Сватання

Чонгук решил порадовать своего мужа, посему взял из фабрики пару шоколадок и молока у милой бабушки на базаре. Он был там впервые, до сегодня молодой денди ни разу не наведовал такие торговые точки в Петербурге из-за отсутствия надобности. Но вспомнив, что его малыш все эти годы прожил в селе и не отказался бы от чего-то домашнего, то ноги сами понесли его в такой райончик. Прислуга открыл дверь перед молодым хозяином дома, а после и бета-камердинер поспешил забрать лёгкое пальто и цилиндр. Так как Санкт-Петербург — не Украина, то достаточно холодно. Но на этом всё. Никаких быстрых шагов со стороны ступенек, никаких радостных криков о том, что омега сегодня выучил что-то новое. Тишина. Чонгук очень удивился, но предположив, что его вишенка заснула, парень направился в их комнату. Но она пустовала, одеяла были идеально заправлены, цветы в вазе сменены, а мебель блестела в лучах солнца. Парень напрягся ещё сильнее, неприятные подозрения и чувства начали расползаться по телу. Быстрым шагом альфа обошёл все комнаты на втором этаже; он быстро спустился обратно на первый этаж и пошёл к поварам, где любил быть Тэхён. Но и там его омеги не нашлось. Чонгуку стало тяжело дышать, а сердце начало неприятно колоть. Последняя надежда оставаться на того самого бету-камердинера, который «присматривал» за домом. — Ивон, подойди сюда! — альфа был весь на нервах. Его мужа нигде нет и он даже не может почувствовать его запах. — Да-с, что-то случилось-с? — бета в мгновение ока оказался возле Чонгука. — Где Тэхён? — Его забрали ваши родители-с. Они так же попросили одну из прислуг собрать вещи молодого господина-с, — Чон громко глотнул, только что услышанные новости совершенно не облегчали ситуацию. — Ты не знаешь, куда они его повезли? — парень был готов побежать куда угодно, лишь бы снова увидеть Тэ. — Нет-с. Простите-с. — Свободен, — после этого Чонгук резко побежал в направлении конюшни. — Куда, Вы-с? — прокричал камердинер, но его вопрос так и остался без ответа. Чонгук неожиданно вбежал в стойки, из-за чего грузовые лошади немного испугались. На Громе ещё осталось седло, ибо молодой конюх премило беседовал с дочкой поварихи, так и не занявшись конём. При виде господина, девушка склонила голову и ретировалась из конюшни, альфа же начал говорить что-то в своё оправдание, но Чонгуку было до фени его слова. Рядом стояла Альфа, а значит, родители повезли Тэхёна на карете. Люцифер почувствовал волнения хозяина, поэтому незамедлительно двинулся вперёд. Дорогие копыта цокали по выложенным дорожкам Санкт-Петербурга. На шум оборачивались прохожие, а некоторые отпрыгивали от летящего коня, после не забывая отпустить вслед за альфой пару ласковых. Чем ближе Чонгук приближался к дому родителей, тем сильнее он подгонял коня. Чонгук чудом успел остановить вороного коня прежде, чем тот влетит в роскошный дом. Парень сам со всей силы открывает дверь, чем испугал слугу, предназначенного для этого. Он сразу летит в гостиную, так как прекрасно знает, что его мать при любой ситуации будет сидеть там и читать роман, либо что-то вязать. — Мама! — молодая женщина, которая уже успела увидеть скачки сына сквозь окно, морально подготовилась к разговору. — Да, сынок. Что-то случилось? — госпожа Чон отложила спицы и совершенно спокойно поправила несуществующую складку на её дорогом платье. — Не веди себя так, будто ты ничего не делала и не знаешь, мама! — Чонгук подошёл ближе. — Где Тэхён? — Ох, ты приехал из-за этого безкультурного омеги. А я уже думала по матери так соскучился. С того приёма не виделись всё-таки, — женщина подняла правую руку, и, как бы зол не был Чон, манеры, навязанные ему с детства, не позволили ослушаться мать. Он взял её руку и помог подняться с кресла. Госпожа Чон своей плавной походкой, словно лебедь, проплыла к окну, созерцая закат солнца и то, как совсем ещё молодой конюх пытается успокоить и привязать Грома. Но тот, видимо, ещё не успокоился после быстрого бега. — Таки стоило назвать коня Дьяволом. Ты совсем его не выдрессеровал. — Я спрашиваю ещё раз, где Тэхён!? — Чонгук сердцем чувствует, что с его омегой что-то не так, что тот тоже сильно нервничает. — Мы с твоим отцом решили отдать его в институт благородных омег. После этих слов сердце Чонгука сжалось до такой степени, что могло порвать артерии и вены, на который оно держалось. — Ч-что? — блекло, неверя спросил парень, надеясь, что эта какая-то шутка; его мать никогда не умела шутить. Она повернула к нему