«Сказания Кадды»
Ягоды. Солнца, как же их много. Красные, жёлтые, зелёные, и все такие сочные, с плотной кожицей, которая лопается, когда протыкаешь её клыком. Брызжет сок. Он такой сладкий, что от него зубы может свести! Ох, как давно такое было... Как давно... Или солнечная вода. То, что пьют все взрослые мужчины в форте. Наверное, она тоже сладкая, как ягоды. Иначе с чего б её так любить? Точно сладкая, как сок! Вот бы попробовать! — Шевелись, сумеречный сын! Переставляй ноги! Агэл вернулся с небес на землю — на песок, который забивался в начавшую рваться обувь. К земле его тянул мешок, который он тащил на плече. Второй мешок он тянул волоком, и тот с шуршанием оставлял борозду на сером в сумерках песке. Сопровождавший Агэла лекарь огляделся, пряча лицо глубоко под капюшоном. Рука его лежала на рукояти кинжала. Ох, что-то, видимо, будет... Около десяти лучей назад он успел заметить, как генерал со стражей из Пограничья — не со всей, что настораживало — поднимается в центральную башню, где обитает Маэдир. — У меня дурное предчувствие. Очень дурное, Агэл! Поторапливайся, и я дам тебе глотнуть ваэнны, когда вернёмся. Лекарь как сглазил: Агэл чуть не споткнулся, но чудом удержался, несмотря на то, что мешок на плечах тяжело мотнулся влево. — Проклятый Тэймарт! — вдруг выругался Агэл. — Это он мог быть на моём месте! А я — на его! — Тебе никогда не быть на его месте, Агэл, — буркнул лекарь. — Ты же сумеречник. ...Трёхлетнему Агэлу не удаётся вовремя задержать дыхание, когда его голову суют в ведро с водой. Оно даже для ребёнка слишком узкое: Агэл дёргается, чтобы освободиться, и бьётся лбом, затем одним виском, потом другим. Деться некуда. Где-то там, снаружи, остались его руки и ноги, которыми он болтает, попадая по душащим его рукам. Тут его резко вытаскивают из воды. Она течёт по его лицу, попадает в нос, когда он судорожно пытается отдышаться. Он ничего не видит за третьим веком, наползшим на глаза. «Первый сын девятой из Эвинов, тоже мне! Потомок Тхаймара! — слышит он злобный голос деда прямо над своим ухом. — Искалеченный урод! Дерьмо! Тварь!.. Отойди, слышишь?! Лучше я прикончу его, пока он этого не понимает! Пошла прочь!» Маленький Агэл различает, как неразборчиво кричит мать где-то за его спиной. Он разбирал и не все слова, выплюнутые этим мужским голосом, но теперь, по прошествии лет, вспомнил и понял их все. «Я думал, это поможет тебе. Что ты наконец родишь, извергнешь из своей порочной дыры потомка Тхаймара! А ты родила это!..» На затылок Агэла вновь ложится тяжёлая рука. Сейчас его опять опрокинут в воду! Мальчик вцепляется руками в край ведра изо всех сил. Он видит, как его отражение идёт рябью на мутной воде. «Тебя не должно было быть!..» — ...Чего встал?! Агэл мотнул головой и понял, что стоит, покачиваясь под весом мешка. Глаза щиплет, и это вовсе не из-за ветра с песком. Лекарь недовольно зарычал и вернулся к Агэлу — он успел уйти на несколько шагов вперёд. — Слушай сюда, — процедил он, — ты сейчас делаешь очень полезное дело. Для меня, для директора, для всего нашего форта. Ты сейчас нужен как никогда. Понимаешь, Агэл? Сумеречник глотал слёзы, но они всё равно текли. Вместе с соплями, прямо по губам. — Не нужен. Я проклятый сумеречник. Всё, что я должен, это сдохнуть! Глаза Агэла чуть не выкатывались из орбит. Мальчишку начинало трясти. Ещё немного, и он бросит мешки, а то и развернётся и рванёт назад, в форт, и не дайте Солнца попадётся генералу или королю... — Агэл, послушай меня, ради Солнц. Мы тебя ценим. Поэтому ты делаешь такую важную работу для нас. Очень важную. И это делает не кто иной, как ты! Кому ещё мы бы доверились в Старом форте? Ну? — Кому угодно. — Густая зелёная сопля зависла над губой. — О нет, Агэл. Никому, кроме тебя. Ты нас всех очень выручишь, если дойдёшь и донесёшь эти мешки. Ты меня понимаешь? Тот никак не отреагировал. Только дрожали его пальцы, из которых начинал выскальзывать узел мешка. — Директор щедро наградит тебя по возвращении, Агэл. Знаешь, я могу поговорить с ним о том, как хорошо ты справился, и, может, директор Грэндан доверит тебе ещё какое-нибудь дело. Например, следить за дисциплиной. Ты можешь стать главным над учениками, Агэл, представляешь? Если ты сейчас не подведёшь директора Грэндана. Понимаешь меня? Лекарь улыбнулся — он делал это крайне редко. Это в целом было бесполезной гримасой при высокой эмпатии, но сумеречники не умели чувствовать. Они умели только видеть. И велись на то, что видели. Агэл сморгнул очередные крупные слёзы и уставился на него. — П... понимаю. Я понимаю... — Поэтому иди. Просто иди к вот этой большой бочке, — лекарь указал на возвышавшуюся над дюнами водокачку. — Иди и не останавливайся. Это очень важно! Агэл слизнул слёзы и сопли и наконец шагнул вперёд.***
Кивком Кэол подал знак троим подчинённым следовать за ним. Лесная выучка помогла им легко взобраться по стене форта по верёвкам. Примерно так лесные, живущие на верхних ярусах древесных городов, забираются к себе домой. В сумерках глаза видели лишь серую муть, и стражники, облачённые в серые плащи, сливались со стеной и вечерним небом. Мягко опустились на песок один за другим, свернули верёвки, проверили тонкие мечи и кинжалы на поясе и двинулись к едва видимой, но всё же темнеющей на фоне серого неба огромной бочке. Пока Кэол шагал впереди, ведя за собой солдат, он прислушивался к тревожному ощущению в самой глубине души. Оно всё нарастало, пока они почти вслепую шли к резервуару. Всё это время Кэол думал о сумеречниках. Несколько лет назад, когда правил король Аэрик, все только и обсуждали чудовищных детей, рождавшихся у пустынных женщин один за другим. Кэол только заканчивал обучение, был ещё совсем юн, и вместе с другими мальчишками, сверкая глазами, с удовольствием рассказывал придуманные на ходу страшные истории. Про мальчика с тремя рядами острых треугольных зубов. Про девочку, чей длинный язык обмотался вокруг шеи матери и задушил её насмерть. Позже стало известно, что «проклятие Сумрака» затронуло только мальчиков, и эту историю поспешили забыть. Они вышли на утрамбованный вокруг водокачки песок. На её верх вела лесенка, которую Кэол нащупал, только подойдя к бочке вплотную. — Я заберусь, проверю, — сказал он вполголоса. — Зажги свет, командир, — посоветовал один из стражников. — Нет. Нас не должны заметить. — Кэол взялся за тонкую металлическую перекладину, поставил ногу на нижнюю. — Страхуйте меня. — И начал ловко карабкаться вверх. В сумерках он забирался на ощупь, но быстро одолел лестницу и оказался на балкончике. В стене бочки разглядел большой вентиль — кажется, тут дверь. Вопреки ожиданиям вентиль поддался сразу. Кэол почти без скрипа отворил дверцу, и ему в лицо дыхнуло сыростью и ржавчиной. Командир стражи заглянул в открывшийся проход — в темноте наконец стало что-то видно. Дверь вела на ещё один служебный балкончик, с которого в свою очередь шла вниз ещё одна лесенка. И там, на самом дне бочки, накрытые флагами с мечом и солнечным диском, стояли ящики. «Генерал был прав! — промелькнуло в голове у Кэола. — Крайне похоже на контрабанду». Он перебрался на балкончик — его шаги отразились металлическим лязгом. Оттуда — на лесенку, по которой почти съехал, перелетев через ступеньки-перекладины. Кэол присел на корточки, откинул драный флаг и чуть не присвистнул, увидев содержимое ящика — фигурные бутыли из-под настоя из ваэнны. В темноте было трудно различать цвета и надписи, но и не потребовалось. Вытащив одну склянку, Кэол теперь уже сам уверенно вскрыл её и понюхал. «Останин! На этот раз чутьё генерала не подвело. Нужно выбраться отсюда и подать ему знак». Уже взбираясь на балкончик, Кэол услышал снаружи шум борьбы и короткие крики. Вместо факела он выхватил меч. Неужели контрабандисты явились за товаром именно сейчас?.. Высунувшись наружу, Кэол услышал крик своего стражника: «Эй, хватай его! Уйдёт!» — и увидел сверху, как долговязая фигура, бросив два объёмных мешка, мчится в глубь пустыни. Тем временем у бочки стражники прижимали кого-то к земле. Кинжал этого «кого-то» валялся на песке. Кэол спрыгнул на землю, когда бегущая фигура уже скрылась за дюнами. — Ушёл! Может привести остальных... — Никого он не приведёт, — буркнул владелец кинжала, лёжа лицом вниз со скрученными за спиной руками. — Разве что зверей, охотящихся в сумерках. Кэол присел перед