая кисти руки, вдарила мерзавцу, а затем на всю собравшуюся публику громогласно заявила, какой он урод и с какой стати всем им пристало терпеть его ежедневные дурости? Когда наступила звенящая тишина, она опомнилась, в ужасе зажав рукой рот. Теперь её точно должны были уволить, а как жить дальше? Найти работу с каждым днём становилось всё более непостижимой задачей, а ведь у Дюмон была ещё Джиджи, о которой нужно было заботиться, на что-то заботится. В тот момент, когда мистер Уайт потёр горящую щёку, выпрямившись во весь рост, и грозно навис над своевольной подчинённой, спокойный мир Софи стремительно рушился. — Ты уволена! — разъярённо закричал начальник, и тогда он рухнул совсем, забирая с собой и таявшую на глазах отчаявшуюся запуганную девушку. — А вы уверены, что у вас достаточно оснований для увольнения? Я вот сомневаюсь. И тогда всё замерло. Тонкая фигура вошедшей с улицы светловолосой женщины навсегда засела в памяти Софи. Её решительный голос, преисполненный властью и амбициями, твёрдая походка, стук каблуков, забранные позади волосы — Дюмон старалась уловить каждую деталь в образе женщины, которая спасла её в тот день. Софи не задавала однотипных вопросов. Зачем? Почему? Ей дали шанс подольше задержаться на работе, она ошиблась, но ей помогли исправиться. Если бы ангелы могли принимать человеческие обличия, Дюмон бы без промедления сказала, что её ангел-хранитель сама Марта Уэйн. Она не только выручила её от увольнения, но и проводила до дома, сославшись на то, что за ней снова могут следить, а так, вдвоём, они уж точно разберутся с любителем потрепать нервы другим. Марта не отличалась хорошей физической подготовкой. Она была примерно на 2 дюйма выше Дюмон, 5 футов и 8 дюймов*, но при этом стройность её тела граничила с худобой. Только это не мешало Софи чувствовать себя с ней в полной безопасности. Рядом с Мартой Дюмон невольно ощущала себя совсем маленькой девочкой, которую добрая женщина из толпы взяла за руку и повела за собой, чтобы вернуть девочку родителям.***
С их знакомства прошло несколько недель перед тем, как Марта посвятила Софи в тайну своих ночных прогулок, после которых она появлялась у Дюмон с кровоподтёками на лице и мелкими ссадинами на руках. Готовясь к их разговору, Марта говорила так, будто влезла во что-то поистине незаконное и пугающее, но на деле только разносила медикаменты бедным людям, подставляясь при этом под удары городской жизни. Услышав подобное, Дюмон начала упрашивать взять её с собой, но Уэйн хватило одного жеста рукой, чтобы усмирить пыл девушки. Марта решительно отказалась от предложения Дюмон, а уже после сослалась на крошку Джиджи, как на самый весомый аргумент в их споре. Софи хотела бы возразить ей и сказать то же, но что-то её остановило. Страх обидеть или поддеть новую знакомую взял верх, и она послушно согласилась не влезать в эти ночные прогулки и держаться от них в стороне. Спустя ещё пару дней Софи возвращалась с работы поздно вечером и случайно увидела почти бегущего в многоквартирный дом соседа по этажу. На нём была яркая одежда, огромные шутовские ботинки, клетчатая сумка в руках, а ещё нечто больно напоминающее кровь на одежде. На утро заголовки газет пестрели информацией об убийствах в метро. Новость так быстро облетела весь город, что, удивительно, как телевизионщики стали говорить о ней с опозданием. — Я знаю, это очень странно и жутко и глупо, но я говорю правду, той ночью он выглядел слишком подозрительно, а на утро вышли газеты и…как вы думаете, это вообще возможно? Чтобы человек по соседству вдруг оказался? Ох…боже… Конечно же она не сдержалась и проболталась Марте при первой возможности. Ей было страшно, ей нужно было выговориться, а кроме Уэйн Дюмон толком ни с кем не общалась. Да и, по правде говоря, Софи было совестно напрягать её своими проблемами, зная, чем обычно помышляет по ночам Марта. Очень редко женщина навещала её без видимых повреждений на себе. Софи подумывала связаться с полицией, но Марта отговорила её от этой затеи. — Полиция сейчас неразборчива в преступниках. Если окажется, что вы ошиблись, они всё равно отправят невиновного за решётку, лишь бы не заниматься поисками. Оно вам надо? Я понимаю ваши опасения, дорогая Софи, и поэтому возьму на себя смелость проверить ваши догадки лично. Слова Уэйн звучали привычно внушительно, в который раз убеждая Дюмон поступить так, как говорила её знакомая, почти что наставница. Полицейские дважды наведывались в многоквартирный дом и с пристрастием допрашивали других соседей, но при встрече с ними Дюмон старательно всё отрицала, и ей верили. А она продолжала верить своей спасительнице и помогать чем могла.***