голову. — Сынок, переспрашивать в данной ситуации невежливо, и с открытым ртом стоять некрасиво, — женщина плавно повернула голову к окну. — Да какое «невежливо», какое «некрасиво»? Где мой Тэхён!? — не зря говорят, что питомцы похожи на хозяев. В Чонгуке вспыхнула ярость за секунду: он до побеления костяшек сжал кулаки и сцепил зубы. На все какие-то странные или нелогичные мысли родителей он несильно реагировал и умел держать чувства в узде, но сейчас он, подобно Люциферу, которого бедный конюх так и не смог привязать, готов рвать, метать и не подчиняться. — Чонгук, ну я же сказала: мы с отцом отправили его в институт благородных омег. Он такой деревенщина, не со слугами не мог говорить, ни русского не знал. Позор же. — Заткнись! — впервые альфа поднял голос на мать, да и вообще на человека. И вообще таких слов он раньше не говорил. Госпожа Чон широко распахнула глаза от такой наглости сына, она хотела что-то сказать, но Чон продолжил. — Я ведь изначально тоже не хотел ехать в какую-то деревушку, да ещё и в Украине. Вы ведь сами совершили договор с бабушкой и дедушкой о том, что я выберу себе пару по их прихоти. И я ведь согласился, не перечил вам! Однако мне повезло, что я смог полюбить Тэхёна всем сердцем, и дабы вам он тоже понравился хоть мало-мальски начал учить русскому и манерам! А вы вот так просто отправили его чёрт знает куда, в эту колонию из-за того, что он не вписывается в ваши стандарты!? — Чонгук хотел высказать ещё за те косые и язвенные взгляды, что госпожа Чон кидала на его солнце, за те «тихие» беседы, что она вела со слугами, дабы принизить его малыша. Но женщина не стерпела таких слов, поэтому легонько подняв свою длинную юбку, быстро подошла к Чонгуку и дала ему подщёчину. — Да как ты смеешь так разговаривать с собственной матерью!? Что, нахватался дикости от этого Тэхёна? Где твои манеры, юноша!? — Да к чёрту манеры, он, в конце то концов, мой муж и уж так повелось, но он мой целиком и полностью, и только мне решать, куда его отправлять, а куда нет! Поэтому простите, но мне ещё надо успеть в университет до темноты, поскольку мой муж боится темноты! — альфа развернулся и понёсся к Грому, чтобы воплотить свои слова в реальность. Госпожа Чон вновь подняла длинную юбку и поспешила вслед за сыном, начиная кричать. — Что за сын неблагодарный!? Мать же всегда желает тебе самого лучшего, — Чон резко и с силой открыл входную дверь, чем вновь испугал лакея, что стоял снаружи. — Мы ведь с отцом хотим, чтобы рядом с тобой была достойная пара, а не задрыпанный омега с деревни! Но Чонгук уже её не слышал. Люцифер, как только завидел хозяина, покорно к нему подскакал. Одним лёгким прыжком альфа оказался на коне. Лакей, что стоял возле входа в дом, понял намерения юного господина и побежал открывать калитку. Как раз, когда парень открыл её полностью, перед его лицом пробежал чёрный ветер, немного задевая хвостом. Альфа подгонял Грома всё чаще. Родители ещё в детстве заставили выучить карту Санкт-Петербурга и его окрестности, поэтому он прекрасно знал, куда скакать. Чонгук направлялся в Смольный институт благородных омег, что находился под Петербургом, но был скрыт меж деревьев в лесу. Он походил на тюрьму (не внешне), но в своих стенах, в заточении, держал не опасных преступников, а невинных омег, из которых там делали «идеальных» супругов, матерей или пап, полезных членов семьи и общества. Даже звучит страшно. По пути люди стараются отпрыгнуть от чёрного дьявола, что мчится в толпе. Кажется, за ним даже гналась конная полиция, да поняв, за кем бегут, оставили это дело. Когда небо уже постепенно начало окрашиваться в красный, Чонгук бежал по лесу по хорошо вытоптанной дороге. Охрана тут была только возле самого здания, так как опасности рядом никакой не было. Перед ним огромнейшее здание в три этажа и длиной не менее двухсот метров. Завидев всадника, что быстро мчался в сторону здания, охранник начал звать остальных. Казалось, Гром готов был ворваться в большие закрытые деревянные двери, но перед ними неожиданно возник какой-то беспечный юнец в форме, из-за чего конь встал на задние лапы. Альфа еле удержался, но всё же не выпал из седла. Их сразу окружило пятеро бет и альф-охранников, из-за чего Люцифер начал волноваться и немного лягнул задней ногой, задевая всё того же «героя». Пока кто-то смотрел на это ошарашенно, а кто-то вытаскивал парнишку из под копыт, воспользовавшись моментом, Чонгук спрыгнул и ринулся к заветным дверям, за которыми находился