ним, приподнял его голову за волосы и заглянул в лицо, едва не выворачивая ему шею. — Да это лекарь из Старого форта! — Кэол выпустил его волосы, и тот вновь впечатался носом в песок. — Кто тебя послал? Директор? Признавайся! — Кэол! — зашипел на него один из стражников. — Второй убежал в пустыню! Но пока Кэола это не волновало. Нужно подать знак Ардарэну. Только... — Что в мешках? — строго спросил командир стражи. Лекарь молчал. — Говори, это облегчит тебе участь! — Сам посмотри, — фыркнул тот. — Кажется, я знаю, что там. Ещё одна партия бутылей из-под солнечной воды, в которых на самом деле останин. Ты заменил его на солнечную воду во врачебном пункте. Кому ты поставляешь его? Отвечай! Лекарь молчал. Кэол пристальнее посмотрел на мешки — выпуклые, наполненные чем-то мягким. Не очень-то похоже на ящики. — Что там? Зная, что лекарь всё равно не ответит, Кэол начал развязывать ближний мешок, чтобы заглянуть самому. И чем дольше он возился с затянутым узлом, тем сильнее его беспокоило отвратительное предчувствие, которое пришло ещё тогда, в самом начале их операции. Возиться с узлом надоело; Кэол вытащил кинжал и отрезал его. Из мешка выскользнула тощая человеческая рука. Все трое пограничных стражей невольно отшатнулись. Затем Кэол всё же распорол мешок вдоль. На грязной ткани в изломанной позе лежал совсем ещё мелкий мальчишка с разинутым ртом — благо хоть глаза его были закрыты. Он уже начал сохнуть, и даже в сумерках было видно, как очертились его скулы, локти и коленки, которые выглядывали сквозь подранные штаны. Уже догадываясь, что ждёт его во втором мешке, Кэол сходу распорол и его. Прямо перед собой он увидел серое — даже без сумерек оно было таким — лицо с глазами, устремлёнными чётко в разные стороны. Вместо шеи — одно кровавое месиво из того, что когда-то было горлом. В окоченелых пальцах — оторванный край белой рубахи. — Отойди! — нарушая всякую субординацию, один из стражников дёрнул Кэола за плечо назад. — Сумеречник! Он может быть ядовит! На это лекарь насмешливо фыркнул. Кэол вырвал руку, но всё-таки отошёл. Он повернулся к чёрной громадине Старого форта, зажёг факел и вскинул его вверх.***
Спустившись во врачебный пункт, Тэймарт почувствовал, что он в помещении один. Для верности он позвал лекаря, но, как и ожидалось, никто ему не ответил. Тэймарт понял, что придётся готовить отвар самому. Лекарь не любил, когда кто-то роется в снадобьях. Боялся, что сумеречники сожрут или выпьют мазь для наружного применения или откинутся от передозировки чем-нибудь сильнодействующим. Скорее всего, даже когда лекарь узнает, что здесь был только Тэймарт, он будет не в восторге. Можно подумать, один из немногих здоровых мальчиков не может свести счёты с жизнью или отправиться в путешествие в тёмные углы подсознания. Это будет потом. Сейчас было важно помочь королю с желудком, пока никто об этом не узнал. Тэймарт нашёл нужные травы — заканчиваются, в банке осталась почти одна пыль, — замешал их почти на глаз, как помнил: обычно он следил за действиями лекаря, пока ждал отвара. Разжёг горелку и поставил на неё помятую чашку с пригоревшим дном. Перевернул песочные часы, рассчитанные на пятнадцать лучей — столько нужно подождать, прежде чем можно будет снять отвар с огня. Только сейчас, оставшись один-на-один со своим ожиданием, Тэймарт вспомнил про Киона. Да, он не чувствовал ничьего присутствия здесь. Но какая-то глупая надежда толкнула его вперёд, за ширму, где скрывались от посторонних глаз койки для лежачих больных. — Кион?.. Тэймарт не удивился, обнаружив, что все койки пусты. Он долго смотрел на ту, где в последний раз лежал Кион, когда Тэймарт ещё навещал его. Бельё стирали очень давно, до приезда короля, чтобы оно успело высохнуть и не портило вид форта, развеваясь вместо знамён, а на прибранной койке Киона лежал сложенным чистый постельный комплект. Чистый — насколько он мог таким быть: в каких-то пятнах, потёртый, но всё-таки выстиранный. Значит, Киона перевели из больницы обратно в общую комнату целых два дня назад. Но Тэймарт нигде его не видел. Даже случайно не натыкался и думал, что он во врачебном пункте. У него неприятно защемило сердце. Безысходной, обречённой тоской, как тогда, когда Арцэйл избивал его ногами в учебной комнате. Зачем дёргаться, когда весь твой путь всё равно приведёт к безрадостному концу?.. Неотступно сопровождая короля, Тэймарт не нашёл времени на Киона. Того, кому, возможно, он был дорог в этом мире. Того единственного, кто верил в него вопреки всему. Постой, не отчаивайся, услышал Тэймарт в голове голос Кэдиса — только немного мягче. Киона, и правда, могли перевести в общую спальню, ты просто не заметил, увлечённый королём и легендами. Ты же туда не ходил? Может быть, Кион там, а ты паникуешь. Холодное спокойствие разлилось по телу Тэймарта. В него превратилась его обречённая серая тоска — затвердела, как камень. Или как закалённый клинок. Тэймарт был уверен, что ассоциация с закалкой клинка возникла у него из-за Кэдиса. А Кэдис на его памяти всегда оказывался прав. «Только бы король не прогневался на него, — подумал Тэймарт. — Не отнял последнего, кому я небезразличен». Он покинул палату, всколыхнув за собой полотно на входе. У него на глазах последние песчинки перетекли из верхней колбы часов в нижнюю. Тэймарт не без удовлетворения отметил, что у него за годы выработалось чувство времени. Запах варёной травы разносился по всему врачебному пункту — вода уже кипела. Тэймарт снял чашку с огня — не обжечься помогла обмотка на руках — и погасил горелку. Осталось донести. Осторожно, чтобы не прикоснуться к раскалённым бокам чашки голыми пальцами. И чтобы не пролить кипяток на себя. Однако, уже почти сделав шаг, Тэймарт вдруг замер. «Если бы король только знал, что второй герой на самом деле жив, ему могло бы быть легче, — подумал Тэймарт. Великий предок внутри него вновь поднял голову. — А вдруг он уже почувствовал мою ложь, просто хорошо это прячет? Испытывает меня? Надо рассказать ему, что я не Кион, пока всё не зашло слишком далеко». Тогда ты станешь причиной единственной и самой страшной войны между Эвинами и Дайериэлами, заметил внутренний голос, похожий на голос Кэдиса. Если ты правда хочешь кого-то спасти — Кэдиса и остальных, — надо молчать и впредь. Откуда бы ни взялся этот внутренний голос и кем бы он ни был — собственным рациональным «Я» или достроенным в воображении образом Кэдиса, — он был прав. Тэймарт делает это в первую очередь не ради Маэдира. И даже не совсем ради себя. Ради себя он уже однажды сбегал и ничего не боялся... пока из-за него не погибла сестра. Он не должен утягивать за собой других. «Видимо, молчать тоже можно по-героически», — подумал Тэймарт. От напряжения он не заметил, что сжимает чашку уже голыми пальцами. Но раньше, чем ожоги отозвались болью, его сознание резко выключилось. ...Он вдруг увидел себя под древом Тхаймара в Гхар-Эране. Увидел короля, глядящего на него сверху вниз. Мальчик понял, что стоит, преклонив колено. Король такой взрослый — уже очертились скулы и слегка впали глаза, но он всё ещё мужественен и прекрасен, и его не уродуют даже шрамы на обнажённых плечах. И Тэймарт чувствовал, что его собственное тело далеко не такое, как сейчас. Приятно бугрятся мускулы, блестит смуглая кожа, покрытая боевыми шрамами, по позвоночнику спускаются жёсткие белые волосы, которые растут лишь у взрослых мужчин. А руки сжимают — о Солнца, неужели?! — рукоять адросского меча. Слова клятвы Тэймарт давно выучил наизусть. Они сами собой всплыли в памяти, и огрубевший голос начал произносить их, возносясь к кроне древа Тхаймара — запечатывая клятву навек. Это случилось. Случилось!.. А вокруг полыхал весь мир, и сухой горячий ветер швырял пепел им в лица. Мэйран Дайериэл вдруг наклонился к коленопреклонённому Тхаймару и взял его руку в свою. «Помоги мне, Тэймарт! — произнёс он, назвав его чужим именем. — Прошу, помоги мне!» Тхаймар вскинул голову и посмотрел в глаза своему названному брату. Мэйран больше не был статным мужчиной с волосами до плеч, уложенными по-боевому. Он был одиннадцатилетним мальчишкой, чьи белые волосы струились до пояса, не перехваченные тройным обручем. Детские руки обхватывали ладонь Тхаймара, стремительно изменявшуюся и превращавшуюся в тощую, покрытую шрамами мальчишескую руку... ...