Сватання

В новом доме было прекрасно. Конечно, временами на Тэхёна нападала тоска по его родителям и небольшой мазанкой с псом на цепи, но и тут хорошо, ведь здесь есть Чонгук. Они переехали сюда в четверг, поэтому, когда омега вспомнил, что в субботу у них приём, резко побежал к мужу, чтобы успеть выучить хоть что-то, а дальше – пусть считают его скромным. Тут, кажется, это считается очень хорошей чертой. Но Чон его успокоил, ведь он попросил отца, чтобы гости пришли на следующей неделе. Тогда у Тэ от сердца отлегло, но сейчас, когда кутюрье снимает с него мерки, а Чонгук решил использовать это время с максимальной пользой и рассказывает ему правила этикета, ой, что-то снова поплохело. — Брать только ту еду, для которой не надо широко раскрывать рот. Мелко резать её, либо есть только десертной ложкой ягоды и угощенья, — Чонгука было хорошо видно в зеркале впол, перед которым стоял Тэхён на небольшой подставке. — Що!? — омега резко повернул голову к мужу в зеркале, от чего рука мужчины-беты немного дёргулась. Тэхён извинился, а кутюрье начал переизмерять длину плеча. — Хто вигадував цi— [— Что!? — Да кто придумал эти–.] — Тэхён, помнишь мы говорили, что сейчас ты должен говорить на русском? — Та помню я, —сейчас Тэ разговаривает не лучше дедушки и бабушки Чонгука, которые мешали два языка. — Но почему мне нельзя есть, что я захочу? — Такие правила, милый, — Чонгук виновато улыбнулся в зеркало, а Тэ осталось только грустно посмотреть на него и поднять руку. — Когда будешь сидеть, держи спину и ноги всегда прямо. Ни в коем случае не класть ногу на ногу, разводить ноги, скрещивать их или заводить за стул, — омега лишь кивнул, это было легче, чем правило: «Когда надо краснеть — красней; когда надо бледнеть — бледней. Люди это приветствуют.» — Говорить не громко, но и не тихо. Громко не смеяться, а лишь хихикать и, желательно, на все шутки альф или бет. Это порой до безумия сложно, но мы потом сможем с тобой придумать какой-то сигнал, чтобы ты знал, когда хихикать, — на протяжении всех этих объяснений и крутёжки возле зеркала, Тэхён всё думал, кому пришло это в голову, и зачем так много? В его любимом селе, чтобы быть хорошей кандидатурой для мужа, нужно быть всего лишь трудолюбивым, ну и немного робким для приличия. А тут, если начать всё это записывать, то и всей бумаги из того же несчастного села не хватит. — Были бы мы не женаты, при встрече тебе нужно было бы протягивать руку для поцелуя, но сейчас, если у тебя просит руки какой-то молодой парень, просто вежливо поклонись, если меня рядом не будет. Если же попросят мужчины, то легко дашь лишь одну руку. Они ещё старой закалки. По коже Тэхёна прошли мурашки, так как кутюрье коснулся своими тёплыми руками его голой спины. Ему вообще сказали раздеться по пояс, но он слёзно выпросил хотя бы прикрыть рубахой торс, а то светиться так перед чужими людьми, так ещё и перед Чонгуком. Стыдоба. (И всё равно, что он видел его голым в ванной. ) —До- Хорошо, — Тэхён слабо улыбнулся мужу в зеркале и тот сделал тоже самое. Бета, видимо, закончив, отошёл от омеги и, в последний раз чиркнув что-то у себя на листке, начал складывать свои немногочисленные вещи. — Что ж-с, костюмы будут готовы к четвергу. Я тогда отправлю к вам своего посыльного-с. — Спасибо. Тогда ждём-с вашего посыльного в четверг, — мужчины кивнули друг другу, и бета вышел из комнаты. К этому времени Тэхён успел надеть рубаху и заправить её в штаны, и теперь искал свой халат. Несмотря на то, что окном весна, а в доме были включены какие-то трубы, было как-то прохладно. Чонгук, завидев