***
— Я задержался. Тэймарт опирался о стену, обхватив рукой живот, побитый сапогами Арцэйла. Кион — щуплый мальчик с больными влажными глазами — ждал его у лестницы в хранилище с оружием. Увидев, что тот едва стоит на ногах, Кион подбежал, чтобы помочь. Неосторожно коснулся, и обоих словно ударило молнией: каждый передал другому свою боль. Кион отдёрнул руку. Тэймарт всё пытался показать, что не очень-то нуждается в помощи. Они спустились в прохладное помещение с крюками, вколоченными между камней. Все мечи уже были разобраны, кроме двух — самых неказистых. — Ты не слышал, о чём мы говорили? — спросил Тэймарт, снимая с крюков свой. Естественно, сумеречники расхватали мечи с самых удобных крючков, и Тэймарту пришлось поднапрячься, чтобы, задержав дыхание, дотянуться до самого верхнего. — Нет, — честно признался Кион. Он вообще подпрыгивал, пытаясь хотя бы задеть меч и сбить его с крюков. Наконец мальчик остановился перевести дыхание. — Но я догадываюсь. Он всегда об этом с тобой говорит. Его злит, что ты Эвин. — Его злит другое, — тихо возразил Тэймарт. Он стискивал зубы от боли и тяжело опирался на меч, который наконец-то снял. — То, что он любил мою мать. Тэймарт подошёл к Киону и ещё одним волевым усилием стащил со стены учебный меч, балансируя на цыпочках. Кион с благодарностью принял меч из его рук. Но постарался в этот раз не касаться, потому аккуратно перехватил рукоять, избегая пальцев Тэймарта. — Ты ведь не придёшь на повязывание ленточек в день поминовения? — спросил Кион. — Нет, — бросил Тэймарт. — Я не имею права поминать тех, кто от меня отрёкся. Шарканье его ног по каменному полу сопровождал ритмичный «цыньк» тупого меча. Мальчики выбрались из хранилища, и Тэймарт остановился, чтобы перевести дух. — На твоём месте я бы гордился уже одним таким великим предком, как Тхаймар, и пришёл почтить хотя бы его, — прошептал Кион. — Тхаймара есть кому почитать, — отозвался Тэймарт. — Всей Кадде. — Но он твой предок! — По-твоему, для меня он должен значить больше, чем для всех остальных? Он освободил Кадду от Нидэмской империи — это важно. А не то, что его пра-пра-правнучка родила единственного не-сумеречника. Уши Киона поникли, но тут он снова вздёрнул их и заговорил с ещё бóльшим напором: — Как его прямой потомок, я бы тем более равнялся на него! Сегодня день поминовения, и на твоём месте я... — Я больше не его потомок. Формально — они все мертвы. От меня отказались, меня прокляли. Я больше не Эвин, и я догниваю здесь. — Его кровь всё равно течёт в тебе. Её ведь не переделать. — Мне не вырваться. Я не Тхаймар, и никогда им не буду. И прекрати об этом говорить, — прошептал Тэймарт. — Это запрещено. Не говори об этом никогда больше. Тэймарт резко развернулся, чтобы уйти, но Кион окликнул его — как по спине хлестнул: — Но всё равно ты — десятый! Ты не можешь так просто отказаться от предназначения, которому больше пятиста лет! С трудом владея собой, Тэймарт стиснул покалеченные Арцэйловой палкой руки в кулаки. Зажмурился, чтобы не щипало в глазах. Кион продолжил: — Десятый потомок Тхаймара должен изменить мир. Ты же читал «Сказания Кадды», ты знаешь, что это так! Тэймарт с трудом вобрал воздух в лёгкие, скованные сломанными рёбрами. Повернулся к Киону и взглянул на него сверху вниз — тот был на полголовы ниже. — Ты веришь в это? — спросил он. Кион кивнул. — Может, попробуешь сам? Может, это тебя ждёт великое предназначение? Уши Киона вспыхнули, но он промолчал. Они с Тэймартом долго буравили друг друга взглядами, пока тот не скривился и вновь не схватился за покалеченный бок. — Ты хоть сражаться-то сможешь? — заботливо, словно ничего и не было, поинтересовался Кион. — Сегодня ты в паре с Агэлом, он таким темпом превратит тебя в фарш. Тэймарт взглянул на Киона исподлобья, из-под липкой от пота чёлки. Его друг сам едва держался на ногах, бледный, с синяками под глазами, с капельками влаги над верхней губой. — Аналогично, — бросил он. — И не говори о фарше, жрать хочется невыносимо. А на обед снова будет серое дерьмо. Кион позеленел и тяжело сглотнул. С тренировочного двора донёсся зычный голос: «Стройсь! На пары разбейсь!». — Учитель Кэдис ждёт, идём, — поманил Кион. Они вышли на залитый слепящим светом солнц тренировочный двор. Огромный учитель Кэдис, облачённый в броню, прохаживался мимо пар сумеречников, неуклюже вертящих в руках мечи. Почувствовав Киона и Тэймарта, он встал вполоборота к ним. Те увидели лишь повязку на его правом глазу, слегка прикрытой белой чёлкой, — но смотреть на них учителю и не требовалось: он прекрасно их ощущал. — Кому-то из вас не достанется партнёра для боя, — пробасил Кэдис. — Кто-то будет прохлаждаться, пока другие бьются. Кион с Тэймартом переглянулись. Увидев капли пота, струящиеся по лбу приятеля, Тэймарт перехватил учебный меч и вышел вперёд. — Я первый, учитель Кэдис. Тот развернулся обратно, лицом к сумеречникам, и объявил: — У тебя появился партнёр, Агэл. Долговязый парень с чертами лица, очень похожими на Тэймартовские, ждал, закинув меч на плечо. Кожа у него была бледная, глаза слегка навыкате, как у всех сумеречников, со злыми точечками зрачков. Однако руки были жилистыми и сильными, и пальцы узловатыми и очень цепкими. — О, братец! — протянул он, скидывая меч с плеча и упирая остриём в песок. Тэймарт мрачно уставился на него, преодолевая боль в рёбрах. Она мешала говорить, и он не ответил: свой лимит красноречия он исчерпал с Арцэйлом, а затем с Кионом. — Подожди там, хлюпик! — велел ему Агэл. — Разделаюсь со своим братцем — и за тебя примусь! Учитель Кэдис пригнул уши и издал натурально животное шипение. Агэл вздрогнул, ссутулился в плечах и отступил, потащив меч за собой. — По команде «начали»... — протянул Кэдис, чиркая зажигательными камушками, чтобы поджечь курительную палочку, зажатую в зубах. — Начали!!! Драться, преодолевая боль, было не впервой. Напротив, чем сильнее эта боль обжигала твоё тело, тем яростнее ты становился, выплёскивая физические страдания. Нападать — и не думать. Незаточенный учебный меч врезался во что-то мягкое — кажется, чужое плечо. Врезался, отскочил, потянул за собой в сторону. Клинок слишком длинный и тяжёлый, не удержать. Особенно когда руки — давно уже покалеченное учительской палкой мясо с выбитыми суставами, которым едва дают зажить и срастись. — Ты тоже хлюпик, братец, — хрипло бросил Агэл, потирая плечо — тупое лезвие всё-таки могло оставить синяк там, под светло-зелёной рубашкой. — Но ты забавнее дрыгаешься! Тэймарт перехватил выскальзывающую рукоять меча поудобнее и повернулся к партнёру. Агэл был крупнее него раза в два, с копной непослушных белых волос, блёклыми зелёными глазами и чертами лица, так похожими на его собственные. — У тебя осталось ещё два удара первым, братец. — Парень крутанул в руке тренировочный меч. — А потом буду нападать я. И вот тогда я тебя так отделаю! Лёгкие Тэймарта снова сковала боль. Рёбра словно впивались в них, не давая дышать. — Ты, когда нападаешь, неправильно держишь