День третий.
Софи Дюмон стояла на кухне, вовсю орудуя лопаточкой у плиты. Масло на сковородке шипело каждый раз, когда она подцепляла очередной золотистый блинчик и переворачивала. Возле неё на тумбе находилась тарелка, на которой уже скопилась небольшая горка. Под ногами то и дело носилась Джиджи, любопытно рассматривая, чем же таким увлекательным занимается её мама рано утром. Девочка подпрыгивала, норовя стащить со стопки новый блин, всякий раз, как Софи отворачивалась. Раз она обожглась и пискнула. — Джиджи, не шали! — тут же сердито пригрозила Софи, отвлёкшись на неё. — А Джей-Артур бы разрешил! С ним было весело, а с тобой скучно! — закапризничала малышка и убежала обратно в гостиную, где её ждали ещё неисписанные под рисунки альбомные листы. Двойное имя? Чего ещё Софи не знала о нём? Точнее, хорошо было бы спросить, что она вообще знала. В обоих случаях она не могла похвастаться информацией о своём знакомом и по совместительству соседе по лестничной клетке. Софи снова подумала об этом человеке и ощутила острый укол вины. Она забыла закрыть входную дверь, когда убегала утром на работу, не рассчитывала, что задержится настолько, что придёт не вечером, а к середине следующего дня. Она оставила Джиджи совсем одну, ничего ей не сказав. А Артур… Джиджи так радовалась, в тот момент, когда она пришла забрать её. Всё повторяла, как хорошо, что мама попросила Артура с ней посидеть в её отсутствие. Что она испугалась и плакала, а добрый Артур пришёл, успокоил её и отвёл к себе. Малышка восторженно рассказывала матери и о том, как та девочка в толстовке, кажется, Селина может встать у стенки, упёршись руками в пол, может сделать так и с одной рукой, как ловко тот темноволосый мальчишка перемножает цифры в голове и способен назвать столицу любой страны на глобусе, если ткнуть пальцем на материк и спросить его об этом. Она едва не светилась от счастья, говоря о вкусных сахарных колечках на завтрак и о том, как они пытались сами что-то приготовить, пока Артур за ними не смотрел, но потом БАБАХ! И была вспышка. В последний раз Софи видела её настолько радостной лишь в минувший Хэллоуин. Тогда школы ещё работали, и в них по старой традиции собирались отмечать праздник. Для этого родителей младших классов попросили помочь детям в приготовлениях. С костюмами, мишурой для украшения классов и мелкой выпечкой. Занятия в тот день велись, но по сокращённой программе. Преподаватели, как и ученики оказались не прочь немного отвлечься от беспорядков в городе и как следует оттянуться, скрыв лица за разнообразными масками, облачившись в костюмы. Оборотни, зомби, привидения, вампиры, какая только нежить в тот день не бродила в коридорах учебного заведения. Дюмон с проснувшимся интересом втянулась в эту торжественную процессию и помогала дочери как с выбором наряда, так и с приготовлением вкусностей для праздника. Джиджи ликовала, бегая по гостиной в костюме ведьмочки, вооружившись веником в качестве своей магической метлы. Всё было так хорошо и так правильно, они обе проводили время вместе и занимались чем-то общим, как и принято было поступать в обычных семьях. Вот только в Готэме сложно было жить, а, чтобы выживать, приходилось отказываться от многого, в том числе от времяпровождения с семьёй в угоду карьере. Тяжёлые времена. Покончив с готовкой, Софи повернула вентиль газа на плите, выключив его, и налила чай в две чашки, позвав Джиджи завтракать. Та охотно отвлеклась от своих раскрасок и вскоре прибежала, почти не дуясь на не такую весёлую, как их сосед и его окружение, мать. Сама подобралась к Софи и дала той себя обнять, греясь в её руках. — Ну всё, налетай, — ещё ласково потрепав дочь по непослушным волосам, Софи поставила на стол тарелку с блинчиками, чашку чая и блюдце, чтобы Джиджи было удобнее есть, а сама снова погрузилась в раздумья. Дюмон не давал покоя вчерашний разговор, вылившийся в обоюдный поток