своё чудо, которое что-то ищет, решил немного понаблюдать. Совсем скоро обед, поэтому весеннее солнце светило прямо на его мужа, покрывая его кожу медовым бликами. Не успел Тэ завязать верёвки на халате, как почувствовал крепкие руки у себя на талии, и сразу стало чуточку теплее. — Ты быстро учишься. Понимаю, это сложно, но главное пережить этот приём, а потом мы сможем учить всё это в размеренном темпе, а дома можешь и не придерживаться всех этих правил. — Це тоді я буду... бунтарём? — Тэ мило нахмурил бровки раздумывая, правильно ли он сказал и использовал это слово. [— Это тогда я буду... бунтарём?] — Откуда ты знаешь это слово? — Чон точно знает, что таких слов они ещё не учили. Он развернул омегу в своих руках и удивлённо посмотрел на него, пока Тэ немного засмущался. — Мені говорити українською чи російською? [— Мне говорить на украинском или русском?] — Как тебе будет удобно. — Коли ти поїхав перевіряти цей будинок, я почав нудьгувати і вирішив піти до бібліотеки твого батька. Там я і знайшов «Толковый словарь». [— Когда ты поехал проверять этот дом, я начал скучать и решил пойти в библиотеку твоего отца. Там я и нашёл «Толковый словарь».] —Вау, — Чонгук как-то недобро это сказал и, надавливая на спину, приблизил Тэхёна ближе, усмехаясь, — А мне попался омега, который любит читать, да ещё и такой любознательный, — они смотрели глаза в глаза, расстояния между их губами фактически не было и омега просто млел от этого. — За что же мне такое счастье? Тэхён, весь раскрасневшийся, дрожаший каждой клеточкой своего тела, крепко прижимался к Чону, который последнее предложение проговорил шёпотом, соприкасаясь своими губами с губами Тэхёна. Киму нехватало воздуха от слова «совсем», так ещё и дурманящий голову одеколон Чонгука с лёгким флёром шоколада заставлял кончики пальцев на ногах и руках покалывать. Пухленькие губы разомкнулись и юркий язычок быстренько их смочил, задевая уста старшего. Чонгук, чья рука покоилась в каштановых волосах, прижал, казалось бы куда ещё ближе, мужа к себе, целуя. Тягуче, до самой глубины животрепещуще, сладко. Тэхён как будто прямо сейчас ел свой любимый шоколад, только удовольствие было помножено в разы. Изящная кисть омеги лежала на мягкой щеке Гука, оставляя белые линии от коротко подстриженных ногтей, что оставлял Тэхён в попытке не раствориться полностью, хотя уже давно. Чонгук впервые позволил себе зайти дальше вишнёвых губ, исследуя почти ровные зубки и юркий язычок, который пришлось ловить зубами, ибо Тэхён немного испугался. Когда альфа ещё раз обсасывал язык, касаясь нёба, Тэ тихонько застонал. Омега сам не понял, что сейчас произошло, поэтому широко раскрыв глаза, он попытался отстраниться, но получилось это из рук вон плохо. — Что такое, солнце, — оба тяжело дышали и взгляды парней были затуманены. Тэхён стоял на ногах только благодаря Чонгуку, а внизу живота как-то странно покалывало. — Я.. Я не знаю, що зі мною, — казалось бы, куда краснеть дальше, но вот Тэ это прекрасно демонстрирует, и даже готов книгу написать. Чонгук лишь по-доброму усмехается и начинает вновь целовать после каждого слова. (точки) [— Я.. Я не знаю, что со мной.] — Малыш. Всё хорошо. Ты. Всего лишь немного простонал. Это совершенно. Нормально, — в поцелуе уже не было той развязности или, как бы сказали глубоко верующие, пошлости. Лишь сладкие поцелуи с улыбками, будто бы разговор двух безумно влюблённых. Хотя почему «будто бы», так и есть. Чонгук объяснял Тэхёну, что такое медовый месяц в России, и что при этом делают молодожёны, когда к ним в гости пришли родители