Тэймарта даже затошнило, когда он «вернулся» в своё хрупкое тело из мощного тела Тхаймара. Чашка с отваром выпала у него из рук и теперь лежала на боку, а по песку расползалась лужа кипятка. Разбухшие головки цветков — такая редкость в Пустыне — кружились на её поверхности. Этот отвар королю выпить уже не придётся... Тэймарта прошиб холодный пот. Вот видениями он ещё никогда не страдал. Это может быть очень дурным знаком. Внезапно вой, к которому он почти привык, взвился до невозможно верхней ноты и резко стих, как будто им захлебнулись. Вместо него послышались отрывистые выкрики и лязг трясущихся решёток. Из подвала. Того самого подвала, который Тэймарт представил Мэйриадоку как «склад». Помоги мне, Тэймарт! — позвал его король из глубин подсознания, откуда так резко пришло видение. Он поднялся на ноги. В голове звенело как от удара: возможно, он действительно стукнулся головой, пока падал. На подушечках пальцев грозились вздуться волдыри. Прошу, помоги мне! Ноги понесли Тэймарта к темницам. К нему вновь возвращалось ощущение могучести Тхаймара. Он знал, что справится: у него нет иного выбора, ведь речь идёт не о нём самом, а о короле, которого он призван защищать, кем бы он на самом деле ни был — кхай-тэ Тхаймара или неизвестным Кионом Тау. «Ради Солнц, мой король, держись. Я иду!»***
В темноте глаза видели лучше, чем в сумерках. Мэйриадок наконец смог различать неровные ступени под ногами и ржавые крепления для факелов на стенах. Становилось всё холоднее, и накидка, которая пару лучей назад казалась надёжней доспеха, не спасала. Так же было и в погребе, среди камня и сырости. Туннель заворачивал влево, в глубину форта. Мэйриадок огляделся и всё-таки увидел в одной из стен старые цепи с наручниками. Король не удержался от того, чтобы «примерить» их. Просунул тонкое мальчишеское запястье в поеденное ржавью металлическое кольцо. Оно оказалось не то что великовато, но просто огромно для него, рассчитанное на среднего пустынника или страшного кочевника с востока. Видимо, субтильных лесных, изящных пограничников и тонкоруких тонконогих приморцев тюремщики в расчёт не брали. Далековато для них, наверное. Интересно, как много рук вообще перевидали эти наручники?.. Мэйриадок вынул руку и машинально потёр запястье, прогоняя неприятные фантазии. И тут же в одном из коридоров что-то звякнуло. Король замер как вкопанный, всё ещё обхватывая собственную руку. Сердце принялось отбивать торопливый ритм. «Услышал меня, да? Больше не воешь? Боишься? Что ж... Это не Маэдир и не Кэдис. Это король Кадды, и я освобожу тебя, если ты находишься здесь без вины!» Однако на всякий случай Мэйриадок обхватил рукоять кинжала. Через пару шагов коридор сужался. Оттуда отвратительно тянуло тем, чем все люди начинают неизменно пахнуть, если несколько суток сидят взаперти без доступа к умывальной комнате. Точнее — помесью экскрементов и гнили. Получеловеческий запах. Запах безумия. Мэйриадок знал его. Ты должен войти туда со мной. Ты мой сын. Отец, я не хочу!.. Хватит быть слабаком! Смотри... и нюхай. Так пахнет Вечный Сумрак. Они все скоро будут там. Почему ты их не убьёшь?! Смерть — это страшное наказание! Нет, сын. Ожидание смерти — страшнее... Теперь Мэйриадок знал, почему. Здесь, в смраде и темноте, замерло время. Оно не движется для тех, кто сидит там, в самом дальнем углу темниц. И только сейчас к отвратительно привычному запаху человеческих выделений примешался другой запах. Кислый. По крайней мере, именно это слово наиболее ёмко его описывало — но до конца передать его словами было нельзя. Зато, один раз почувствовав, никогда уже не забудешь. Даже благовония — они тоже примешивались к смраду — не могли до конца отбить его. Этот запах преследовал Мэйриадока с первого мгновения, как он въехал в форт. Так пахли сумеречники. Желудок короля сжало в невидимом кулаке. Мэйриадок наконец пожалел, что он не остался в комнате, куда совсем скоро Кион... или Тэймарт, какая теперь разница, когда живот так болит? — принесёт целебный отвар. Да, так было бы лучше. Безопаснее... Постыднее. Король согнулся от нового приступа боли и схватился за стену, сбив наручники. Те закачались и стали биться о стену с угрожающим лязгом. В конце сумрачного коридора зашевелилась бесформенная серая тень. Она начала перетекать из стороны в сторону, блестя четырьмя хищными глазами. У тени образовалось четыре руки и четыре ноги, и наконец она распалась — разъединилась, как это делает капля какой-нибудь густой жидкости. Теперь Мэйриадок, откинув с влажного лба упавшую чёлку, разглядел два силуэта: два светлых пятна белых лохматых волос на тощих телах в запятнанных лохмотьях. Эти силуэты пересекали тёмные полосы от пола до потолка. Решётка. Только сейчас он заметил, что в конце смрадного туннеля находятся клетки. Они тянулись вдоль дальней стены и разделялись такими же решётками, но все, кроме одной, пустовали, приветственно распахнув двери. Около одной из них, словно дохлая ржавая змея, валялась старая цепь. Мэйриадок приблизился, держась за рукоять фамильного кинжала. Исключительно для уверенности. Запах бил в ноздри уже невыносимо, но король всё равно пошёл к пленникам Старого форта. — Жрачка! Ура! — раздался в клетке радостный визг, и Мэйриадок вздрогнул: осмысленная человеческая речь прозвучала здесь чужеродно. «Они считают, что я всего-навсего принёс им еду! Они просто оголодали здесь...» — подумал Мэйриадок и решил не убегать. — Я сообщу о вас королевской страже. Вы не должны так страда... — Жрать давай! — визгливо потребовали два надломленных голоса. Заточённые сумеречники просунули руки между прутьев и потянулись к королю. Он отпрянул, еле увернувшись от кривого сумеречьего ногтя. Тот оставил на его платье рваную полосу. Один из них вцепился в решётку костлявыми пальцами и яростно затряс её. Страшный лязг эхом зазвенел в каменных коридорах. Мэйриадок шарахнулся назад, оступился и чуть не завалился на спину, как вдруг чьи-то руки схватили его за плечи. Король не успел осознать, кто пришёл ему на помощь, когда его грубо толкнули вперёд, к одной из открытых клеток, и пихнули внутрь. Мэйриадок упал на четвереньки, ободрав ладони. Развернулся, отфыркиваясь от упавших на лицо волос. И успел только услышать, как за ним с грохотом захлопывается клетка. Третья тень с блестящими глазами стояла снаружи и заходилась злобным смехом. Мэйриадок вдруг узнал его: этот тот самый любитель чужих ушей, подравший однокашника на уроке. — А ну, открой! — Король вскочил, отбросил назад волосы и попытался толкнуть решётку, но сумеречник крепко держал её. Решётка стучала и дёргалась, но королю не хватало сил в отличие от мальчишки-мутанта. — Это приказ! Визгливый и очень обидный смех всех троих заглушил все попытки короля достучаться до своего внезапного пленителя. — Выпусти меня, это приказ, повторяю тебе! — прорычал Мэйриадок. — Ни за что! — выпучил глаза от ужаса сумеречник, находящийся на свободе. — Ты побежишь к директору! — Именно так! — прорычал Мэйриадок. — Я имею в виду, я заявлюсь к нему, чтобы... До Мэйриадока поздно дошло, что у сумеречников нет никаких оснований верить ему на слово. Как и вообще дослушивать. — Теперь ты здесь сгниёшь вместе с нами! В повисшей тишине было слышно лишь, как разбитые носы сумеречников со свистом втягивают воздух. — Я — король Кадды, Мэйриадок Дайериэл. И я приказываю тебе открыть дверь. Он буквально почувствовал, как лица сумеречников вытянулись. Двое переползли поближе к решётке, разделявшей камеры. Их лица были практически одинаковыми, разве что одно из них бороздил глубокий шрам. Сумеречники просунули носы между прутьев. Шумно принюхались, переглянулись. — Как он пахнет... — прошептал один. — Как он сладко пахнет! Тот, что стоял снаружи, о чём-то крепко задумался. — Нам говорили, ты будешь казнить нас, — наконец сказал он. — Если мы тебя выпустим, ты отрубишь нам головы. — Живой король... Из Пограничья, посмотри! — всё говорил близнец, протягивая к Мэйриадоку узловатые пальцы. — Я мечтал на него посмотреть! После такого и умереть не жалко! — Я бы лучше на девку посмотрел, — буркнул близнец со шрамом, но глаз от короля не отвёл. Самым последним делом было полагаться на деяния Маэдира, но Мэйриадок вспомнил, как тот запугивал сумеречников суровостью короля Кадды. Может, в окружении стражи и генерала это казалось бесполезным, а милость к этим существам — благодетелью. Но сейчас речь шла о