Сватання

Утро для Чимина наступило в обед, что было странно, ведь если омега не успевал к первому завтраку, Джин его обязательно будил ко второму, на котором кушал только он. Сейчас же Пак проснулся сам, обнимая телёнка из детства, который пах мелиссой. От знакомого запаха в голове пронеслись все воспоминания вчерашней ночи, и омега широко раскрыл глаза. Подняв одеяло, Пак понял, что лежит на заменянной простыни, которая тоже уже испачкана, но не так сильно. Чимин покраснел, как ему теперь смотреть в глаза Юнги? А потом омега вспомнил, что когда закончится течка, он и самого Юнги не увидит. От этого стало грустно, но парень утешал себя тем, что есть ещё альфы гораздо лучше, красивее, чувственнее и более заботливые. Чимин помахал головой, пытаясь не забивать этим голову с утра. После долгого сна и интересной ночи, ноги стали немного ватными, поэтому первые пару минут стоять было сложно. Чимин взял с собой Котика и пошёл на кухню-гостиную. Тут никого не было, зато на столе стояла тарелка с сырниками, свежий хлеб, а в ещё одном глечике был картофель с мясом. Омега был дико голодным, так как течка истощала организм очень быстро. Вязаный телёнок сидел на коленях и, если бы мог, наслаждался поглаживаниями. Кушая, Чимин смотрел в окно и наслаждался природой, когда заметил Мина, что шёл по дороге. Пак замер. «Неужели он идёт ко мне? » — страхам не суждено было сбыться. Юнги шёл, понурив голову, а потом посмотрел в окно, за которым сидел Чимин. Увидев омегу, парень сразу опустил голову обратно, а на щеках младшего появился румянец. Но не успел Чимин спокойно выдохнуть, как Юнги быстрым шагом вернулся и прошёл в их двор. Пак принялся быстро дожёвывать мясо во рту, руками пытаясь привести на голове хоть какой-то порядок. — Здравствуй, Чимин, доброе утро, как спалось? — начал тараторить Мин. Его глаза бегали по комнате, а на щеках был непривычный румянец. Руки его, как обычно, были за спиной. — Здравствуй, Юнги. Нормально спалось. Ты что-то хотел? — стоять вот так перед старшим было неловко, так как Чимин ещё в ночной рубашке, а в другой держал плюшевую игрушку, которую от нервов гладит. — Да я вот проходил мимо, нёс письмо бабушке. И подумал, может у тебя есть что-то для Тэхёна, я мог бы отнести. Тебе сейчас лучше не соваться на улицу, — Юнги поднял взгляд на Чимина тот выглядел, как фантомный прекрасный образ, чей запах апельсина начал потихоньку усиливаться. — Да, спасибо, ты не мог бы подождать несколько минут? — вообще омега планировал отсылать письмо Тэхёну позже, но у младшего слишком много мыслей в голове. — Да, конечно, — после этих слов Чимин быстренько улизнул в спальню, а Юнги пришлось выпить воды, чтобы остыть и успокоиться. «Тэхён, у меня проблемы. Сегодня ночью Юнги впервые помог мне с течкой, но сказал, что сразу после неё, он уедет обратно в Санкт-Петербург. И ведь как только он приехал сюда я хотел этого всем сердцем, но сейчас кажется нет... Я думаю, он начинает мне нравится... Это же правильно или нет..? За Бомгю я больше не хочу выходить замуж, так как Юнги сказал, что он не чтит меня, но и это не вгоняет меня в тоску. Я надеюсь это письмо придёт к тебе быстро, как и твой ответ мне, так как я очень запутался. Впервые за все мои течки я смог так спокойно заснуть, так ещё и правда оказалось, что Юнги мой истинный. Представляешь, он пахнет мелиссой, а не крысами, как мы с тобой думали. А ещё твой отец Намджун сказал, что Юнги как-то смотрит на меня, но каждый раз, когда я это замечаю, он отводит взгляд!!! Я уже не знаю что делать. Твой Чимини» Омега сложил письмо и положил его в конверт, наклеивая марки с Екатериной второй. Юнги всё так же ждал его у входа, о чём-то задумавшись. — Вот, — Пак протянул письмо. Альфа взглядом проверил нет ли опечаток в адресе и все ли марки на месте и довольно кивнул. — Тогда я пойду отнесу его, — омега кивнул, но Юнги и шагу не