Гука. Старший сразу засветился от счастья и получил небольшой словесный выговор за то, что они их навещают, а не наоборот. С собой они принесли, на вид, очень вкусный торт и корзинку с чем-то внутри. — Это твоя возможность показать моей маме свои манеры, — Чонгук прошептал это на маленькое ушко и пошёл забирать у Сохи торт. — Здравствуйте, хорошо ли вы доехали, матушка, отец? — голос Тэхёна немного дрожал, как и его коленки. На лице был небольшой румянец. Как раз такой, о котором говорил Чонгук. Родители удивлённо посмотрели на омегу, тот сделал руки пред собой, в попытке не забежать от смущения за спину мужа. Чонгук одобряюще и гордо улыбнулся Тэ. — Я вижу вы времени зря не теряли, — слуги уже забрали корзинку на кухню, а некоторые начали выносить чашки. — Спасибо, Тэхён. Доехали мы неплохо, только если бы кто-то не бухтел всю дорогу, — мужчина покосился на свою жену, которой сейчас отодвигал стул. Тэхён беззлобно улыбнулся и кивнул, говоря этим «это хорошо». Чонгук тоже пригласил мужа сесть за стол. Как только Тэ сел, он почувствовал острый пронизывающий взгляд Сохи. Омега нервно взглотнул и попытался как можно более изящно положить белую салфетку на колени, но с дрожащими руками это было немного сложновато. В это время женщина, со стажем «леди», длиной во всю её жизнь, сделала это очень грациозно. Слуги принесли чай в фарфоровом чайнике, сахар, порезанный торт, на отдельных блюдцах и пиалку со странными нарезанными фруктами. Тэхён от удивления чуть не открыл рот, но вспомнив, что у него сейчас почти экзамен, лишь выпрямил спину. — Что прикажете делать с плитками шоколада, господин? — молодая девушка-омега с серебрянным пустым подносом стояла у края стола, опустив голову. — Клади на стол, дорогуша. Читал родительские письма, оказывается зятьку нравится шоколад. Как свезло, — альфы улыбнулись. Тэхён заалел, и сбоку вновь послышался недовольный хмык, который Сохи, видимо, уже не собиралась скрывать. Прислуга поклонилась и скрылась на кухне. — Отец, ещё раз спасибо, что перенёс приём на эту субботу. Тэхён, безусловно, делает большие успехи и быстро учиться, но мы бы всё равно не успели, — омега пил чай, поэтому расчитывал, что ответной реакции от него не ждут. — Тэхён, хотел спросить у тебя. Грамотен ли ты на украинском? Просто насколько я слышал, в сёлах только несколько людей обладают такой роскошью. — Так! — начал было воодушевлённо Чон, но этикет, этикет... — Да. Мои родители из столицы Украины, потому они и меня научили грамотi, — Чонгук почти невидимо кивал головой поддерживая мужа. «Разговаривает, как дехканин*», — в голове недовольно сказала Сохи, отламывая маленький кусочек тортика. — Разговариваешь почти как мои родители в письмах. Что же они никак не выучат украинский. — Мы всё равно их прекрасно понимаем и поважаем. — Уважаем, — тихо подсказал Чон. — Уважаем. Наши языки не так від- отличаются. И у них не было такого замечательного учителя, — говорить на другом языке было сложно и очень выматывающе. Чонгук вновь удивился некоторым словам, так как они их не учили. Он сжал ладошку своего мужа под столом, ярко улыбаясь, и Тэхён вторил ему. Чаепитие прошло неплохо. Матушка Сохи выставляла лишь едкие коментарии в сторону омеги и порой задавала каверзные вопросы, из-за которых сердце омеги начинало биться быстрее от стресса. Одним из таких вопросов был: «Когда внуки?» Тогда Тэхён просто замер. У его папы долго не было детей пока не появился Тэ, а потом и вовсе он не мог забеременеть, что очень печалило его. А сейчас у омеги нет течки, что тоже является плохим звоночком. — Матушка! Дай нам