меч, Агэл, — сказал он, со свистом втягивая воздух. — М-да? А как надо? — изумился тот. — Лезвием, а не плоской частью. И Тэймарт вскинул свой. Тот легко рассёк воздух, направленный лезвием на Агэла, но слишком далеко для удара. Долю луча Агэл медлил, рассматривая меч. Затем до него дошло, что младший брат издевается, и он, взревев, кинулся на него. Тэймарт не смог довести удар до конца: охнул, схватился одной рукой поперёк груди. Агэл разочарованно опустил меч и сплюнул в песок. — Вот же Сумрак. Ты — бесполезная мелочь. С тобой даже не подраться нормально! Я ещё не успел расколотить тебе голову, а ещё кусаться нельзя... — Кусаться запрещено в стенах форта вообще, ты же знаешь, — заметил Тэймарт, пытаясь выровнять дыхание. — Как же с тобой скучно! — Брат завистливо взглянул на остальные пары, звенящие тупыми клинками и рычащие от ярости. — И почему нас всё время ставят нас вместе? — Я не знаю. Можешь подойти и спросить у учителя Кэдиса, — буркнул Тэймарт. Его всё равно мутило. К его счастью, он успел увидеть грязное лезвие чужого меча у самого своего лица и уклониться, чуть не теряя равновесие. Поднять свой меч Тэймарт не успел — слишком тяжёлый; пинок в грудь всё-таки заставил его покачнуться и упасть спиной на утрамбованный песок. — Гляди-ка — теперь я держу меч правильно! — расхохотался Агэл. Над собой Тэймарт услышал знакомый свист Арцэйловой палки, и всё внутри похолодело, несмотря на жар битвы, пусть и ненастоящей. Покалеченный учитель приковылял на тренировочный двор с опозданием. Даже Солнцам вряд ли было известно, чем он занимался в темноте учебного класса после того, как был взбудоражен рассказом Тэймарта. — Хватит, Арцэйл! — басовито рявкнул Кэдис. — У него есть семь лучей, чтобы встать. Тэймарт приподнял голову. Он видел лишь торчащие головы стоящих над ним пустынников. Агэл нетерпеливо облизывал губы, Арцэйл кривил лицо в презрительной гримасе, Кэдис — огромный, с повязкой на правом глазу — сурово глядел на Тэймарта, зажав в зубах вкусно дымящую курительную палочку. «Несколько раз в моей жизни ты появлялся вовремя, — подумал Тэймарт, с надеждой глядя на одноглазого учителя. — Но я не знаю, сколько ещё раз ты окажешься рядом, когда так нужен». — Один... — перебив его мысли, начал считать Кэдис. — Два... Тэймарт переместил вес своего тела на локти и попытался перекатиться на бок, но боль в рёбрах не дала ему даже вдохнуть. Он повалился обратно на спину, жадно глотая воздух, который наконец ворвался в его лёгкие. Воздух с запахом палочки Кэдиса... Кион метнулся, чтобы ему помочь, но Арцэйл перегородил ему путь своей палкой. Когда мальчик попытался пролезть под ней, ударил его концом палки в живот. — Три... При попытке перевернуться на другой бок всё повторилось. Тэймарта скрутило от боли, он заскрёб ногами по песку, стараясь её унять. — Четыре... Тэймарт перекатился на живот и, упираясь ладонями в песок, оторвал грудь от земли. Подтянул колени, неловко встал на четвереньки. — Пять... Удалось переместить вес на левую ногу, согнув её в колене. — Шесть... Опираясь на меч, Тэймарт встал на обе ноги и разогнулся. За спиной ждали трое. Ждали, когда он повернётся, чтобы... что? Если Агэл хочет броситься, самое эффективное — сделать это сейчас. — Всё, Арцэйл, мальчик стоит на ногах, — изрёк Кэдис и бросил почти прогоревшую палочку под ноги. — Ему хватило шести счётов. Послышались тяжёлые шаги — Кэдис отправился разнимать других драчунов, оставляя Тэймарта вновь наедине с Арцэйлом и Агэлом. Он повернулся. И всё, что увидел — перекошенное в ухмылке лицо Агэла и летящее ему в грудь навершие меча. С громким «О-ох!» Тэймарт увернулся, но по инерции отлетел на несколько шагов назад. Кое-как ему удалось удержать равновесие на полусогнутых ногах. Агэл бросился снова, разевая серозубый рот. Тэймарт в последний момент вскинул меч и остановил абсолютно не техничный, но сокрушительный удар старшего брата. Несколько лучей они стояли друг напротив друга, скрестив незаточенные железки. В пустых глазах Агэла читалось только бешенство. Вдруг на другом конце тренировочного двора кто-то коротко вскрикнул, пытаясь позвать на помощь. Учителя кинулись туда. Тэймарт проследил из-за плеча Агэла и увидел, как один из сумеречников ковыряет тупым мечом в груди у другого. Тот хрипел, скользил руками по лезвию, пытаясь остановить его, но первый сумеречник с упорной увлечённостью крутил меч в месиве, в которое превратились органы его товарища по несчастью. — Хакт убивает Тарна! — воскликнул Тэймарт, обращаясь к Агэлу. Тот даже не повернулся. Растянул губы в отвратительной улыбке и подло пнул Тэймарта в колено. Ноги его подогнулись, он резко присел перед Агэлом, и тот медленно, с удовольствием толкнул его ногой в плечо. Тэймарт упал на песок спиной, и его вырвало. Агэл схватил его за грудки и приподнял над землёй. Развернув Тэймарта, он зажал ему шею своим предплечьем и начал душить. Густое содержимое Тэймартового желудка текло по его подбородку и капала брату на руку. Тэймарту осталось только наблюдать, как все толпятся около двух сумеречников, и пытаться хрипеть им в спины. Он скрёб ногами по песку и хватал Агэла за уши, но старший брат щёлкал зубами в опасной близости от его пальцев. — Будьте прокляты ваши матери! Кэдис, Арцэйл, прекратите это! — послышался откуда-то издалека высокомерный брезгливый голос. — Не хватало нам второго смертоубийства! Услышав этот голос, Агэл взвизгнул, оттолкнул Тэймарта и перекатился через голову назад, подальше от младшего брата, делая вид, что он тут не при чём. Щедро вдохнув воздуха в разрываемые болью лёгкие, Тэймарт наконец пришёл в себя и, отчаянно отплёвываясь, встал на четвереньки. Он видел перед собой приближающиеся две пары пустынных сапог — чисто вымытых, натёртых, одинаково плотно зашнурованных. Обладатель тех, что шагали чуть впереди, переступал через брошенные на песок мечи, через повалившихся на землю от усталости сумеречников. Его сопровождающий брезгливо лавировал между ними. Когда сапоги приблизились, Тэймарт поднял голову. Он глядел снизу вверх на директора Старого форта, кривившего красивые длинные губы в отвращении и ненависти. За его спиной, благочестиво сложив руки у груди, стоял учитель словесности. — Жив? Потрясающе, — произнёс директор равнодушно и вполоборота повернулся к Кэдису, который держал за загривок онемевшего Хакта — учитель умел правильно зажимать парализующий нерв. — Эй, сдай его во врачебный пункт! А со вторым разберёмся на закате. — Кровожадно добавил он. — Поздно, директор Грэндан, — громогласно отозвался Кэдис. — Он мёртв. Сооружайте костёр. — Костёр?! Сумеречнику?! — возмутился Арцэйл. — Многого ты захотел, Кэдис! Директор Грэндан и тебя подвесит за такой расход горючих материалов посреди Пустыни. На помойную кучу его! — Замолчи, Арцэйл, хватит подхалимничать, — скривился учитель словесности. — Хм, а ведь Кэдис прав, — всё тем же холодным тоном изрёк директор. — Сумеречников нельзя зарывать, если мы не хотим погубить последнее, что растёт в