собственной жизни. Мэйриадок попытался вспомнить своего отца. Воспроизвести этот зловещий блеск в его глазах, который пугал даже его самогó, любимого — и единственного — сына Безумного Аэрика. Растянуть губы в угрожающем отцовском оскале. — Я не собирался казнить вас, — прошипел Мэйриадок, — но после такого у меня не будет выбора... Рука с обгрызенными ногтями метнулась ему в лицо. Король отшатнулся, и в его накидку вцепилась ещё одна, затем другая. Две пары рук потащили его назад, к решётке между камерами. В ухо ему шумно и смрадно задышали. Начали перебирать волосы, безжалостно их натягивая. Стоявший снаружи сумеречник со скрипом открыл дверь и ступил в клетку к королю. Недолго думая Мэйриадок выхватил фамильный кинжал. Клинок Дайериэлов коротко просвистел перед носом сумеречника, сделавшего шаг к юному монарху. — Не приближайся! — рявкнул Мэйриадок сквозь зубы. На самом же деле он стиснул их, чтобы те не стучали от ужаса. Он поудобнее перехватил рукоять, чтобы она не выскользнула из вспотевшей ладони. Сумеречник тяжело взглянул на него налившимися кровью глазами и осклабился, обнажая серые, в трещинах, зубы. — Нам всё равно бошки поотрубят, тогда чё? — Он дыхнул смрадным духом королю в лицо. — Зато с целым живым королём поиграемся! — И всё равно жаль, что он не девка! — протянул сумеречник со шрамом: король узнал его голос, хоть и не увидел его. «Зря я пригрозил им казнью... Очень зря! Я никогда не смогу как отец...» — подумал Мэйриадок, глядя в безумные глаза мутанта на бледном опухшем лице. Такой не остановится ни перед чем, зная, что обречён. — Я пораню тебя! — крикнул король в плохо скрываемом отчаянии. — Ну попробуй, неженка! Сумеречник выкинул вперёд цепкие пальцы, чтобы схватить Мэйриадока за руку с кинжалом. Однако реакция короля вопреки его собственным ожиданиям оказалась мгновенной: он полоснул сумеречника по этой самой руке от запястья до самого локтя. Бесполезно. Мутант только рыкнул, брызнув слюной, выбил кинжал из его ладони и схватил раненой рукой Мэйриадока за горло. Когда фамильный клинок звякнул о каменный пол, король осознал: ему уже ничего не поможет. Мэйриадок держал глаза зажмуренными, готовясь к самому худшему, но ничего не произошло. Пальцы сумеречника на его горле так и не сжались. Король наконец приоткрыл один глаз. Он видел руку сумеречника, держащую его за шею, и длинный порез от своего клинка на ней. Перед самыми его глазами начинала расходиться чужая кожа. При этом лицо самого сумеречника даже не дёрнулось. Король не мог отвести взгляда от пореза. Он смотрел, как разверзалась рана, из которой начала сочиться тёмная густая кровь. Вдруг края пореза с шипением задымились. Забурлила, вскипая, кровь. И сумеречник завопил. Выпустил Мэйриадока, попытался зажать ладонью горящую рану, но взвыл от ещё большей боли и начал «стряхивать» что-то невидимое с несчастной раненой руки. — Жжётся! — наконец членораздельно завопил он. — Жжётся, Сумрак! Помогите! Он упал на колени и согнулся в три погибели, баюкая свою руку. Мэйриадок смотрел на него во все глаза, не понимая, что произошло. Взглянул на свой кинжал, лежащий в двух шагах, но до которого не дотянуться, — на нём уже запекалась, шипя как жир на сковороде, сумеречья кровь. «Всё-таки их кровь действительно отравлена...» — пронеслось у него в голове. Мальчишке тем временем удалось унять боль. Он вскинул на короля полный отчаяния и ненависти взор из-под слипшейся грязной чёлки. — Ты... Ты хотел меня сжечь! — прорычал он. Кое-как встал на ноги, шатаясь, подошёл к Мэйриадоку, которого держали за волосы мёртвой хваткой. — Ты чуть не сжёг меня! Слёзы градом катились по впалым мертвенно-бледным щекам сумеречника. Он стоял так близко, что Мэйриадок видел чёрные точечки пор на его лице. — Оставь его! — раздался запыхавшийся мальчишеский голос. Мэйриадок не мог видеть своего спасителя, но узнал по этому самому хрипловатому голосу. И отчаянно зацепился за него, как за последнюю надежду. Но чуть ли не сразу подумал, что, в таком случае, им суждено умереть здесь вместе — Кион, или Тэймарт, или кто там он может быть ещё, не справится с бешеными сумеречниками. Державшие его сумеречники оживились, зашипели, и один из них прошипел: — Наш маленький чудесный братик пришёл спасать свою принцесску! Даже в полумраке Мэйриадок увидел, как смуглое лицо его сопровождающего побледнело. Тэймарт весь подобрался. Его лицо равнодушно светилось бледностью в полутьме, но Мэйриадок догадывался, что его ударили в самое сокровенное. — Тэймарт?! — рявкнул раненый сумеречник. — Убирайся отсюда! Тот посмотрел на Мэйриадока так, словно захотел объясниться прямо здесь и сейчас. Но он перевёл взгляд на сумеречника, находящегося на свободе, и приказал: — Дай ему уйти. — Да пусть валит, я его не держу! Это они! — Отпустите его. Близнецы разжали узловатые пальцы. Волосы Мэйриадока застряли между ними, и их дёрнуло, когда сумеречники отступили. Король еле сдержал крик. Он попытался сделать шаг, чтобы поднять свой кинжал, но Тэймарт одёрнул его — прямо как по спине стегнул, очень похоже на Кэдиса: — Стой! — И обратился к тому, кто откусил ухо: — Кинь кинжал сюда. Тэймарт не ожидал, что тот только взревёт и забьётся в угол, размазывая по лицу слёзы и сопли. — Нет! Нет! Я к нему не прикоснусь! Нет! — Я и сам могу его взять! — фыркнул Мэйриадок, как можно глубже пряча страх. Но у него всё равно возникло неприятное чувство, что Тэймарт это заметил. — Мой король, уходи, — сухо велел он. Тот вопросительно и раздражённо кивнул на свой клинок. — Уходи! — снова велел Тэймарт. Мэйриадок хотел презреть его приказы и наклониться за кинжалом, однако разум взял верх: рядом всё ещё сумеречники. Они могут быть безумны. Боль и кровь могли раззадорить их. А Тэймарт среди них хотя бы вырос, и знает — наверное, — что делает. Король покинул клетку, и в неё вошёл Тэймарт. Он яростно зашипел на сумеречников и быстрым движением, уловимым лишь за счёт того, что из-за сломанных рёбер он двигался медленнее, поднял кинжал Дайериэлов. Когда остриё посмотрело на сумеречника, тот взвыл и закрыл лицо руками, пытаясь вжаться в стену, чтобы, наверно, провалиться сквозь неё, лишь бы не испытать этого вновь. Тэймарт нашёл в углу ржавую цепь и обмотал ей решётку, запирая сумеречника внутри. — Идём, — бросил он, схватил Мэйриадока под локоть и потащил прочь. Король не сопротивлялся и не пытался отбиться лишь потому, что гораздо важнее было быстрее покинуть темницы. Но, как только они очутились за воротами, Мэйриадок попытался выхватить у Тэймарта свой кинжал. — Отдавай, — прорычал он. — Кион, Тэймарт или как тебя там. Его даже на мгновение испугало, что Тэймарт отдал кинжал не сразу, а помедлил, будто испытывая короля. В сумерках — а они окутали весь форт и просочились в темницы — к ним приближалась могучая фигура, занимавшая собой почти весь туннель. В полумраке блеснул единственный глаз, и Мэйриадок понял, кто это. — А ну, стоять! — заорал он, выхватил кинжал из рук опешившего Тэймарта и кинулся наперерез. Кэдис опешил и замер. Эхо его шагов ещё разлеталось по туннелю вместе с криком короля. — Какого Сумрака?.. — прорычал он, и Мэйриадок взмахнул кинжалом перед самой его грудью в кожаном нагруднике: выше король не дотягивался. — Теперь я знаю, что вы скрываете! И чем занимаешься ты! Уж я посмотрю, чтобы ты ответил по полной за всё вместе с Маэдиром! И только попробуй сейчас меня тронуть — за одно прикосновение к королю ты умрёшь самой мучительной смертью! Кэдис взглянул поверх головы Мэйриадока на Тэймарта. В отличие от короля Кэдис считывал его эмоции и без мимики. И Тэймарт его — тоже. Потому, едва приблизившись, чтобы оттащить короля, отпрянул под взглядом учителя. — Что мальчишки делают в таком месте? — сурово спросил Кэдис обоих. Мэйриадок опешил. — Брысь отсюда! Он легко отстранил короля рукой в кожаной защите и пошёл дальше, к клеткам с сумеречниками. Мэйриадок был взведён, но не настолько, чтобы бросаться на закованного в доспехи человека в два раза выше и во столько же раз шире, чем он. Тем более, Тэймарт схватил его за локоть и потащил к выходу. — Правда, пойдём. Учитель Кэдис справится. — Что он с ними сделает?! Эй! А ну, ответь! — кричал Мэйриадок, теперь уже в ухо Тэймарту, который всё равно волок его за собой. Всё той же смертельной хваткой тощих замотанных пальцев. Тэймарт выволок короля во двор, и только там выпустил его руку. По правде говоря, мальчик приготовился к самому худшему — король мог его ударить, а мог и всадить кинжал ему в незащищённую грудь. Однако Мэйриадок лишь с отвращением вытер сумеречью кровь о подол платья — у щиколоток, как можно дальше от тела — и убрал кинжал в ножны. — Я хотел рассказать тебе, мой король... — тихо начал Тэймарт. — ...А в итоге я узнал всё от сумеречников. Близнецы Эвины. Так? Сдаётся мне, это не они наболтали Киону про алебарду. — От звука поддельного имени Тэймарта передёрнуло. — Тот, кто назвался Кионом, сам её видел. Растопыренные уши мальчика горели, но он выглядел так же, как и до этого: флегматичный, слегка полусонный, с обречённой решимостью на смуглом лице. — Так было лучше для тебя. И для всех, — наконец сказал он. Тэймарт не добавил: «и для меня», хоть и подумал. — Но ты всё же хотел рассказать? — Мэйриадок выгнул бровь. — Что, перестал бояться? — Я увидел, какой ты на самом деле. Ты слишком добрый, вспомнились Мэйриадоку слова Тэймарта на балконе. — Нет. Ты не видел, каким я бываю на самом деле.***
