Выдержка из новостного листка
Родившись в пустынной столице, Тэймарт почти ничего о ней не помнил. Кроме всё тех же редких вспышек, являвших ему то мечущуюся в неистовстве мать, то сестру, прижимающую его, Тэймарта, к своей груди, пряча от деда и его страшного слуги с огромными шипованными лапищами. Однако вряд ли это можно назвать воспоминаниями об Эрвендэле — величественном городе, что раскинулся от самых стен Пограничья до настоящей пустыни с её бедной почвой и низкорослыми растениями, вобрав в себя аж несколько оазисов, ставших деревнями в предместье пустынной столицы. Тэймарт не помнил, чтобы его выпускали из дома даже во двор усадьбы — двор, размером напоминавший ребёнку целый город. Из Эрвендэла, прямо из поместья Эвинов, Тэймарта и братьев вывозили ночью, и всё, что Тэймарт видел из зарешётченного окна повозки, — глаза его деда, Рэгна Эвина, сверкающие в свете факела, которым Граст светил ему, пока тот смотрел, как увозят его внуков. Таким образом, представление о пустынной столице у Тэймарта заканчивалось где-то на сведениях от учителей о том, где в Эрвендэле подают самый лучший дурманный отвар и где обитают «дарящие нежность». О последних Тэймарт ничего не знал, а пробовать дурманный отвар не очень торопился. Ещё, об Эрвендэле изредка заговаривал Кэдис. Настолько изредка, что Тэймарт так и не выяснил, из какого района он родом и широка ли главная площадь. Даже когда Тэймарт очутился в должности старосты, из Кэдиса было всё так же трудно выудить информацию. Единственное, что сказал директор: — Опиши потом железную дорогу. До Сумрака интересно, на что способны автоматические кузни. Они с Тэймартом ехали верхом по пустынному бездорожью, оставляя следы на тёмном от прошедших дождей песке, к гхавэрскому тракту. Тот начинался в ста лучах от Старого форта — достаточно далеко, чтобы внешний мир не соприкасался с миром сумеречников. Они двигались к тёмной точке на горизонте, которая, постепенно увеличиваясь, дрожала в пустынном мираже. Тэймарт прикинул, насколько они далеко от Гхавэра — Кэдис говорил, они доберутся за полдень, а Солнца пока только выползали с востока, — оставалось не меньше половины пути. Крепость должна быть настоящей громадиной. Тэймарт следовал за Кэдисом на низкорослом рапторе, который только трусил, не в силах разогнаться с наездником на спине. Мощный — под стать своему хозяину — бурокожий ящер Кэдиса покрывал три его шага одним и постоянно забегал далеко вперёд. Директору вечно приходилось тормозить ретивого зверя и дожидаться, пока до него доплетётся недомерок. Всю дорогу между учителем и учеником сохранялось молчание, полное эмпатического соприкосновения. Этого Тэймарту не хватало с сумеречниками. И почему-то недоставало с королём. Тэймарт вгляделся в далёкие фигурки на горизонте: наездники и возницы спешили к оскаленным башням гхавэрской крепости и от них. Из потаённых глубин души вдруг вылез липкий страх — в таком скоплении людей Тэймарт не бывал никогда, а стены, казалось ему, навалятся на него, обступят и размозжат по песку. Кэдис почувствовал его эмоции и обернулся. На лице Тэймарта как всегда читалось лишь фаталистическое равнодушие. Директор в очередной раз придержал раптора, чтобы недомерок Тэймарта к нему подтрусил. — В Эрвендэле не забудь взглянуть на того, чьё имя носишь. Впрочем, ты и так сразу увидишь его, как спрыгнешь на перрон, только не прозевай. Тэймарт серьёзно кивнул: само собой. — Сейчас было последнее упоминание твоего имени на ближайшие десять дней. Усёк, Кион Тау? От имени мёртвого друга Тэймарта внутри передёрнуло, но он не подал виду. Кэдис остановился с Тэймартом у прямой дороги в Гхавэр. Мимо них проносились быстроногие ящеры с лихими наездниками и наездницами при мечах и катились гружённые товаром телеги — Тэймарт заметил даже пару нидэмских, выделяющихся своей яркой расцветкой. С гомоном пронёсся цирковой экипаж нидэмцев. Из окошка высунулась увешанная золотом танцовщица в платье, едва прикрывающем соски: она послала Кэдису и во все глаза глядящему на неё Тэймарту воздушный поцелуй. Затем — компании бывалых пустынных воинов на острозубых рапторах. Воины засвистели вслед. — Мне будет не хватать тебя в форте, — внезапно признался Кэдис. — Однако я рад за тебя — хлебнёшь новой жизни, увидишь воочию, за что в будущем тебя отправят воевать. — Ты даже не боишься, что я решу остаться? Кэдис так посмотрел на Тэймарта, что тот понял: директор не допускал этой мысли. — Решить-то ты можешь. А выдюжишь ли. Они традиционно попрощались; мощный ящер круто развернулся и помчал Кэдиса обратно, в кажущуюся бесконечной пустыню. Где-то там остался Старый форт... У Тэймарта ёкнуло сердце при осознании, как далеко он уехал. «Ничего. От дома я уезжал ещё дальше», — с безрадостной усмешкой подумал он. Кое-как влившись в общий поток, Тэймарт поехал с краю, чтобы не мешать более быстроногим зверям. Ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть уходящие вверх «зубы» башен. И распахнутые ворота ростом в десяток таких Тэймартов. Ему чудилось, что не он приближается к городским стенам, а они наползают на него. И ворота, как большой рот, вот-вот проглотят его... — Ты кто будешь, мальчишка? — окликнул его женский голос. Тэймарт опустил голову, которую так и держал задранной к арке ворот. Перед ним, загородив въезд копьём, стояла совсем молодая девушка в чёрно-оранжево-белой форме городской стражи. Её стриженые волосы торчали во все стороны, а два коротких хвостика от висков перехватывались блестящими жгутиками. Одну руку она держала на рукояти меча. — Спешиваться перед старшими по званию тебя не учили?! — прикрикнула стражница. Тэймарт спрыгнул с раптора и взял его под уздцы. Зверь нервничал побольше, чем он сам. В конце концов, к грубости в свою сторону Тэймарт привык, а вот ящер — не очень. — Я Кион Тау, — назвался он. — И что мне твоё имя? Ты едешь в Гхавэр торговать, искать работу или шариться по «норам наслаждений», пока не видят взрослые? До этого Тэймарт не видел женщин-воинов, хоть и знал, что в Пустыне они существуют наравне с мужчинами. Более того — его сестра могла стать такой... — Хватит пялиться, отвечай на вопрос! — Разуй глаза, девчонка! Он сумеречник! — вдруг заорал кто-то из толпы. — Поблизости один Старый форт, а на нём их форма! Тэймарт обернулся: почти беззубый пустынник с лицом, изрытым шрамами, тыкал в него кривым пальцем. Гудящая толпа замолчала. Со всех сторон послышался шелест медленно вытаскиваемых из ножен мечей. Нидэмцы с любопытством высунулись из цирковой повозки, ожидая зрелищ — в этот раз будут развлекать их, а не они. Стражница молниеносно перехватила копьё: его остриё теперь смотрело Тэймарту в грудь. — Я еду из Старого форта, но я не сумеречник. — Пока Тэймарт ещё мог говорить спокойно, но чувствовал, как растёт страх. Против вооружённых воинов он не сделает ничего, даже генеральскую грамоту вынуть не успеет. — Меня вызвал генерал Ардарэн. — Ах ты плут, — процедила стражница, преграждая Тэймарту дорогу. Школьный ящер испуганно загудел. — С ровным лицом шутки шутишь? — Я не шучу. — Тэймарт потянулся к рукаву, чтобы вытащить оттуда свиток. Стражница ткнула его копьём в грудь. Рубашка и верхняя туника смягчили удар, но Тэймарт всё равно отшатнулся и дёрнул за собой раптора. Зверь испуганно взвизгнул и закружил около хозяина. — Что у тебя там, скрытый кинжал? Не дёргайся, падаль, тебя хорошенько перетрясут в полиции!.. — Что тут стряслось? — окликнул их низкий мужской голос. — Айна! Твоё усердие не должно переходить границы! Пустынница изумлённо раскрыла рот и обернулась. Тэймарт — следом за ней. Пожилой, но всё ещё статный воин со шрамом через всё лицо, с тяжёлыми статусными заколками на длинных височных прядях, подошёл, ведя под уздцы грузного ящера. — У нас тут, похоже, сумеречник! — Пустынник с кривым пальцем шагнул к Тэймарту, чтобы схватить. — Оставь его, Малдор, — велел старый воин. — Зверь никогда не поддастся сумеречнику. Он кивнул на школьного раптора, который трусливо втискивался мордой Тэймарту в бок. Остальные пустынники задвинули мечи в ножны, но Тэймарт всё ещё чувствовал себя в центре внимания. Хотелось, чтобы прямо сейчас из песка вырвался пустынный червь и утащил в свои недра из-под чужих взглядов. Раздались одинокие аплодисменты: нидэмка с едва прикрытой грудью — та самая, что послала воздушный поцелуй Кэдису — радостно визжала и хлопала в ладоши. — Браво! Браво-о-о! Вот это накал страстей! Обожаю каддских пустынников за первобытную страсть! — Заткнись! — рявкнула стражница. — Сейчас устрою досмотр твоей тарантайки, покажу тебе страсть. — Айна! — вновь одёрнул её старый воин. Та нервно пригладила волосы, одёрнула форму. — Учитель Эйгар! — Она ревностно стукнула рукой по нагруднику со стороны сердца. — Я стражница Гхавэра! И я берегу город от таких, как... как... «Эйгар! — вспомнил Тэймарт. — Мамин домашний учитель... Хотел обучать Тэйту, но дед был против, и выгнал его. Он меня узнает!» — ...