насладиться временем вдвоём, а там уже и внуки. — К тому же Чонгук ещё не полностью освоил дела на фабрике и все документы с ней связанные. Детишек наделать они ещё успеют, — Минхёк достал карманные часы и немного нахмурился, чтобы посмотреть который час. — Что ж, нам пора, дети. Приятно было побеседовать с вами, а ещё больше услышать твою русскую речь, Тэхён, — мужчина встал из-за стола и подошёл к жене, чтобы помочь ей встать. — Пойду припудрю носик перед выездом, — Сохи поважно пошла прямо, хотя ещё ни разу не была тут. К ней сразу же подбежала служница, чтобы проводить в дамскую комнату. — Но между нами троими, твой украинский немного красивее. И это даже не относится к произношению и знанию слов, — Минхёк подмигнул и направился в сторону выхода. Тэхён вспыхнул и посмотрел на мужа из-под пушистых ресниц. — Ты у меня самый-самый лучший, — Чонгук чмокнул его в висок и щёчку, кладя руку на талию, следуя за отцом. Проводив родителей, оба смогли облегчённо выдохнуть. — Кушать? — спросил Гук. — Сейчас же, — устало сказал Тэхён, и пара в обнимку пошла в гостиную в которой уже стоял горячий суп. Омега удивился, ведь Чонгук точно не заказывал ещё обед. — Никто не говорит, но все прекрасно знают, — после этих глубокомысленных слов омега полностью расслабился и они смогли нормально поговорить друг с другом. В среду, когда молодая девушка-омега, их горничная, принесла молодой паре шоколада и фруктов в библиотеку, Тэхён начал как-то тяжело вдыхать и над чем-то активно думать, и точно не над книгой, что у него в руках. — Милый, что-то случилось? Ты пыхтишь, как злобный ёжик, — Чонгук положил карандаш в книгу и отложил её на соседний столик с фруктами. Альфа похлопал по ляжкам, после чего Тэ быстро отложил книгу и сел на место, куда его позвали, и лёг на Гука. — У тебе так багато омег служниць, — Тэ водил пальчиком по узорам на вышитой домашней сорочке мужа. [— У тебя так много омег служанок.] — Да, им тоже надо где-то работать. К тому же, омеги в основном на кухне, и только Тома и Анет свободно ходят по дому. Ивон, дворники, конюхи и садовники — беты, — Чонгук обнимал мужа за талию, переодически проводя рукой по изящной спине. — К чему ты клонишь? — парень попытался заглянуть в лицо мужу, но тот только сильнее отвернулся, утыкаясь носиком в широкую грудь. — Просто вони всі такі освічені і красиві. А ще в кожного є запах, і... [— Просто они все такие образованные и красивые. А ещё у каждого есть запах, и...] — Тэ, — протянул альфа. — Чонгук, а ты точно будешь відданий мені? — омежка поднял голову, с надеждой смотря на парня. [— Чонгук, а ты точно будешь верный мне?] — Ну конечно! — Тільки із-за того, що я твій чоловік..? — Тэхён вспомнил, как читал книгу, в которой альфа ни во что ни ставил брак со своей женой. [— Только из-за того, что я твой муж?] — Нет, что ты. Я ведь люблю тебя, к тому же и мы и- — Чонгук умолк. Он знал, что они истинная пара ещё с того разговора у окна, но ему очень хотелось, чтобы Тэхён это тоже понял сам. Например в его первую течку. — Хто ми? — парень начал перебирать слова на эту букву, но на ум ничего не приходило, хоть слово и крутилось на языке. [— Кто мы?] — Я бы хотел, чтобы ты сам это сказал. — Я-я не знаю. Але знаю точно, я- — Тэхёни, — Чонгук положил свою ладонь на мягкую щёчку. — Ты помнишь уговор. До приёма половина разговоров на украинском, половина на русском, — Тэ прильнул к тёплой ладони, прикрывая глаза, и слегка кивнул. — Я люблю тебя, — Чонгук громко вдохнул. Его малыш был такой нежный и ранимый сейчас, но кто сколько бы не говорил, что Тэхёну нужно