Маэдир понимал, что даже при всех его преимуществах в знании Старого форта времени у него в обрез. Из-за предательства учителя словесности время ускользало быстрее, чем песок из разбитой колбы. Он пнул незапертую решётку и побежал по длинному фортовому балкону, лихорадочно размышляя на ходу. Придётся проникнуть во двор со стойлами с обычного входа. Затем — успеть вывести самого нестроптивого раптора — а какого, если все они ещё и не взнузданы? Раптора нужно убедить везти тебя, и на это у Маэдира может уйти слишком много времени: он не мог похвастаться дружбой с животными. Если пограничную стражу взаправду оставили без луков перед выездом в Пустыню и это не хитрый план Ардарэна, Маэдиру ничто не грозит, как только он окажется по ту сторону фортовой стены. А пока — бежать! Директор заметил Кэдиса, вышедшего во двор, — огромное бело-серое пятно, плывущее через сумерки. Непонятно, как, но Маэдир понял, что лучше будет скрыться. Затормозил — проскрёб спогами по камню — и вжался спиной в колонну. Кэдис мог его почувствовать. Он, конечно, внешний эмпат, а не внутренний — первые отличались более сильным влиянием на других, нежели восприимчивостью, — но аура Маэдира полыхала так, что даже бесчувственный королёк, десятый Дайериэл, обнаружил бы его. Да хотя бы услышал его дыхание — хриплое, болезненное, словно воздуху трудно пробиться через преграду в лёгких. Может быть, так и есть: поговаривали, солнечная вода склеивает все внутренние органы; вероятно, она доползла и до лёгких, и теперь Маэдир умрёт. «Раз уж мне так дерьмово, — подумал он вдруг и осклабился, — каково должно быть генералу! Пить почти сорок лет без продыху практически с детства... Судя по тому, как он отстал, он сейчас загибается похлеще чем я!» Маэдир проводил взглядом бегущего Кэдиса — учитель спешил в темницы. После всего директору не хотелось верить учителю словесности, но тот предупреждал, что Кэдис с Ардарэном спелись, причём именно на почве заботы о сумеречниках. Вот пусть и позаботится. Кэдиса облапошить будет не так просто, как генерала. И тот тоже знает форт. И умеет обращаться с рапторами. Маэдир чуть не расхохотался: впервые любовь Кэдиса к мальчишкам сыграла ему на руку! Дождавшись, когда грузная фигура при всём этом необычайно ловкого учителя скрылась в подвалах, Маэдир влез на перила и спрыгнул с балкона во двор. Он сгруппировался, но его правую ногу при ударе о землю всё равно пронзила страшная боль. Она заставила его задохнуться и потерять ещё долю луча, чтобы прийти в себя. В сознание его вернул звук шагов там, откуда он прибежал. Генерал замешкался, но взял след. «Всё равно придётся бежать. У тебя нет выбора!» — сказал себе Маэдир и с невероятным усилием поднялся, тут же припав на повреждённую ногу. Он увидел ещё одну бело-серую тень, вышедшую из подвалов. Насторожившись и напрягшись в сумерках изо всех сил, директор разглядел, что теней — две, просто обе слишком маленькие и худенькие. «Кэдис выпустил сумеречников. Он догадался, что я сбежал, и теперь натравит на меня мутантов!» — в ужасе подумал Маэдир и нервно схватился за рукоять кинжала. Меча при себе нет — придётся подпустить их близко. И надеяться, что их выделения всё-таки не отравлены, как запугивают некоторые. Директор уже готовился вступить в бой с подопечными, которых на протяжении нескольких лет наказывал, бил, унижал, — но тут разглядел длинные, до пояса, волосы у одной из «теней». Король Мэйриадок! Маэдир чуть не вскрикнул от удивления. Но его холодный расчётливый разум убийцы и душегуба подкинул ему новый план. Король — отличный заложник, который выведет его на волю. Королём не рискнёт никто. И уж тем более — генерал Ардарэн, который наверняка надеется хотя бы сейчас исполнить свою клятву и сохранить жалкую жизнь десятому Дайериэлу, трусливому мальчишке без интуиции. Без будущего. Почти забыв о больной ноге — открылось второе дыхание, — Маэдир побежал прямо к ним.***
Мальчики вышли во двор, в сумерки — такие густые, что Мэйриадоку показалось, будто он вдохнул воды, когда очутился на улице. Но здесь было свежо. Свежее, чем в «складах». Тэймарт держался на шаг позади — рядом, но чтобы не раздражать. Он всё отчётливее понимал, что не может «прочитать» Мэйриадока и это ему уже не кажется. О том, что будет дальше, он думал с какой-то тупой обречённостью. Похоже, он всё-таки не умрёт в бою. Он умрёт от рук своего деда, от которого всё детство, пока жил дома, прятался под кроватями и в шкафах. Который однажды чуть не утопил Агэла. В детстве Тэймарт очень боялся водных процедур, потому что ждал, что сейчас придёт дед и опустит тяжёлую, закалённую мечом руку ему на затылок и будет держать так, пока вода не наполнит лёгкие Тэймарта и он не задохнётся. Детский кошмар теперь казался очень реальным, выступив из сумрака подсознания. Старый форт хоть и являлся для него тюрьмой, но, как ни иронично, в некотором смысле был и убежищем, а теперь даже эти стены не защитят его от бушующей злобы его родни. Король не станет замалчивать произошедшее. Форт обречён. Его расформируют, и Тэймарт встанет костью в горле у всего каддского общества, давно похоронившего потомка Тхаймара. «Сумеречник — наш герой?! — так и слышал Тэймарт в своём воображении, видя размытую бело-зелёно-рыжую массу из каддцев — пустынников, лесных и пограничников. — В Сумрак! В Сумрак его!». Тут Тэймарт почувствовал, а Мэйриадок — увидел Маэдира, бегущего к ним через двор. Он припадал на одну ногу, громко стонал и тянул к ним левую руку. — Директор?! — У Мэйриадока от удивления даже не нашлось других слов, которые он для него заготовил. — Мой король! — взмолился Маэдир, протягивая к нему дрожащую руку. — Выслушай меня, молю тебя Солнцами! Я должен предупредить тебя о заговоре учителей! Ты в опасности! На долю луча Мэйриадок ему поверил. Маэдир ранен, но изо всех сил бежит к нему, чтобы предупредить... Плачевное положение директора по-настоящему испугало его, и Мэйриадок сделал к нему шаг. Тот был уже очень близко, и король даже в сумерках видел гримасу боли и ужаса, искажающую это красивое лицо. Мэйриадока больно пихнули в бок, так, что он потерял возможность дышать и начал заваливаться набок. А затем почувствовал, как из тайника в складках рубахи исчезает фамильный клинок. Прямо над его головой зазвенела сталь. Мэйриадок пригнулся и, не удержавшись, всё-таки упал. Тэймарт остановил клинком Мэйриадока кинжал Маэдира, который тот выхватил за долю луча до того, как Мэйриадок шагнул к директору, и теперь держал его на вытянутой руке. Локоть мальчика дрожал от напряжения, но Маэдир ещё не мог его продавить. — Что ты творишь, отброса кусок?! — заревел Маэдир. Он навалился на Тэймарта, и ему пришлось прогнуться в пояснице. Явственно хрустнули рёбра, и мальчик охнул. Кровожадно осклабившись, Маэдир надавил сильнее. Тэймарт резко убрал кинжал, дав Маэдиру пролететь чуть вперёд, и пнул его под колено той ноги, на которую он припадал. Директор заорал и рухнул в песок, корчась от боли, прямо рядом с Мэйриадоком. Король увидел его распахнутые в ужасе глаза. — Тэймарт! Ты спятил?! — закричал Мэйриадок и запоздало увидел, как эти глаза зло и хитро прищурились, а рука с кинжалом взметнулась к его лицу. Нога Тэймарта отбила эту руку в как раз в тот момент, когда Мэйриадок уже почувствовал