ступил. — Бывай? — Ох, да, — встрепенулся Мин. — Зови, если вновь будет очень плохо, — альфа легонько поклонился и вышел из дома. Чимин проводил его взглядом, пока фигура парня не скрылась из виду. Когда омега решил вновь сесть докушать, на столе он увидел небольшой букетик из мелиссы, ромашки, маленьких петушков и, кажется, какого-то бурьяна, который альфа перепутал с цветком. Но лицо Чимина всё равно тронула улыбка и он поспешил вдохнуть аромат трав. Как и обещал Юнги, он помогал Чимину справиться с течкой, только в этот раз им двоим было настолько неловко, что альфа просто читал вслух книгу, которую приносил; а потом, когда омега проваливался в сон, гладил его по блондинистым волосом не позволяя себе заснуть, ведь время нахождения с Чимином утекало, как песок сквозь пальцы, ведь скоро ему придётся покинуть эту деревню и омегу, теперь, наверное, навсегда. Когда у Пака наконец закончился этот цикличный период в жизни, он поспешил забрать письмо у гонца. Дядь (как назвал Джина и Джуна Чимин) не было дома. На улице ярко светило солнце, временами прячась за пушистыми облаками. «А ведь, скорее всего, Юнги всю работу делал и за меня», — днём Чимин управлялся по дому и готовил еду, так как боль была ещё терпимой. А вот вечером, к нему приходил Юнги, и было слышно по голосу, что он устал, но он всё равно садился на стул и продолжал читать вслух «Барышня-крестьянка» А. С. Пушкина. Письмо и правда было у гонца, но тот не мог отдать его приходившему альфе, так как не он был получателем. Чимин поблагодарил бету и сразу же распечатал белый лист, начиная идти медленнее. «Надеюсь это письмо пришло вовремя, а если нет, то надеюсь ты сам принял правильное решение. Я ещё не доверяю твоему Мин Юнги, но не мне знать, что с ним стало за то время, что я его не видел. Я долго думал на счёт твоих слов и как бы обречённо это не звучало, но решать должен ты. Юнги — твой истинный, предназначеный тебе судьбой и природой. Меня и так уже удивили слова Чонгуки о том дне, когда он спрашивал его, где ты находишься. Если он ведёт себя рядом с тобой так же, то тебе следовало уже давно так потрепать ему нервы. За Бомгю я тоже не огорчён, видимо, служба в Днепре ему не помогла. Но мне всё ещё досадно, что я не знаю, что было написано в письме твоего суженого-ряженого. Если твоё сердечко, Чимини, начинает быстро биться, как только ты видишь его или чувствуешь его запах, если тебе хочется, чтобы этот остолоп (и нет, мне не стыдно, что я пишу такие слова о старших) смотрел на тебя и касался, если тебе одновременно неловко смотреть в его глаза, но одновременно хочется и утонуть в них, то поздравляю, друг мой — ты влюбился, а дальше, как говорится, совет вам да любовь. Надеюсь я буду на вашей свадьбе и приглашение на неё получу первым!!! С любовью, твой Тэхён и привет от Чонгука.» Чимин улыбнулся, он прижал письмо к груди и почувствовал, как сердце зашлось в бешеном ритме только от того, то он сейчас может увидеть Юнги. Впереди, немного слева от дороги стояла кучка людей. Чимин их всех знал и мог узнать хоть со спины, хоть по запаху, а особенно было слышно Бомгю. — Чому йому було дозволено знаходитись з Чімiнон, а мені ні? Мені все одно, що він його істиний, якщо він вибрав зустрічатися зі мною, то він мій! [— Почему ему можно было находится рядом с Чимином, а мне нет? Мне всё равно, что он его истинный, если он решил встречаться со мной, то он мой!] — Он тебе не вещь, что ты зовёшь его своим, — рычал Юнги. А у Чимина от этого мурашки пробежали по всему телу. Ещё на биологии они узнали, что альфа рычит лишь тогда, когда есть угроза его паре или семье, либо может порычать на омегу, в котором признал свою пару. Тогда в классе можно было услышать мечтательные вздохи или хихиканье. Чимину было всё равно, но там, в глубине души ему тоже хотелось, чтобы Юнги его так защитил, а потом начал ворковать на ухо, что он любит его. Но сейчас оно как-то всё