пустыне. Их тела отравлены. Сожги его, Кэдис. «В наших рядах убыло, — уныло подумал Тэймарт. — Что ж, пока что это не я. Но кто-то, видимо, должен был сегодня помереть». Сумеречники с интересом столпились около Кэдиса, взвалившего на плечо их собрата по несчастью. Кое-кто попытался потрогать его бесчувственно обвисшие уши, но Кэдис резко развернулся, и руки трупа чуть не хлестнули любопытных по носам. — Пошли прочь, тренировка окончена! — гаркнул Кэдис и потопал прочь, волоча за собой провинившегося Хакта. Глаза сумеречника были ещё открыты, хотя на них уже наползло третье веко, после смерти больше похожее на бельмо. Эти глаза посмотрели на Тэймарта, будто недоумённо спрашивая: «Неужели это всё?..». Тэймарта опять скрутило рвотой, и, когда он очнулся, директор брезгливо отошёл от него. Он ходил кругом и нетерпеливо рыскал глазами по двору. — Мне нужен Кион Тау! — требовательно крикнул он. — Где Кион Тау? Директор Грэндан хочет тебя видеть, мальчик! — вторил ему учитель словесности. Кион появился из-за спин сумеречников, волоча за собой учебный меч. — Сумрак, что-то ты нехорошо взбледнул, — сочувственно покачал головой директор, маня Киона к себе холёной рукой, давно не державшей меча. — Ничего, мы тебя ещё откормим. Кион недоумённо переглянулся с Тэймартом. — Отлично, прекрасный безродный Кион Тау, — промурлыкал директор. — С тобой точно не будет проблем. Его рука змеёй скользнула на плечи Киона, а пальцы крепко стиснули его, так, что тот при всём желании бы не вывернулся. — Бросай меч, он тебе не понадобится, — велел директор. Кион разжал кулак, и учебный меч упал в песок. — Пошли. Директор развернул Киона, чтобы уйти с ним, но тот в последний раз попытался послать Тэймарту недоумевающий взгляд. — На кого ты там всё смотришь? — фыркнул директор и небрежно обернулся. Он встретился взглядом с Тэймартом. Зрачки директора превратились в щёлки. Ноздри раздулись, втянув горячий пустынный воздух. — Тебе придётся постараться, чтобы твоё присутствие стало максимально незаметным в ближайшие несколько дней, дитя позора. Тэймарт наконец смог сесть на пятки и устроить ладони на коленях. Дышать всё ещё было тяжело, но его больше не скручивало рвотой. Он мог соображать. — От меня и так ничего больше не осталось, директор Грэндан, — хрипло произнёс он. — Ты, видимо, не понял, что я от тебя хочу, — промурлыкал директор. — Растворись, исчезни в форте, не издавай ни единого лишнего звука. Твоя мать, а значит, и ты — позор своего рода, потомков великого Тхаймара, на которых возложена надежда всей страны. Великий предок Эвинов не ради того шёл на смерть, освобождая Кадду, выдирая её из лап извращённых нидэмцев, чтобы теперь всё каддское общество косилось на них за деяния их дочери. Все вздрогнули и уставились на него в почти суеверном ужасе. Арцэйл хотел что-то сказать, но подавился и глухо закашлялся. Тэймарт продолжал равнодушно смотреть в светло-зелёные глаза директора, как будто всё это касалось кого-то другого, но не его. — К сожалению, ты — прямое о них напоминание, не пойми как выжившее. И теперь представь, как Эвины, судьи с безукоризненной репутацией и потрясающим чутьём, рухнут в глазах общественности — не уберегли жизнь единственного здорового потомка, а другого выкинули по ошибке, избавляясь от позора. Ты и твои братья — тухлые корешки, чья гниль рано или поздно перекинулась бы на весь род Эвинов, а где место тухлым корешкам? На помойке! Директор был подозрительно многословен. Обычно он предпочитал не замечать Тэймарта, словно пытался забыть, что на нём вообще висят обузой целых четыре потомка Эвинов. Он редко покидал кабинет и ещё реже спускался во двор, обитая на верхнем ярусе центральной башни — той части форта, входить в которую ученикам было запрещено. Теперь он здесь, и как в первый раз взбешён одним присутствием Тэймарта. — А ты, — обратился директор к Арцэйлу, — только попробуй ещё хоть раз помянуть его семью. Ещё не хватало, чтобы сами Эвины узнали о том, что их имя звучит в этих стенах. Шкуру спустят не только с тебя, но и с меня, и если это случится — я найду тебя в Вечном Сумраке и скрашу твоё пребывание нам на веки вечные. — Будь осторожен, Арцэйл, у фортовых стен есть уши, — осклабился учитель словесности. Арцэйл напряжённо смотрел так же снизу вверх на директора, ссутулившись и крепко стиснув в четырёхпалой руке свою трость. Учеников погнали на обед, и Тэймарту пришлось встать, поднять с земли меч и пойти возвращать его в хранилище вместе с остальными. Однако вешать сумеречники не стали: пытались, но промахивались, и мечи с лязгом валились у стены в одну кучу. Тому, кто сегодня назначен дежурным, придётся всё это убирать. Тэймарт повесил меч горизонтально на кривые гвозди, вколоченные в щель между грубо обтёсанных камней. Учебное оружие заняло своё место среди других мечей — совсем затупившихся, со следами крови на лезвиях, с затёртыми рукоятями. Если меч отражает сущность своего хозяина, то кого олицетворяет его собственный — несуразный, изувеченный, сколотый по краям? Будущего воина Кадды и кхай-тэ великого Тхаймара?.. «Директор прав. Мне надо раствориться здесь и потом исчезнуть. Погибнуть где-нибудь на восточном фронте, попытавшись из последних сил умереть героем. Наверно, лишь так я приближусь к Тхаймару — в Лучшем мире».***
На обед давали что-то, смутно напоминавшее протёртые коренья. Хотя, по слухам, в Старом форте часто вместо них дают кору, известную своей обманной сытностью. На деле та лишь забивала желудок, из-за чего к зрелости внутренние органы натурально превращались в камень. Тэймарту было всё равно — он жевал эту серую массу, не чувствуя вкуса, с трудом глотал из-за кома в горле, и ему было абсолютно наплевать, от чего он умрёт: когда Арцэйл в очередной раз ударит его в висок или когда желудок затвердеет и сам покроется корой. Он сидел за одним столом с братьями, уминавшими кашу за обе щеки. Его недавний партнёр по бою расположился прямо напротив и зыркал на него своими выпуклыми светлыми глазищами. Это ещё больше отбивало аппетит. — Ну ты и хлюпик всё-таки, — бросил Агэл наконец, воткнув в кашу щипчики для еды. Она была настолько густой, что они застряли в ней вертикально. — Это была самая скучная драка! Надоело, что ты почти не сопротивляешься. Тэймарт не отреагировал, ковыряясь в миске щипчиками. От серой массы исходил тошнотворный запах. — Он просто привык, что его везде прикрывала наша сестрёнка, — буркнул шрамированный близнец. — А теперь она сдохла, и скоро он отправится вслед за ней. Тэймарт настороженно замер. Почувствовал, как Агэл бросил на брата дикий взгляд. — Она защищала не только меня, — тихо возразил Тэймарт, не поднимая глаз, — а всех нас. Сегодня день поминовения предков, если вы забыли. Мы должны вспомнить наших сестру и мать, найти для них несколько добрых слов... — Мать! — взревел Агэл и грохнул кулаком по столу. Подпрыгнули миски, чья-то чашка перевернулась и покатилась, расплескав мутную воду. — Ей всегда было плевать на нас. Поэтому мы здесь. Так что, братец... набей свой грязный рот кашей и жуй вместо того, чтобы заикаться о ней! Он схватил со стола свою миску и швырнул содержимое в Тэймарта. Щипчики ударились о его лоб и отскочили, упали на пол, а сам Тэймарт остался сидеть с гадкой серой жижей в волосах и на лице. «В самом деле, какая разница, как умирать, — подумал он, медленно стирая пахучую жижу со своего лица, — от пинка Арцэйла, от комка в животе или от рук Агэла. Всё равно закончу в земле за стенами форта. Меня даже не удостоят воинских похорон». Это была его последняя мысль перед тем, как Агэл перегнулся через стол, схватил его за волосы, прорычал: — Каждый раз, глядя в твоё лицо, я вспоминаю лицо нашей матери! ...И опрокинул голову Тэймарта вниз. Тот увидел стремительно несущуюся на него столешницу, услышал оглушительный удар об неё своего же черепа и успел разглядеть пляску кровавых пятен перед глазами. А затем — темнота.***