пререканий и оскорблений. Она чувствовала, что поступила неправильно, слишком резко среагировав на слова Артура. Ведь, если подумать логически, он ночь и половину дня приглядывал, как минимум, за её дочерью, как максимум, разом за тремя непоседливыми детьми. После такого удовольствия волей-неволей, а можешь повести себя агрессивно при мелкой оплошности. Вдобавок, дети едва не устроили пожар. Его можно было понять. Он не хотел её задеть, предполагала Софи. Ей стоило бы извиниться за своё поведение. Девушка заглянула в холодильник, обнаружив в нём пару кусочков свежего морковного торта. То, что надо, в качестве жеста мира. Аккуратно переложив их на тарелку, она отложила несколько блинчиков из стопки себе, а оставшиеся прихватила с собой — угостить тех шаловливых детей, если они ещё гостили у Артура. Перед выходом к лестнице, Дюмон набросила на себя тонкий плащ поверх домашних штанов и растянутой футболки. Такой утренний наряд для прогулок по дому. — Я скоро вернусь, милая, ешь осторожно, они ещё горячие, — напоследок помахав Джиджи, Софи удалилась за дверь, придерживая тарелки. Она уже предвкушала эту встречу. Сегодня она точно не совершит ошибок. Вдох-выдох. Дюмон набрала в грудь побольше воздуха и позвонила в дверь, растянув на лице приветственную улыбку. Входная дверь открылась не сразу. Софи ещё дважды позвонила в дверной звоночек перед тем, как по ту сторону двери послышались шаги. — Вы вообще дружите со временем? 8 часов, самонадеянный ты чёртов жаворонок! Дюмон немного напряглась, услышав раздражённый голос из-за двери. Она совсем не подумала о времени. Дверь распахнулась, и на пороге появился Артур в сразу бросающейся в глаза насыщенно жёлтой водолазке и чёрных брюках, достаточно плотных, чтобы их можно было назвать джинсами. Он кинул недовольный, почти режущий взгляд на своего визитёра, но тут же забавно вскинул брови вверх от неожиданности и в этот же момент завёл одну руку за спину, переложив что-то на высокую тумбу. По прежде недовольному лицу расползлась обаятельная улыбка. Только зелёные глаза выражали его настоящие эмоции. У него был взгляд человека, который брезговал протянуть другому руку для приветственного рукопожатия или дать прикоснуться к себе в любой попытке контакта. — А, это снова вы, — не переставая улыбаться, как-то наигранно радушно произнёс сосед. Голос его звучал мягко, ласково, но взгляд оставался тем же. — Не получилось доконать меня словесно, решили отравить? Софи постаралась пропустить мимо себя его слова. «Помни, вчера благодаря тебе всё пошло наперекосяк.» — мельком напомнила Дюмон себе. — Я как раз хотела извиниться за вчерашнее. Мы не так поняли друг друга, да и момент для общения выбрали не совсем подходящий, — как можно спокойнее сказала Софи, не снимая с лица приветливой улыбки. Артур самодовольно усмехнулся, сделав шаг в сторону девушки. Она вдруг захотела отойти назад, но не сдвинулась с места. Дюмон не могла понять, что её напрягало в нём. «Будто подменили.» — снова пронеслось у неё в голове. Софи сузила карие глаза, стараясь получше рассмотреть мужчину. Что-то точно изменилось с их предпоследней встречи. Он стал таким…уверенным в себе? Образ тихони в невзрачной рубашке, тоненькой вязанной кофте, надетой поверх той скорее для того, чтобы скрывать явную худобу, согреться в ней вряд ли бы выдалось возможным, терялся в пестроте красок и остротах прорезавшегося голоса. Дюмон не сомневалась в том, что человек перед ней был тем же Артуром Флеком, правда, поменявшимся куда больше, чем она предполагала. Стоя в дверном проёме, он облокотился на стенку, занимая своим небольшим телом всё пространство. Одежда и впрямь стала поярче, хоть качество её, маловероятно, что изменилось, но в ней Артур выглядел лучше, свежее. Свежее…от него почти не пахло горьким запахом табака. В этом ли крылся секрет его хорошего вида? Софи не могла дать точно ответа. — Может мне ещё