совершенно не так. — До того ж, істинность важливіша. Думаю і ти колись знайдеш свою пару и не будеш противитися природі, — это сказал дядушка Чон, как бы с явным упрёком. Бомгю хотел что-то ответить, но послышался детский голосок. [— К тому же истинность важнее. Думаю и ты когда-то найдёшь свою пару и не будешь противиться природе. ] — А кого кохає Чіміні? — Пак понял, что это ребёнок Хосока. [— А кого любит Чимини? ] — Так, він же кохає когось одного, то в нього і треба питати, кого він кохає більше, — это уже был другой альфочка. Видимо, от детей вообще слов не ждали, потому что взрослые замерли и замолчали. Сердце омеги забилось очень быстро, он попытался как можно тише спрятаться за стогом сена соседей. [— Да, он же любит кого-то одного, значит и у него надо спрашивать, кого он любит больше. ] И Паку даже не страшно в выборе, он, кажется, уже знает, кого на самом деле любит, но говорить это вслух, так ещё и при людях. От громкого стука сердца в висках омега и не заметил приближающиеся с нему шаги. — Ну и что ты тут делаешь? Они же ведь, когда не найдут тебя дома, спохватятся искать тебя по всему селу, — голос Юнги был добрый, хоть и уставший. Чимин посмотрел на него во все глаза, ведь сейчас после течки, его запах очень слабый. — Не забывай, что я и так могу его почувствовать. «Ведь ты мой истинный», — договорил за альфу Пак, читая эти слова в его глазах. — Я знаю, — тихо ответил омега, прижимая коленки ближе. Мин плюхнулся перед ним на траву, в этот раз смотря, уже не отводя взгляда. — Ты теперь уедешь? — от этих слов ещё один шрам образовался на сердце альфы. — Да, я ведь обещал, — натянуто улыбнулся Юнги. А как хотелось вновь нарушить обещание, как тогда, когда от него требовали отчёт чуть ли не о каждом вздохе выпускников и новых учеников, из-за чего они так и не смогли поехать к бабушке Юнги. — Бабуля спрашивала, какое тебе дерево нравится больше акация или сосна. Она хочет тебе скупить всю мебель из магазинов, — вообще Бернадет об этом спрашивала для того, чтобы по приезде одну часть Юнги пустить на шашлык и у него есть выбор над углями какого дерева жариться, а вторая половина для гроба и с деревом вопрос был аналогичный. — Не знаю, мне всё равно, — омега пожал плечами. Мысль о том, что Чимин нравится Юнги грела сердце, но его слова о том, что он уезжает ранят его. «Хотя это же я его попросил. И если попрошу не ехать, по крайней мере без меня, то он ведь не бросит меня? » — Чимину хотелось, очень хотелось так же, как и у Тэхёна с Чонгуком, чтобы до дрожи в коленках, до покрасневших от поцелуев губ, до бесконечных объятий, которые дарят тепло и защиту. И вот он — его истинный, всего в пол метре от него. — Ты ведь слышал, о чём мы разговаривали, верно? — Мин вертел соломинку меж пальцев. Пак покраснел и кивнул. — Я всё ещё надеюсь, что ты не выйдешь замуж за Бомгю. — Нет, не выйду, — омега отрицательно покачал головой. Юнги на это облегчённо выдохнул. — Тогда тебе стоит уведомить старших о своём выборе. Надеюсь, — сердце альфы сейчас болезненно сжималось и боль отдавалась в челюсть. Не каждый день говоришь такое человеку, которого любишь. — Надеюсь ты найдёшь человека, которого ты полюбишь и у вас будет всё хорошо, — на последнем слове альфа не выдержал. Он поднялся и пошёл к дому Чонов. — Ты так сильно меня не любишь? — Мин остановился. За его спиной в метре от него ронял слёзы Чимин, всё ещё прижимая письмо к груди. — Нет, Чимини. Я люблю тебя настолько сильно, что готов пожертвовать своей любовью, главное, чтобы тебе было хорошо. — Ты... Так ты? — сзади Мин услышал громкие всхлипы, он повернулся и увидел Чимина, который плакал, но немного улыбался. От такой картины сердце кровью обливалось, особенно когда из-за истинности Юнги ощущал какие-то странные чувства Чимина. Альфа нерешительно подошёл к Паку, неуверенно кладя руки на его плечи. — Эй, ну ты чего? — лёгкие молнии колят