Ты есть в списке выживших - твоё имя в нём первое

      Федя не любит четверг. Теперь каждый четвертый день недели после занятий вместо тренировки — хотя, какая тренировка, если он не появляется в бассейне, как и на уроках физкультуры, больше месяца — он отправляется на каторгу.       В кабинете пусто и по-больничному стерильно, даже выкрашенные в теплые тона стены не спасают. Психотерапевт не психолог и не психиатр — поясняют ему на первом же сеансе — не будет препарировать его мозг под микроскопом. Но почему-то после каждого сеанса, Федю не покидает ощущение выпотрошенности и полной каши в голове.        — Это пройдет, — спокойно говорит ему Ирина — его личный мучитель на целый час, — нужно терпение.       Федя уже ненавидит это слово.       «Терпение» — говорит ему мама, когда встречает после школы и видит проходящего мимо отца. Он даже не смотрит в их сторону, словно за раз вычеркнул из своей жизни.       «Терпение» — едва слышно шепчет Катя на ухо, когда вслед несется очередное «педик». Она ободряюще сжимает его ладонь, когда они идут по коридору. Обнимает, когда остаются наедине. Иногда из солидарности прогуливает с ним физкультуру. Они вместе сбегают в парк или прячутся в кабинете химии, если там нет занятий. Если бы Федя мог, он бы наверняка в нее влюбился. Ее вообще очень трудно не любить, если узнать поближе, правильно Макс тревожится и бережет Катю изо всех сил.       «Терпение — выдыхает ему в губы Стас, когда снова прерывает поцелуй и отодвигается назад. От Стаса слышать такое намного болезненнее — во всех смыслах.       Федя рвано выдыхает и облизывает влажные губы. Стас прослеживает это движение и глаза его еще больше темнеют. Он осторожно проводит пальцем по нижней губе и быстро убирает ладонь, когда Федя пытается втянуть палец в рот.       — Терпение», — повторяет он уже скорее для самого себя, потому что бедром Федя прекрасно чувствует чужое возбуждение и понимает, как тяжело Стасу дается удержать себя на грани и не сорваться. Однажды Феде удастся дожать его, и лучше бы эти моральные барьеры рухнули до того, как он сойдет с ума. Феде тяжело начинать говорить, взгляд скользит по пустым стенам, и даже не за что особо зацепиться. Крутит в руках очередную картинку из колоды этой метафорической ерунды. Хотя с ними действительно проще.       «Как прошла твоя неделя?» В руках какой-то набор стихийных бедствий, прямо как в жизни — выбирать даже особо не из чего. Феде до сих пор кажется, что самые большие проблемы только ждут впереди. Ощущение нависающих неприятностей не проходит со временем, а только отступает ненадолго, словно прячется на периферии, но стоит резко повернуться, как мельтешение на заднем плане приобретает реальные масштабы. Нужно что-то решать с плаванием, искать нового тренера или пытаться разговаривать с отцом (ну да, конечно), выбирать предметы для ВНЗ, терпеть уже наскучившие и поэтому не столь задевающие шутки в школе и классе. А если копнуть глубже — Федя просто не знает, что делать со своей жизнью.       Ассоциация с потопом подходит лучше всего — медленно, но неуклонно проблем и нерешенных задач становится все больше. Пока что вода плескается у колен, но как долго ждать, когда его накроет с головой? Психотерапевт — «Ирина, можешь звать меня по имени, если тебе будет комфортно» — участливо выслушивает его бессвязные мысли, периодически направляя-подсказывая, но ничего толкового не говорит. Не дает прямых ответов или советов, предлагая самому копаться в своем клубке незакрытых вопросов и непрощенных обид.       В это раз после сеанса он выходит без состояния пустоты, зато будто где-то внутри разворошили осиное гнездо. Федя на ощупь достает телефон из кармана и жмет двойку на быстром вызове.        — Да? — на заднем плане слышна негромкая музыка и смех –смена Стаса в самом разгаре, но он тем не менее отвечает на звонок после первых гудков. — Как ты?        — Как обычно, — мрачно отзывается Федя и пинает кроссовкой камень на дороге. — Я заеду?        — Давай, — легко соглашается Стас. — Но я сегодня до шести. Если хочешь — можешь сразу подъехать ко мне домой.       Федя хочет согласиться. Тем более, что неделю назад к связке его ключей от дома добавился еще один — Стас без всяких экивоков и торжественных заходов вложил ему в руку ключ от собственной квартиры. Согласиться очень хочется, вот только сегодня Федя не готов к новым спорам и штурму очередной футболки Стаса — пока что его успех ограничивается тем, что удается один раз запустить под нее руку. Но даже так исследование продолжить не дали и очень скоро вообще выставили за дверь.        — Нет, давай я лучше сейчас подъеду.       У каждого свои методы восстановления душевного равновесия. У отца был алкоголь, а потом эта крашенная Света, у мамы таблетки и работа. У Феди есть Стас — более здоровая альтернатива, хотя подсаживаешься так же быстро и безнадежно.        — Привет, — подмигивает ему Стас, когда он садится у стойки. — Налить что-нибудь?        — Текилы, — мрачно бросает Федя и роняет голову на сложенные ладони.       Стас цокает языком, но никак не комментирует его настроение. Через пару минут ставит рядом с Федей стакан латте. Даже шоколадную крошку успевает добавить. Федя явно не заслуживает такое сокровище. Такая мысль укрепляется в голове, когда он в очередной раз отмечает, как со Стасом пытается флиртовать каждый второй посетитель — и девушки, и даже парни. Тот отвечает в своей привычной манере, лениво улыбаясь парням и делая комплименты девушкам, но не поощряет дальнейшее общение. Федя старается не ревновать, хотя вроде бы имеет право. Лучше бы Стас работал в библиотеке — кроме пыльных и скучных книг, а также посетителей им под стать, там трудно что-либо найти. Представив Стаса в тщательно наглаженной рубашке и жилетке, Федя слишком поспешно глотает горячий кофе и закашливается.        — Ты в норме? — Стас оказывается тут же рядом и протягивает стакан с водой.        — Да, не волнуйся, — сдавленно выдыхает Федя и неловко ерзает на стуле. Займись уже работой и дай умереть от смущения в одиночестве.       Стас смотрит слишком пристально, словно пытаясь прочитать мысли, но потом пожимает плечами и возвращается к шейкеру. Феде остается только завороженно следить, как он ловко перебрасывает его из руки в руку, крутит, встряхивает, успевая что-то отвечать и шутить.       А потом сжимает пальцы на тонкой ножке бокала, наливает какую-то розовую коктейльную бурду и резким движением закручивает шейкер. У Феди тоже что-то резко закручивается в груди, он едва не пропускает вопрос Стаса.        — Федя? Хочешь еще? Он забирает пустой стакан и смотрит выжидающе.        — Хочу, — хрипло отвечает Федя и словно спохватывается — нашел время.       Но Стас тоже смотрит странно — не так как обычно, из-за чего Феде хочется сделать какую-то глупость, прямо здесь в баре, хоть и полупустом.        — Погоди пару минут, я провожу тебя домой.       Федю словно окатывает холодной водой. Зачем домой? Он хотел остаться до конца смены. Стас в это время достает еще один бокал, встряхивает шейкер — быстрыми выверенными движениями, без былого позерства — и наливает еще один коктейль. И ставит перед Федей. Потом, спохватившись, переставляет его на соседнюю стойку. И вроде даже смущается, осуждающе глянув на Федю. Как-будто это он виноват, что Стас внезапно начинает путаться в заказах.        — Две минуты, я попрошу напарницу меня подменить.       Федя понимающе кивает, хотя на самом деле вообще ничего не понимает. Стас забирает деньги со стойки, дежурно улыбаясь, делает знак девушке в зале, а потом поворачивается к Феде:        — Пойдем, — и тянет его почему-то в сторону служебного выхода через темный коридор. До выхода они собственно и не доходят. В коридоре Стас толкает его к стене, прижимаясь всем телом, и целует.        — Тебе нужно запретить приходить ко мне в бар, — смеется Стас между поцелуями, он забирается холодными ладонями под толстовку, скользит по тонкой ткани футболки. — Работать вообще невозможно.       Тебя вообще надо запретить, — хочется сказать Феде. Но он молчит, запрокидывая голову и подставляя шею для жадных поцелуев.       Обычно Стас аккуратнее, но когда Федя стонет, он довольно сильно прихватывает кожу зубами. Точно останется след, — довольно отмечает про себя Федя и снова стонет, в этот раз специально. Одну ладонь кладет на затылок Стаса, а вторую осторожно ведет вниз, остановившись где-то в районе солнечного сплетения. Ниже спускаться ему не позволяют принципы Стаса и собственная неопытность вперемешку с неловкостью. С Лерой и то было проще.        — Ну вот что ты творишь, — выдыхает Стас и прижимается лбом к виску Феди.        — Еще скажи, что против, — бормочет тот.       Стас тихо фыркает и целует в висок.        — Но точно не здесь.        — Не здесь? — последняя фраза внезапно дает хоть какую-то надежду.        — И не сейчас, Федя, — строго добавляет Стас и вопреки своим словам гладит пальцем открывшийся участок кожи между задравшейся футболкой и поясом джинсов. От каждого касания по телу идут мурашки и если Стас хотел отвлечь его — у него это отлично выходит. Не сейчас, не сегодня, не здесь. «Терпение, Федя».        — У меня первого декабря день рождения, — внезапно в порыве вдохновения и перевозбуждения рождается одна мысль.        — Заранее просишь о подарке? — даже в полутьме видно, как Стас склоняет голову набок и лениво улыбается.        — Да, — Федя загадывает, что если сейчас вырвет долгожданное согласие, то у них все получится. И у него все тоже получится.        — Посмотрим, — уклончиво отвечают ему.        — Стас, — идти — так в ва-банк и до конца.        — Хорошо, — внезапно легко соглашается Стас, и Федя даже моргает от удивления.        — Хорошо?       Стас больше не спорит, не шутит и даже не улыбается. Уже знакомым жестом подносит запястье к губам и целует. Словно ставит точку в договоре.       Или приговоре.