раздеться, чтобы вы вдоволь на меня насмотрелись? Звонкий смех привлёк внимание Дюмон. Девушка подняла глаза и ощутила, как краска приливает к её лицу. Она действительно просто стояла и бесстыдно рассматривала своего соседа. — Вам очень идёт этот цвет волос. Дополнение к смене имиджа? — чтобы не чувствовать себя ещё более неловко, учтиво спросила Софи и кивнула головой на несколько зелёных прядок, притаившихся на правой стороне тусклых каштановых волос. Артур сделал ещё шаг в её сторону, немного наклонившись вперёд, как бы нависая. Дюмон по-прежнему сдерживалась от напоминающего о себе желания отойти. Он свесил голову набок и скривил потрескавшиеся губы в лёгком оскале. — А вам очень идёт держать рот на замке. Кажетесь умнее, — мужчина смотрел на неё так, словно перед ним находился глупый ребёнок. Умилительно по-дурацки, что зелёные глаза засветились ехидным огоньком. Из скандальной квартирки послышались шаги. Брюс и Селина насторожились, когда услышали трель звонка. Проскользнули из спальни в гостиную на звук открывшейся двери, а теперь с новым звучанием голосов поспешили в коридор. Оба замерли в тот момент, когда их соседка, явно сердясь, угостила лицо своего собеседника тортом. — Эй, он же не душить её собрался, — тихо воскликнула Селина, когда Брюс попытался юркнуть между взрослыми. Кайл оттянула его за кофту, увлекая на безопасное расстояние от чужой ссоры.***
Джокер не сразу сообразил, что с ним приключилось. Буквально секунда и его лицо покрылось толстым слоем глазури. Он смахнул часть с глаз, гневно уставившись на соседку. Такой дерзости он от неё точно не ожидал. Скандалистка должна была ответить. Шутник замер без движения, перестав моргать. Зрачки зелёных глаз заметно расширились. Он представлял, как его пальцы сомкнуться на тёмной шейке нахалки, как она вскрикнет не своим голосом и попробует ударить его от испуга, в ответ он только сильнее стиснет пальцы, припрёт её лицом к стенке, хорошенько оттянет назад густые чёрные волосы и разобьёт лицо этой дряни в кровь. Она будет шипеть, виться ужом и захлёбываться алым нектаром, пока он продолжит сжимать её в своих смертоносных объятиях, как паук, загнавший надоедливую муху в свою паутину. А потом, насладившись игрой с задыхающейся и молящей о пощаде жертвой, свернёт ей шею, чтобы она наконец-то заткнулась и не лезла к нему. «За такое дерьмо Уэйн тебе не заплатит.» — на редкость рассудительная мысль промелькнула среди других более кровавых. Джокер мог бы проверить, сколько его названный отец способен покрывать его, пока он нужен ему для завтрашнего дела, но ведь эта ситуация сродни обещанной игрушке на день рождения. Если накануне облажаешься — останешься без подарка. Так и здесь. Натвори он дел сейчас, и конечно же Томас оставит его без обещанной награды. Спасёт от полиции, но не заплатит ничерта. Никуда не годится. Нужен более гуманный, но не менее выигрышный способ надолго отвадить от себя пришибленную мадам. Собрав с лица ещё немного сладкого крема, Джокер резко вытянул руку вперёд, коснувшись раскрытой ладонью лица Дюмон. — Угощайтесь, я не жадный, — миролюбиво произнёс он, размазав густой крем по тёмной коже. 3…2….1….Софи оказалась довольна предсказуема. — Да что вы делаете?! Я лишь пытаюсь извиниться, а вы ведёте себя как откровенный нахал, Артур! Во что вы превратились?! Когда вы ещё раздавали таблетки, вы были приятным человеком! Что с вами теперь творится?! Знаете, поступайте, как хотите, я старалась сделать как лучше, но вы снова и снова хватаетесь за оскорбления! Это невозможно, вы невозможный! Эта гневная тирада означала лишь то, что победа в утреннем противостоянии осталась за ним.***
