Зажегся свет.
Прежде его свечения хватало от силы на несколько минут. Сегодня же он горел куда дольше. Мерцал с перебоями, подобно перегоревшей лампочке, но больше не пропадал.
Тонкий луч дотянулся до лежащей на дне темноты фигуры и ударил прямо в глаза. Они раскрылись.
Артур словно проснулся от долгого сна, продолжая находиться в нём. Место, куда его занесло было настолько тёмным, что невозможно было рассмотреть хоть что-то, кроме проблеска света где-то вдали, того света, что призывно и обманчиво мерцал, зовя к себе.
Он попробовал выставить вперёд руки и подняться. Головная боль ударила в лоб с такой силой, будто его хорошенько огрели молотком. Артур прижал руки к вискам и стиснул зубы, захрипев от боли, но не опустился к милосердной к нему темноте. Каждый раз, когда он пропадал в ней, боль стихала, однако появлялись голоса. Они звучали близко и далеко, громко и в то же время шипяще тихо, напоминая помехи на радио-проигрывателе. Иногда он боялся голосов. В них не таилась угроза, они не призывали к ужасным поступкам. Его бросало в дрожь от другого.
Порой Артур слышал собственный голос, не произнося ни слова.
— Вон там, на крыше, смотрите же!
Софи? Мысль не продолжилась. Флек едва не провалился обратно в забытье от сильного рывка, потащившего его куда-то вперёд. Он подался в сторону света.
Подошва туфель сталкивалась с множеством ступеней. Стук противно отдавал по ушам, но нельзя было медлить. Что-то очень необычное, будто озарение, подсказывало ему, что нельзя останавливаться.
Он бежал в темноте или на свету? По мере приближения к свету Артур уже слабо различал это. Чувствовал, что вот она — возможность покинуть странное место, и действовал по наитию. Руки скользили по деревянным перилам лестницы, но Флек не держался за них. Его руки сдерживали куртку от падения, в то время как пальцы кого-то другого вели по перилам.
Вспышка! В темноте мелькнуло изображение лестничной клетки в его городском жилище и померкло, уступив место головной боли.
Нельзя, нет, не сегодня.
Артур терпел боль, не намереваясь отступиться. Он больше не даст потёмкам поглотить себя, не после урывков кадров с ледяной водой, туалетной комнатой с кровью на кафеле, грязным переулком между домами и теперь крышей.
Что-то с неистовой силой вело его именно на крышу. Что-то или кто-то.
Кто-то другой врезался в дверь. Флек почувствовал это и попробовал ударить по ней руками, чтобы открыть. Получилось. Его вновь поволокло вперёд, но внезапно он захотел сменить бег на ходьбу. Как предчувствие. А ещё страх, заполнивший грудную клетку и забившийся в горле.
Артур не боялся, когда рвался к свету, но другой с его голосом едва не дрожал от захлестнувшего себя страха. Флек не понимал как, но он ощущал его волнения на себе, будто сам в этот момент стоял на пороге свершения чего-то ужасающего. Его или не его сердце билось настолько быстро, что стало покалывать, точно его пронзали острыми иглами. В лёгких критически не хватало воздуха. Он задыхался.
— Стой или я спрыгну!
В новом обрывке Артур рассмотрел длинную каменную перегородку, протянувшуюся по периметру крыши, а на ней….Господи….Брюс.
Он остановился, как его просили, заволновавшись, что в этом пространстве могут происходить вещи, как наяву. Если он сорвётся тут, то что будет вне сна?
Другой медленно стал красться вперёд. Артуру пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить его, но у него вышло. Тот человек замер, не в состоянии сделать и шагу без его содействия, а помогать ему Флек не желал. Другой постоянно оказывался в страшных местах и опасно близко подбирался к новому окружению Артура. Особенно его тянуло к Брюсу.
Эта тяга пугала Артура почти также, как голоса. Другой не говорил ничего ужасного, но Флека напрягало с каким интересом он лез к мальчику. Его любопытство и желание быть ближе не было похоже на обычное общение, скорее выглядело как одержимость, крепнущая с каждым часом их времяпровождений. Когда их голоса звучали вместе, Артур тянулся на свет, чувствуя, что его головная боль способна передаться Другому, что хоть так он сможет немного оторвать его от Брюса, отвести опасность от ребёнка. Иногда это срабатывало, Другой мог отступить.
— Я не хочу возвращаться обратно. И ты этому не помешаешь, никто не помешает!
Его снова против воли потянуло вперёд. Теперь упереться всем телом в поверхность темноты было мало, чтобы затормозить Другого. Он слышал Его голос, чувствовал Его нарастающий страх и непонятную необъяснимую себе боль в груди. Другой говорил, что это глупости, Другой убеждал, что всё поправимо. Но его слова не работали.
Вспышка! Брюс всё ближе подбирался к краю перегородки, балансируя на ней. Их разделяли несколько метров. С такой дистанции он при всём рвении не успел бы его поймать, если бы он оступился.
Артур сделал несколько шагов на свет и попробовал заговорить. Он отчего-то питал уверенность в том, что у него лучше выйдет дозваться до Брюса, чем у Другого.
— Послушай, — хриплым голосом позвал Флек.
Брюс как-то вскинул голову и, если ему, конечно, не привиделось, улыбнулся краешками рта.