ладони от соприкосновения с тёплой кожей через ткань лёгкой рубашки. — Ты и правда меня любишь? Не так как должное, а как, — Чимин задумался. В пример он себя ставил дядей Ким, бабушки и дедушки Чон, Чонгука и Тэхёна. А уже вечерами придумывал сказочные истории любви, которые грели его сердце в холодном подвале, стенах университета и тихими ночами в мазанке. Порой, после встречи Юнги, альфа фигурировал главным героем в таких вот омежьих фантазиях, но Чимин быстро стёр его оттуда. А альфе уже нечего терять, кроме как Чимина. Однозначно, после этих слов уезжать обратно без омеги будет почти невозможно, но хотя бы с оглашёнными чувствами. — Да, Чимини, я люблю тебя, как человека, как омегу, как парня и — Мин глотнул клубок нервов. — ИКакПредположительноСвоюВторуюПоловинку, — эти слова Юнги почти проглотил. — Я принёс тебе очень много боли и понимаю, почему ты не хочешь быть со мной, — после этих слов хотелось вырвать себе язык и сердце, так как грудная клетка вновь болезненно сжалась от этих слов. — Просто передавай, что с тобой всё хорошо, — в глазах Юнги стояли слёзы и чтобы сдержать их он кусал губы. Пак закачал головой, а в глазах теперь был испуг. —Нет-нет-нет, — Чимин потянулся к Юнги, обнимая того за талию. Он хотел сказать так много и так много объяснить, но упираясь головой в грудь альфы, чувствуя его тепло и запах, изо рта омеги вылетали только всхлипы и поскуливания. — Об-бними меня, прошу. — Я уже не могу, я- — по щекам альфы стекали слёзы, которые впитывала блондинистая макушка. — Я не пущу тебя никуда. Пожалуйста, обними, — как последнее, что в своей жизни хочет омега, попросил Чимин. И Юнги обнял, крепко, зарываясь носом в макушку и не беспокоясь о том, что сейчас Пак прекрасно слышал бешеный ритм его сердца. Они так и стояли, плача и успокаивая друг друга. В мыслях у обоих появлялись вопросы, на которые следовало бы ответить, но оба понимали, что сейчас говорить они не смогут. — Я не хочу, чтобы ты покидал меня, — уже немного успокоившись сказал Чимин. — Мы оба были идиотами, по большей части ты, конечно, но я понимаю, что и я на эмоциях сказал много глупостей. Поэтому прости за это, — Юнги крепче обнял омегу, качая головой, зарываясь в блондиныстые кучери. — Ты имел право злиться на такого глупого меня. Я и правда думал, что поступаю правильно, но потом послушав рассказы бабушки и Чонгука с Тэхёном понял, что я сильно оплошал. Я и правда не хотел тебя там заточать. У меня в планах было, чтобы ты отучился, ну и конечно, выучил манеры. А получилось всё не очень хорошо. — Ты такой глупый, Мин Юнги. — Я знаю, — с горькой усмешкой сказал альфа. — Тогда... Я прощён? — Чимин угукнул в грудь Мина и обнял его ещё крепче. Юнги же начал посыпать поцелуями макушку омегу, задевая красное ушко. Чимин от этого ойкнул и начал смеяться, так как Мин начал целовать только ухо. — Щекотно! — Пак наконец смог оторвать голову от груди альфы. Он был весь красный, то ли от смущения, то ли от некой злости. Личико омеги было по-детски милым: бровки домиком, губки бантиком, а на щеках небольшие веснушки. Юнги наконец смог спокойно вдохнуть запах апельсина и насладиться лицом младшего не с маленькой чёрно-белой фотографии в медальоне, а так, вживую. Такого прекрасного Чимина захотелось расцеловать, но как только альфа немного наклонился сзади послышался топот ног и Юнги резко повернули. Чимин ойкнул, так как Мина резко вырвали из его объятий. Через плечо старшего омега увидел Бомгю. — Що ти робиш!? Забери руки від мого омеги! — Бом попытался выхватить Чимина из-за спины Юнги, но старший убрал его руку и заградил собой омегу. В этот же момент послышался глухой рык от Мина, от чего по телу Пака пробежали приятные мурашки, и он улыбнулся, хватаясь пальчиками за рубашку и утыкаясь в ямку меж лопаток. [— Что ты делаешь!? Убери руки от моего омеги! ] — Он не твой омега, — сквозь зубы процедил Юнги. Бомгю на