Выйдя из темноты умывальной комнаты во двор, Тэймарт болезненно сощурился от яркого света. Старшее Солнце было уже высоко и не пряталось за стенами Старого форта, нещадно слепя мальчишку. Он плёлся, едва волоча ноги, по раскалённому белому песку двора для тренировок, попутно отстёгивая мокрые от кровавой воды рукава. Ими же — всё равно ведь испорчены — Тэймарт отёр начавшее распухать лицо. Почему-то сегодня ему особенно «везёт» на трёпки — сперва от Арцэйла, потом от братьев. Тэймарт зажал грязные, мятые рукава в перемотанной бинтами ладони. Эти бинты — чуть более старое напоминание об очередной взбучке от Арцэйла. Тот очень любил со свистом рассекать воздух своей длинной палкой, обрушивая резкие удары на беззащитные руки провинившихся мальчишек, вытянутые на столе. В таком наказании, по его авторитетному мнению, был двойной прок: боль от ран, оставленных палкой, и боль при попытке согнуть пальцы и взять в руку писало, меч или щипчики для еды вместе «гораздо благотворнее воздействовали на совесть учеников». Именно из-за этого тренировки с мечом являлись для Тэймарта и других мальчишек настоящим страданием — обхватывая рукоять, его рука вспыхивала жгучей болью. Что уж говорить про попытки вывести аккуратные символы на уроке письма... И не успевали эти раны зажить, как Арцэйл находил очередную причину для подобного наказания, и всё повторялось. Кожа на тыльной стороне ладоней уже вряд ли когда-то станет опять нормальной, уже давно покрывшись коркой от старых шрамов. Тэймарт помассировал суставы безымянного и мизинца. Ноют. В следующий раз надо будет подумать, как положить руки так, чтобы палка не прошлась по пальцам. Преодолев лестницу — подъём в пятнадцать ступеней показался Тэймарту восхождением аж в сами Западные горы, — он остановился у края фортовой стены. Это был северный угол форта, откуда открывался самый скучный пейзаж: бесконечный песок, рисующий на горизонте миражи, с остатками погребальных кострищ. Тэймарт уже потерял счёт тем, кто ушёл в Сумрак за те три года, что он пребывал здесь. Его мирок сжался до размеров Старого форта, когда ему исполнилось четыре, и с тех пор пришельцы из ближайших посёлков и городов казались ему вестниками из других вселенных. Они приезжали на телегах, гружённых мешками с кореньями для учеников, невиданными деликатесами для директора (иногда и учителей) и мясом для фортовых рапторов. Останавливались минимум в пятидесяти шагах от стен, и Маэдир с Кэдисом в сопровождении нескольких сумеречников — в их числе часто бывал старший брат Тэймарта, Агэл — оттаскивали груз в форт. Тэймарт иногда следил за ними, прячась у южной башни — именно с юга прибывали телеги с более плодородных земель Пустыни. Он видел, что обмен происходит на расстоянии и возница редко заговаривает с директором, учителями и уж тем более сумеречниками. Ждёт, пока телега опустеет, и торопливо трогает упряжку рапторов, чтобы быстрее скрыться за горизонтом. В своей далёкой вселенной. Из форта бесполезно бежать: раньше сумерек не доберёшься даже до ближайшего Гхавэра — на рапторах до него полдня пути, если повезёт... и если знать дорогу. А в сумерках просыпаются звери. Огромные жуткие черви вырываются из-под земли даже там, где, казалось бы, сплошной камень, который ничем не пробить. Существа, у которых ни глаз, ни носа, ни ушей, лишь огромный ненасытный рот, окантованный острыми клыками, утягивали жертв в бездну, а там медленно заглатывали целиком. После этого, изувеченные клыками, страдая от едкой желудочной кислоты, жертвы мучились несколько дней, разлагаясь живьём внутри залегшего в спячку червя. Если и были те, кто выживал, то просили подарить им смерть, оставшиеся без кожи, глаз и пальцев. Но это там, под землёй, а на поверхности, на тысячи тысяч шагов вперёд, не было ничего. Единственным признаком жизни в иссушенной пустыне была старая водокачка. Ржавая бочка на расставленных «ногах» неизменно темнела вдалеке. В лучшие времена — в сезоны дождей — она помогала Старому форту не умереть от жажды, но теперь, когда воздух уже несколько долгих лун раскалён не меньше, чем сам песок, пустовала, медленно сгнивая на солнце. Несколько раз директор выезжал к ней — Тэймарт лично взнуздывал ему раптора, — но ворота захлопывались перед самым его носом, стоило только мальчишке выглянуть за пределы этого маленького мирка, ограниченного стенами форта. Однажды, когда Тэймарт высунулся в щель между воротами, учитель Кэдис тихо приблизился к нему сзади, положил огромную руку на его плечо и сказал... — Что стряслось на трапезе, Тэймарт? Мальчик почувствовал, что на его худое плечо и вправду опустилась чужая огромная рука. Казалось, оно сейчас треснет под этой тяжёлой ладонью. — Учитель Кэдис? Тэймарт повернулся к нему и посмотрел против света. Стриженые белые волосы учителя топорщились во все стороны. Он всё ещё был в плотном доспехе из рапторской кожи, в котором присутствовал на тренировке, но уже успел стянуть одну доходящую до локтя перчатку. Этой рукой он крепко держал Тэймарта. — Я спросил: что произошло на трапезе? — Драка, — спокойно ответил тот. К чему лукавить? — Вот как? А по-моему, зверское избиение. Почему ты позволил им калечить себя? Почему не дал этому дурню Агэлу промеж глаз? — Он всё равно потом побил бы меня. — Верно говоришь, — хмыкнул Кэдис, и Тэймарт, явно ожидая, что его начнут отчитывать, удивлённо дёрнул ушами. — Когда тебе грозят расправой, надо уткнуться в свою плошку, словно в жизни не видел ничего интереснее, чем протёртые десяток раз тухлые коренья. Мальчишка непонимающе захлопал глазами, и учитель заговорил ещё строже: — Да, проглоченный язык, конечно, повкуснее будет, чем наша жратва, но ты что, вздумал таким способом постоять за себя? Тэймарт наконец понял, что это ирония. Как всегда у Кэдиса, очень мрачная. Он взглянул на учителя снизу вверх из-под полуприкрытых век. — Когда-то я пытался стоять за себя иначе, — апатично сказал он наконец хриплым, но ещё совсем детским голосом. — Не помогло. Может, им однажды просто наскучит? Вдруг Кэдис присел перед