Таких оборванцев, как он! — закончила Айна, презрительно кивнув на Тэймарта. — Сама же оборванка, приютская! — послышалось из толпы, и Айне потребовалась вся сила духа, чтобы проигронировать обидный выпад. — Какой же он оборванец? — Эйгар приблизился, и Тэймарт тут же уставился на свои пыльные сапоги. — Юнец, как и ты, как и все твои сослуживцы когда-то. Звание, а следом и благородное имя, заслуживают не так. Уши Айны вспыхнули. Рука на нагруднике сжалась в кулак, затем задрожала. Пальцы разжались, рука повисла вдоль тела. — Ты была одной из лучших выпускниц моего приюта, Айна, — сказал он. — Не поругай честь воина тем, что так грязно выслуживаешься. — Прости, учитель. Она склонила голову и долго не поднимала её, пока Эйгар не сказал: — В рукаве у него, верно, есть грамота... Айна резко протянула руку к Тэймарту. До выезда из форта он потренировался доставать грамоту одним движением руки, но сейчас как назло не вышло: пришлось лезть в рукав другой рукой и вытаскивать зацепившийся за внутренний карман свиток. Наконец он вложил его в нетерпеливо протянутую ладонь Айны. — Генеральская печать! Сумрак меня возьми! Несколько мгновений Айна читала, постепенно раскручивая свиток, и то и дело поднимала глаза на Тэймарта: сверяла описание в грамоте с его истинным внешним видом. «Не сумеречник! Волосы белые, коротко стрижены, косичек от висков нет. Глаза тёмно-зелёные, раскраса на лице нет. Брови тёмные. На щеке тонкий рубец, слабозаметный. Уши слегка оттопыренные, подвижные, целые. Одет в зелёную с чёрным форму ученика закрытой военной школы Кадды, кое-где потёртую, штопаную. Оружия при себе нет. Поклажа — одна заплечная сумка. Отличительных знаков — заколок, кулонов, браслетов — нет. Голос сухой, безэмоциональный, может быть чуть хрипловатым. Назовётся Кионом Тау». — Слышь, девочка, не задерживай очередь! — крикнул всё тот же покрытый шрамами старик, которого назвали Малдором. — Я пустынный воин, а не девочка! У меня полномочия! — Айна сжала грамоту Тэймарта так, что чуть не смяла её. Тот вздрогнул: лишиться своего пропуска в обычный мир он очень не хотел. Наконец она впихнула ему грамоту, и Тэймарт затаив дыхание ступил в гхавэрские ворота. Первым, что его поразило, были запахи. Они доносились отовсюду, смешивались, но он прекрасно различил и аромат свежих булочек, и резкий запах зажигательного вещества, а потом в нос ударила дикая смесь специй, и Тэймарт звонко чихнул. — Нидэмский перец, — пояснил Эйгар, появляясь рядом. — Лучше обвяжи своей животине чем-то морду. Если уж ящер расчихается — пиши пропало. Тэймарт надеялся, что успеет затеряться, однако мамин учитель нагнал его — Тэймарт готов был поклясться, что нарочно. Сбегать прямо сейчас уже было невежливо, поэтому Тэймарт внял совету немолодого пустынника, взял грамоту в зубы и, отстегнув один рукав, попытался прикрыть им недовольно раздувающиеся ноздри раптора. Зверь стал противиться такому насилию со стороны навязанного ему в Старом форте мальчишки: замотал головой, пару раз даже клацнул пастью у самых его пальцев. Наконец Тэймарт всё-таки справился, погладив ящера между глаз и прошептав что-то ласковое. Сдался раптор всё равно неохотно. Эйгар всё это время дожидался его, делая вид, что рассматривает нидэмские ткани, вывешенные на распахнутых дверях фургона. Они повели своих ящеров рядом сквозь пёструю толпу. Теперь внимания старого пустынника с глубоким шрамом через всё лицо было не избежать. — Ну что, малец из Старого форта? Тэймарт уловил в его взгляде ту самую въедливость, с которой его осматривал Ардарэн, прежде чем догадался, кого он так напоминает. Чтобы не дать старику сосредоточиться на его внешности, опустил глаза, увлекшись засовыванием грамоты обратно в оставшийся рукав. — У тебя грамота, заверенная генералом, — сощурился Эйгар. — И кто после этого скажет, что ты простой оборванец! Как твоё имя, я не расслышал? — Кион Тау, — назвался Тэймарт с непроницаемым лицом. — Не припомню никаких Тау в окружении генерала... Что ж, отстал я от жизни! Тэймарт чувствовал на себе взгляд этого Эйгара. И если сам старый учитель ему скорее нравился — чем-то напомнил Кэдиса, чем-то Ардарэна, — то его взгляд вызывал опасения. Если он вспомнит лопоухого мальца, ходившего пешком под стол в поместье Эвинов, будет очень, очень неловко после вранья, вылетевшего из его уст... и которому придётся звучать всю его оставшуюся жизнь. — Ты из того самого форта, что посещал король, — заговорил с ним Эйгар. — Слышал про махинации прежнего директора, как и о его зверствах над детьми. Даже если они сумеречники... — Он осёкся. — Мне до ужаса любопытно, зачем тебя вызвал генерал, но не хочу заставлять отчитываться незнакомцу, даже выше тебя по званию. Тэймарт неопределённо повёл ушами, дёрнул плечом. Он не умел реагировать, пока его не спрашивают напрямую. — Мы с генералом хорошие знакомцы. Я помню его ещё ребёнком — чуть-чуть постарше тебя. — Когда он говорил о детях, эмоциональный фон Эйгара менялся и совершенно не сочетался с его суровым лицом человека, прошедшего не один бой. — Ты старый, — бесцеремонно заметил Тэймарт и тут же попытался исправить оплошность: — То есть... я хотел сказать, твой путь под Солнцами был долог, и... — Расслабься, Кион, — добродушно улыбнулся Эйгар. Шрам приподнялся у уголка рта. — Ты совершенно прав. Я стар, хочу уйти на покой, заниматься приютом и обучением пустынных воинов, но я всё ещё командующий восточным фронтом — филиалом Сумрака на Солнечной земле. Рэгн Эвин не хочет, чтоб я путался под ногами. Холод пополз у Тэймарта по спине, вздыбив полоску белых волос на позвоночнике. Это может быть своеобразной проверкой — Эйгар хочет, чтобы Тэймарт дрогнул, тогда он убедится в своих подозрениях. Нужно остаться непробиваемым. Сыграть дурачка. — Но ведь Рэгн Эвин — один из трёх верховных судей. Пустынной армией заведует генерал Ардарэн. — Когда ты в двенадцать лет выползешь из замкнутого мирка, Кион Тау, ты почувствуешь, насколько широко влияние Эвинов. Мы, Ан Дэрагоры, а кроме нас Ан Эймы, Хэгаллы, Дайериэлы — испокон веку стояли с Эвинами, стояли за Эвинов. Эти связи уже очень тяжело разрубить. — Наследник Эвинов мёртв, а сам Рэгн настолько древний, что всё скоро закончится... Ну, я так слышал. — Да. Закончится. Кадда погрузится в Сумрак. Сердце Тэймарта гулко и часто забилось. Ему опять захотелось крикнуть, крикнуть прямо здесь, что вот он, живой наследник Эвинов, и он бросил все моральные силы, чтобы унять вновь восстающего внутри него героя. Пока он концентрировался, на него налетели со спины, чуть не сбив с ног. Тэймарт повис на шее своего ящера. Нидэмец в расшитом золотыми узорами пурпурном халате, причудливо барабаня по унизанному звонкими пластинами бубну, заплясал вокруг них с Эйгаром, распевая высоким голосом что-то невнятное. Тэймарт засмотрелся на его узорчатый халат и остроконечную шапочку, из-под которой торчали жёсткие чёрные волосы и длинные, все в серьгах, уши. Серьгами он звенел, поднимая и опуская уши в том же ритме, что стучал в бубен. Эйгар всё отмахивался от него — беззлобно, как от назойливого насекомого. Наконец нидэмец перестал стучать, поклонился, взметнув рукава так, что один хлестнул Тэймарта по лицу, и помахал бубном: — Хотите такой, а? — Не нужен нам твой бубен, отстань! — Эйгар схватил Тэймарта за плечо и потащил прочь. — Нечего глаза продавать, Кион! Впрочем, сам Эйгар буквально тут же замер у раскинутого нидэмского шатра. На ковре, устилающем небольшой кусок площади, босиком танцевали женщины... и мужчины, ведь каддчанкам тоже охота усладить свой взор, а каддцы пусть сосредоточатся на нидэмках. Так что собравшимся каддцам обоих полов было на что беззазорно посмотреть. Черноволосые, смуглые, все нидэмцы обнажены по пояс: длинные юбки женщин взметаются, на долю луча обнажая бёдра, а если повезёт — и ложбинку меж ног; на мужчинах — единственная набедренная повязка, свободно завязанная на поясе. По груди вьётся голубой орнамент, напоминающий капли. Танцоры вздымали руки, и десяток золотых браслетов с перезвоном скатывался до самого локтя, опускали — браслеты вновь возвращались на запястье. Звон украшений сливался с музыкой — нидэмец с обёрнутой цветастой тканью головой сидел рядом на ковре, скрестив ноги, и перебирал поразительно длинными ногтями звонкие струны. Инструмент лежал у него на коленях и напоминал доску для настольных игр с натянутыми по всей длине тонкими серебристыми нитями. Волосы нидэмок то прикрывали их груди, то взметались в очередном плавном движении и открывали тёмные соски. Тэймарт снова вспомнил, что практически никогда не видел женщин вблизи, а уж тем более не рассматривал их, поражаясь красотой и пластикой их тел... Он обнаружил, что Эйгар выпустил его плечо и теперь заворожённо глядит на танцовщиц... а может, и на танцоров. Не сводя с них глаз с расширенными зрачками, он залез в поясную сумку и бросил им целую горсть монет, на которую тут же накинулся нидэмец с бубном. Получив награду за первый танец, нидэмцы перемигнулись между собой и подали знак музыканту. Тот принялся наигрывать быстрее, и теперь женщины и мужчины кружились, то прячась друг за друга, то снова появляясь. Эйгар неотступно следил за вихрем женских волос и вздымающихся юбок, пытался уловить их молниеносные движения за мужчинами. Он даже чуть не опёрся на дородную даму с походными ножнами на спине, и та движением мощного плеча сбросила его руку. — Можно хоть немного набраться терпения, похотливый старик?! Нам тоже хочется попродавать глаза! Смущённый Эйгар забормотал в своё оправдание что-то невнятное, но дама прогрохотала ещё напористее: — Мужчины, вообще-то, пришли танцевать для нас! Женщинам охота расслабиться не меньше вашего. Тэймарт понял, что это его шанс. Он дёрнул за собой школьного раптора и, лавируя в толпе, скрылся с площади, оставляя Эйгара любоваться нидэмским танцем. Тот всё не окликал его, и Тэймарт наконец-то оказался один.***