Когда вы ещё разносили таблетки… Когда вы ещё разносили таблетки… Всё-таки он облажался. Если эта черномазая крикунья была в курсе «его» прогулок с медикаментами, то он очень опрометчиво поступил, что прогнал её. Секунду…если она знала, выходит… Он снова почувствовал будто невидимые путы, тесно оплетающие запястья и щиколотки до побеления кожи. Она оказалась куда ближе, чем в аптеке. В прямом смысле под боком. Вон, через пару дверей. Не укоризненные взгляды недовольных его поведением детей заставили его переступить через себя и отправиться через час относительной тишины извиняться, а нарастающее чувство страха, незащищённости. Шутник боялся улицы, хотя шёл туда на поиски источника страха, не хватало ещё бояться квартиры, где, как оказалось, его могли застать врасплох.***
Резкие перемены в характере мистера Флека снова дали о себе знать, когда он вскоре после ссоры заявился с извинениями. Софи не успела сказать и слова, как он подвинул её и прошёл в квартиру, вальяжно устроившись за кухонным столом, перебросив ногу на ногу. — Если бы вы только меня предупредили о своём визите… Простите, привычка уже поздно ложиться и поздно вставать, а тут вы. Нервы, нервы. А куда же подевалась ваша дивная дочурка? Ей получше? Знали бы вы, как она плакала без вас, ух. Всю ночь бы прорыдала, если бы не я. Вынес, так сказать, самое ценное из вашей квартиры. Как вам торт? Правда вкусный? Согласитесь, что вам он был к лицу. Дюмон наблюдала за ним, держась поближе к входной двери. Артур активно размахивал руками, по мере того как говорил. Его обычно застывшее в отстранённости и спокойствии лицо выдавало гамму эмоций, разнящихся от виноватых до восторженных гримас. Нервные постукивания пальцами и переминания с ноги на ногу сменились необычайной лёгкостью и раскованность. Не каждый мужчина мог бы похвастаться этим. Мускулатурой, интеллектом, манерами, но не открытостью и подскочившей до уровня высоток делового района самооценкой. Дюмон слушала его и тянулась ближе. Год или два назад, Софи точно не помнила, она вместе с компанией других родителей согласилась приглядывать за детьми на экскурсии в зоопарк. Так получилось, что подавляющее большинство новоиспечённых школьников оказались теми ещё проказниками и озорниками, постоянно стремясь куда-то ускользнуть из поле зрения родителей и преподавателя. Классный руководитель попросил помощи в организации поездки, и тогда Софи вызвалась добровольцем. Ей было не в тягость приглядывать за кем-то, помимо дочери, да и экскурсия выпала на солнечные выходные. Чем не повод немного отвлечься от суеты отчётов и погулять среди десятков разных вольеров? Тем более, Джиджи и несколько девочек её возраста всю экскурсию перетягивали на себя внимание Дюмон после того, как она поведала им о жизни львов в дикой природе, пока они стояли у очередного вольера. Дети протягивали руки к стеклу, с широко распахнутыми глазами наблюдая за грациозным леопардом, парочкой львиц, пристально следящих за своими резвящимися котятами. Хищники приковывали всё внимание. Школьники прямо хотели обрести себе в питомцы милого львёнка или крокодильчика, забывая об опасности. Она вспомнила эту историю, потому что сама почувствовала то же. Интерес, полностью вытесняющий мелькающий на затворках мыслей страх. Девушка рассматривала и сияющие странным блеском зелёные, нет, почти ядовитые, как химикаты глаза, и зеленоватые пряди волос. Делала шаг за шагом, разглядывая гостя, пыталась уловить запах алкоголя или сигарет, которые бы могли объяснить его поведение, но нет, казалось, это состояние у Артура возникло на трезвую, ничем не затуманенную голову. Это должно было вызвать опасения, только Софи всё ещё чувствовала лишь любопытство. И ещё вину. Вслушиваясь в слова, она ощущала себя виноватой во всём произошедшем. Она оставила Джиджи совсем одну, она накричала на Артура, она швырнула ему в лицо торт и снова-таки повысила голос. У неё и мыслей не было обвинить в чём-то настолько хорошего соседа. — Так, как насчёт немного прогуляться? Знаю пару дивных мест, где мы с вами сможем пообщаться тет-а-тет, что скажете? Софи отмерла, открыв для себя, что всё это время