его омега. Но двое бет среагировали на это и схватили его. — Нет! Пустите меня, сейчас же! Мне нужно забрать отсюда мою омегу! — но люди в форме не слушали его, лишь завели руки за спину и опустили на колени. Слева послышался топот копыт, что приближался очень быстро. Белая в яблоко лошадь остановилась почти перед Чонгуком и с неё спешил молодой альфа. — Что за шум? — голос его был спокойный и холодный. Чон поднял глаза, перед ним стоял невысокий парень, точно ниже, чем он. Его кожа была аристократически белой, что показывало его высокий статус, несмотря на простой внешний вид. Волосы, пускай, его и были иссия чёрные, лучи заказного солнца игриво путались меж небольших кудрей; его взгляд, как и полагается богатым, не знающим тяжёлого труда и не опускавшим никогда голову, был равнодушен и лишён всяких чувств. — Сэр, этот молодой человек попытался ворваться в здание, и его конь ранил одного из охранников, — Юнги метнул взгляд на Люцифера, что уже немного успокоился. — На вора ты не похож. Тогда чего прискакал сюда? — Забрать своего омегу отсюда, — зло прошипел Чонгук, всё ещё стоя на коленях. Лицо директора, как понял Чон, тронула ухмылка. — Подведись, — охрана ослабила хватку и Чонгук смог встать. — Зря коня напрягал, пока твой омега не закончит курс, его отсюда никуда не отпустят. Приказ королевы, — директор таки оказался ниже Чона, но в его лице читалась взрослость. — Мне всё равно, что там начёркала давно умершая королева. Этот омега мой муж и его отправили сюда без моего разрешения и ведома. — А, так это тот, которого сегодня прислали. Я, так понимаю, ваши родители, чётко дали понять, что пока из него толка не будет, не выпускать. А уж их подпись стоит на бумагах, а не ваша, — Юнги бы поскорее назад, в свою комнату, почитать газеты, что у него накопились, лечь в кои-то веки пораньше спать, а не выслушивать этого сопляка. — Пожалуйста, — Чонгук уже был в отчаянии, в его голосе уже не было той злости и агрессии, а только мольба. — Он мой истинный, я не смогу без него столько лет. Ему же только шестнадцать, до скольки лет он проторчит в этой тюрьме? Девять или двенадцать? — Чонгук поник. Он вспомнил образ своего мальчика, что весело бегал по полю ромашек, а в его волосах путались лучи солнца, заставляя его кожу быть похожей на тягучую карамель. Он ведь ещё не успел зацеловать его с головы до пят, Чонгук ещё не коснулся каждой его родинки, он ещё не успел насладиться мягкостью его волос. Если честно, то он вообще никогда не сможет этим насладиться сполна. Услышав слово «истинный» Юнги вновь ухмыльнулся. Он своего встретил, да вот только не чувствовал бы он того же, что этот малец, если бы Чимина так же забрали. Но выслушивать нюни этого сопляка не собирается, так как солнце уже почти ушло за горизонт, поэтому он решил закончить этот разговор. — Ох, вы со своими истинными. Перетерпишь. Приедешь и заберёшь его через два года, но учти, воспитывать его будут так же, по всей строгости, — Чонгук не успел ничего сказать, как этот злобный коротышка развернулся и пошёл к своему коню. Напоследок Юнги всё так же безразлично мазнул взглядом по Чону и, развернув лошадь, ускакал в закат. Чонгук от горечи поджал губы. Он рассчитывал, что поедет к себе домой уже со своей крохой, нежно прижимая к себе, а не будет стоять возле окон, что уже начали темнеть и всматриваться в них, пытаясь найти тот самый силуэт. Но ничего. Парень развернулся и почапал к Люциферу. Он ещё несколько минут с какой-то фантомной надеждой смотрел то на двери, то на окна здания, ожидая, что тот коротышка всё же сжалится и отпустит Тэхёна с ним. Но опять же — ничего. По приезде к себе домой, Чонгук был опустошён. Он не искал истинного всю жизнь и не мечтал со вздохами об их первой встрече. Парень просто знал, что этот день наступит, но тот и не предполагал, что Тэ так изменит его жизнь. Ему впервые так хотелось о ком-то заботиться, защищать, холить и лелеять. А теперь у него это забрали. Прям перед носом, его же близкие. Альфа медленно шагал к их с Тэхёном спальне. Там было темно, и ведь не было ни капельки запаха, хотя это и к лучшему, ведь Чон точно бы сошёл с ума. Юноша сел на кровать и обпёрся локтями о бёдра, запуская руки в густые чёрные волосы. Чонгук позвал Ивона. Тот пришёл незамедлительно, уже по настроению старшего и отсутствия второго господина, он понял, что дела совсем плохи. — Ивон, напиши письмо доктору, — альфа тяжело вздохнул и после сказал совершенно заглушенно. — Мы с Тэхёном не придём.