Тэймарту казалось, что на него смотрит весь город. В Старом форте он тоже чувствовал себя песчинкой в целой пустыне, но там был привычный мир и не меняющиеся обитатели (разве что их количество уменьшалось, когда кто-то умирал), а в Гхавэре каждое мгновение одни лица сменяли другие, со всех сторон звучали голоса, оглушала музыка, выкатывались под ноги дети. Он врезался не столько в людей, сколько первым делом — в их эмоциональные потоки, которые сливались, захлёстывали его, и он дрейфовал по ним. В его голове звучали бестелесные голоса — громче, чем настоящие. Он так заслушался, пытаясь разобраться во внутреннем и внешнем шуме, что на узкой улице Оружейников Тэймарт едва разминулся с обозом лома для перековки. Везде Тэймарт слышал: «Осторожнее!» и «Смотри куда прёшь!». А ведь он очень старался смотреть. Во все глаза. И у него захватывало дух от ощущения, что он прошёл расстояние уже с целый форт, а город всё не кончается — наоборот, манит всё дальше очередным поворотом тесной улочки. Они впадали в площади, как ручьи в озёра оазисов, а люди текли как вода. Или скорее песок — в своей оранжево-чёрной форме. Тэймарт достал из внутреннего нагрудного кармана записку, поясняющую, куда направляться в Гхавэре. Жаль, к названиям мест и улиц не был приложен план, и Тэймарт с содроганием осознал, что рано или поздно ему придётся обращаться к местным. Судя по листку, заготовленному для него Кэдисом, ему нужно искать здание с куполом — гостиницу для важных персон. Тэймарт подумал, не было ли разумнее поселить его куда-то попроще, но Кэдис объяснил, что в грамоте от генерала прописаны все расходы и реквизиты, а денег Тэймарту с собой не дадут, поэтому не стоит отказываться от того, что дают. Купол следовало искать рядом со шпилем городского совета — судя по адресу, здания находились по соседству. Тэймарт задрал голову и, покрутившись на месте, увидел шпиль в паре таких же кварталов, что он уже преодолел. — Пойдём, — обратился он к раптору. — Нам ещё заворачивать в стойла. Он пошёл по прямой, но улочка, тесная настолько, что можно было развести в стороны руки и коснуться стен соседствующих домов, заставила его вывернуть налево в безлюдный тупик и потерять из виду шпиль. Тот остался на том же расстоянии, но уже справа. Тэймарт снова пошёл прямо к шпилю, но упёрся в ворота высокого забора чьего-то дома либо конторы. Сторожевой раптор дёрнулся и обнажил длинные верхние клыки, когда Тэймарт приблизился, и пришлось отойти и увести своего зверя, чтобы избежать потасовки. Забор начинался от стены дома, в середине которого была заботливо оставлена арка. Тэймарт решительно направился туда. Его шаги звонко разносились по арочному своду. Поскольку не было людей, он уже не шарахался и не втягивал голову в плечи, и теперь шёл гордо, ведя за собой раптора, и представлял себя... Фантазия улетучилась, когда впереди, снаружи арки, что-то грохнуло и проскрипела открывающаяся дверь. Тэймарт с раптором вжались в прохладную каменную стенку. В светлом проёме появились две фигуры. Одна явно принадлежала пустыннику — плечистому, коренастому. Он подпоясывался мечом и поправлял вздыбленные волосы. За ним вышел очень высокий и тонкий силуэт в полупрозрачном платье — Тэймарт видел, как оно просвечивает. По плечам рассыпались волосы — даже отсюда было видно, что не по-каддски тёмные. Пустынник собрался уйти, но тонкорукая фигура вцепилась ему в локоть. — Ты ничего не забыл? Голос оказался на удивление низким. — Я заплатил тебе уже до начала! И так даю сразу с чаевыми, — раздражённо буркнул пустынник. Несколько мгновений они не двигались. Он смотрел на собеседника... собеседницу? — снизу вверх. Наконец послышался звон монет, и тонкая фигура крепко сжала кулачок. — Как можно быть таким жадным? — прорычал пустынник. — Моё молчание стоит дорого, Мэриэл Кэрн. Усмешка, взмах невесомого платья — и с тем же грохотом дверь захлопнулась перед его носом. Шипя ругательства, Мэриэл Кэрн подтянул пояс с добротными ножнами, скрывающими страшный зазубренный меч. Ощутив на себе чужой взгляд, мужчина вздрогнул и заметил Тэймарта, поблёскивающего глазами вместе со своим раптором в глубине арки. Разглядеть друг друга мешал полумрак. Пустынник положил руку на навершие меча. — Чего зыришь, ты?! — Я не зырю. Тэймарт намотал на руку поводок и тронул раптора, но тот, ощущая колючую ауру пустынника, не захотел приближаться. — Что, сдашь меня кому-нибудь? Только попробуй! — Пойдём же, ну, — пробормотал Тэймарт уголком рта, наклоняясь к раптору. — Ты что там бормочешь?! — прорычал Мэриэл Кэрн и сделал шаг в арку. Раптор испуганно взвыл и дёрнул поводок — в ту сторону, откуда они пришли. Но Тэймарт был непреклонен. — Посещать «норы наслаждений» в Пустыне не возбраняется, — спокойно сказал он. — Я не буду никуда жаловаться, воин Кадды. — «Воин Кадды»! Ты вообще знаешь, кто я такой, оборванец? — продолжал напирать Мэриэл. Он стремительно приближался несмотря на не очень широкие шаги. — Может, язык тебе укоротить за твою дерзость? Меч с шипением показался из ножен. Тэймарт ухватил раптора за шею, запрыгнул в седло и со всей силы ударил пятками в кожистые бока. Трусливый зверь взвизгнул и встал на дыбы, замахав перед Мэриэлом когтистыми лапами. Пустынник шарахнулся назад, оступился и грузно повалился на пятую точку. — Х-ха! — с наслаждением воскликнул Тэймарт, и раптор сорвался с места. Перемахнул через Мэриэла Кэрна — тот даже лёжа попытался вспороть мечом рапторское брюхо, — вылетел из арки и исчез в хитросплетении улиц. — Я тебя живьём сгною, ублюдок! — заорал Мэриэл вслед. Тэймарт мчался по пустым улицам, чувствуя скорость и ветер, и не оборачивался.***
Удовольствие Тэймарта было недолгим: стоило ему выехать наконец к пресловутому шпилю, наперерез ему кинулся стражник. — Какого Сумрака ты гоняешь?! — яростно заорал он. Школьный ящер, переживший за этот день немало потрясений, запищал и так резко остановился, что Тэймарт чуть не вылетел из седла. Он тут же спешился. — Ты находишься в городе! Привык у себя лихачить, деревенщина. Кто таков?! Тэймарт тряхнул рукой и наконец-то смог ловко поймать грамоту в ладонь. Увидев печать и подпись генерала, стражник стушевался, изумлённо задрал уши и отступил. «Вот как это работает...» — подумал Тэймарт, когда стражник удалился, напоследок мягко предупредив, чтобы тот не носился по городу. Он ещё бережнее спрятал грамоту обратно в рукав. Это не просто пропуск в обычную жизнь — это ещё и «оберег» от наказаний за глупости. Сразу почувствовав себя увереннее, Тэймарт зашагал к стойлам, располагавшимся с краю площади перед зданием совета. — Да-да, мне придётся оставить тебя здесь, пока не наступит пора возвращаться, — шёпотом заверил Тэймарт своего раптора, заводя его внутрь. И без того капризное и нервное животное не хотело коротать время в компании других ящеров — многие дремали, спрятав морду в хвост, — и воспротивилось, когда мальчик попытался закрыть за ним дверцу. — Чё тут у нас? — лениво спросил работник вольера — парень лет десяти, явно не из закрытой школы. Он был одет в просторную оранжевую рубаху без рукавов, увешан цветными браслетами едва не до локтей, и при себе держал хлыст. Свои владения, как и Тэймарта с новоприбывшим подопечным, он оглядел скептически. — Ящер из Старого форта, — невозмутимо сообщил Тэймарт. Холёное загорелое лицо парня скривилось, словно тот увидел многоножку. — Чё-ё? Тюрьмы для сумеречников? — Он отступил на шаг. — Спокойно, я не сумеречник. — Пф, откуда мне знать?! Тэймарт парня не убедил: тот продолжал держать дистанцию вытянутой руки, а на его поясе, помимо хлыста, Тэймарт углядел кинжал. И к нему сейчас тянулась широкая ладонь вольерщика. — Видишь, животные не боятся меня... — Тэймарт протянул руку к своему раптору, но тот, как назло, клацнул зубами и повернулся задом, задрав хвост. — Ну-ну! — Вольерщик потащил из ножен кинжал. — А так? Из рукава в ладонь Тэймарта скользнул заветный свиток, и он раскрутил его. Повернул, продемонстрировав парню текст, написанный