стояла, прижавшись спиной к кухонной тумбе. Она обогнула гостя и отошла от него на пару шагов, прежде чем ответить. — Мне не с кем оставить дочь, — совсем очевидно сообщила Дюмон, но Артур не выглядел расстроенным этой новостью. Уверенность не покидала его, в точности, как и широкая улыбка с лёгким оскалом. — Мы вернёмся до того, как она проснётся, — кивнув на задремавшую малышку, сообщил мужчина. — А если нет, она наверняка отправится к моим сорванцам. Те могут побыть паиньками лишние полтора часа. Так, говорю на опережение. Ну что, сколько вам нужно времени, чтобы собраться? — не дожидаясь ответа, наперёд спросил он. — Хватит 20 минут или нужно больше? Это должно было вразумить Софи хотя бы немного. Её отказ или согласие были пустым звуком для улыбающегося человека. Он знал наперёд, что она составит ему компанию. Если он хочет, чтобы она пошла с ним, она пойдёт. Однажды он уже воплотил своё желание о чужой улыбке в реальность и планировал повторить схему, а в каком виде, это уже вопрос к его временному интересу и, пожалуй, так заманчиво шелестящим банкнотам в бумажнике одного известного ему миллиардера.***
— Джей, мне очень нужен твой совет, как эксперта в области разоблачения людей, — этими словами ознаменовалось возвращение Джокера. В то время как Селина осталась в спальне, что-то выискивая в своём портфеле, Брюс ютился возле шутника, который, в свою очередь, разглядывал одежду в шкафу и себя в зеркале, подумывая, стоит ли внести правки в свой образ или для одной прогулки и так сгодится. — Помнишь твой фокус с часами и слова про золотую клетку? Ты ведь ни капли не ошибся тогда. И…мне нужно нечто подобное, — умоляюще произнёс Уэйн, нетерпеливо подёргав шутника за рукав водолазки. Джокер поначалу невинно вскинул брови, будто его обвинили в том, к чему он не причастен, но после с задором подмигнул, переключив всё своё внимание на Уэйна. — Представь, что тебе бы очень хотелось вывести на чистую воду кошмарного ведущего какого-нибудь ток-шоу, как бы ты это провернул? Джокер на миг встрепенулся, издав лёгкий смешок. А его родственная душа знала толк в развлечениях. Неудивительно, что они в конце концов спелись. — Решил отыграться на придурке с телика, пока нет возможности досадить T.W? Брюс фыркнул, но от своего не отступил, очень долго смотря в глаза Джокера, нахмурившись. — Хорошо, хорошо, расскажу тебе тайну этого фокуса. Видишь ли, единственное, что волнуют людей в телевизоре — это… — Репутация, — не дав ему договорить, встрял мальчик со словом, так часто звучащем в стенах мэнора. — Я это знаю, но как это использовать? Шутник грозно на него посмотрел, стиснув зубы, давая понять, что ему очень не нравится, когда его перебивают, а потом, выдохнув, продолжил свой ознакомительный рассказ об устройстве шоу-бизнеса: — Так вот, репутация, верно. И этим людям всегда страшно её потерять. Чем чище их моральный облик, тем больше денег они способны распихать по своими карманам, ради этого и создаются шоу. Для денег нужны зрители, хвалебные отзывы прессы. Всего этого может и не быть, если ведущий, не знаю, будет топить котёнка в луже или поколачивать семью, и об этом просекут люди. Такой скандал будет, вряд ли отмоется. И всё, пиши пропало. Брюс задумался, стараясь сформулировать в голове более точную трактовку. — А если ведущий прямо в эфире высмеял болеющего человека? Джокер разразился хохотом, едва не выронив из рук расчёску, пока укладывал спутанные волосы. Он хохотал до слез, задыхаясь, схватившись за живот, согнувшись пополам, и уморительно морщил нос, оставляя Брюса в полной растерянности. — Ну тогда его точно съедят заживо зрители, а пресса похрустит его косточками, как всё узнает. А, если честно, он мог и не знать про болезнь, но это его личные проблемы. Стоит только пустить слух о болезни и дать огласку пронырам из журналов, которым лишь бы заработать на очередном громком скандале, как ему