Тэймартом, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне. Тэймарт чувствовал исходящую от Кэдиса силу, истинную мощь, с которой учитель управлялся с виду настолько играючи, что движения этих тяжёлых кулаков казались взмахами лёгких крыл летающего ящера. Суровое одноглазое лицо могло на первый раз испугать кого угодно, но Тэймарт понимал, что опасался Арцэйла куда больше, чем этого «громилу». — Когда воину плевать на собственную жизнь — это не воин, а просто мясо, — ещё тише и спокойнее произнёс Кэдис. — Он не будет сражаться — он смирится со своей участью. — Но ведь и я, может, не воин вовсе, — тихо озвучил Тэймарт самую кощунственную для пустынника мысль. Кэдис удивлённо вытаращил единственный глаз. — У тебя есть все задатки воина. — Какие? Слабость? Страх?.. — Ты отрицаешь свою природу из-за этого страха. С самого начала ты был другим. Умел бороться и защищать себя и того, кто тебе дорог. — А теперь мне защищать некого, — спокойно сказал Тэймарт, стараясь, чтобы его лицо осталось непроницаемым. — Я потерял того, ради кого ещё старался жить. — Понимаю, ты отчаялся... Тэймарт не фыркнул только потому, что перед ним было лицо учителя. — Отчаялся, потому что у меня никого нет. Нет близких, к которым я вернусь, когда выйду из форта. А те, кто есть, желают мне смерти. — Ты живёшь не для них, Тэймарт, — тихо произнёс Кэдис. Его голос из грубого стал мурлычащим, проникновенным. — А для себя. Ты нужен себе. — Собой я тем более никому не нужен. Да и как это — быть собой в моём случае? Быть себе нужным? Для чего? Тэймарт спрашивал, не вкладывая эмоций в голос. Лицо его казалось навсегда застывшей грязновато-смуглой маской без мимики. — Если я только рискну сказать, кто я, меня сживёт со свету моя родня. — И не только тебя, кстати, — заметил Кэдис. — Мы тут все повязаны благодаря тебе. Если будешь сильно выделяться или сделаешь что-то «не так», к чему прикопается справедливейший суд Кадды, полетят и головы учителей, прячущих Эвинского отказника. И моя одноглазая башка тоже. Учитель нервно взъерошил волосы под хмурым взглядом Тэймарта. — Так почему ж до сих пор тогда не полетели? — Видишь, Эвины хоть и влиятельны, но не всесильны. Не в их праве отнять у тебя жизнь. А значит — живи, несмотря на то, чего они там хотят или не хотят, из принципа. Не родня делает судьбу воину Кадды, а он делает её себе. — Или обстоятельства, — буркнул Тэймарт. — Как эти стены. Он меланхолично обвёл глазами оскал фортовой стены. — Но они тоже пока на тебя не обрушились. Кэдис и Тэймарт почти одновременно усмехнулись друг другу. — Ты, конечно, уже силён, — Кэдис пощупал огромной лапищей мышцы у Тэймарта на руках, — но как силён ты станешь, если продолжишь тренироваться как не в себя. И да! Суровый учитель выудил из нагрудного кармана под доспехом злаковый батончик, завёрнутый в тряпицу. Это же целое сокровище! Тэймарт видел, что такие пару раз передавали некоторым сумеречникам не отказавшиеся от них родители. Сам он не пробовал никогда. Вязкая слюна застряла в горле и наполнила пересохший рот. — Держи, подкрепись. Тэймарт выхватил батончик у Кэдиса из руки как голодный зверёк. Воин Кадды, потомок Тхаймара, вот ещё... Он одёрнул себя и поклонился старшему по званию с одной рукой у сердца, с другой — там, где должна быть рукоять меча. Вместо неё Тэймарт сжимал вожделенный батончик. Половину Тэймарт отхватил одним укусом и долго катал во рту тягучую сладкую смесь. О Солнца, как после этого теперь есть здешнюю еду?!.. Вторую половину Тэймарт упрятал в рукав — приберёг для Киона. Когда бы они снова ни увиделись и где бы он ни пропадал, лакомство его дождётся.***
Сумеречники не посещали фортовой библиотеки. Необходимый минимум литературы в тонких свитках и переплётах им добывал учитель словесности. Возможно, библиотеку в таком месте вообще бы не сделали, но она была тут почти с основания Старого форта, и фонд так и не перевезли. Сперва это был архив Первых королей и военачальников, затем, когда стратегическая надобность сошла на нет и форт стал военным музеем, сюда переехали исторические фолианты и множество копий каддских легенд. За двести лет их как только ни трактовали; на то, чтобы перечитать весь этот массив едва бы хватило жизни, даже такой продолжительной, как у лесных. Некоторые книги не открывались вообще. Пылились, собирая на свои кожаные обложки древний пустынный песок. Щурясь от закатного солнца, бьющего прямо в окно башни, Тэймарт подул на корешок старого тома с буквами, выполненными тиснением: «Сказания о Первых королях». Чтение для него — это как если бы умирающий получил шанс на выздоровление, от которого всё время отказывался, чтобы не обмануться. Так и Тэймарт, вспоминая о никем, кроме него, не тронутых книгах в фортовой библиотеке — маленьком закутке на самом верху одной из башен, — получал надежду ожить. Тэймарт давно сам не касался этих книг — с тех пор как на них не осталось сил. Он старался забыть о том, кто он на самом деле, осознавая, что так будет лучше для него самого. Но ему это не удавалось. Великий предок дремлет в его сердце, и если он вправду истинный его потомок, никто не сможет лишить его этого родства. Даже если Кэдис сегодня из самых лучших побуждений внушал ему, что род не должен иметь для него такого значения. Достав увесистый том, Тэймарт сел тут же, на пол, скрестив ноги, и устроил книгу на коленях. Раскрыл её на форзаце с формуляром, достал писало и почти вслепую вывел на нём своё имя. Оно было в нём единственным. Тэймарт помедлил листать вперёд: когда он начнёт читать, ему будет больнее возвращаться в реальность. Уже сгустились сумерки, когда эта реальность выдернула его из мира легенд и героев: на лестнице послышались шаги. Да и без них Тэймарт почувствовал, что сюда идут, и этот кто-то даже не желает ему зла. А значит, можно не прятаться. В сумерках он едва разглядел силуэт низкорослого мальчишки. Тот двигался на ощупь, явно не желая лишний раз идти к Арцэйлу за свечкой. — Тэймарт! — громким шёпотом позвал он. — Ты тут? — Кион! — хрипловато отозвался Тэймарт. — Иди на голос. Мальчик прошаркал по пыльному полу и сел на пятки перед Тэймартом. Он быстро и возбуждённо дышал. — Эй, ты в порядке? — прошептал тот. — Н... не знаю! — торопливо ответил Кион. — Тэймарт, я должен рассказать тебе кое-что! Волнение друга передалось и ему. Прижав к себе книгу, он подобрался. — Ты из-за этого пропустил обед, — то ли спросил, то ли констатировал факт Тэймарт. Он извлёк из рукава часть батончика. — На, поешь. К его удивлению, Кион отказался. — Лучше сам съешь. А я поел отдельно. Директор накормил меня. — Что? Маэдир?! С чего бы такая честь? — Я же собирался рассказывать! — фыркнул на него Кион. — Вообще-то, директор запретил мне кому-то говорить раньше времени, но я думаю, ты должен узнать поскорее. — Да что ж там, к Сумраку, такое? Арцэйл увольняется? — Тэймарт издал сдавленный смешок. По правде сказать, его вряд ли могло бы что-то обрадовать сейчас больше, чем это. — Хех, если бы! Ты только никому, ладно? — Тц-ц, — цыкнул