это хмыкнул. — Я розумію, це трішки не за традиціями, але, Чімін, будеш моїм чоловіком? — альфа расхохлился, ожидая «Да» или «Так», чтобы потом насладиться лицом Юнги. К этому моменту к ним подошла пара Кимов. [— Я понимаю, это немного не по традициям, но, Чимин, будешь моим мужем? ] — Нет, — после этого короткого ответа Мин наслаждался сменяющимися эмоциями на лице Бома. На лице Намджуна можно было увидеть ухмылку, а у Джина была мягкая, полная любви улыбка. Через три дня Юнги с Чимином уже сидели на своих лошадях и скакали к Киеву. Прощаться со старшими было тяжело, но все друг другу пообещали, что постараются встретиться как можно скорее. Парням пришлось выехать рано утром и скакать галопом, так как на пути в село Юнги слышал, что поезда из Киева в Санкт-Петербург ходят по вечерам и старший бы очень хотел, чтобы омега прокатился на паровозе. Они всё-таки успели и теперь сидели в отдельном купе на двоих, кушая, что принесли им из вагона-ресторана. — Я соскучился по городу и Тэхёну с Чонгуком, — с улыбкой сказал младший, с большим удовольствием кушая суп с тефтелями. — А я больше соскучился по мирским удобствам, — Чимин немного зло глянул на альфу сквозь чёлку. — Что!? Как только приедем, сразу же попрошу слуг приготовить ванну, просижу там как минимум час, — Чим на это просто покачал головой. — А сколько нам ехать? — День. Завтра вечером уже будем в Санкт-Петербурге, — омега широко раскрыл глаза, понимая, насколько это быстро. Уже ночью, когда только лунный свет освещал небольшие комнатки, Чимин сладко спал, причмокивая губами. Но Юнги не мог заставить себя лечь спать, он наблюдал за младшим, хоть тот и сказал, что теперь никуда не денется, но всё равно страх засел в груди Юнги, что, открыв утром глаза, он вновь не увидит перед собой Чимина. Так он и заснул на столе. В особняк бабули Бернадет пара приехала, когда начало смеркать. Мин специально не предупреждал её, чтобы сделать своеобразный сюрприз. Слуги, завидев господина, сразу начали мотаться туда-сюда. Чимин смотрел на огромнейший дом Бернадет с широко раскрытыми глазами. Дом Чонгука и Тэхёна удивил его своей роскошью, а этот сейчас просто скинет его из седла. Слуги оперативно забрали вещи с коней и самых животных отвели в конюшню. Паку было немного боязно заходить в такой шикарный дом, поэтому своей маленькой ладошкой он схватился за длинный мизинец Юнги. — Не волнуйся, бабушка тебя уже любит, — Мин боязно взял маленькую руку в свою и повёл вовнутрь. — Ваша бабушка на втором этаже-с, — уведомил альфу один из слуг. Юнги кивнул и повёл омегу в гостиную. — И как это называется, Мин Юнги? — Бернадет сидела нога на ногу, только и выжидая, когда двери откроются. На удивление, в её руках была только сигарета с мундштуком. — И тебе привет, бабушка. Я тоже очень скучал, — Юнги улыбнулся, он почувствовал, как его руку сжали крепче, а потом отпустили. Чимин сделал полуреверанс, опуская глаза в пол. — Неужели это тот самый Чимин, про которого ты рассказывал? — Да, бабушка, — огонёк блеснул в глазах Легран. Она поднялась с дивана и быстрым шагом подошла к Паку, хватая его за мягкие щёчки, но не касаясь их началом сигареты. — Какой милый и прелестный мальчик, — Чимин смутился и улыбнулся, что выглядело очень комично с зажатыми щеками. — Бабуль, ты его смущаешь, — Юнги попытался дотронуться до плеча омеги, но получил мундштуком* по пальцам. — Иш, я его смущаю. Это золотце пойдёт со мной, а ты приведи себя в человеческий вид, — Бернадет очертила Мина сигаретой. Она ещё раз потрепала Чимина за щёчки и обняла его, уводя в неизвестном для Юнги направлении. Альфа вздохнул, но делать ничего не оставалось, как идти в ванную. Окна в просторной комнате были открыты, что позволяло ночному воздуху свободно гулять по комнате. На большой двуспальной кровати с балдахином лежал Юнги и не мог заснуть. Внутри него неприятное чувство недоверия и тревоги вновь