несдобровать. «Так просто! Дать огласку!» — Брюс невероятно обрадовался этой новости, звонко хлопнув в ладоши и подскочив на месте от восторга. Огласку они точно смогут устроить, только достанут доказательства. — Да что ж за хрень мешается, — что-то колючее упёрлось в руку Джокера, когда он натягивал на себя куртку. Он вынул из кармана обёрнутую в пластиковую обложку карточку с надписями по обе стороны. — На, дарю. А мне пора, надеюсь, что эта ведьма не доведёт мои бедные барабанные перепонки до кровотечения своими криками. — Ты и Софи. Вы идёте… ВМЕСТЕ?! — почти в унисон выкрикнул Брюс и заставшая последние слова шутника Селина. — Но ты же, вы только что… — Уже помирились, — вгоняя детей в ещё больший ступор, решительно заявил Джокер. — Дверь не закрывать, квартиру не жечь. А тебе, мой юный протеже, удачи в шалостях, если преуспеешь, сможешь играть со мной в более взрослые игры с шутками, — растрепав чёрные волосы до обидчивого фырканья Уэйна, шутник спешно удалился.***
Острые ножницы впивались в белые края бумаги, ловко кромсая её на полосы. Белые обрезки летели во все стороны, точно снег, который так и не надумал покружиться над мрачным Готэмом. Если идея добраться до высмеявшего бедолагу Артура ведущего принадлежала Брюсу, план её реализации перешёл от Джокера, то подготовка в большей степени досталась Селине. Кайл была горда собой, сказав на все сложные и замысловатые планы Брюса по распространению информации одно лишь слово. Ксерокс. Попросив подождать малость, Селина отлучилась в город, а, когда вернулась, достала из своего портфеля гигантскую стопку бумаги, заполненную отпечатками карточки «Простите за мой смех. У меня заболевание.», также в её руках засветились несколько карт, соседствующих с Готэмом городов, одолженных Кайл со станции вокзала и парочки туристических агентств. — Рванём в Бостон? Здесь указано, что там много парков и других мест для посещения, — отправляя очередную готовую копию карточки в стопку ей подобных, предложила Селина. — А ехать сколько? — моментально отреагировал Брюс. — На автобусе 10 часов, на поезде 8. Полагаю, не наш вариант? — с тяжёлым вздохом пробурчала Кайл. — Ладно, тогда предлагаю Филадельфию. — А туда слишком близко, — воспротивился Брюс, мельком глянув в карты. Селина недовольно на него посмотрела, поджав губы. — Мы не можем просто хоть куда-нибудь уехать? Почему так сложно выбирать! Уэйн смирил её совершенно спокойным взглядом, не отрываясь от вырезания карточек из бумаги. — Потому что нас могут остановить, если не убежим подальше, — терпеливо разъяснил он. Кайл снова воспротивилась. — Я тебе и говорю — едем в Бостон! 8 часов, нас не остановят! — За 8 часов кто-нибудь может нас поймать и вернуть обратно! — наперекор ей, воскликнул Брюс. — Да кому это надо? — разведя руки с бумагой и ножницами в стороны, окончательно сбилась с толку Селина. — Режь уже, — вместо того, чтобы продолжать с ней пререкаться, попросил Уэйн и сам взял один из буклетов с картами на рассмотрение. — Давай в Нью-Йорк? Тут указано, что дорога на поезде займёт около двух часов, и в расписании, что ты ухватила с вокзала, есть ещё это направление на ближайшие дни. Город вроде большой и районы, как здесь. Не пропадём. Кайл хотелось побыстрее уехать. Главное — вдвоём, а куда особой разницы нет. Нью-Йорк, значит будет Нью-Йорк. Она промычала «угум», продолжая усерднее резать бумагу. — Тебе придётся показаться в больнице завтра, — спустя минуты тишины сказала Селина и подняла руку в жесте «я ещё не всё». — Твой обожаемый врач увидит, что ты в норме и ничего не замышляешь, ослабит бдительность, а потом приду я и с самым зловещим смехом выкраду тебя. Мухахаха! — как бы репетируя своё фееричное появление, рассмеялась девочка, состроив злобную гримасу типичного злодея из мультфильмов. — Адресок только скажи, хотя, с тобой мне бы знать окрестности. Что вблизи больницы? Брюс напряг