Тэймарт. — Кому мне говорить? — В общем... Тэймарт... В форт едет король! Король Кадды из самого Пограничья! — Ч... чего-о? — Он спустится к нам с самого высокого яруса под облаками, только представь! Он окажется здесь, в нашем форте! Никогда не думал, что доведётся увидеть его!.. Сказанное никак не могло пробиться в сознание Тэймарта. Возможно, потому, что он никак не мог увязать одно с другим. Король Кадды и форт... Что за ерунда? — В Старый форт едет король Кадды, наш новый правитель, — повторил Кион уже серьёзнее. — И я выбран его сопровождающим. Тэймарт вспомнил: старая воинская традиция — приставлять к монарху, посещающему военные части, пустынного воина, желательно из молодых рекрутов. Традиция, введённая шестым Дайериэлом, чтобы повысить престиж Пустыни в глазах каддской знати. — Что ж... — Он долго подыскивал слова. — Поздравляю? — Не думаю, что стоит, — признался Кион. — Меня выбрали, потому что больше никого нет. Я ещё слишком мал, и... я единственный из не-сумеречников. Он почувствовал немое возмущение Тэймарта и поправился: — То есть, я имел в виду, не единственный! Но ты же знаешь, что... — ...Обо мне не должно быть ни одного лишнего упоминания. Да, знаю. Кион замолчал. Ему всегда было страшно неловко говорить с Тэймартом об этом. — Я хотел сказать, что... директор назначил меня сопровождающим короля в форте, и мне придётся серьёзно готовиться. — Поздравляю, — повторил Тэймарт. — Я же говорил: может, это тебя ждёт великая судьба? Кион проигнорировал его выпад. — Я подслушал их разговор с Арцэйлом, пока убирал за собой миски. Арцэйла тоже хотят спрятать, и, боюсь, вам придётся скрываться вместе. — Замечательно, — отозвался Тэймарт. — Можем пересидеть в библиотеке. Сюда всё равно никто не заходит. Последняя надежда ускользнула у Тэймарта из-под носа. Он загорелся желанием хотя бы увидеть десятого короля Кадды — потомка Мэйрана, друга Тхаймара. Взглянуть, так ли похож потомок на своего великого предка. Не всем же потомкам древних родов влачить жалкое существование, как Тэймарту. Он чувствовал, что и Кион совсем не рад своей участи. Вот ведь странный. — Я боюсь, — признался он. — Больше, чем сумеречников и директора. И даже больше, чем его наказаний! — Да ладно тебе, — фыркнул Тэймарт. — Висеть на башне все боятся. — Но король может и казнить меня, если что-то пойдёт не так. Директор сказал, у него чудовищный нрав, прямо как у его отца. — Безумного Аэрика? — Не называй его так! — Какая разница? Я прóклятый изгой Эвинов, меня можно списать со счетов и не воспринимать мои слова всерьёз. — Да нет, ты, наверное, прав... — осторожно произнёс Кион. — Именно из-за безумного Аэрика существуют сумеречники. Он хотел, чтобы пустынные женщины рожали больше детей, и придумал это. Именно из-за него мы здесь. Они просидели в молчании до самого заката. Когда наступила темнота, стало наконец что-то видно. Кион попытался прочитать название на обложке книги в руках у Тэймарта. — Видимо, нынешнему королю тоже не повезло с предками, — вдруг сказал тот. — Тэйма-а-арт! — едва слышно прошептал Кион. — Да не говори ты так! Это же королевская семья! — Что, страшно? — сухо усмехнулся Тэймарт. Почувствовав, что друг действительно расстроился, он со вздохом закрыл книгу и протянул Киону. Фолиант был настолько увесистым, что держать пришлось двумя руками. — На, возьми, почитай о королях. — З... зачем? — ляпнул Кион, не успев сообразить. — Поразишь короля своими знаниями. Представь наш форт в лучшем виде. Кион всё никак не брал книгу. — Она тяжёлая, — намекнул Тэймарт, и друг тут же выхватил книгу у него из рук, чтобы не заставлять его слишком долго её держать. — Я совсем скоро верну, — пообещал Кион, и Тэймарта пронзило странное осознание, что этого никогда не случится. Ночью ему не спалось из-за криков наказанного сумеречника: тот болтался на верёвке, накинутой на одну из бойниц. Привязанный за талию и с завязанными руками, болтающийся у стены Хакт был очень похож на гусеницу. Некоторое время сумеречники пялились на него в окно, а затем им надоело, и совсем скоро они уже храпели в своих кроватях. Тэймарт смог заснуть, лишь когда Хакт выдохся, охрип и наконец заткнулся.***
Хакта на следующее же утро сняли с бойницы в бессознательном состоянии и швырнули во врачебный пункт, где тот провалялся двое суток. Лекарь пожаловался, что ему ещё и этой работы не хватало. Больше Кион не появлялся ни на одной тренировке. Следующим же утром Тэймарт увидел, как его ведут мыться к учительскому фонтану за закрытыми дверьми одного из фортовых залов. Вечером, проходя мимо опустевшего после занятий кабинета словесности, Тэймарт услышал, как учитель тренирует Киона пограничным приветствиям. Заглянув одним глазом, Тэймарт увидел, как изрядно побледневший Кион складывает обе руки у груди и неуклюже сгибается в пояснице. Прежде чем тот повернулся и заметил Тэймарта, учитель словесности оборвал занятие, сказав: «Наведайся-ка ты к лекарю. Мне не нравится блеск в твоих глазах». Тэймарт бежал оттуда так быстро, как только мог со своими треснутыми рёбрами. Арцэйл долго пытался втолковать сумеречникам, что к ним едет король и придётся хотя бы попытаться вести себя прилично. Кто-то из сумеречников умудрился даже спросить, король — парень или девушка. Узнав, что парень и что девушек они ещё несколько лет в глаза не увидят, сумеречники очень расстроились и в сердцах устроили массовую драку. Кэдис распорядился, чтобы начали драить форт. Тэймарта назначили убираться в вольерах у ездовых рапторов учителей, и это, признаться, было лучшим для него поручением. Каждый вечер он сбегал к животным и сидел там, радуясь, что вокруг нет сумеречников. У них была тяжёлая, больная аура, и Тэймарт после них пытался отдышаться как после бега. Несколько дней всё было хорошо: рапторы признавали Тэймарта и позволяли ему заносить в вольер мясо. Даже не клацали зубами на то, что тот отрывает немного от их куска и спешно запихивает в рот, воровато озираясь. Здоровый директорский ящер лениво смотрел на мальчишку из дальнего угла, считая ниже своего достоинства приближаться ради какого-то там мяса. Всё шло спокойно до тех пор, пока Тэймарт не попытался вымести помёт у директорского ящера из клетки длинной шваброй. Видимо, тому не понравилось, что кто-то шурует палкой под его брюхом. Огромное чудовище лязгнуло клычищами и даже умудрилось наполовину втащить Тэймарта в вольер, подцепив когтём за рубашку. Нога и рука Тэймарта оказались в опасной близости с клыкастой мордой ящера. Тэймарт всё ещё держал швабру в другой руке. Недолго думая он просунул её сквозь прутья и выставил вперёд, защищаясь. Раптор укусил древко, разозлился ещё больше и хватанул когтями Тэймарта по ноге. Обезумев от боли, Тэймарт отвёл уши назад и зарычал на ящера в ответ. Тот опешил, шарахнулся назад, но вовремя опомнился и, взбесившись от такой человеческой наглости, кинулся на мальчишку. Тот перекатился через голову и оказался на безопасном расстоянии от смертоносных когтей. Раптор упал на