рукой генерала и заверенный его печатью. Вольерщик округлил глаза, убрал руку с кинжала, но в отличие от стражника вчитался в описание, пристально поглядывая на Тэймарта. — Ладно. — Парень принялся отвязывать один из браслетов со своей руки. — На сколько оставляешь? — Пятнадцать дней. Вольерщик сделал на браслете пометку, посмотрел на рапторский зад, оценил мотающийся туда-сюда тяжёлый хвост и впихнул браслет Тэймарту. — Бирку сам повяжешь. Дай-ка пока вот это, — он потянулся к грамоте, — спишу реквизиты. Платить же кто-то за это должен! Чтобы повязать бирку как положено — на ошейник, — Тэймарту после бесплодных уговоров и поглаживаний пришлось втиснуться в стойло самому, чтобы поймать раптора за морду. Пока он возился, в полумрак вольера, устало шагая в тяжёлых сапогах, вошли двое пустынников. Их громадные рапторы послушно шли следом без поводьев. Статные пустынники, примерные ровесники генерала Ардарэна, почти сверкали белыми рубашками в грязновато-бежевой полутьме. Мощные шипастые наплечники придерживали голубые плащи. «Чиновники», — определил Тэймарт. Пустынники продолжили начатый ранее разговор, не обратив внимания на метнувшегося к ним вольерщика. От его былой ленцы не осталось и следа. — И всё-таки казнь не решила ни одну из проблем, — говорил тот, что шёл позади, с лихо зачёсанными назад белыми волосами и густо подведёнными глазами. Губы пересекал широкий шрам, но абсолютно не уродовал лицо — наверняка полученный в бою, он лишь украшал зрелого пустынника. Тэймарт, следуя странному порыву, предпочёл уйти поглубже в стойло своего раптора и скрыться за ним. Отсюда он мог наблюдать поверх рапторской холки, зато сами пустынники, если бы не стали приглядываться, не заметили бы блестящих глаз мальчишки. — Этот мерзавец, — продолжил тот, что со шрамом, — сейчас в Вечном Сумраке, если кого это утешит, но дети — в школах. Бесчисленное множество детей. — Дети... — фыркнул второй, обернувшись к нему. Он оказался к Тэймарту в профиль, и тот увидел, что у этого пустынника сломан нос. У половины сумеречников были свёрнуты носы, и Тэймарт прекрасно знал, как это выглядит, даже если сломали давно. — Отбросы. Всё должно зваться своими именами. Они далеко и надёжно упрятаны за крепкие стены наших древних фортов. Наконец чиновники соизволили обратить внимание на вольерщика, который бросил грамоту Тэймарта и всё пытался примириться с их рапторами. Чиновник со шрамом снисходительно бросил своему ящеру: — Будет тебе, Ури, этот парень ничего тебе не сделает. Раптор послушался, перестал скалить зубастую пасть и разрешил вольерщику взять себя под уздцы. Звякнула о ноготь монетка, шлёпнулась о ладонь. — Держи, — бросил пустынник со сломанным носом. — Записывай на имя Эргора Гэрая. Вольерщик вполголоса проговаривал его имя, пока заполнял бирочку. — И на имя Маттэя Рэйана. — Звякнула вторая монетка. Тот несколько раз переспросил, как пишется это имя, и начал аккуратно исправлять ошибки — не переводить же бирочки. От напряжения парень даже прикусил язык. — Ты погорячился насчёт стен фортов, Эргор, — услышал Тэймарт голос Маттэя. — Где-то в Кадде уже бродят сбежавшие сумеречники, и их ждёт только смерть. Тэймарт вздрогнул. Оба пустынника что-то почувствовали и насторожились, но Эргор развеял напряжение: — Тебя волнует их смерть или то, какую угрозу они несут обществу? Довольно, Маттэй. Их всего двое, и они тупы. — Общество ещё не знает, как на них реагировать. Как и они — на общество. Ты же понимаешь, что стражи порядка не задержат их, а прикончат на месте раньше, тем те успеют слиться с толпой. Выставят всё как «оказание сопротивления при задержании». За них взялся сам Гэрат Ан Эйм, а значит, будет именно так. Вольерщик прошёл мимо Тэймарта, ведя за собой мощных зверей, укрытых от солнца вышитыми накидками. Рапторы втянули носами воздух и скосили выпуклые глаза на мальчишку. Он выдержал этот взгляд, и звери, фыркнув, отвернулись. — Согласись, то, что собственные семьи замыслили убивать их — не самое дурное решение в такой ситуации, — сказал Эргор. — Ни в какой мере. Не могу представить, чтобы моя сестра лишила жизни собственное дитя, — решительно заявил Маттэй. Оба направились к выходу. — Скоро и ему настанет время вернуться из форта домой, и... — Эй! — вдруг позвал вольерщик, покончив с грамотой Тэймарта. — Парень из Старого форта, ты всё? Чиновники резко остановились: Тэймарт услышал, как грохнули их сапоги. «Проклятье...» — подумал он. — Всё, — как ни в чём ни бывало подал голос Тэймарт. Он наскоро нацепил бирку раптору на ошейник и вышел из стойла, нос к носу столкнувшись с тем, кого звали Эргором. Почти буквально — Тэймарт даже увидел поры на его свёрнутом носу. — Маттэй, полицию, — процедил Эргор, медленно вытаскивая кинжал. Он вёл себя как охотник перед зверем. Ведь в Тэймарте он и видел зверя — сумеречника, животное в человеческом обличьи. — А ты — стой, — велел он вольерщику, который зачем-то дёрнулся. — Будешь свидетелем. Маттэй занёс руку, чтобы толкнуть дверь, но вместо этого потянул её на себя и запер вольер изнутри. Источник света исчез, и глазам пришлось привыкать к темноте. Однако Тэймарт видел, как блестит кинжал, — и этого достаточно. — Маттэй?! — изумлённо, но зло прошипел Эргор. — Что ты творишь?! — Шавки Гэрата убьют его. Я не позволю этому случиться в нашем городе. — Вывезем его за стены и грохнем там, раз ты такой мягкотелый! — Передадим военной комиссии, пусть решают его судьбу. — Не время играть по правилам! Сумеречником меньше — так лучше для всех! Тэймарт дождался, когда Эргор выхватит кинжал, и сказал: — Гляньте мою грамоту. Злые глаза Эргора блеснули — в них отразилось лезвие. — Посмотрите её, и кровь будет не нужна. Тэймарт следил за остриём кинжала. Одного выверенного удара — а он у Эргора явно такой, — хватит, чтобы пробить глазницу или висок. «Не моргать, — подумал Тэймарт. — Не моргать». Маттэй схватил коллегу за запястье, прежде чем тот решился обрушить на Тэймарта кинжал. — Что за грамота, парень? Грамоту подал вольерщик, и Маттэй взял её, чтобы поднести к глазам. Погладил, подцепил ногтем печать генерала. Сунул грамоту под нос Эргору. — Откуда?.. — вырвалось у того. Тэймарт наслаждался эффектом. Он отчего-то чувствовал, что управляет замешательством воинов, вчетверо старше него. Манипулирует своим молчанием и медлительностью, свойственной лишь тому, кто уверен в себе и ничего не боится. — От генерала, — наконец озвучил он очевидное, уходя от ответа. Маттэй выпустил руку Эргора, лишь когда тот убрал в ножны кинжал. — Мне пора идти, — деловито сказал Тэймарт, возвращая грамоту себе. — Лучшая гостиница в Гхавэре, если я не ошибся, за площадью, такая с куполом? — Чиновники покивали. — Осветите Солнца ваш путь. Тэймарт торопливо поклонился по-воински и вышел из стойл. Лишь на крыльце гостиницы он осознал, что случилось, и перевёл дух, прежде чем войти в её высокие резные двери. Учитель Кэдис предупреждал его, что он не очень социален — да, больше, чем сумеречники, но всё же недостаточно, — однако пару мгновений назад его устами так дерзко и складно вещал будто кто-то другой. Кто, Тхаймар?.. Нет. Это говорил он сам. «Я... — подумал Тэймарт, ощутив себя здесь и сейчас, ощутив, что занимает пространство, твёрдо стоит на ногах, что-то значит в этом мире. У него закружилась голова от стольких неведомых доселе чувств. — Я так могу!»***
Молодая пустынница пристально вглядывалась в каждое новое лицо и, к своему разочарованию, раз за разом никак не видела в них его, генерала Ардарэна. Нескоро удастся забыть ту ночь, когда он держал её, обхватив её бёдра, вжимая спиной в резную дверь, за которой в просторных покоях глубоко спал король Мэйриадок... Генерал Ардарэн смотрел ей в глаза и улыбался, обещая забрать её туда, где ярость битв и раскалённый песок. Однажды, когда-нибудь... — Чего это ты на меня так смотришь? — вернул её в реальность грубый голос пустынника с откушенным носом. — Что-то не так с моим лицом? Девушка мотнула головой, прогоняя наваждение, и осознала, что она всё ещё здесь, в Гхавэре. За стойкой гостиницы, в которой работает каждый короткий отпуск, чтобы получать хоть что-то кроме солдатского жалования, и смена всё никак не кончается. — Я спросил: что-то не так?! — повторил пустынник ещё более вызывающе. «Сумрак, да всё не так! — подумалось ей. — Ты не Ардарэн. Ты в свои плюс-минус пятьдесят уже дряхл и стар в отличие от него. И похотлив, должно быть, до ужаса, но есть одна проблема — ты не Ардарэн». — Кара, очнись. — Стукнул по стойке её напарник, Амис. — Куда тащить вещи этого господина? Она волевым усилием заставила себя заглянуть в шкафчик и найти нужный ключ во втором ряду сверху: ключи с самого верхнего ряда отпирали покои, равные по роскоши королевским, а чем ниже — тем, соответственно, номера поскромнее. Молча, Кара протянула ключ. Пустынник схватил её за локоть — сжал и выкрутил так, что она тут же вернулась в реальность. Кара взвизгнула и припала к