Когда в очередной свой визит глубокой ночью Марта пришла не одна, а привела с собой Артура Флека, того странного соседа и главного подозреваемого в событиях метро, Дюмон спокойно приняла это и отчего-то подумала, что всё не так уж и плохо. За всё их недолгое время общения она заметила за Уэйн очень странную особенность или манеру поведения — та словно знала, каких людей нужно выловить из толпы и заговорить с ними. Дюмон мысленно представляла себе ту же сцену, что и в банке, при этом улыбаясь. Марта сама нашла Артура и повела за собой, а он пошёл, потому что почувствовал наверно то же, что и сама Софи в первую встречу с Уэйн. Выходит, он не был человеком в гриме из метро? Раз ему тоже потребовалась помощь «свыше»… В любом случае, Софи порадовала новость о том, что теперь Марта не будет одинока в своих прогулках, и хоть кто-то прикроет её в случае опасности. Однако счастье длилось недолго. С внезапным исчезновением Артура в Хэллоуин одновременно исчезла и Марта. Дюмон волновалась, когда она не пришла в следующую ночь, срывала телефонную линию, оставляя десятки голосовых сообщений на автоответчик. Вдруг что-то стряслось? Каждая ночь в Готэме могла стать последней для Уэйн. Софи скрывала от неё свои переживания, но дома, где-нибудь в закрытой ванной комнате, чтобы не напугать дочь, тихо плакала, глотая солёные слёзы, мучаясь от томительного ожидания и убивающих её изнутри мыслей. Почти неделю спустя она увидела её в доках.***
Завидев Марту, живую и без явных повреждений, Дюмон, смиренно проглотив всё негодование и притаившуюся злобу за откровенное игнорирование себя, была готова кинуться в объятия знакомой, но она прогуливалась не одна и даже не с Артуром. Поначалу Уэйн и выглядела снова покинутой всеми, одинокой, стоя в закоулке, точно в ожидании кого-то. Софи поспешила к ней, только её опередил вышедший из темноты улицы мужчина. Дюмон замерла на месте. Сердце в груди пропустило удар, когда незнакомец достал пистолет из кармана потрёпанной дублёнки и направил его на Марту, потребовав вывернуть карманы. — Обойдёмся без крови, — ничуть не изменяя своей непоколебимости, как факт сообщила она. — Деньги давай, а дальше я уж сам решу, что с тобой делать! — заявил вор, встряхнув карманной пушкой. Дюмон вздрогнула от его басовитого голоса, огляделась по сторонам, но полиции поблизости не оказалось. Ей стало так страшно, что у неё неистово затряслись колени. — Я говорила про вас. Ещё до того, как мужчина с оружием успел прийти в себя и осмыслить услышанное, из глубины переулка выскочила длинная тень. Доли секунд пистолет выпустил пулю в ночное небо. Высокая тень в одно отточенное до совершенства движение заломила руку нападавшему, а другой вытряхнула патроны из оружия, швырнув то в мусорный бачок. Тень двигалась настолько быстро, что её при всём желании трудно было бы назвать человеком. Движения чётко выверены, ничего лишнего, ни одной капли крови. Это наверняка требовало немалой сноровки, чтобы вытворять подобное. Всё происходящее казалось Софи чем-то из ряда вон выходящим, но она по-прежнему не выдавала своего присутствия. — Нам некогда с ним разбираться, — надменно сказала Марта, и тень покорно отпустила вора, дав тому дать дёру. Неудачливый вор мчался не хуже спорткара по пустой улице, громко вопя: «Дьявол! Я видел лик Дьявола!», чем вызвал усмешку у тени. Вернее, уже точно у человека. Мужчина был на порядок выше Марты. Наверно, 6 футов и 3 или 4 дюйма*, настолько высоким оказался хорошо сложенный, но