начало расти, что заставляло альфу прислушиваться к каждому шороху за дверью и во дворе. Не выдержав, Мин взял свечу и пошёл к комнате, в которую бабушка поселила Пака. Спальня у Чимина была поменьше, но не менее уютной, она была обустроена в зелёных тонах. На такой же кровати лежал маленький омега, что утопал в мягкой перине и одеялах. Юнги тихо закрыл дверь и аккуратно пошёл к омеге. На тумбочке рядом лежало чьё-то письмо. Это некультурно читать чужие переписки, но альфа так, взглянет одним глазком. Это оказалось его собственное письмо, которое он тогда передал камендинеру. Парень положил его обратно, зная, что там написано наизусть. Он поставил свечу на тумбу, а потом тихо подвинул стул к кровати. Спустя несколько минут наблюдения в ворохе одеяла послышалось шуршание. Альфа думал, что Чимин решил перевернуться на другой бок, но потом темнота блеснула двумя искорками. — Юнги? — шёпотом и нехотя спросил Чимин, поднимая голову с подушки. — Спи-спи, — Мин подумал, что это всего лишь недолгое пробуждение и омега тут же уснёт. По крайней мере у альфы нет никакого оправдания. — Юнги, что-то случилось? — Пак сел на кровать лицом к альфе, потирая глаза. — Почему ты тут? — Н-ничего не случилось. Всё нормально, Чимини, — парень отвёл взгляд. Ему было стыдно признаться в причине своего такого поведения. Он думал, что Пак послушает его слова, но вместо этого Юнги почувствовал маленькую тёплую руку на своей. — Я же вижу, что что-то не так. Юнги, чтобы не повторять предыдущих ошибок, нам нужно быть честными друг с другом и говорить, что нас тревожит, — Мин посмотрел на пухленькую ручку, он легонько улыбнулся, накрывая её второй своей рукой. — Я боюсь, что ты снова исчезнешь. Боюсь, что, проснувшись утром, мне скажут, что тебя и Октябрь нигде нет. И теперь ты не скажешь, куда именно ты направляешься и я не смогу тебя найти, — большим пальцем Юнги поглаживал тыльную сторону ладони омежки. От этих слов в сердце Пака кольнуло. Неужели это такое сильное потрясение для альфы, что он теперь вместо собственного сна наблюдает за ним. — Юнги, — Чимин убрал одеяло и достал руку из тёплого плена. Альфа поднял голову и увидел, как Пак встаёт с кровати. Омега перебрался на колени Юнги, обнимая его за шею. От такого нежного и маленького Чимина, сердце альфы зашлось в агонии. Парень положил одну руку на тонкую талию, ощущая мягкость омежьего тела, а второй мягко поглаживал блондинистые кучери, что пахли разными травами после ванны. — Мне не изменить прошлого, но, — Чимин обнял Юнги крепче, вдыхая запах мелиссы. — Но теперь я тебя не брошу. Тогда я был в отчаянии и не видел другого выхода. Когда ты говорил, что уедешь от меня, мне тоже было безумно больно, думаю тебе было ещё больней. Но сейчас мне тоже хочется, как у, — щеки Чимина вспыхнули. — Как у Тэхёна с Чонгуком, дядей Ким и у бабушки с дедушкой Чон? — Пак утвердительно кивнул. — Всё будет и даже лучше, ведь я люблю тебя. И сделаю всё что ты хочешь. — Всё-всё? — Чимин немного отодвинулся. На его щеках был лёгкий румянец, а в глазах был азарт. — Всё-всё, — подтвердил альфа. Пак легонько ткнул указательным пальцем по нижней губе, не отрывая взгляда от лисьих глаз. Юнги положил свою ладонь на пухленькую щечку притягивая к себе. От этого у обоих звёзды взрывались под веками, а в животе... порхали бабочки?** Внутри всё кружилось и сжималось, рвалось и сросталось вновь. Это были не первые их поцелуи, но точно первый, который заставлял задыхаться от чувств, но не позволял оторваться от нежных губ. Все предыдущие «поцелуи» так и можно было назвать касание губ к губам, но никак не поцелуй. Они так и целовались, без слов признаваясь друг другу в любви и верности, под светом догорающей свечи. А потом оба легли на кровать, обвивая друг друга конечностями, даря редкие поцелуи-бабочки. А на подушке Чимина дремал Котик***, который вскоре тоже оказался в ворохе объятий и любви.