память, вспоминая всё, что было в шаговой доступности от места с закрытыми дверями. Ему хотелось зацепиться за что-то очень простое но ценное для понимания, где он находился. — Выгоревший сквер. Очень большой и с фонтаном, — хорошенько всё взвесив, произнёс он, не очень поняв, почему Селина замерла, перестав убирать готовые листовки в свою сумку. — Вот это ты и впрямь попал, — присвистнула Кайл, отмерев и всё же запихав результаты их трудов в рюкзак для раздачи посетителям клуба «Пого», чьё название им так удачно сообщил сам ведущий с экрана, и, собственно, логова самого злодея. Не то чтобы раздача листовок обеспечила им абсолютную победу в схватке со злобным ведущим, но так они бы отвадили хотя бы пару людей от просмотра передачи, лишив её владельца денег, на что усердно сетовал Брюс, и уже остались бы в выигрыше. — Ты точно не ошибся? Потому что именно эта больница принадлежит одному очень…не очень человеку, тому же, чья фамилия выбита на главной высотке города. «А может наступило время сознаться?» — Брюс молчал, отложив в сторону бумагу и ножницы. Его вновь посетила страшная мысль о том, как Селина воспримет его правду. Больше всего он боялся, что она бросит его, оставит, узнав всё. Не будет никакого путешествия, её, зато появятся закрытые двери. Но лгать ей так не хотелось, так нельзя. Ему нужно рассказать. — Этот человек и есть мой врач. А ещё он мой отец. Я Брюс. Брюс Уэйн. Первой реакцией Кайл был смех, немного утешивший напрягшегося от страха ожидания Уэйна, но, отсмеявшись она стала мрачной. Селина взвешивала всё, что знала о своём друге, и пока это неутешительно складывалось в правду. Его манера общения, знания, которые в обычной школе давалось осилить старшеклассникам, опять же незнание города и одежда. Девочка случайно увидела нетипично дорогие вещи в куче других в шкафу и не поняла, как они тут оказались, а спросить не довелось, благодаря резкому уходу от темы. Неужели он не лжёт? Селина яростно посмотрела на Брюса, забросив рюкзак себе на спину. Её начало потряхивать от злости. Она чувствовала себя обманутой. — Селина? Пожалуйста, не молчи, — очень робко, дрожащим голосом позвал Брюс. Кайл сползла с кровати, медленно направившись в гостиную. Уэйн поспешил за ней и почти ухватил за рукав толстовки, как она закричала: — Лжец! Что тебе нужно от меня? У тебя всё есть! Ты Брюс чтоб тебя Уэйн! Надоело сидеть в своём роскошном дворце, решил подурачиться с городской девчонкой? Как бы не так! Твои игры кончились! Вали обратно в свой особняк и не приставай ко мне! Его кошмар стремительно обращался в реальность. Селина отдалялась. Брюс хотел закричать ей в спину, что всё неправда, что он никогда не думал её использовать, но слова встали комом в горле. — Такие как ты не водятся с такими как я! — напоследок разгорячённо прокричала Кайл, хлопнув входной дверью. Брюс обессиленно упал на колени, так и застыв с вытянутой рукой. Горькие слёзы ручейками стекали вниз по побелевшему лицу. Эта спокойная, наполненная мелкими радостями обычная жизнь ускользала от него, оставляя за собой шлейф из боли, одиночества и гнева, пришедшего на смену беспомощным слезам. Найдя в себе силы подняться, Уэйн устремился в ванную комнату. Он смотрел на своё отражение в зеркале и не чувствовал ничего, кроме ненависти и разочарования. Брюс ударил по нему, ничем не прикрытыми руками. Вскрикнул и ударил снова. Он кричал и плакал, пока кровь стекала по сбитым костяшкам, осколки впивались в пальцы и падали в раковину, окрашивая её в багровые цвета. Уэйн прижал к себе обе руки и, не удержавшись на ногах, свалился на пол, подтянув колени к груди. — Я же говорил, всё под контролем. Ты меня поймал, снова. Падения. В колодец, в темноту, качели из подоконника в больнице. Крыша? После их посиделок Джокер так и не запер замок наверху. Ему нужен стресс? Он у него будет. — Ты ведь поймаешь меня, правда? — в пустоту комнаты прошептал Брюс.