учить русский, эти слова на нём Чонгук не потерпит. — Нет, только не эти слова, — озвучил свои мысли альфа. Тэхён непонимающе уставился на парня. — Просто, когда ты говоришь это на русском, мне кажется, что это вынужденно и я вспоминаю наше первое знакомство. А когда ты говоришь это на украинском, я — Чонгук тяжело вздыхает и, кажется, хочет сказать что-то ещё. — Я кохаю тебе. Дуже сильно кохаю, — в этот раз инициатором их долгих поцелуев был Тэхён. Сегодня пятница, а, значит, последний день перед приёмом. Гости приедут к обеду, поэтому долго спать у них возможности не будет. Днём Чонгуку нужно было к отцу на работу, поэтому омега остался один со слугами. Он не находил себе места, на чтении книги он попросту не мог сосредоточиться, а в оранжерее он давно уже всё полил и посадил от стресса. Так в доме осталось одно место, в котором не был Тэхён — кухня. Он помнил, как Чонгук говорил, что туда лучше не лезть, так как повара не любят вмешательство в их пространство, но парню нужно было чем-то занять свои руки, а посему оставалось идти только туда. — Чего-то желаете-с? Вы проголодались? — как только омега зашёл на новую территорию, к нему подошла Тома. — Ох нет, я ещё не голоден, но спасибо. Я хотел поинтересоваться, не нужна ли моя помощь? — девушка смотрела на него во все глаза, хотя это было не в её компетенции. — Извините, что? — Ну, я мог бы вам допомогти... — Тэ стало неловко за свой суржик, но девушку до сих пор удивляло не это. — Я спрошу у Кристины-с, не нужна ли ей помощь, — девушка легонько поклонилась и пошла к девушке, или уже даже женщине, с милой пухлой фигурой, но невысокого роста, что нарезала кабачки. Тома что-то прошептала ей на ухо и глаза у неё раскрылись так же, как и у служанки пару минут назад. Тэхён заметил, что все работники кухни и уборщица поглядывают на него. Он подумал, что ему не верят, что он может что-то сделать. «Дійсно, вони ж думають, що я тільки столовий нiж тримати можу», — омега быстренько пошёл к поварихе. [Конечно, они ведь думают, что я только столовый нож держать могу.] — Пожалуйста, дайте мне работу. Хоть картошку чистить. Я правда умею! — Простите-с, но картофель вам дать чистить я точно не могу. Вам на завтра нужны чистые руки, — женщина всё ещё была удивлена, но раз господин так хочет, её дело исполнять. — Вы можете помочь Софи с сегодняшним ужином, — Кристина до сих пор не верила, что говорила такое одному из знати. Она, конечно, слышала, что этот молодой человек из села, но по кухне кто-то пустил слушок, что Тэхён с Чонгуком лишь из-за статуса и денег. Но такого рвения почистить картофель она ещё ни разу не видела. Женщина улыбнулась и продолжила заниматься блюдами для завтрашнего дня. Когда по приезде Чонгук увидел своего мужа на кухне, всего раскрасневшегося, довольно уставшего, но совершенно счастливого, он не понял. Он, конечно, знал, что у омеги ещё подростковое шило в одном месте, но чтобы до такого. Когда Чон младший заприметил мужа в дверях на кухню, он помахал ему и продолжил нарезать хлеб, который сам и испёк по рецепту папы. Половину он отрезал для работников, чтобы те смогли перекусить и оценить его творение. Все довольно заулюлюкали, поедая хрустящий белый хлеб, а Кристина уже стояла с карандашом и листиком бумаги для рецепта. В то время, как Тэхён заканчивал диктовать что за чем нужно делать, к нему подошёл Чонгук. — И что ты тут делаешь? — совершенно беззлобно спросил альфа, убирая кучери со лба мужа. — Помогаю поварам с обедом и завтрашними блюдами, — воодушевлённо ответил Тэхён, широко улыбаясь своей квадратной улыбкой. Чон