— Я не представляю, что тебе пришлось пережить, как тебе сложно сейчас. Тебе тяжело, я только хочу помочь, чтобы тебе стало легче. Ты не один и не будешь один, — пока Артур говорил, Другой медленно шёл вперёд, сокращая расстояние до парапета. — Помнишь, как нам было весело лежать на кровати и придумывать глупые шутки? А прогулка по магазинам? Фееричная, да? Если ты упадёшь, мне больше не с кем будет туда сходить, придумывать шутки...Ты же неотъемлемая часть этих прогулок. Тебе это уже не будет важно, а мне без этого жить дальше. Дай мне возможность помочь тебе, пожалуйста. Я боюсь тебя потерять.
В этот момент Другой протянул руку. Не дёргался, смиренно принимая чужие правила игры, только выжидал, сдерживаясь.
— Вы...вы оба здесь…да? — так наивно спросил Брюс, всё это время стоявший, расставив руки в стороны на самом краю.
Артур не знал, что ответить. Другой кивнул за него. Тогда Флек, чтобы не отставать, потряс рукой и почувствовал, как ладонь поменьше ухватилась за его собственную.
Другой взял мальчика на руки и прижал к себе, а Флек потянулся назад, отходя подальше от опасного края ближе к лестнице.
Артур видел людей внизу. Какой-то человек стоял с камерой. Она всё щёлкала. Другого это раздражало. Флек физически почувствовал на себе его злость, не злясь, и постарался идти быстрее мимо толпы. Его посетила мысль, что если бы Другой сейчас не держал Брюса, то он бы схватил камеру прохожего и забил бы того ей же. Он уже так делал, но не камерой. Артур помнил эти движения, хотя не причинял никому боли. Другой держал что-то тяжёлое, может биту или палку и наносил множественные удары, взрывающийся диким хохотом. Пятна крови проносились перед глазами. Какие же ужасные мысли…
Помимо охавших прохожих возле дома припарковалась машина скорой помощи. Её сотрудники почти сразу попытались изъять мальчика, чтобы осмотреть, но Другой запротивился. Он не говорил, но колючим взглядом и лёгким оскалом давал понять, что до приезда в больницу не намерен никого подпускать к Уэйну. Его агрессию и внутреннее напряжение ощутил и Артур, а ещё тот же страх, сковывающий Другого. Флек не питал к нему тёплых чувств, ничего хорошего после всего того, в чём был замешан Другой, но посочувствовал, перенеся на себя его боль.
Свет уже не мерцал.
***
Что-то непривычное творилось в его голове. Артур видел события своей жизни под недоступным ранее углом.
Всё те мужчины в квартире, что могли причинить ему вред и причиняли, в новых воспоминаниях старались держаться от него как можно дальше. Другой их запугивал, Другой не давал себя ранить. На грязном полу растеклись брызги алеющей крови. В них отражался тот самый человек с бейсбольной битой в руках. Кап-кап струились вниз побагровевшие капли.
Флек обожал свою работу. Он получал ничем не заменимое удовольствие, развлекая детей. Артуру нравилось дарить им улыбки, даже если для этого какой-нибудь озорник швырнул бы ему в лицо праздничный кекс и рассмеялся. Флека это не злило, было чуточку обидно, но он радовался, что хоть кого-то рассмешил своей глупостью.
Другой работал там же, где и он. Другой шутил кошмарные шутки, а на плач детей говорил тем, что родители ни за что не будут любить таких гадких и слабых малявок, и если они не перестанут истерить, то вовсе сбагрят их подальше в дешёвый приют для им подобным выродкам. Перепуганные этим малыши успокаивались. Никто из них не смел лишний раз что-то пискнуть в сторону Другого. Детям было страшно, запуганные они ничего не говорили родителям и пропускали мимо себя, как Другой подъедал вкусности со стола или мог засунуть себе под одежду кажущуюся достаточно дорогой статуэтку или ювелирное изделие. Другой наживался на любимой Артуром работе, извращал весь смысл почти что бескорыстного дарения счастья другим.
Полиция докапывалась до Флека после метро, но от Другого держалась стороной.
Пока Артур ставил интересы других выше своих, Другой плевал на всех или почти всех.
На крыше они оба были заодно. Другой слушался Артура, почуяв, что сам не справляется. Флек тоже это чувствовал. Также хорошо как Другого.
***
Глядя в зеркало в приёмной больницы, Артур смотрел не на себя, он рассматривал Его. Колкий ядрёно-зелёный взгляд, шальную улыбку и лёгкий оскал.
Он появился в больнице вечером, а проснулся лишь к утру, подумав, что всё это лишь дурной сон. Крыша, город, тот человек. Но по тому, как на него озирался персонал и мельтешащие по коридорам пациенты, он начинал всё больше сомневаться.
Иногда ему казалось, что он слишком сильно ударился головой в детстве и поэтому терял части памяти время от времени. Сходил с ума от недостатка информации и будто радиопомех в голове.
Однако это было фатальной ошибкой, а не сумасшествием, ведь Другой существовал с ним, не был плодом больного воображения. Просто он спал в темноте, когда Артур выходил на свет, и бодрствовал с дремотой Флека. А теперь света хватало им обоим.