при этом ничуть не похожий на здоровяков, ни на секунду не покидающих тренажёрного зала, способных тягать железо хоть несколько часов в день, брюнет в явно не подходящей себе по размеру водолазке и укороченных брюках в холодную погоду. На улице вот уже очень долго не было осадков, но с его волос тяжёлыми каплями лилась вода на совершенно сухую одежду. Он трясся, его знобило от лёгких порывов ветра. Уэйн стянула с себя длинный кашемировый шарф и повязала на шею ночного спутника, плотнее задёрнув на себе полы пальто. Они пошли вдоль по слабо освещённой улице, Софи проследовала за ними, держась тени дорожных знаков и проходов между домами. — Единственное, что от тебя требовалось — сделать всё без шума. Надеюсь, ты нашёл действительно стоящий повод, чтобы пустить всё на самотёк, и имел все риски подорваться вместе с судном, — прежде Дюмон не доводилось слышать эту интонацию. Холодную, обвинительную. Это правда была её хорошая знакомая или она, Софи, чего-то о ней не знала? Брюнет лишь тяжело вздохнул. Его лицо при свете фонарей выглядело напряжённым. Он сдерживался, чтобы не наговорить лишнего. — Я видел его там, на корабле. А мы вроде теперь варимся в одном котле, не мог же я его кинуть. Он бы не выжил в одиночку. Пришлось вмешаться. Марта вздрогнула, в голубых глазах сверкнули искры интереса. — Он выбрался? Ты видел? — Мы разминулись, но, я полагаю, жив. На верхних палубах почти не осталось людей после того, как мы всё зачистили внизу. По тому, как она едва кивнула собеседнику, смягчившись, Софи поняла, что ответ её вполне удовлетворил. В отличие от Дюмон, которая совершенно потерялась в новой для себя информации. Так они прошли до одной из немногих больниц в городе. Уэйн проводила своего спутника до главного входа в здание, напоследок сказав: — Впредь будь осторожнее. Сейчас отправляйся на обследование, залечи раны и поправляйся сколько потребуется. Это не предложение и возражения не принимаются. Почти также, как и в их встречу.***
К утру газеты заиграли новыми сенсационными заголовками — горели доки и порт. Вечером следующего дня к ней заглянула Марта и сообщила, что им стоит перестать общаться, иначе у Софи могут появиться серьёзные проблемы в лице недоброжелателей Уэйн. — Этого хватит на пару месяцев спокойной жизни в хорошем районе Нью-Йорка, к тому времени вы уже найдёте работу. В городе становится неспокойно, и вряд ли этому настанет конец. Я прошу, как друг — берите дочь и уезжайте, пока не стало слишком поздно. Все недомолвки между ними, исчезновения и появления Уэйн без малейшего предупреждения, странная встреча ночью и деньги в конверте. Слёзы страха по ночам, удушающее волнение, лишающее сна и злость за отсутствие каких-либо объяснений. Софи сорвалась. Закричала, в порыве гнева разбив несколько тарелок в квартире, а затем свалилась брошенной куклой на пол и разрыдалась. Она умоляла Марту остаться. Она готова была принять любые её толкования происходящему, но Уэйн просто положила конверт на кухонный стол и прошла мимо неё, не оглядываясь. — Мне жаль, — единственное, что сказала она перед тем, как окончательно покинуть квартиру. Дюмон пролежала на полу почти до утра, чувствуя себя совсем слабой и… использованной. Девушка не понимала, почему, ведь Уэйн, как минимум, трижды помогла ей. Деньги в конверте, чем не признак заботы с её стороны? Но Софи не становилось лучше от подобных мыслей. Никто не просил Уэйн вступаться за неё, ни в первый раз, ни в последующие, но она вступилась. Вероломно ворвалась в её жизнь, привнесла в неё что-то, а затем бросила её вот так. Софи задыхалась. Слёзы душили её, заливались в уши, струились по болезненному от постоянного стресса лицу. И причиной тому был человек, которого она совершенно не знала, разве что урывками из газет да тайной ночи. Марта читала её, как открытую книгу, Дюмон же при всём желании не смогла бы сказать хоть что-то о женщине в белом, если бы её спросили. Однако такой сильной привязанности, как к ней, она прежде не испытывала ни к кому. Все её мысли были подчинены ей. Поэтому её уход выворачивал Софи наизнанку, выжигал изнутри, нанося неистовую боль разочарования и чувство предательства. Но при этом она винила лишь себя. Она где-то оступилась или не то сказала. Марта Уэйн хорошая, она помогает людям, она всецело за людей. Слишком хорошая, чтобы использовать кого-то, вертеть другими, как глупыми куклами. Она помогала ей, она не может быть плохой, верно? Но тогда почему ей, Софи, так плохо, и пустота внутри стремительно разрастается.***