холод стали у своего лица. Кинжал вылетел из разжатых пальцев Маэдира. Директор схватил ими Тэймарта за ногу и рванул на себя. Мальчишка упал на него сверху, и они начали кататься по песку, молотя и кусая друг друга. — Это тебе с рук не сойдёт! — прохрипел Маэдир, схватил Тэймарта за правую руку, которую он выбросил директору в лицо для калечащего удара, и крепко сдавил пальцы: мизинец и безымянный. Тэймарт резко побледнел, Маэдир ухмыльнулся и выкрутил их со всей силы. Теперь уже Тэймарт взвизгнул, но это был короткий крик слепой боли и изумления, после которого Тэймарт гортанно зарычал и впился зубами Маэдиру в руку, сжимавшую его пальцы. Маэдир взревел, разжал ладонь, пнул Тэймарта в живот — тот снова охнул и наконец обмяк — и спихнул его с себя, перевернувшись на четвереньки, чтобы подползти к кинжалу. Тэймарт набросился на Маэдира сзади сверху, обхватил его за шею и зажал так, крепко на ней повиснув. Маэдир упал на живот и начал сучить ногами, бухая ими по песку почти у самого лица Мэйриадока. Распластавшийся на земле, король из такого положения увидел только, как к ним стремительно приближаются ноги генерала. Тэймарт разжал смертельные «объятия» и отпрянул от Маэдира прежде, чем подбежал Ардарэн. Но тот даже не остановился. Удар сапогом прямо в нос оглушил Маэдира — всё, что услышал Мэйриадок, это хруст, — и резко отбросил его назад. — Нет! — как из тумана донёсся до короля собственный голос. — Ардарэн, прошу тебя! Мэйриадок не знал, как со стороны видит его Маэдир. А Маэдир наблюдал очень знакомую картину: худенький щуплый не-пустынник вцепляется в руку Ардарэна, мешая опустить занесённый меч. Даже в такой ситуации директор не мог не ухмыльнуться. История совершила оборот. — Отойди! — рявкнул Ардарэн на Мэйриадока, игнорируя титул или хотя бы имя. Его обычно добродушные глаза теперь светились яростным огнём. — Нет, Ардарэн! — рычал Мэйриадок, прижимая уши к голове как дикий зверёк. — Пусть он говорит! Он хотел что-то сказать! Вы, оба, совсем сумасшедшие! — Король обернулся к Тэймарту... и запнулся: мальчишка лежал на песке, раскинув руки в стороны, и пусто пялился вверх. — Я хотел пасть перед королём, моля его выслушать меня! — гнусаво воскликнул Маэдир. — А этот... этот... мальчишка на меня набросился! Тэймарт не шевельнулся. Один... — считал Кэдис в его голове. Два... Мэйриадок кинулся к Тэймарту, но в тот же момент Ардарэн сделал шаг к Маэдиру, вскидывая меч. Король снова перегородил ему путь. — Ардарэн, опусти меч! Пусть директор говорит! — уже рычал Мэйриадок. — Ардарэн, я приказываю тебе! — Слушай мальчишку, генерал, — прогундел Маэдир, пытаясь встать. — Он последний, кто остался в живых после твоей «защиты»... Ардарэн метнулся к нему и пнул в бок так, что Маэдир кувырнулся и вновь распластался на песке. — Ардарэн! — завопил Мэйриадок. — Не смей! Отойди и дай ему сказать! Я король, я приказываю ему говорить! Три... Четыре... Маэдир кое-как встал на четвереньки. Из носа на песок одна за одной шлёпались капли крови. Мэйриадок встал между Ардарэном и Маэдиром и посмотрел на генерала снизу вверх. Взглядом отца. Безумного Аэрика. — Если ты сейчас убьёшь его без суда... я сам тебя убью. Ардарэн опешил и уронил руку с мечом. Мэйриадок испугался собственных слов и отпрянул, надеясь, что сейчас песок превратится в зыбучий и поглотит его навсегда после того, что он сказал. — Всё, что я хотел, это нижайше молить нашего Светлого короля о прощении и заступничестве, — загундосил Маэдир, воспользовавшись паузой. — Сжалься надо мной, мой король, и не вели казнить. — Ты врёшь, тварь, — бросил Ардарэн. — Ты ни на луч не раскаиваешься. — Я велел тебе заткнуться, — прорычал Мэйриадок и повернулся к директору. — Ты говорил о заговоре, директор Грэндан. Что там? Я хочу знать. Оттуда же, откуда прибежал Ардарэн, тяжёлой трусцой спешила королевская стража. Точнее, то, что от неё осталось, — двое окровавленных солдат. Мэйриадок посмотрел поверх согбенной спины Маэдира и даже отсюда в сумерках увидел тёмные разводы крови на их лицах, руках и доспехах. — Мой король, как ты? — спросил, подбежав, один из них: всё его лицо было покрыто сеткой тонких, но глубоких царапин, из которых сочилась кровь. У второго заплыл наверняка вытекший глаз. — Я... н... нормально. Солнца, что с вами?! Стражники с ненавистью повернулись к Маэдиру. Тот из них, что был теперь без глаза, ткнул его копьём в плечо. Маэдир вяло огрызнулся. — Скоро он всё расскажет, — процедил Ардарэн. — Вернётся Кэол — и нам будет о чём потолковать. Пять... Шесть... — Тэймарт! — Мэйриадок будто пришёл в себя и наконец кинулся к нему. Как бы он ни злился на мальчишку, тому пришлось совсем худо. А король не настолько на него сердился, чтобы желать ему смерти. Наоборот. Тэймарт, к величайшему облегчению короля, уже поднимался, неуклюже перемещая вес с одного колена на другое. В этот момент Кэдис в его голове окончил счёт, бросил воображаемую курительную палочку и, развернувшись, ушёл обратно в мрак подсознания. Тэймарт поднялся на ноги прежде, чем Мэйриадок подошёл и протянул ему руку. Вместо этого он вложил в ладонь короля кинжал Дайериэлов. — Молодец, Тэймарт, — похвалил его Ардарэн, и тот вскинул на него испуганный взгляд: генерал назвал его настоящим именем. — Хорошо ты его скрутил. — Я спасал короля, — глухо отозвался Тэймарт. Может, заметно по нему не было, но его страшно мутило. И больше всего хотелось забиться в тёмный угол и переждать, пока боль не утихнет. Ещё лучше — если рядом будет курить свою палочку Кэдис. Этот запах всегда помогал Тэймарту прийти в себя. Маэдир в ответ на его реплику гадко фыркнул. — Спасал! Я искал у короля заступничества, а ты... — Всем молчать. — Мэйриадок вскинул ладонь с кольцом Солнца. — Тэймарт, как ты это сделал? — Сделал... что? — переспросил он. Хотелось выплюнуть собственные лёгкие. — Понял, что Маэдир желает мне зла? — Я не... — начал было директор, но стражник с выбитым глазом заехал древком копья ему по сломанному носу. Маэдир издал то ли всхлип, то ли короткий вой. — Почувствовал, — коротко ответил Тэймарт. Если Мэйриадок больше не задаст вопросов, от лёгких можно будет не избавляться. Уши Мэйриадока вспыхнули. Ну, разумеется. Маэдир откуда-то знал, что король лишён интуиции, потому обманул его самым глупым образом — словами и мимикой. С Тэймартом, да и с кем бы то ни было, этот трюк бы не прошёл. В душе Мэйриадока кипящим маслом разлилась злость. Он развернулся к Маэдиру — тому, кто хотел его убить. Кто готов был его убить. — Зачем? — только и спросил он. Маэдир тяжело харкнул в песок и ответил: — Ты был моим ключом к свободе. — Заложником, хочешь сказать?.. Мэйриадок заметил, как колотит Ардарэна. Его руки прыгали на рукояти адросского меча, который он упёр в землю. Точно так же тряслись руки у бабушки в последние её годы. — Скрутите его, — хрипло велел стражникам генерал. Те не без мстительного удовольствия завели руки Маэдиру за спину и туго затянули на запястьях верёвку, которую обычно используют для лазания. Маэдир кривился, выдавая гримасы страдания за ухмылку, но с каждым лучом получалось всё хуже. Лязгнули ворота, ведущие в стойла, а через них — к выезду из форта в пустыню, на север. Те самые, до которых так стремился добраться Маэдир. Первым во внутренний двор вошёл лекарь. Он как-то неловко запнулся, даже не смог взмахнуть руками для равновесия — они были заведены за спину. Мэйриадок догадался, что он тоже арестован. Следом вошёл Кэол и ухватил его за эти руки, сведённые за спиной. За ним, опустив головы, прошли оставшиеся трое стражников. Один из них нёс мешок с чем-то мягким на одном плече и ящик — на другом. Ещё двое бережно несли что-то, закутанное в ткань. Мэйриадок сперва не обратил внимание, но теперь, подняв глаза выше, увидел, что отовсюду выглядывают сумеречники. Из сторожевых башен, из фортовых коридоров — разбуженные, взлохмаченные, протирающие блёклые выпуклые глаза. — Хотел доказательств своих преступлений, Грэндан? — процедил Ардарэн, обменявшись с Кэолом мрачным кивком. — Сейчас ты их увидишь. И все увидят. Твои ученики тоже будут свидетелями. — И что с того? — пробубнил в нос Маэдир. — Как будто показания мутантов что-то реша... — Кэол, — перебил его генерал, — покажи то, что вы нашли у водокачки. Кэол подвёл лекаря к Маэдиру и толкнул вниз, на колени, рядом с ним. Сделал знак подчинённым, чтобы те