вторил ему, рассматривая безумно милое личико перед собой. Глаза парня упали на круглый, а точнее уже половину круглого хлеба в руках омеги — Это ты испёк? — Да! Хочешь шматочок!? — не дожидаясь ответа, Тэхён оторвал этот самый кусочек и поднёс к розовым губам. Пока Чонгук жевал, он вспомнил тот самый каравай, что они двое делили на свадьбе и улыбнулся. [— Да! Хочешь кусочек?] — И правда, хорошо, что ты мне не готовишь, — всё так же улыбаясь, дожёвывая, произнёс альфа. Но радость с лица омеги вмиг стёрла, даже лицо Кристины потускнело. — Иначе бы я на все сто процентов потолстел бы к девятнадцати годам. А они, между прочим, не так далеко. Чонгук поднял голову и наткнулся на глаза, в которых застыли слёзы. — Радость моя, я что, тебя обидел? — альфа взял покрасневшее личико и со страхом смотрел в ореховые глаза. Сбоку послышалось: «Надо предложения научиться нормально строить.» И тогда парень понял свою ошибку. Он подхватил омегу за талию и тому пришлось инстинктивно обвивать ногами талию мужа. — Принесёте еду к нам в комнату, — по дороге в их спальню Гуку пришлось сто раз извиняться, попросить Ивана приготовить ванну и расцеловать милое личико. В комнате они лежали в обнимку на кровати, ожидая, пока нагреется вода. Но наслаждаться так после долгого расставания им не дали Тома и Анет, что принесли ужин. — Хто перший? — сегодня у них был борщ, и всё равно, что это блюдо для обеда: Тэхёну так хотелось. [— Кто первый?] — Ну, я думал, что могли бы вдвоём пойти, — омега подавился картофелем, поэтому Чонгуку пришлось немного постучать ему по спине. — Вдвох? — щёки омеги были цвета, как борщ в их тарелках, да и после сказанного температура в теле поднялась не ниже. [— Вдвоём?] — Да, я видел тебя голого, а у меня всё тоже самое. К тому же я очень соскучился за тобой и не готов отпускать. — Але це так бентежить. Я, — омега закусил пухленькую губу и помешал жидкость в своей тарелке. [— Но это так смущает. Я..] — Солнце, тут нечего стесняться. Пока я раздеваюсь и ложусь в ванну ты можешь закрыть глаза. И я могу сделать тоже самое. Но поверь, открыв их, ты нового ничего не увидишь. Омега осуждающе посмотрел на мужа. В его взгляде так и читались все утвердительные слова на обоих языках. — Погоджуюсь тільки із-за того, що я сумував! — Гук поцеловал юношу в уголок губ и они продолжили ужин. [— Соглашаюсь только потому, что я скучал.] На деле раздеваться и смотреть, как раздевается Чонгук оказалось в разы сложнее. Даже то, как альфа снял с себя домашний халат и положил на табурет, заставило Тэхёна тяжело взглотнуть. В комнате витал приятный расслабляющий запах, и омега уже хотел окунуться в нём полностью, но для этого придётся лежать со своим голым альфой в одной ванной. — А я помню ты говорил, что для того, чтобы быть хорошей кандидатурой на роль мужа нужно всего лишь быть немного робким. Думаю, ты робеешь на годы вперёд, — Чонгук остался полностью голым и уже был, почти, полностью в ванной. — А ты говорил смотреть не будешь. Тэхён сразу же отвернул голову. С закрытыми глазами он снял с себя всю одежду и аккуратно пошёл к Чону. — Солнце, господи, открой глазки. Ты же так убьёшься тут, — Тэхён быстренько залез, позволяя себя расслабиться. Примерно после минутной тишины, Тэ решил обсудить последнее, что его гложет. — Чонгук.... Ми так і не провели першу шлюбну нiч, — Тэхён удобно улёгся на плече мужа и постарался не двигаться, потому что чувствал «его» своей попой и спиной. [— Чонгук... Мы так и не провели первую брачную ночь.] — Ну, как не провели? Мы тогда были в одной постели. Всё, как надо, — рука, что