пузо, впечатался мордой в клетку и, вытянув обе лапы, попытался ухватить то одной, то другой Тэймарта за всё, за что придётся, но тот уже был далеко. В таком положении его и нашёл Арцэйл. — Сумрак тебя побери, Эвиновский отброс! Даже нет времени привести тебя в порядок! — воскликнул он, глядя на окровавленного Тэймарта в изодранной форме. — Умойся — и живо к директору. Тэймарт поднялся, опираясь на швабру, и ощупал прокушенную ногу. Всё было не намного хуже, чем ему казалось во время схватки. — Это из-за ящера, учитель Арцэйл? — устало спросил он. — Я объясню... — Плевать на ящера! Директор послал меня за тобой, и я не хочу заставлять его ждать! Тэймарт облегчённо выдохнул. Если Арцэйл умолчит о случившемся, директор может и не узнать о схватке с его любимцем. — Чего лыбишься?! — Арцэйл заметил нервную ухмылку у Тэймарта не лице. — У нас у всех большие проблемы! И в последнюю очередь я хотел бы, чтобы в них был замешан ты! — Я? Учитель Арцэйл, что... Арцэйл протянул руку и вцепился в запястье Тэймарта. Рванул его к себе и с ненавистью заглянул в его лицо. — Пришло время твоего триумфа, потомок Тхаймара!***
— Они пришли, директор, — сообщил учитель словесности, выглянув из кабинета на лестницу. По ней Арцэйл волочил ободранного Тэймарта. — Солнца, что ты с ним сделал?! — Это не я. Директорский раптор зубами поработал, — пробурчал в ответ Арцэйл, но словесник неверяще поджал губы. Арцэйл втолкнул Тэймарта в кабинет директора, когда тот только готовился обедать. На столе, прямо поверх важных бумаг и свитков, бывший командующий восточным фронтом Маэдир Грэндан организовал свою трапезу. У Тэймарта аж потемнело в глазах от запаха жареных крылышек летающего ящера, дымящихся на жестяном блюде. — Твою мать, Арцэйл! Я послал за твоим мальчишкой Сумрак знает как давно, — буркнул директор, плеснув из кувшина в объёмную кружку терпкой оранжевой жидкости. — Где вы там бродите? Тэймарт неловко покосился на кое-как отмытую и перевязанную ногу. Однако от штанины уже мало что осталось. — Вовсе он не мой, — хрипло прорычал Арцэйл. — Мальчишка задирал твоего раптора. Он схватил Тэймарта за плечо и подтолкнул ближе к столу. К запахам, сводящим с ума. К еде... — Меня больше волнует его нога. Тэймарт ушам своим не поверил. Когда в последний раз Маэдира Грэндана волновали его ученики? Арцэйл не поленился наклониться и задрать Тэймарту штанину, демонстрируя директору результат «трудов» его раптора. Маэдир долго разглядывал изодранную в мясо ногу и жевал крылышко. Наконец он соизволил взглянуть Тэймарту в лицо. — Сумрак, а с рожей-то что? Ещё одна омерзительная морда за сегодняшний день. И это — лучшее, что у нас осталось после Арика и... как там его?.. — Киона, директор, — подсказал учитель словесности. — Лучше не бывает, — ядовито добавил Арцэйл. Тэймарт напряжённо вскинул уши. Что случилось с Кионом?.. — Единственный, у кого башка хоть немного работает. И кто не бросается на людей. Ну, и чья слюна — вроде как — не отравлена. Маэдир прищурился, глядя на Тэймарта сверху вниз. Тот продолжал смотреть не мигая. — Как же я не хотел, чтобы это был ты. — Других кандидатов нет, — развёл руками учитель словесности. — Сумеречников нельзя подпускать к королю. — Ага, — покивал Маэдир. — Только этот строптивый. Он ещё убежал со своей сестрой — помнишь, Арцэйл, как их по холмам-то отлавливали? — Конечно, помню, — кровожадно ответил Арцэйл. — Сообразительная была сучка. Вся в свою мать. А может, в дрянного отца. — Их отцу удалось одурачить самих Эвинов, распродав половину их имущества. Да ещё и улизнуть от них! — всплеснул руками учитель словесности. — Потрясающая биография, — усмехнулся Маэдир, запивая мясо терпким рыжим настоем. — Дети шлюхи и мошенника, ушедшего от правосудия. Никому не стоит знать, что у нас тут такое «сокровище». — Девчонка тоже пыталась улизнуть от Эвинов, — продолжил Арцэйл, чтобы замять неприятную для себя тему. — Умудрилась подвернуть ногу, а этот был ещё слишком тщедушным, чтоб тащить её на себе. Конечно же, их сразу сцапали: рапторы стражей порядка — быстроногие твари. Девчонка, видимо, рассчитывала на чудо. — Тем не менее, инициатором побега назвался он, — кивнул Маэдир на Тэймарта. — Пожалел девочку, не дал ей ответить по-воински за свои преступления. Ей ведь пришлось сбежать из дома и следовать за караваном из самого Эрвендэла — гляди-ка, сколько уже у неё прегрешений. Ей ведь удалось даже пырнуть одного из стражей? — Двух, — уточнил Арцэйл. — Неважно. Этот чудик не побоялся понести наказание за них обоих. Тогда я впервые увидел хлюпика четырёх лет, который не ревёт под плетью. Где в итоге эта его сестрёнка? В военном училище для девочек-сирот? — Сдохла, Грэндан. Задрали сторожевые ящеры. Очередная попытка побега, как раз оттуда, и на этот раз ещё менее удачная, — мрачно ухмыльнулся Арцэйл. — Вы потише говорите об Эвинах, — посоветовал учитель словесности. — Гибель этой девочки для многих суеверных ознаменовала близость падения самой Кадды. Тэймарт опустил голову. Тэйта Эвин погибла, так и не исполнив клятвы — однажды вытащить отсюда младшего брата. А он не исполнил свою — защищать её. В тот день из Тэймарта словно выбили последние силы жить. Раньше выживать стоило, чтобы воссоединиться с сестрой, а после?.. — В семье Эвин это было трагедией. О-о-о, я помню, какой траур объявили в столице! Совершенно негде было выпить. Маэдир наконец обратился к Тэймарту: — Знаешь, зачем ты здесь, отброс? — Тэймарт терпеливо ждал. — Кроме тебя здесь не осталось не-сумеречников, которых можно было бы приставить к королю. Я ни за что бы не доверил это отказнику семьи Эвин, но у меня просто нет выбора. Документы уже подписаны, и король уже вот-вот будет в пути. Если он не получит своего сопровождающего, он знатно с нас за это спросит. Как же наша пустынная честь? — И финансирование, — тихо подсказал словесник. — Ч... Что случилось с Кионом? — вдруг хрипло спросил Тэймарт, чувствуя, как пол уходит из-под ног. — Кион заболел, — резко ответил учитель словесности. Так вот, почему Киона так лихорадило, догадался Тэймарт. Он всё это время был болен. Надо будет зайти к нему во врачебный пункт... — Тебе же известны правила, да? По традиции короля сопровождает лучший ученик военной академии, — медленно, издеваясь, начал Маэдир, снимая жёлтыми зубами с косточки хрустящую корочку, в которую превратилось перепончатое крылышко летающего ящера. — И так вышло, что теперь это — ты. Маэдир схватил жирной рукой чашку, прихлебнул настой, чмокнув от удовольствия, и взглянул на Тэймарта — с лицом, раскрашенным ссадинами, свежим сплошным синяком вместо носа от палки Арцэйла и мокрыми волосами, уныло свисающими на лоб слипшимися прядями — Арцэйл заставил его окатить себя водой, чтобы, по его выражению, от него не несло рапторским дерьмом. — По традиции... — эхом произнёс Тэймарт, и меж его бровей пролегла серьёзная складка. — По традиции, к королю будет приставлен лучший из будущих воинов Кадды, чтобы сопровождать в форте, служить мечом, духом