показали свою ношу. Сначала один, встав на колено, опустил на землю мешок и ящик. Мэйриадок заметил, что Тэймарт не сводит глаз с этого мешка. Буравит взглядом, словно стараясь увидеть что-то через плотную ткань. Мешок был вспорот вдоль и перехвачен узлами в нескольких местах. Возиться стражник не стал и срезал узлы. Из мешка «выглянуло» мёртвое лицо с разведёнными в противоположные стороны глазами. Вместо горла зияла кровавая дыра. Мэйриадок готов был поклясться Солнцами, что Тэймарт издал вздох облегчения, будто ждал чего-то другого. Ардарэн зло взглянул на Маэдира. — Ну, мёртвый сумеречник. И что? — огрызнулся тот. — Они постоянно дохнут. — Он на учителя напал! — вдруг крикнул кто-то с балкона. Все подняли головы и увидели мелкого сумеречника, который едва доставал носом до перил. Мэйриадок не знал, что именно он — ещё один несостоявшийся наследник великого, но уже вымирающего рода Хэгаллов. — Поделом ему! — Ага, да! — подхватили остальные. — Во дурак! — Тихо! — велел Ардарэн, и мутанты затаились, ожидая продолжения. Они умели слушаться, если за послушание получат зрелищ. — А ящик? Стражник откинул драный флаг. — Что здесь? — спросил Ардарэн, кивнув на ровные ряды бутылей из-под солнечной воды в ящике. — Твой нюх впервые подводит тебя? Ваэнна, — неохотно ответил Маэдир. — Может, тогда попробуешь? — вдруг предложил Кэол. Он выдернул одну из бутылей из ящика, очень пустынным жестом сорвал зубами пробку и, склонившись к Маэдиру, сунул бутыль ему под нос. Директор отвернулся и густо закашлялся: наружное лекарство заживляло хорошо, но пахло отвратительно. — Что, не хочешь? Я думал, ты пьёшь в охоточку, — издевался Кэол. — Предложи генералу, вон он точно не откажется! — рявкнул Маэдир, но это были уже последние попытки не тронуться рассудком: он уже находился на грани отчаяния и вот-вот грозился сверзнуться в его пучину. Кэол закупорил бутыль и вернул в ящик. — Думаю, это понравится тебе ещё меньше, — сказал он и кивнул двум стражникам, терпеливо державшим ещё один мягкий мешок, растянутый как гамак. Медленно, до изнурения торжественно они приблизились и аккуратно опустили «гамак» на песок. Мэйриадок заметил, что содержимое накрыто плащом Кэола. И то, что Тэймарт опять напрягся как звенящая тетива лука. Его глаза снова остекленели. В этот раз он окончательно ушёл в себя: после недолгого момента облегчения новое ожидание было ещё более тяжким. Кэол кивнул, и один из стражников сорвал плащ. Увидев сморщенное лицо, ставшее размером едва ли с два Ардарэновых кулака, Мэйриадок отшатнулся. Тэймарт подхватил его под локоть, и король ощутил, как похолодели его пальцы. — Кион... — услышал Мэйриадок его хриплый голос. Этого хватило, чтобы увидеть его сжатые губы, дрожащие кончики ушей и застывшие глаза, направленные на усохшее тело мальчика, утопающеее в поношенной одежде. «Вот он — Кион, — понял Мэйриадок. — Это его имя взял Тэймарт — или его ему дали. Вот, кто должен был сопровождать меня на самом деле. Но ему не повезло умереть раньше...» Мэйриадока замутило. И он знал, что уже не от кореньев. — Вместе с контрабандными кувшинами с останином мы нашли это, — нарушил молчание Кэол, хотя объяснений не требовалось. Ардарэн стоял, безотрывно, не моргая глядя на чудовищную находку. Те самые мешки из холодильной камеры. Он ведь почти догадался. — Как звали мальчика? — сухо спросил генерал. — Кион, — громко сказал Тэймарт прямо королю в ухо. Маэдир взглянул на него с неподдельной ненавистью. Она была сильнее и страшнее, чем даже к Ардарэну. — Ты уверен? — прошипел Маэдир. — Может, ты хотел сказать — Тэймарт? Лекарь вскинул на Тэймарта отчаянный взгляд. Он не слышал, как Ардарэн и Мэйриадок называют его, и думал, что им удалось до последнего скрыть его настоящую личность. Тэймарт тяжело взглянул на Маэдира и произнёс, борясь с невыносимой болью во всём теле: — Я хотел сказать — Кион. Всё это время Ардарэн смотрел на Тэймарта, то и дело улавливая в его чертах черты Эйлленн Эвин. Мэйриадок никогда её не видел, потому не догадывался, о чём думает его генерал. Наконец Ардарэн перевёл тяжёлый взгляд на Маэдира. — Я же говорил тебе, Грэндан, что раскопаю у тебя мертвеца, — сквозь зубы произнёс он. — Но я не думал, что моя фигура речи окажется правдой. — Это не было заказным убийством, если ты об этом, мой генерал, — подал голос лекарь. — Мальчишка умер своей смертью. Я честно пытался вытащить его из Сумрака, но... было слишком поздно. — Да, — вдруг сказал Тэймарт. — Он не лжёт. Кион был плох. Всё к этому шло. Лекарь не ожидал заступничества от Тэймарта и почти с надеждой взглянул на него. Как смотрят на героя, пришедшего спасти мир в самый последний момент, когда мир этот уже утопает в Сумраке как в кипящей смоле. — Ладно, допустим, я верю. Почему вы пошли выносить труп под покровом сумерек в пустыню, а не предали будущего воина ритуальному сожжению? — спросил Ардарэн. Он хорошо владел собой, но колотящую его злобу видели и чувствовали все. — Он умер слишком... внезапно, мой генерал, — продолжил лекарь, не дав Маэдиру открыть рот. — Если бы мы начали королевскую ревизию с похорон... — ...То вы бы поступили так, как велит честь! — Ардарэн не дал ему закончить. — А вы побежали прятать тело как преступники! Ардарэн приблизился к лекарю и Маэдиру, держа руку на мече. Пальцы генерала дрожали. — Генерал, там ещё кое-что... — начал было Кэол, но тот его не послушал. Его занимал сейчас только Маэдир Грэндан. — Светлый король свершит над вами справедливый суд, — процедил Ардарэн, — а я с удовольствием приведу приговор в исполнение. Говорят, карать тяжело, но, клянусь Светом и Сумраком, я испытаю колоссальное облегчение. Ардарэн повернулся к Мэйриадоку. И все — повернулись к Мэйриадоку. «Ардарэн хочет, чтобы я велел ему казнить их. Он шёл к этому несколько лет...» — Маэдир Грэндан... — начал король и почувствовал, как першит в горле. Увидел, как Маэдир вскинул на него презрительный, но уже обречённый взор человека, покорившегося судьбе. Коротко кашлянул, начал снова: — Маэдир Грэндан совершил не одно преступление. Смерть учеников, попытка это скрыть, контрабанда лекарств — лишь некоторые из них. Мэйриадок видел, как уверенно Ардарэн держит рукоять меча. Король подумал, что генерал едва дотерпит до конца фразы и выхватит этот меч, потому заговорил торопливее: — Видят Солнца, я руководствуюсь не чувствами и корыстью, а руку мою направляют праведные лучи. Приговор, который я озвучу здесь, пред воинами Кадды, под взорами великих предков, — Мэйриадок поднял глаза к сумеречному небу именно в момент, когда требовал ритуал, — будет справедлив. Все ждали. Даже Ардарэн, хотя король знал, как тяжело это ему даётся. Мэйриадок закрыл глаза, и все подумали, что он обращается к предкам за поддержкой. В чём-то они не ошиблись. ...Почему ты просто не убьёшь их, отец?! Ожидание смерти — страшнее самой смерти. Поверь, им будет хуже, чем в самом Вечном Сумраке, а вряд ли есть что-то страшнее. Пристрели их! Хватит! О нет! Они вкусят своё возмездие сполна. У них на это будет много времени. Или мало — как сложится. Но это будет для них незабываемо. Пристрели! Их жизнь будет страшнее смерти. Пристрели! Пристрели! Пристрели!!! Локоть Мэйриадока сильно стиснули, и он, задохнувшись, вынырнул из густого болота воспоминаний через целых пять лет — вместо темниц Пограничья он стоит посреди двора Старого форта в Пустыне. Его локоть стискивал Тэймарт. Похоже, он заметил — разумеется, не почувствовал, — что что-то не так. А другие?.. Все ждали. Всё так же ждали, не сводя глаз со своего короля. Десятого Дайериэла, будущего спасителя мира. — Солнца светят тебе сегодня, Маэдир Грэндан. Но ты будешь выслан из форта и отправлен так далеко, откуда уже не вернёшься. Ардарэн вздрогнул. Он уже когда-то слышал эти слова. Другим голосом — женским. Голосом своей королевы-генерала. Теперь эти слова произнёс её внук. Мэйриадок поймал его разочарованный взгляд. И увидел, как генерал устал, вымотался, выдохся. Король словно забрал у него из-под носа что-то горькое, но вожделенное. Пьянящее, как солнечная вода. И неразрывно связанное с болью. — Видишь, мой генерал, как великодушен наш Светлый король? — протянул Маэдир, заметив его смятение. В голосе уже слышалась подступающая истерика. — Сразу чувствуется бабушкина кровь. — Замолчи, — приказал Мэйриадок. — А что насчёт тебя... — Он повернулся к лекарю, но договорить не успел. Он обернулся на звук тяжёлых шагов, раздавшихся из темниц, и в сумерках различил огромную фигуру Кэдиса. На руках, крепко прижимая к себе, тот нёс хнычущего мальчишку. Сумеречника. — Лекаря сюда! — рыкнул одноглазый учитель. — Где он шляется, мать его?! Сюда, срочно! Кэдис пробежал мимо короля, даже не удостоив его вниманием. А вот Мэйриадок проследил за ним и наконец разглядел зарёванное лицо сумеречника — того самого, которого он ранил. — Лекарь здесь, — бросил Ардарэн, — среди подсудимых. Так что... — ...