покоилась на бортике ванной, опустилась в воду на мягонький животик. — Це не те. Мені тато розповідав, що повинно було бути, і як.... [— Это не то. Мне папа рассказывал, что должно было быть, и как...] — Малыш, я не хочу давить на тебя и совершенно не хочу, чтобы мы делали это только если этого требует наше с тобой положение. Я займусь с тобой любовью только по твоему согласию. И в твою первую течку. — Але в мене немає запаху... І еструсу, можливо, теж не буде, — Тэхён сжал губы, опуская вгляд на ровную гладь воды. — А якщо так, то я не зможу народити тобі дітей і я стану тобі непотрібним, — маленькая солёная капля растворилась в воде, а от неё пошли небольшие круги. [— Но у меня нет запаха... И течки, возможно, тоже не будет.. — А если так, то я не смогу родить тебе детей и я стану тебе ненужным.] — Тэ, малыш, у тебя обязательно будет течка, а потом у нас по дому будут бегать прекрасные детки. А даже если их и не будет, то я всё равно не перестану тебя любить и от этого ты не станешь ненужным мне, — Чонгук чувствовал, что его паре скверно, поэтому попытался успокоить её невесомыми поцелуями по медовой коже. — Але тато казав, що якщо еструсу і запаху немає до шістнадцяти, то її вже і не буде, і діточок тимпаче, —Тэхён положил руку на живот под ладонь Чонгука. [— Но папа сказал, что если течки и запаха нет до шестнадцати, то её уже и не будет, и деток тем более.] — Тэхён, ты ведь доверяешь мне? — Чон переплёл их пальцы под водой. — Так, — почти моментально ответил омега, как только всхлипнул. — Вот и поверь мне, я знаю, что у тебя всё это будет. А чтобы подтвердить мои слова, я запишу тебя к врачу, он тебя обследует и скажет, что можно сделать. Хорошо? — Добре, — альфа почувствовал, как его муж расслабился, и сам он от этого успокоился. После этого Тэхёна хотелось зацеловать как никогда, от макушки до самых пяточек. Чтобы каждая клеточка впитала запах Чонгука и подарила Тэ защиту. [— Хорошо.] — Немного успокоился? — в ответ на это Гук получил слабый кивок. Это означало, что им надо поскорее выбираться из ванны, так как омежка очень устал. — Тогда давай пока я буду мыть тебе голову, мы повторим все правила этикета и возможные фразы со словами, — и снова кивок. На приёме было около двадцати человек, если не считать семью Чон. В этой среде было сложнее поддерживать образ прекрасного омеги, из-за чего Тэхён всегда удивлялся, как матушка Чон может так непринуждённо вести беседу, но всё же кидать в его сторону злые взгляды, заставляющие мурашки бежать по коже омеги. После того, как Чонгук представил Тэхёна каким-то близким друзьям своей матери, его выхватили уже немолодые мужчины, видимо, из бизнеса отца. Так как во время таких мероприятий негоже омеге быть одной, Тэ искал к кому примкнуться и увидел одиноко стоящего Минхёка, который пил вино. — Как тебе вечер? — парень хотел поинтересоваться тем же, но не успел. — У нас такие посиделки повеселее будут, хоть не всё так дорого, — печально произнёс Тэ, вспоминая папу и отца. Как там они без него? Пришли ли им те шесть писем, что написал им Тэхён? — Такие вечера и не делаются для веселья, просто оценить тебя, как бы варварски это не звучало. Вот видишь ту семью Монобан? Думаю ты уже понял, что моя жена хотела сосватать Чонгука с их дочерью, Лалисой. Но увы. Так вот как только эти трое сядут в карету и дверь за ними закроется, они начнут перемывать нам все косточки, а в частности тебе. Но не волнуйся, в лицо они тебе ничего не скажут, — альфа улыбнулся Тэхёну и отпил вина из бокала. — Помни, на таких событиях люди всегда хвастаются: своим