Дюмон проснулась ближе к вечеру, вернувшись с работы лишь днём. Подумать только, целую ветку метро прикрыли из-за какого-то доходяги, бросившегося прямо на рельсы. Софи потянулась на диване, откинула от себя тёплую куртку. Некоторое время она просто сидела на предмете мебели и прогуливалась глазами по пустой ничем не примечательной стене с обоями, пока взор покрасневших глаз не встретился с открытой дверью. Девушка напряглась и в следующий момент сорвалась с места, влетев в спальню. Джиджи там не оказалось. Нет, нет, нет, она не могла уйти из квартиры, пусть и с открытой дверью. Её малышка слишком настороженно относилась к другим людям, чтобы отправиться на прогулку в отсутствие матери. Дюмон запаниковала, но в этот день ей повезло больше, чем в любой другой. Подобно просвету в скоплении туч, она услышала радостный вопль своего чада, выбежав на лестничную площадку. «Неужели он вернулся?» — дверь в самом конце коридора оказалась открыта. Из неё и доносились крики, смех. Софи посмотрела на номер своей квартиры, чтобы удостовериться, а не ошиблась ли она этажом? Да вроде нет… Тот же этаж, та же квартира. Она медленно, почти крадясь, отправилась к источнику звука. — Она горит! Лей на неё воду, скорее! — громко пронёсся девичий голосок, но он не принадлежал Джиджи. — Да лью я, лью! — вторил ему другой, мальчишеский. «Поэтому что ли пропадал? — шаги Дюмон становились немного шире, она увереннее подбиралась к квартире. — Теперь подрабатывает няней или… кем? Организатор праздников на дому? Да разве в этом месте что-то организуешь?» — пыталась разобраться Софи. Из квартиры снова послышались крики, а затем вспышка света облетела всю комнату. — Брюс, Брюс, да ты горишь! — вслед за вспышкой послышался восторженный вскрик Джиджи. Дюмон ускорила шаг, почти вбежав в открытую дверь. — Какого чёрта вы творите, меня не было 10 минут! — но под каким бы впечатлением от происходящего она не находилась, эти слова были сказаны не ей. Артур схватил темноволосого паренька за руку и с каким-то невероятным рвением оттащил того в ванную комнату, взявшись за шиворот вспыхнувшей кофты. Затем вернулся и перехватил из рук девочки постарше её дочери полыхающую сковородку и накрыл крышкой, утихомирив огонь. Его стрессоустойчивость и быстрота реакции не могла не поразить Дюмон. Этот человек едва мог связать пару слов, когда им в последний раз довелось увидеться. Он запаниковал, когда у ребёнка на улице случился обморок, испугался до дрожи в голосе, а сейчас в несколько движений угомонил детей и не дал спалить квартиру. У него в жизни явно что-то стряслось, и Софи хотела бы спросить что. После всех издёвок жизни ей нужен был собеседник, друг, а они пытались начать разговор пару раз. — Тук-тук, — очень неловко постучала Дюмон по двери. — Я услышала голос дочери, а потом весь этот шум. Все в гостиной замерли. Наступившую тишину разбавлял лишь шум из ванной и звук льющейся воды. Артур оглянулся. Он посмотрел на неё, растянув губы в какой-то странной, почти кусающей улыбке и направился к ней в том же виде, в каком вырвался из ванной комнаты. Белое полотенце норовило сползти с худых бёдер, поэтому он слегка придерживал его при ходьбе. С мокрых волос стекала зелёная краска, покрывая выпирающие ключицы и рёбра, но он не выглядел смущённым. Артур и не думал прикрыться, просто шёл к ней в чём есть, не колеблясь. От такой уверенности Софи сама начала чувствовать себя некомфортно, неловко. Она не знала и не могла открыто спросить, отвернуться ли ей или всё и так нормально. Его как будто подменили. — А я только вас и ждал, — сказал он с той же плотоядной ухмылкой, сощурив глаза.