Так что пускай поднимется и займётся прямыми обязанностями! — перебил его Кэдис. Остановился прямо перед лекарем, гаркнул на стражников: — Без рук он ни на что не годен, освободите его! Стражники взглянули на Кэола — подчиниться ли требованиям непонятного пустынника. Командир коротко кивнул. Лекаря рывком подняли с колен и высвободили руки. Он начал потирать запястья, которые всё это время были стянуты поясом Кэола. — Ты не муха, лапки тереть, — рявкнул Кэдис. — Взгляни на его руку! Лекарь взял раненую руку сумеречника, вытянул её, поднёс к глазам. — Факел, — коротко сказал он. Его требование исполнили тут же: Кэол зажёг и приблизил факел. Свет пламени заплясал по руке мальчика и лицам собравшихся, которые вытянулись от любопытства и напряжения. Король всё силился выглянуть из-за покрытого защитой плеча Кэдиса. Рука сумеречника от запястья до самого локтя была неприятно сизой — ткани начали отмирать. Буквально на глазах обугленность ползла выше, к плечу, пуская черноту по вздувшимся венам. — Резать. Срочно, — констатировал лекарь. Ардарэн молча швырнул ему свою флягу с солнечной водой. Кэол подал кинжал. Врачеватель окатил лезвие оранжевым настоем. Густо пахнуло спиртом. — Готовьте чистую ткань. И достаньте мне жгут. Второе нашли быстро — взяли всё тот же пояс Кэола. С первым пришлось повозиться, но в итоге Тэймарт разорвал свою рубаху, оставшись в одних бинтах. Один из его рукавов скрутили и сунули сумеречнику в зубы. Кэдис опустился на одно колено, положив на другое голову сумеречника. Лекарь с кинжалом присел перед ними. — Держи крепче, — велел он Кэдису. Учитель накрыл глаза мальчишки широкой ладонью в перчатке. По бледным впалым щекам текли крупные капли пота вперемешку со слезами. Сумеречник вяло задёргался и нечленораздельно взвыл. Мэйриадоку хотелось зажмуриться, но он всё равно наблюдал, стоя прямо за спиной Кэдиса. Вплотную к нему стоял Тэймарт и тоже смотрел во все глаза. — Уведи короля, Тэймарт, — мягко сказал Ардарэн, но Мэйриадок оскалился: — Никуда я не уйду! Исполненный боли вопль, заглушенный кляпом, разнёсся над фортом. — Тш-тш-тш, — повторял Кэдис, стискивая сумеречника железной хваткой. — Терпи, воин Кадды! Конечность рубили гораздо выше — у самого плечевого сустава. Ещё немного, и чернота добралась бы туда. Без лишних комментариев с ящика с контрабандой сдёрнули драный флаг. Стражник откупорил бутыль, по команде лекаря полил лекарством место, где больше не было руки. «Это всё из-за моего клинка, — думал Мэйриадок, глядя, как лекарь перетягивает обрубок. — Или его отравленной крови. Но я никогда такого не видел... Пусть мне и не доводилось до этого ранить людей». Сумеречников, поправил его ехидный внутренний голос, очень похожий на голос отца. А сумеречники — уже не совсем люди. — Готово, — выдохнул лекарь, а следом и все остальные. Встал, вернул кинжал Кэолу и флягу Ардарэну. — Руку — сжечь. — Что это было? — хрипло спросил Ардарэн. Получив флягу обратно, жадно вытряхнул из неё остатки себе прямо в глотку. — Сумрак его знает, — буркнул лекарь. — Впервые вижу. Но, чтобы не подцепить ту же дрянь, быстрее сожгите плоть. Мэйриадок удержался от того, чтобы поведать о случившемся в темнице. И о странном свойстве своего клинка. Он поговорит об этом позже, с Ардарэном наедине. Почерневшую, пахнущую горелой гнилью руку спалили тут же. Она охотно занялась пламенем от факела Кэола и превратилась в совершенно обычный пепел. Прогорела даже кость. Только тогда Кэдис убрал руку с лица сумеречника. Он был зеленоватым, с тёмными кругами под глазами. Уже не плакал, но губы его неистово дрожали. Уши просто висели и болтались, пока голова тряслась от судорог. — Теперь всё будет хорошо. А меч можно держать и одной рукой, — «утешил» его Кэдис. — Когда у тебя остаётся что-то одно, это не так и страшно, поверь мне. Мэйриадок не мог взять в толк, что Кэдис — жуткий неотёсанный монстр Кэдис — сейчас воркует над сумеречником, которого мало кто считает за человека. Теперь королю всё меньше верилось, что именно Кэдис запирает мальчишек в темницах без еды и воды, именно он бьёт их своими кулачищами и держит в страхе. Ведь именно у него в руках сумеречник успокоился, пару раз всхлипнул и, кажется, отключился. Только тогда Кэдис соизволил обратить внимание на окружающий его мир. Оглядел собравшихся, не слишком-то удивился, увидев Маэдира со связанными руками и на коленях, но изумлённо взглянул на лекаря, которого снова усадили в песок рядом с директором. — Какого Сумрака? — Кэдис обратился не к кому-либо, а именно к Ардарэну. Даже не к королю. Вместо ответа генерал кивнул на мёртвых мальчиков и ящик с контрабандой. — Чтоб тебя в Сумрак, Грэндан, — прорычал Кэдис. — Мальчишки-то тут при чём?! — Мальчишки невовремя сдохли! — огрызнулся Маэдир. — Не делай вид, будто ты ничего не знал! — Заткнись! — прикрикнул на него Ардарэн. — Тебя помиловал Светлый король, но ему ничего не стоит передумать. Маэдир сердито засвистел разбитым носом. Стражники вздёрнули его и лекаря на ноги и пихнули в тёмный зев подвала, в который всего лишь пару десятков лучей назад вошёл король, ведомый своим любопытством. — Генерал! — наконец дозвался Кэол. Тот рассеянно взглянул на него из-под тяжёлых век. — Лекарь был не один. Его подельник убежал в пустыню. Несколько мгновений Ардарэн тяжко обдумывал сказанное, но затем оживился: — Что же ты не сказал сразу?! — Я пытался, вообще-то! Мэйриадок с Тэймартом переглянулись. Король увидел в глазах сопровождающего беспокойство, хотя лицо его не дрогнуло. Кэдис взглянул на всех снизу вверх, всё ещё стоя на одном колене. Сумеречник спал у него на руках, и учитель спросил тихо: — Вы его видели? — В сумерках всё серым-серо, — не очень дружелюбно отозвался Кэол. — Но он был долговяз. Либо ещё один учитель, либо неожиданно вымахавший сумеречник... — Агэл! — воскликнул Тэймарт раньше, чем Кэол договорил. Тэймарт не видел его на тренировке. С тех самых пор, как они столкнулись с ним в библиотеке. Он был с Арцэйлом — возможно, учитель подговорил его посотрудничать, когда Тэймарт с Мэйриадоком удалились. — Самый старший, а ума нет! — прорычал Кэдис. — Нужно его найти. — Он далеко уже убежал, — заметил Кэол. — Вероятно, пошёл на корм песчаным червям. — Он мог пойти на корм только единственному червю, потому что те чётко делят территории для охоты на ближайшую пару тысяч шагов, — проворчал Кэдис и обратился к спящему сумеречнику: — Мне придётся оставить тебя, дружище. Твоему собрату по несчастью нужна помощь. Мэйриадок смотрел и слушал — и не верил своим глазам и ушам. Ему стало стыдно за то, что он думал о Кэдисе всё это время. В этом весь он: сперва сделать, потом подумать! И пожалеть. — Учитель Кэдис, — громко вызвался Тэймарт, — я пойду с тобой! Раньше, чем Кэдис согласился или возразил, Мэйриадок крепко вцепился мальчику в локоть. — Куда это?! Ты должен быть рядом со мной! — Мой король, — Тэймарт доверительно, почти умоляюще заглянул королю в глаза — тот готов был поклясться собственным королевством, что доселе не видел у Тэймарта более искренних эмоций, — я должен вернуть Агэла. — Да этот Агэл — сумеречник! Он того гляди убьёт тебя! — Агэл мой брат. Только я смогу уговорить его вернуться. Мэйриадок искоса глянул на Кэдиса. Даже на его суровом лице он увидел тень сомнения. А вот Ардарэн и Кэол внимательно следили за ними: первый — с интересом, второй — с подозрением. — Учитель Кэдис, прошу тебя. Агэл точно не захочет вернуться в форт, но я смогу заставить его последовать за мной. Мэйриадок был уверен, что здесь внезапно раскрывшаяся доброта Кэдиса сменится предсказуемой суровостью и учитель приструнит Тэймарта, напомнив о том, что он поставлен сопровождать короля, а не отлавливать сумеречников. Вопреки его мыслям Кэдис сказал: — Зайди за охотничьим крюком ровно через два луча.