стойке, спасая выворачиваемый сустав. Безносый выхватил ключ из её руки и сунул Амису. Тот изумлённо глядел на страдающую подругу и её мучителя. — Чё стоишь? Сумки в руки — и погнал! Живо! Тот ретировался. — Пока твой папаша, будучи прыщавым юнцом, выплёскивал в мозолистую ладошку твоих несостоявшихся братьев и сестёр, я уже десяток лет глотал песок на восточном фронте. — Пустынник приблизил дыру вместо носа к уху Кары. — Твоя шлюха-мать не учила тебя хоть иногда держать в узде свою неуёмную похоть, которую я без носа чую? — Моя мать... была... воином! — пискнула Кара, заливаясь слезами боли. — Значит, краснеет за тебя перед Тхаймаром в Лучшем мире! Кто ты?! — Аи-и-и... Воин Кадды! — Неверно!!! — А-а-а! Будущий, будущий воин Кадды! Кара захлопала ладонью по стойке, не в силах терпеть. Ей казалось, рука треснет под цепкими пальцами, привычными к мечу. — А похожа на тупую приморскую шлюху, витающую в облаках! Всё ещё хочешь служить в армии Кадды? А то я поищу тебе работу по способностям! — Я воин Кадды, воин Кадды, воин Кадды-ы-ы!.. Перед глазами Кары плясали алые круги. Слёзы бесконтрольно текли вперемешку с соплями. Вдруг хватка пустынника ослабла. Кара удивлённо втянула сопли обратно. Даже то, как он держал её сейчас — всё ещё крепко, — не шло ни в какое сравнение с тем, что он творил до этого. Старый воин обернулся и рявкнул: — А ты что, побираться сюда пришёл? Вон отсюда, дерьмо! Кара с трудом разлепила веки и разглядела за спиной бывалого воина мальчишку в застиранной, истрёпанной чёрно-зелёной форме. Тот что-то придерживал в рукаве. — Я не побираюсь, воин Кадды. Я пришёл здесь остановиться. Безносый озверел, прижал уши к шрамированной под волосами голове. Отшвырнул руку Кары, и девушка сползла по стойке на пол, баюкая измученный локоть. Она хорошо знала таких людей. Проведя полжизни, а то и больше, в непрекращающемся ужасе кровавой бойни, они во всех усматривали врагов, и не всегда безосновательно. Ветераны восточного фронта были самыми проблемными постояльцами за всё то время, пока Кара подрабатывала здесь во время учебного отгула. Столько лет они сражались с безжалостными кочевниками, и даже вдали от границ восточного Нидэма страшные серокожие дикари мерещились им повсюду, в каждом пустыннике. А уж если ты был ещё слишком мал и не вкусил острой стали меча, исполосовавшей твоё тело вдоль и поперёк... С тобой разговор уж точно не затягивался. — Э-э-э... Мирика! — нервно озираясь, позвала Кара. Тотчас прибежала тонконогая, тонкорукая девушка с волосами цвета древесной коры и огромными фиолетовыми глазами. Её тело едва прикрывала полупрозрачная белая ткань. — Ты знаешь, что делать, — простонала Кара. Приморская девица изобразила на лице восхищённое благоговение и невесомо обвила локоть взбешённого пустынника. Он мог раздавить её хорошенькую головку одной левой, но та без страха втиснулась щекой в его обнажённое плечо и увлекла за собой, за раздвижную дверь. Оттуда на мгновение дохнуло ароматным паром и послышалось журчание фонтана, пока Мирика не задвинула дверь обратно. Ещё через пару мгновений из-за двери донеслись щебетание Мирики и похотливый гогот пустынника. Кара облегчённо выдохнула и привалилась спиной к шкафу с ключами. Те угрожающе зазвенели, но, к счастью, на голову ей не обрушились. Как хорошо, что в самый разгар экзекуции никому не приспичило спуститься в холл почитать новостных листков или зайти снять номер. Хватит с неё злоключений под конец смены. После этого определённо нужно будет где-нибудь напиться. Желательно без Амиса — этот бесхребетный червь умчался с чемоданами, даже не попытавшись ей помочь. Если вместо покрытого шрамами воина он превратится в чиновника с вечно кислой миной, Кара ничуть не удивится... Она почувствовала, что в холле всё ещё не одна, и осознала, что аура присутствующего не похожа ни на Амиса, ни на обычных постояльцев. Её будто пробрал холодок от того, что тот находился здесь. Кара поднялась на ноги, потирая локоть, и сразу увидела его — мальчишку в форме фортового ученика. Он смотрел на неё из-под полуопущенных век, а нелепо растопыренные уши были обращены к двери, за которой мурлыкали Мирика и страшный пустынник. — Пошёл отсюда, денег не дам, — пробурчала Кара. — А мне и не надо. Мне нужна здесь комната. — Чё?.. — И тут же озверела: — За тупые шутки я тебе язык отрежу! Она была уверена, что мальчишка, заставший неприятную сцену, теперь хочет поподтрунивать над ней. Кара никогда не любила детей. Тот уже во все глаза глядел на полупрозрачный купол, обводил взглядом просторный мраморный холл, водил носом, вдыхая смешение ароматов деревянной мебели, душевого фонтана и средства, которым Кара недавно протирала стойку. — Я сказала: пошёл отсюда, оборванец! Кара могла бы пустить в ход физическую силу, но услышала на лестнице шаги, а потом её обдало очень похожей холодной аурой. — Господин Ан Эйм, — Кара повернулась до того, как он ступил в холл, — осветите Солнца... — Я скоро выезжаю. Отобедаю в общей трапезной. Распорядись седлать моего ящера. Глава полиции Гэрат Ан Эйм подошёл к стойке и положил на неё холёную, но жилистую и сильную ладонь человека, не брезгающего оружием. Кара признавала, что он был красив, чрезмерно красив для пустынника, даже в свои сорок с небольшим. Волосы идеально приглажены несмотря на пустынный ветер. Лицо гладкое, с ровным загаром — не обгоревшее и обветренное, как у большинства пустынников. А глаза — два бледно-зелёных камня, холодные, как сам мэйронит, которого Кара никогда не видела. Гэрат Ан Эйм бросил на оборванца скользящий ледяной взгляд. Кара порадовалась, что этот взгляд был направлен не на неё. Остальное произошло в считанные мгновения. Гэрат впился мальчишке в руку железной хваткой и крутанул; тощая сумка слетела с плеча мальчишки и шлёпнулась на пол. Гэрат профессионально заломил ему руки и втиснул в стойку прямо перед ошалевшей Карой. Волосы на затылке глава полиции собрал в кулак и вдавил его щекой в надраенную поверхность стойки. Гэрат Ан Эйм наклонился к самому уху мальчишки и прошипел: — Попался, мутант. «Сбежавший сумеречник! Ну точно! Вот я растяпа!» — подумала Кара и молниеносно выхватила кинжал в надежде, что удастся посодействовать в задержании и наконец запомниться кому-то как воин. — Я не сумеречник, — выдохнул мальчишка. — Ты из форта. Я знаю эту форму, — прорычал Гэрат. — Но я не сумеречник, — повторил тот тем же бесцветным голосом. Не вскрикнуть он всё-таки не смог: глава полиции упёрся коленом ему в поясницу, окончательно «пригвоздив» к стойке. — Грамота... в рукаве... — прохрипел оборванец. — Молчать, пока я не велел тебе говорить, — рыкнул в ответ Гэрат. — Позвать стражу, командир Ан Эйм? — Кара сделала шаг из-за стойки. — Стоять. Это моя забота. Он потянулся, чтобы снять с пояса кандалы и заковать мальчишку. — У меня в рукаве грамота, — неожиданно резко отчеканил тот. В его голосе Кара не слышала страха. Она слышала лёд, которого никогда не видела, как и мэйронита, но о котором как-то читала и знала, каким он бывает жутким. Не дав мальчику пошевелиться, Гэрат выудил грамоту из рукава его формы и тут же заметил печать. Кара увидела тень изумления на его вечно высокомерном лице. Ан Эйм ловко раскрутил свиток одной рукой и несколько раз бегло просмотрел текст. Гэрат посерьёзнел; с его лица сползло высокомерие, делавшее его красивее. Молча, всё с тем же презрением он наконец швырнул грамоту на стойку и выпустил мальчика. Тот продолжил лежать на ней грудью, переводя дух. Гэрат Ан Эйм ушёл, не проронив ни слова, и Кара, отчаявшись впечатлить его, раздражённо сунула кинжал обратно в ножны. — Ну и денёк, — выдохнула она и схватила со стойки пытавшийся скрутиться свиток раньше, чем мальчишка потянулся за ним. — Ну-ка, ну-ка, что там у тебя в этой... грамоте?.. Кроме печати Кару ничего не интересовало — для неё она была словно личным посланием от генерала, о котором она грезила. Кару даже посетила кощунственная мысль сцарапать эту печать, но без неё грамота не будет иметь никакого веса — даже в какой-то мере жалко мальчишку, хоть он и дерзок до зубовного скрежета. — Там моё описание, — сказал мальчишка, чьё имя согласно документу было Кион Тау. Простое безродное имя, ничего примечательного. — Я не сумеречник. Можно меня не бояться. «Спасибо, что разрешил!» Кара начала списывать с грамоты шифр, по которому гостиница получит деньги из казны (Кара про себя отметила, что придётся сходить к банкирам, а она их терпеть не могла). — Странный ты малый, — пробурчала она через прикушенный язык. — Из Старого форта, но не сумеречник. Смотришь как-то... пугающе. Кара покосилась на него. Юнец не сводил с неё взгляда тёмно-зелёных глаз. Почему они тёмные? У мальчиков обычно светлые... С сожалением она вернула грамоту Тэймарту и тот бережно убрал её в рукав. Кара следила, как листок с печатью и подписью генерала исчезает с её глаз навсегда. Кто-то открыл дверь трапезной в дальнем конце холла, и в него проник запах — нет, аромат — еды. Мальчишка тут же вздёрнул уши и раздул плоские ноздри. — А, ты голоден? Обед заканчивается, так что можешь заказать еду в комнату. Выделенные на тебя расходы это позволяют. Внезапно мальчик перестал быть таким пугающим, когда быстро-быстро по-детски закивал. Кара сняла ключ с гвоздика во всё том же втором ряду. — Только не забывай предъявлять свою грамоту. Ты можешь показать её здесь любому служащему, и тебе выдадут всё, что требуется. Мальчик вновь посерьёзнел. Он долго переваривал сказанное и решил уточнить: — Неужели совсем всё? Кара хлопнула ладонью по стойке так, что юнец отшатнулся. — Ага, я знаю, о чём ты подумал! Задумал снять себе шлюх! По-прежнему невозмутимое лицо мальчишки заставило Кару почувствовать себя неловко, и она тут же нервно откашлялась. — Я имею в виду, что тебе не полагается брать женщин и выпивку, так как ты ещё слишком мал. Не подведи генерала, малец, он рассчитывает на тебя! Она погрозила ему пальцем и наконец протянула ключ. — Думаю, это я запомню, — сказал он. — Сейчас, и правда, больше всего я хотел бы поесть.***