и телом и представлять собой всю мощь великой каддской армии... Широкие зрачки директора сузились, он повернулся к Тэймарту левым ухом и напряжённо зыркнул на Арцэйла. — Где он такого нахватался? — По библиотекам шарится, — развёл руками тот. — В таком случае, ты понимаешь, насколько это ответственно, — совладал с собой Маэдир, взяв двумя пальцами очередное крылышко. — Станешь выполнять любое требование короля, не издавая ни звука. Ему важно послушание — в Пограничье пустынников не очень жалуют, но ты должен показать ему, что мы способны подчиняться... раз они так хотят это видеть. Неприятная ухмылка исказила его оранжевые от ваэнны губы. — И запомни, отброс: ты серьёзно поплатишься, если что-то пойдёт не так. Если хоть один писк малолетнего короля раздастся из южной башни. Ты меня понял? Малолетнего короля... Тэймарт быстро произвёл в уме расчёты: королю Кадды на данный момент около одиннадцати лет. Три года до совершеннолетия по-пограничному. Да между ним и семилетним Тэймартом — просто огромная пропасть. — Скажи-ка, мальчишка, — вдруг начал Маэдир вкрадчивым голосом, — ты ведь наверняка втайне считаешь, что именно ты лучше подходишь на роль сопровождающего при Светлом короле? А, потомок великого Тхаймара? Под его клыками хрустнул сочный хрящик. Тэймарт сглотнул густую слюну. — Меня назначили в качестве замены другим славным юным воинам Кадды. Должно быть, выбор сделан не просто так. Для меня будет честью служить королю. Маэдир перестал жевать и изумлённо посмотрел в тёмные омуты глаз мальчишки. — Ты издеваешься, — прошипел он. — И ты смеешь рассуждать о чести после всего, что сделала твоя мамаша? Маэдир вновь зачавкал мясом. Арцэйл, стоя за Тэймартом, хмыкнул. Это было чем-то вроде смешка. — Моя мать уже давно мертва, — спокойно произнёс Тэймарт, — и она не знала меня, а я не знал её. И даже не она подарила мне имя. Ухмылка исчезла с уродливого лица Арцэйла. Маэдир наморщил нос. — Так ты считаешь, что всё-таки достоин быть назначенным в сопровождающие Светлому королю? Несмотря на то, какое чрево тебя извергло и какой позор ты наслал на великий род Эвинов? — Ты выбрал меня, директор. Значит, достоин, — повторил мальчишка, глядя Маэдиру в глаза. — Льстить вздумал? — буркнул он. На самом деле он чувствовал, что Тэймарт не льстит. Просто ему больше нечего сказать. — А теперь слушай сюда и запоминай, — прошипел Маэдир. — Отныне для короля и его окружения тебя зовут Кионом Тау. Никакого Тэймарта, никакого Тхаймара, никаких Эвинов. Тебя прислали сюда догнивать, а не выпячивать своё происхождение, которое больше не имеет для тебя никакого значения. Ты никто, и останешься никем. Сейчас от тебя требуется не посрамить Старый форт и меня, иначе тебе придётся гораздо хуже, чем в тот день, когда тебя поймали с твоей придурочной сестрой. Расчерченная старыми шрамами спина Тэймарта предательски заныла, заставив его передёрнуть плечами. — И помни: я не дам тебе умереть быстро, если что-то пойдёт не так. Маэдир отвратительно усмехнулся и сплюнул косточку на пол, прямо Тэймарту под ноги.***
Кион лежал в комнатушке на три койки, и его лихорадило. Тэймарт попросился к нему у лекаря, когда тот закончил менять ему повязку на прокушенной ноге. Узнав о том, что Маэдир заменил его Тэймартом, Кион почти не отреагировал. Лишь тихо и даже с облегчением улыбнулся. — Я ведь уже не поправлюсь, — тихо сказал он. — То есть, не поправлюсь к приезду короля. Но, думаю, так будет даже правильно. На вопросительный взгляд Тэймарта Кион пояснил: — Ты — Эвин при Дайериэле. — Я не Тхаймар Эвин, — возразил Тэймарт. — Я — Кион Тау. Его друг слабо улыбнулся и прикрыл глаза. У него были тёмно-фиолетовые веки с прожилками сосудов. — Надеюсь, однажды король узнает, кто ты на самом деле. — Скажи это Маэдиру. Кион отрывисто рассмеялся — хотя скорее сипло выдохнул несколько раз подряд. Тэймарт пообещал себе помнить про Киона и навестить его завтра. И через несколько лучей уже позабыл о нём. Ведь в тот день Тэймарту вряд ли бы удалось сосредоточиться на чём-либо ещё. На уроках он уже не слышал ни голос учителя словесности, ни сопения и возни десятка других учеников. Он бездумно пялился в низкий сводчатый потолок, видавший множество сражений и осад. Форт выстоял пятьсот лет, храбрые солдаты Кадды выстояли пятьсот лет, и Тэймарт выстоит, пусть и не пять веков, но свой короткий срок — точно. Обязательно. А когда погибнет от вражеского меча, то отправится в Лучший мир, где его непременно встретит сестра. И Тхаймар — ведь Тэймарт был назван в его честь. Тхаймар примет Тэймарта как родного сына и позволит жить среди всех тех славных воинов Кадды, что стояли за свою землю во веки веков, разрешит быть одним из них, ведь он обязательно будет достоин этого... Но пока — рано. Он будет нужен королю, к которому он приставлен вместо Киона. Он. Что это, провидение? Предназначение? Тхаймар ведь тоже был никем. Выходцем из северной каддской деревни без будущего. Когда он начинал свой путь, у него не было великого предка, каким он является для Тэймарта. Его никто не учил сражаться, ведь в ту пору каддцам не за что и не с кем было биться, живя под нидэмским господством. И у Тхаймара не было меча. Он плавил домашнюю утварь и учился драться, долго притворяясь нидэмцем. Жил среди врагов и перенимал их опыт, в то время как в фортах всё преподносят на блюдечке. Раз Тхаймар столько сделал, не имея ничего, то сколько может сделать Тэймарт! Нет. Кое-что всё же сподвигало Тхаймара. Вернее, кое-кто. Каким окажется правитель Кадды, про кого Тэймарт только читал в книгах, в которых правители всегда представлялись настоящими героями, — будет ли им под стать? Каков он — человек, от которого зависит судьба целой страны?.. Тэймарт вообразил себе Первого короля Мэйрана, который тысячу лет назад тоже ступал по этим каменным полам и ступеням лестниц Старого форта. Он буквально видел высокого статного мужчину с длинными белыми волосами, убранными в тугой узел, чтобы не мешали сражаться. Ярко-зелёные глаза смотрели дерзко и прямо, бросая вызов всем, кто осмелится попрать свободу независимой Кадды. А в руке сверкал бирюзовым отливом солнечный королевский клинок, выкованный в месте, которое позже вырастет в крупнейший город Адрос. «Наш союз вечен и нерушим, — говорил Мэйран, занося лезвие над раскрытой ладонью, — и крепче него не бывает». После коленопреклонённый Тхаймар принял клинок из его рук — обагрённый его, Мэйрана, кровью, с ещё тёплой рукоятью. И коснулся собственной, привыкшей к тяжёлому мечу, ладони... Мэйран всегда сражался с Тхаймаром бок о бок и никогда не отступал, прячась за его спину. Первый король из рода Дайериэлов, если верить легендам, никогда не сидел во дворце, который построил, освободив Кадду. Он всегда был на поле боя, там же, где Тхаймар. Если бы не он, если бы не они оба, каддцы потеряли бы смысл биться за свою свободу. Тэймарт понимал, почему великий Тхаймар преклонил колено перед этим человеком. Но каким окажется его потомок в десятом поколении?..