платьем, новой удачной сделкой, шинелью из бобра, женихом и невестой. Такие мероприятия это просто повод повыпячивать всё самое лучшее. Как, допустим, ты уже познакомился с госпожой Пак? — омега кивнул. — Так вот, все перстни, которые ты сейчас видишь на её дряхлых пальцах, только и предназначены для таких походов в свет. Всё остальное время они лежат у неё в десяти шкатулках и не видят дневного света. Я тебе всё это говорю, Тэхён, чтобы ты знал и понимал, что твоя жизнь теперь изменилась. Может к лучшему, а может и к худшему — неизвестно. Но в этом новом мире ты должен так блистать, чтобы все отворачивались и за светом не видели недостатков, — омега взглотнул. Этого он и боялся, что его привычная сельская жизнь превратится в это.— Но хочу тебя обрадовать, блистать нужно не всегда, а вот в таком то обществе. Сейчас становится популярным, чтобы омеги были образованы в искусстве, но, по большей части, они так и остаются чернью. Но ты не такой, мальчик мой. И я рад, что ты муж моего сына. Я всегда буду поддерживать вас. Омега устало и мягко улыбнулся на эту речь. Минхёк тоже, совсем по-доброму и как-то по-домашнему; он наклонился и свободной рукой чуть наклонил голову Тэхёна, целуя макушку. Это было так по-отцовски, что ещё немного и Тэ расплакался бы на всю гостиную. — Иди к Чонгуку, а я попрошу у музыкантов медленную мелодию. Как раз, когда довольно энергичные ноты сменились на размещенные, спокойные. (Давайте представим, что уже была песня I Need You — Piano cover) Чонгук, как джентльмен, положив левую руку на поясницу и немного поклонившись, пригласил мужа на танец. — Не желаете ли вы станцевать со мной? — а Тэхён готов, безоговорочно и всегда. — Конечно, — омега кладёт свою ладонь в большую тёплую руку и почти сразу чувствует вторую у себя на талии. Они почти не практиковали вальс или что-то подобное. Только однажды, и то, они в основном кружились и смеялись, а когда вновь были близко, то целовали друг друга, пока губы не начинали неметь. — Когда я в первый раз увидел в том большом венке, я перестал слышать или видеть кого-то кроме тебя, — пара лишь немного поворачивалась на месте. Их совершенно не интересовали чужие взгляды, шёпот. Сейчас были только они для друг друга. — Ты стоял такой чистый и невинный, с большими оленьими глазами, которые почти сразу потухли, как только ты меня увидел, — Гук поглаживал пальцами талию омеги. Он сегодня не пил, но тело всё равно почему-то его не слушало, а взгляд был затуманен, хотя даже не так, зачарован. Да, Чонгук был зачарован Тэхёном, что выглядел лучше ангелов с небес, пел для него колыбельные в стократ лучше, чем могли бы сирены на острых скалах. Омега был настолько прекрасен, что сейчас хотелось остановиться и вновь предложить ему выйти замуж. Но уже нельзя. Тэхён его маленький мальчик по всем документам и по всем хитросплетениям их душ. Оставалось единственное, что мог сделать альфа, так это оставить метку, и не одну, и не раз. Но это будет не сейчас и не сегодня. Это будет, когда в доме закроются шторы, а прислуга ляжет спать, когда Тэхён будет гореть и просить прикоснуться к себе. Это будет тогда, когда прекрасное тело будет освещать лишь лунный свет, или петербургская белая ночь. Это будет тогда, когда на теле Тэхёна уже будет множество засосов, а сам он весь будет извиваться и подрагивать, возможно, от его первого в жизни оргазма. Но не сейчас. В этот момент, альфа только целует медовую кожу на шее, наплевав на всех гостей, и свято надеется, что они в скором времени уйдут и оставят их вновь двоих. В их безмерной любви и ласке к друг другу.