То, что особенно поразило Тэймарта помимо обильного ужина, — ванна, которую он обнаружил за ширмой в огромной комнате с деревянной — немыслимо для дальней Пустыни — отделкой. По краям ванной даже были расставлены свечи, а зажигательная пластинка нашлась на столике рядом. Вошла девушка, которую Кара называла Мирикой, с объёмным кувшином воды и улыбнулась растерянному Тэймарту. — Всё вот-вот будет готово, — сладко пообещала она, наполнив ванну сразу наполовину. Из неё закурился пар, погружая комнату в туман. Тэймарт почувствовал, как на лбу и под одеждой выступает испарина. Так много воды он с детства не видел — только когда его отмывали перед королём. — Принесу ещё, — улыбнулась Мирика и поставила порожний кувшин на плечо. — Эм... Могу помочь, — вызвался Тэймарт. Мирика ошарашенно уставилась на него, а потом заливисто рассмеялась: — Ты что! Это я тут к твоим услугам, мальчик с генеральской грамотой. Охота тебе искать воду, когда можно расслабиться? Она отворила дверь, чтобы уйти, но Тэймарт попробовал снова: — Искать не надо — в холле я видел фонтан. Вместе мы принесём ещё больше. Мирика засмеялась ещё звонче, ещё обиднее. — Это декоративный фонтан. Для красоты, понимаешь? Мы берём воду не из него. Тебя вообще не должно это заботить, твоя забота сейчас — как переварить ужин и не обжечься в ванной. Приморка, хихикая, быстро скользнула рукой по груди Тэймарта, скрытой плотной рубашкой с высоким воротником. — Мне не дозволено забавляться с тобой таким образом, — заметил Тэймарт. Мирика убрала руку в складки платья и посерьёзнела, но ненадолго. Улыбнувшись — у неё округлились щёчки, — она невесомо унеслась за водой. Тэймарт отстегнул рукава, ослабил пояс и стащил рубаху. Рёбра потихоньку зажили, и он уже не носил перевязку, державшую его спину. Приморка вернулась бесшумно, и Тэймарт скорее почувствовал её, чем заметил. Подобрал рубаху и прижал к груди, прикрывая обнажённый торс. Ему было неловко под чужим взглядом, особенно — женщины. Мирика рассмеялась всё так же звонко. — Не стесняйся, ты же мальчишка! Выплеснув воду в ванну, Мирика потянулась в складки лёгкого, едва заметного платья, и вытащила мешочек душистой соли и пахнущее цветами мыло. Такое Тэймарт видел сегодня у торговцев и пожалел, что не может купить. Он был готов просто носить его с собой, чтобы почаще вдыхать этот сладкий запах. Мирика размешала соль в источающей пар воде. Под лёгкой накидкой Тэймарт видел уже очерченную грудь, которую она и не старалась прикрывать, нагибаясь над ванной, чтобы проверить воду рукой. В отличие от нидэмок она не разукрашивала своё тело, и Тэймарт видел её гладкую бронзовую кожу. На первый взгляд Тэймарт определил, что Мирика примерно ровесница короля, быть может, постарше всего на год или два. — Тебе нужно поторопиться, пока ванна не остыла. Восприняв её недавние слова про стеснение совершенно буквально, Тэймарт потянулся к завязкам на штанах. Именно в этот момент Мирика повернулась. Она распахнула фиолетовые глаза и погрозила, цитируя Тэймарта, уже без улыбки: — Тебе не дозволено со мной забавляться! — и добавила сквозь зубы: — Мне дорога крупица свободы, которая у меня ещё есть. — Я не собирался, — смущённо пробормотал Тэймарт и затянул штаны. — Ты сказала, не стесняться, я и подумал... Наконец Мирика улыбнулась вновь, но уже натянуто. Тэймарт никогда не представал перед женщиной обнажённым. Да и женщин вокруг него за всю жизнь было не много. Тогда он сделал у себя в голове заметку: «Женщины — совсем другие существа, с ними нужно обходиться иначе». Мирика легко перекатилась на бёдрах к столику, взяла зажигательную пластинку и, чиркнув палочкой, по очереди зажгла свечи. Потерять расположение Мирики, пусть и наигранное, Тэймарту не хотелось. В конце концов, девушка очень старалась, а до него вытерпела противнейшего безносого пустынника, обижавшего Кару. — Тебя занесло так далеко от дома, — сказал Тэймарт, чтобы возобновить беседу. — Как тебе здесь, среди засухи и песка? Мирика вздрогнула и замерла с пламенем на конце пластинки. — Приятной воды, пустынный воин, — сдержанно пожелала она, ловко поднялась и убежала, оставив за собой шлейф сладковатых запахов. «Я снова сделал что-то не так?» — подумал Тэймарт, лёжа по горло в тёплой воде. Он хотел сосредоточиться на впечатлениях, полученных за такой короткий срок, который теперь кажется длиннее, чем вся жизнь до этого, но ароматная вода вытеснила из головы все мысли. Тэймарт отдался своим ощущениям и заметил, что больше в его голове никто не разговаривал.***
Уже ближе к ночи, когда прогорели все свечи, а от воды закружилась голова, Тэймарт лежал на самой мягкой, уютной, пахнущей свежестью постели в своей жизни и боялся заснуть, не насладившись этим ощущением. Он мог раскинуть руки в стороны и даже не достать кончиками пальцев её краёв! Тэймарт немного повертелся, устраиваясь ещё уютнее, хотя это было излишне — здесь и так было превосходно. К своему стыду он поймал себя на том, что лишь за это временное телесное блаженство отдал бы очень многое. Он даже ненадолго забыл о короле и цели своего путешествия, закрыв глаза и утонув в подушках. До чего же хорошо!.. Тэймарт слышал доносящиеся через окно городские звуки: разговоры, смех, даже музыку — кто-то дёргал струны, и ему фальшиво аккомпанировали флейтой. Вдруг кто-то сцепился на мечах, и Тэймарт с замиранием сердца вслушался в лязг зазубренных клинков. Дрались мужчина и женщина — кажется, за то, что тот попытался сделать ей комплимент, который ей показался похабным. Решал всё, разумеется, поединок... до тех пор, пока не являлась стража и не распугивала драчунов копьями и угрозами. В этот раз обошлось: мужчина и женщина решили всё миром, и она даже пригласила его закрепить дружбу стаканом ваэнны. Пару раз прорычали рапторы, простучали по мостовой их когти. Все стягивались к домам или заведениям, готовым предоставить кров. Голосов слышалось всё меньше, но всё больше звуков лилось из окон, где уже зажигались разгоняющие сумрак свечи. Рыночная площадь постепенно пустела, и торговые экипажи нидэмцев перегонялись куда-то на окраины — иноземцы тоже искали возможность заночевать и пересчитать выручку. Всё это казалось Тэймарту каким-то небывалым, чужим. Нет, он, конечно же, понимал, что это и есть настоящая жизнь, но он никогда не видел её, живя в Старом форте. И каждая его попытка взаимодействовать с этой жизнью оборачивалась нелепостью, как с Мирикой. Нужно побольше наблюдать за окружающими, пытаться быть как они. Ведь Тэймарт теперь навсегда — Кион Тау, обычный сирота из затерянной в песках деревни, по случайности попавший в форт к сумеречникам. Тэймарт лежал, как привык в Старом форте, на спине — так удобнее бдить, не собирается ли кто напасть с соседней койки. Усилием воли он заставил себя перевернуться на бок, подпихнуть под грудь огромную подушку, обнять её и утонуть в ней лицом. Здесь ведь некому напасть со спины. За окном, в наступившем сумеречном безмолвии, зазвучал женский голос. Сначала тихо — так, что Тэймарт не вслушался: ну, песня и песня. Однако женщина запела громче, и душа Тэймарта заледенела. ...Спустя пять веков ты обрёл воплощенье, Но тут же покинул нас, храбрый Тхаймар. Пускай никогда не получат прощенья Глупцы, что повергли тем Кадду в кошмар. Ах, Тэйта! Ведь некому будет теперь, Словно Тхаймар за убитую Тхайту, Мстить за такую ужасную смерть — Нет у тебя ведь столь верного брата... — Пошла прочь! — окликнул её женский голос. Тэймарт узнал Айну, стражницу у ворот. — Не наводи тоску! Послышались торопливые шаги: видимо, девица пыталась сбежать. — Ах, ты ещё и лесная?! То-то зубодробильные стишки! Не смей раскрывать пасть на нашу трагедию! Это тебе не лесной кружок стихоплётов! Что-то разбилось: похоже, Айна швырнула беглянке вслед кувшин или чашку, наверняка из-под ваэнны. Тэймарт вылез из-под одеяла, затворил ставни и только тогда заснул, когда больше за ночь ничего не услышал.***
Если бы не внутренние часы, натренированные в Старом форте, Тэймарт точно проспал бы поезд: утром в комнате из-за ставен было успокаивающе темно, чтобы пробудиться с рассветом. А уж каким наслаждением было не услышать рычания Арцэйла и грохота шагов Кэдиса!.. Тэймарт долго не поднимал веки, зная, что собирать ему всё равно нечего — тощая сумка так и лежала с вечера в углу нетронутой. А одеваться за несколько мгновений он был натаскан. Единственное — Тэймарт помедлил, уже просунув голову в воротник туники. Он высвободился и взглянул на неё, растянув в руках. Выцветшая зелёная ткань, штопаная-перештопаная, способная рассказать всем, знакомым с каддской военной иерархией, о том, что её носитель прибыл из форта для сумеречников. Тэймарт скрутил тунику и запихнул в сумку. Она тут же стала объёмнее. Он на ходу жевал варёное яйцо, которое схватил напоследок в трапезной. Завтрак только готовился, и Тэймарт едва преодолел соблазн остаться посреди этого аромата и попробовать всё, что только влезет в живот. Но в руку влезло только яйцо. А горн, предупреждающий о скором прибытии поезда, уже гудел во влажном утреннем воздухе. Найти вокзал не составило труда: о нём кричали все указатели, начиная с главной площади, но даже в них не было необходимости — Тэймарту стоило лишь влиться в толпу с поклажей, чтобы его вынесло к станции. Тэймарт поднял глаза и ахнул. Мрачные стены «родной» пустынной крепости пугали его и заставляли чувствовать себя мелким и ничтожным, а здание вокзала высотой в центральную башню Старого форта казалось ему проходом в какой-то неведомый мир. Высокие колонны служили опорой крыше, на которую как раз монтировали барельеф. Не хватало правого куска, а на левом воины, кузнецы и пекари стремились к величественной надписи: «ВОКЗАЛ», из которой тоже была готова лишь половина символов. В само здание ещё никого не пускали, и Тэймарту осталось лишь заглянуть между «лесами». Такого количества камней и дерева, которые строители сложили в пустующем помещении, он не видел никогда в жизни. Он бы разглядел больше, но работник станции — его Тэймарт распознал по красным наплечникам — топнул на него: «Кыш!». Тэймарт уверенным жестом раскрутил грамоту перед такими же «красными наплечниками» — станционные работники, как стражники, бдительно загораживали проход на платформу, — и впервые столкнулся с тем, что его развернули вместе с грамотой и направили за билетом. По грамоте Тэймарт получил его — кусок металла, видимо, переплавленный из чего-то не очень нужного. Он был испещрён хитрой гравировкой — должно быть, от подделок. Увидев, как увлечённо Тэймарт рассматривает пластинку, женщина, выдавшая билет из окошка в стене вокзала, проворчала: «Смотри не прикармань, а сдай сразу на станции! Повадились таскать на память казённое». Пройдя через станционных «стражников», Тэймарт наконец смог убрать билет и грамоту в сумку вместе с надоевшими рукавами, которые можно уже не трогать до самого Эрвендэла. Тэймарт на доли луча задержался у карты на стене у окошка. Вот он — его путь из Гхавэра в Эрвендэл. Дальше схематичная дорога тянется до столицы Пограничья и от неё — к столице Леса. А вот от Гхавэра вверх, начерченная наскоро от руки совсем недавно, тянулась пунктирная линия с подписью «ПРОЕКТ КАДДА-НИДЭМ». — Поезд! — раздался звонкий девчачий голосок, потонув во втором гудке сигнального горна, и Тэймарт оторвался от карты. Сердце застучало в предвкушении. Рванув через толпу, он даже удивился, как буднично люди толпятся на перроне: сбрасывают с плеч ношу, проверяют сумки; не оглядываются по сторонам и не пялятся на карту или свои билеты — даже умудряются возмущаться, что поезда никак не «научатся» ездить быстрее. Тэймарт чуть не споткнулся о сумку нидэмского торговца, который плюхнул её на перрон прямо перед его носом и тут же затеял торговлю. — Сухофрукты! Нидэмские деликатесы! Новостные листки и загадки в поездку! Настольные игры!.. Перекувырнувшись, Тэймарт вскочил на ноги и пробился к краю перрона, чтобы увидеть рельсы. Они сверкали на солнце, как до блеска начищенные мечи, а между ними подрагивал стальной переплетённый трос. — Не толпиться! Дать другим выйти! Рассадка — тридцать лучей! Не тормозить! Тэймарта оттолкнул работник станции в красных наплечниках. Он мчался вдоль перрона, выкрикивая предупреждения. Будущие пассажиры — пустынники и несколько лесных — щурились на юг, откуда поднималось облако песка. Те, кто здесь явно впервые, как и Тэймарт, инстинктивно подобрались: чем бы то ни было, оно похоже на песчаную бурю, которых боялись все. Опытные путешественники над ними обидно посмеивались. До чутких ушей донёсся металлический звук — будто два огромных меча лязгают друг о друга. Из рыжего песчаного облака показалась крытая «телега», а трос натянулся так, что чуть не звенел. Тэймарт изумлённо подумал, что вот этот канат, в обхвате с его кулак, обладает силой целой упряжки рапторов, если не больше. Суетливые мамы выхватили детей из толпы и крепко прижали к себе. Толпа резко отхлынула назад, укрываясь от тучи песка руками, тканью и развёрнутыми свитками. Тэймарту закрыться кроме рукава было нечем, и он просто крепко зажмурился, прижимая запястье к носу. Уши пришлось согнуть, чтобы пыль не брызнула в ушные отверстия. Мальчику показалось, что его окатило водой. Колкой, обжигающей водой из песка, как во время бури. Стук и лязг металла стал почти оглушающим. Грохочущее нечто подобралось совсем близко, одновременно скрипнуло несколько замков, отворились двери, и шумная толпа хлынула на платформу. Когда Тэймарт открыл глаза, на него уже неслись люди. Рослый пустынник с мечом в походных ножнах за спиной сшиб его так, что Тэймарту пришлось ухватиться за нидэмского торговца, чтобы не упасть. Свитки, которые он продавал, рассыпались по перрону. Нидэмец сочно выругался на своём языке. — Надо быстро! — кричал он, когда Тэймарт ползал под чужими ногами, собирая его свитки. — Тридцать лучей! Иначе поезд сорвётся с места, и мы все погибнем! Тэймарт пихнул несчастному торговцу его товар и кинулся к распахнутой дверце «повозки» — одной из пяти таких, сцепленных между собой. Его схватили за шиворот и отшвырнули назад. — Не видишь очереди?! — рявкнул ему в ухо женский голос. Захихикали дети. — Есть и другие вагоны! — Я ему занимал! — Нидэмец сцапал Тэймарта за локоть и прорвался с ним в вагон — так назвала женщина эту «повозку». Вслед донеслись крики, что в этот вагон теперь не войти, ведь в нём нидэмец. Однако под напором работника поезда сдались самые неуступчивые — ехать ведь всё равно было нужно. Внутри было прохладно и очень темно — из-за песка, взметавшегося из-под колёс, в вагоне были опущены ставни, а маленькие светящиеся кристаллы под потолком не справлялись. Тэймарт раскрыв рот уставился на них, пытаясь сообразить, каким образом они горят и почему не чадят как большинство осветительных приборов. Его затолкали и здесь: люди протискивались вдоль рядов сидений (он бегло насчитал пять), выбирали местечко поудобнее и первым делом плюхали на сиденья свою поклажу. Спутниками Тэймарта на ближайший день, помимо нидэмца, оказались молодые пустынник и пустынница с татуировками выпускников на плечах, старик с ребёнком — явно дед с внуком, лесная девушка с плотным свёртком в руках и компания молодых воинов, один из которых под мышкой нёс доску с настольной игрой. — Пошёл прочь! — рявкнул молодой пустынник на нидэмца, который пытался занять лавку в середине вагона. Тот со вздохом потащил свой баул к соседнему месту. Оттуда его за шиворот выволок один из игроков под одобрительный гогот товарищей, расставляющих на доске фишки. Тэймарт хотел было кинуть сумку на единственное свободное сиденье, но нидэмец наконец притаранил баул и водрузил на лавку прямо перед его носом. Пока Тэймарт мешкал, вагон тряхнуло: прибыв с юга, поезд снова тронулся на юг. Тэймарт упал в проход — падение смягчила сумка. — Предупреждать же надо! — пробурчал старик, пока внук помогал ему усесться. Отчаявшись найти место — никто не собирался подвинуться, чтобы уступить мальчишке без знаков отличия, — Тэймарт уже собирался бросить сумку в проходе и устроиться на ней. Вдруг нидэмец стащил свой баул с сиденья, втиснул его между своей и соседней скамьями, поставил на него ноги и похлопал по освободившемуся месту. — Со мной обычно не хотят сидеть каддцы, но если ты не побрезгуешь... — Заткнись, торгаш, — рыкнул дед. — Скажи спасибо, что тебя не вышвырнули вон и не заставили бежать за поездом. — Это для него было бы слишком мягко! — расхохотался кто-то из компании пустынника с настольной игрой. Остальные подхватили смех. — Можно было бы привязать его сзади и протащить волоком. Пыли бы наглотался, раз так нравится в нашей пустыне! — А могли бы просто купить у меня листок, и всем было бы лучше! — пробурчал нидэмец, обиженно сложив руки на груди. Он был в халате, застёгнутом на крупные пуговицы из когтей ящера. Нидэмец сдвинул на лоб остроконечную шапочку, отстраняясь от окружающих, и положил ногу на ногу в ярко-красных сапогах. Вагон покачивало, и в его ушах звенело множество блестящих серёжек. Тэймарт потянулся, чтобы поднять ставень и посмотреть, мимо чего они едут. Стоило только приподнять — в вагон вместе со светом ворвались песок и ветер. Взметнулись волосы, в глаза впились песчинки. Нидэмец возмущённо крикнул и поймал попытавшийся слететь головной убор. — Ты ошалел?! — заорали игроки. — А ну закрыл, иначе фишки зубами будешь по вагону собирать! Тэймарт тут же вернул ставень на место. — Деда, а как двигается эта повозка? — спросил внук пожилого пустынника. — Её тянет много рапторов? Десять? Пятьдесят? Сто?.. — Нет здесь никаких рапторов, — раздражённо ответил дед. — А как это? Как она едет? — Её тянет трос. — Что такое трос? — Между рельсами натянута... э-э... верёвка. Поезд за неё цепляется. Она его тянет из Гхавэра в Эрвендэл и обратно. — А чем она тянет? — Катушками. — Что такое... — Всё! Надоел! Тэймарт попытался представить систему из катушек, троса и поезда, но его не очень богатого воображения редко хватало на что-то большее, чем детально прописанные образы из каддских легенд. Послушать объяснение ему было бы интересно. А лучше — увидеть. — Мам, а эта повозка точно не перевернётся? — Нет, Арин, ничего с ней не будет. И не пугай сестру. — А вдруг наша повозка оторвётся, и... Разрыдался маленький ребёнок. Хлопнул подзатыльник. — Ты что несёшь?! Теперь из-за тебя она плачет! Эй, а ну, оба возьмите себя в руки, вы же будущие воины Кад... Что-то ударилось в стенку вагона, и он покачнулся. Плачущая девочка завопила. — Что это? — Нидэмец сдвинул шапочку на макушку. — Поломка? — У тебя в голове поломка! — прикрикнула на него молодая пустынница. — На дороге бывают неровности! — Но мы едем по рельсам! Раздалось пронзительное детское мяуканье. — Тш-ш! — зашептала лесная, прижимая к себе свой свёрток. Из него торчало мохнатое белое ухо. — Вроде прекра... — начал дед, но второй удар снова качнул вагон. Тэймарт представил, как вагоны слетают с рельс и переворачиваются на полной скорости. Как бороздят песок, как стенки пробивают острые камни. Как его бросает в одну стенку, в потолок, затем в другую стенку, где он наконец ломает шею... В дверцу беспорядочно забарабанили. Щеколда запрыгала в ушке, проворачиваясь с каждым ударом. — Кто-то остался снаружи! — воскликнул нидэмец. Щеколда, и правда, провернулась в последний раз, и дверь распахнулась под ударом ноги. В вагон влетели двое — рослые парни в грязной чёрно-зелёной форме фортовых учеников. Сальные белые волосы топорщились иглами, а бледные губы, растянутые до ушей в оскалах, обнажали зубы. Серые, в трещинах зубы. «Сумеречники!» — подумал Тэймарт, и в нос ему тут же ударил знакомый кислый запах их тел. — Чуть не опоздали на поезд! — процедил тот, что влез первым. Его спутник стоял чуть позади, возвышаясь на полголовы, и тяжело дышал, раздувая плоские ноздри. Его тупые глаза глядели в разные стороны. С уголка рта свисала нить жёлтой слюны. Вторил своему спутнику он невнятным, но угрожающим рычанием. Игроки повскакали с мест, задев доску. Фишки разлетелись и запрыгали по вагону. Лесная женщина скрутилась на сиденье, закрывая телом свой свёрток. — Отродья! — взревела молодая пустынница, выхватив меч. Злые щёлки блёклых глаз сумеречника вперились в неё. Затем он поднял руку с длинными кривыми ногтями и щёлкнул пальцами. Женщина с детьми едва успели слететь с сиденья, как косоглазый сумеречник вырвал его и, размахнувшись, разбил перед носом пустынницы. Мальчишка хотел броситься в драку, но дед усадил его обратно. Тэймарт был уверен, что он прошептал: «Сиди и не дёргайся». В руках игроков в фишки сверкнули кинжалы. Однако никто из них не приблизился, сгрудившись в другом конце вагона. Нидэмец и Тэймарт сидели прямо перед сумеречниками. Их кислый запах, смешанный с естественным запахом пота, Тэймарту был привычен, но у нидэмца слезились глаза. Свёрток в руках лесной женщины заревел снова. — Принеси мне эту орущую штуку, Хирт! — велел «умный» сумеречник. Косоглазый рванул свёрток из рук лесной. Та издала полный безумия вопль и намертво вцепилась в свёрток. Ткань соскользнула, и в лапище сумеречника оказался пушистый белый младенец. Хирт пробухал обратно к своему «господину» и сунул младенца ему под нос. — Ах ты, тварь... — Один из игроков наконец нерешительно направился через вагон, но «умный» сумеречник тут же обхватил тоненькую шейку ребёнка средним и большим пальцами, приподняв его над полом. — Если кто приблизится — отгрызу ему голову! Лесная бросилась на них, рыча и рыдая, и девушке с парнем пришлось вдвоём заломить ей руки. Несчастная мать всё равно рвалась, выворачивая суставы. Тэймарт понимал, почему ни один из пустынников не решился напасть на сумеречников вовремя. Никто до сих пор не знал, как с ними взаимодействовать, многие верили, что они отравлены, даже некоторые учителя — не говоря о других людях. А косоглазый урод ещё и безумно силён... Тэймарт ткнул в бок нидэмца, в ужасе вжавшегося в свой баул, и показал изученными в форте жестами военных, что ему следует сделать. Тот замотал головой и одними губами шепнул: «Я не понял». — Хватай младенца, — прошептал Тэймарт. Сумеречники его услышали. И прежде чем один из косых глаз Хирта посмотрел на него, Тэймарт рванулся со своего места и впился зубами в запястье его товарища. Тот взревел и разжал пальцы. Нидэмец бросился вперёд, подхватил малыша у самого пола и откатился в угол. Там он спрятал младенца под своим безразмерным халатом. Затылок Тэймарта обожгло болью: Хирт схватил его за волосы и оторвал от товарища... вместе с куском его руки. Тэймарт сплюнул кровью и ошмётками мяса и тут же получил удар в челюсть. Он услышал, как треснул зуб. Совсем рядом зазвенел обнажаемый клинок. — Арин, нет! — раздалось сзади, и Хирт взревел над ухом от боли и ярости. Он развернулся, так и держа Тэймарта за волосы, и пошёл на мальчишку, всадившего мамин кинжал ему в спину, — болтаясь в Хиртовой руке, Тэймарт мельком увидел торчащую рукоять. Арин пятился, но скалился на Хирта и стискивал кулаки. Другой сумеречник рухнул на колени, вцепился в погрызенную руку и завыл. — Вы воины или кто?! — вдруг заорал кто-то из мужчин. — С ними, вон, сейчас мальчишки разделаются! Вперёд! Залязгали клинки; пустынники бросились на Хирта, закрывая собой Арина. Хирт выпустил Тэймарта, и тот кулем повалился на пол. Другой сумеречник увидел его, перестал рыдать и навис над ним, сжав его горло целой рукой. Вторую держал у груди, и кровь из раны капала Тэймарту на лицо. С руки отвалился и шлёпнулся ему прямо на губы кусок плоти. На голову сумеречнику откуда ни возьмись свалился здоровенный нидэмский баул. Сумеречник без чувств рухнул на Тэймарта, и тот увидел тяжело дышащего нидэмца. Одной рукой он что-то придерживал под халатом. Тэймарт спихнул с себя сумеречника, вскочил и развернулся, чтобы помочь с Хиртом... ...Однако помощь была уже не нужна. Унизанное клинками тело мутанта рухнуло на лавку и проломило её, заливая кровью всё вокруг. Тэймарт склонился над своим соперником: тот был ещё жив. — Отдай! Отдай! Отдай! — заорала лесная и бросилась по обломкам и лужам крови к нидэмцу. Схватила его за плечи, начала рвать на нём халат. — Отда-а-ай! Она сама вытащила у него из-за пазухи своего малыша и крепко прижала к щеке. Погладила по нежной шёрстке, поцеловала в нос и залилась слезами. Тэймарт безучастно смотрел на неё, щупая языком треснувший зуб. Трещину он действительно обнаружил, но, прикусив палец, отметил, что зуб сломаться дальше не попытался — и то хорошо. Его и бесчувственного сумеречника обступили пустынники. — Теперь скрутить то, что осталось. — Кто-то из игроков бросил в Тэймарта моток верёвки для перевязывания поклажи. Они на пару связали сумеречника и усадили в угол. Тэймарт оглянулся на Хирта. — Его надо будет сжечь. — Воинские похороны мутанту? Не дождётся, — фыркнул пустынник. — Тела сумеречников всегда жгут. — А ты откуда знаешь? Тэймарт прикусил язык. Пустынник настороженно надвинулся на него. — Кто ты такой? — Кион Тау. — Почему ты не испугался их? Потому что... сам такой же?! Эй, вы! Его товарищи тут же оказались рядом. Вздёрнули Тэймарта на ноги и заломили руки за спину. — Я Кион Тау! Не-сумеречник из Старого форта! — Не-сумеречник из форта? Бред! — Грамота в рукаве! Посмотрите! Тэймарт уже представил их лица, особенно глаза, которые вылезут из орбит, прочитав послание от генерала. — Сумеречники все такие тупые? У тебя же нет рукавов! Пустынники обидно расхохотались. Тот, что ещё пару лучей назад помогал связывать сумеречника, оторвал от его рубашки кусок и сунул Тэймарту в рот. — Помолчи-ка вместе с товарищами, у нас был трудный день. Мужчины пихнули Тэймарта в тот же угол. Бесчувственный сумеречник смягчил падение. А вот запах ударил в нос ещё сильнее — в Гхавэре Тэймарт уже стал от него отвыкать.